^{Общий вид Мекки и Заповедной мечети. Фото Мухаммада Садик-бека, 1880 г.}

Российская мусульманская традиция, наука и дипломатия создали целый ряд выдающихся источников, посвященных истории хаджа. Но совершенно особую роль здесь занимает отчет штаб-капитана Габдельазиз (Абд-ал-Азиз) Давлетшина «О командировке в Хиджаз», с фрагментами которого мы будем знакомить наших читателей на протяжении нескольких номеров. Полная версия опубликована во втором выпуске ежегодного сборника путевых заметок о хадже «Хадж российских мусульман» (сост. и отв. ред. И.А. Нуриманов), выпускаемого ИД «Медина».

Особенности условий сообщения

В Хиджазе вследствие опасности путей сообщения находятся в особых условиях. Единственно между Меккой и Джеддой (Джиддой) благодаря военной охране этой дороги еще возможно, хотя с опасностью, совершать переезды во всякое время года и небольшими группами, по остальным же дорогам движение происходит исключительно значительными партиями, в известное время года и с особенными предосторожностями.

Кафеля и рякибы

Для переездов служит обыкновенный верблюд или грузовой (джамаль), тогда на спине его укрепляется пара корзин, имеющих для тени нечто вроде шалаша и называющихся «шуртуфами», или легкий (хейджин), который ходит только под седлом. Кроме шуртуфов (шекдеф), существуют еще так называемые «техтереваны» — будки, висящие между двух длинных оглобель. Для техтеревана требуется два грузовых верблюда, которых ввиду значительной тяжести этого приспособления часто меняют, и потом, переезды в них обходятся очень дорого и доступны только очень богатым людям.

Из джамалов составляются более или менее значительные «кафеля» (караваны) под главенством «мукавимов» (караван баши). Хейджины же сводятся в «рякибы», и их ведет выбираемый самими едущими при выступлении на весь путь шейх.

Кафеля ввиду опасности путей двигаются обыкновенно днем, выступая рано утром и останавливаясь в зависимости от длины перехода; верблюды каждого мукавима составляют отдельную партию, выстраиваемую, сообразуясь с шириной дороги, в три-четыре параллельные линии; партии следуют не далеко одна от другой; сам мукавим едет обыкновенно на хейджине, верблюдовожатые же, как бы ни был длинен переход, всегда идут пешком, так как шуртуфы, занимая значительное место в ширину, часто задевают друг за друга и нередко происходят весьма неприятные для сидящих в них опрокидывания. Рякибы в жаркое время года по необходимости идут ночью, выступая в час-два утра, останавливаясь около семи часов, вновь поднимаясь около четырех часов пополудни и двигаясь до 8–9 часов вечера.

Как в кафелях, так и рякибах во время остановок верблюдов не выпускают на пастьбу, но сейчас же кладут их и задают сено, всего в сутки за три раза около 15 фун. на голову, поят же при возможности два раза в день.

Переезды на хейджинах совершаются сравнительно быстро, 50–80 вер. в сутки, но путешествие на них чрезвычайно утомительно и практикуется только между Меккой и Мединой и от последнего города по направлению к Багдаду и Бассора (Басра); и наоборот, езда кафелями, хотя очень медленная, 3–31/2 вер. в час, причем переходы иногда продолжаются 20–25 часов, но шуртуфы представляют сравнительно удобные приспособления, где можно иметь защиту от солнца или лежать вытянувшись.

Движение кафеля и рякибов происходит обыкновенно в течение 4–5 месяцев хаджа и в месяце реджеб (раджаб), когда жители Мекки совершают свое паломничество в Медину; в остальное же время всякое сообщение прекращается.

При выступлении кафеля из Мекки, Медины или Ямбога турецкие власти берут иногда от мукавимов особых заложников, которые впредь до получения известия о прибытии каравана по назначению содержатся в заключении; затем освобождаются, независимо от того, были ли по дороге единичные случаи ограбления или нет.

Грабежи и нападения бедуинов

Опасность путешествия происходит или от мелких грабежей бедуинов, или от открытого их нападения на караваны, или же от вооруженного сопротивления некоторых кабиля (племена) к проходу каравана через их территорию.

По дороге между Меккой и Джеддой (Джиддой), где движение постоянное, образовались из разного сбора целые шайки разбойников, постоянно грабящих, несмотря на посты; на путях же между Меккой, Мединой и Ямбогом (Янбо) зло это развивается во время движения паломников — грабежом занимаются целые кабиля, ничуть не считая это преступлением, свободно и открыто распродавая добытое этим путем имущество. Во время одной из остановок на пути между Меккой и Мединой один бедуин из колена Ляхова носил по всему нашему рякибу, предлагая купить, оружие, пояс, паломническую одежду и пр. костюм убитого перед этим хаджи (паломника), в чем сам открыто сознавался; несмотря на ничтожную цену, никто из рякиба не решился сделать это приобретение. Грабеж паломников сделался целым выгодным промыслом, и, как текинцы в прежнее время говорили своим кредиторам: «Подожди немного, вот съезжу в Персию на аламан, расплачусь», так и бедуины успокаивают своих заимодавцев: «Потерпи до прибытия хаджиев, ограблю кого-нибудь и уплачу».

Занимающиеся грабежом бедуины следуют за караваном, как голодные волки за стадом, скрываясь днем где-нибудь поблизости, высматривая отставших путников и выходя на промысел по наступлению ночи. Когда караван остановится в темноте для отдыха и происходит обыкновенная в таких случаях суматоха, то эти хищники успевают смешаться с людьми каравана и срезать кушаки, в которых обыкновенно хранятся деньги, нескольким лицам, предварительно оглушив их ударом по затылку дубинкой, что очень часто кончается смертью. Когда караван уже стал, суматоха улеглась и местность освещена факелами, то злоумышленники эти выжидают отошедших за естественной надобностью путников и отошедших неосторожно далеко, редко возвращаются сами. Позже, когда караван засыпает, то эти бедуины занимаются воровством, подкрадываясь и унося какие попадутся вещи. Многие не без основания считают виновными в грабежах и самих верблюдовожатых караванов, которые, говорят, отлично знают злоумышленников, дают им указания, кого и как ограбить и пр.; поэтому путешественники всеми мерами стараются расположить к себе своих верблюдчиков, выдавая им ежедневно бакшиши, отдавая им остатки кушанья и т. п.

Наиболее страдают от подобных грабежей почему-то турки: в этом году при следовании паломнического каравана из Медины в Мекку было убито до 50 человек хаджиев (паломников), при обратном следовании — 10 человек, почти все исключительно турки. Причину объясняют тем, что турки, всегда вооруженные, надеясь на свое оружие, неосторожно отходят от каравана, отказывают своим верблюдовожатым в бакшише, носят на соблазн бедуинам громадные кушаки; но, вероятно, тут играет известную роль и общая ненависть арабов к туркам.

В этом году пострадал только один русскоподданный мусульманин — ночью на остановке около Робуга (Рабига) в него пустили камнем, но он отделался легким ушибом; в ту же ночь уворовали у него мешок, в котором находилось все его имущество. Об этом случае я узнал на пути из Медины к Ямбогу (Янбо) и, хотя с пострадавшим ходил с жалобой по прибытии в Ямбог (Янбо) к каим-макаму, но жалоба как заявленная несвоевременно не была принята; остальной путь этот паломник совершил на средства своих соотечественников. Вообще грабежи русских мусульман очень редки благодаря отчасти старику мукавиму Мухайсину, который уже более 40 лет занимается перевозкой русских хаджи и умеет держать своих бедуинов в руках; возможно, что и благодаря обаянию русского имени.

Бывают примеры и открытого нападения на караван; это в тех случаях, когда мукавим проходит через район враждующей с ним кабиля. Задача мукавима в таких случаях сводится к тому, чтобы или заключить перемирие, или с оружием в руках пробиться через неприятельскую территорию. В апреле этого года близ Робуга (Рабига) было подобное нападение на кафеля вышеупомянутого Мухайсина; людям его, имевшим численный перевес, удалось отразить нападение; паломники слышали только свист пуль и отделались одним страхом. В 1895 году было подобное же нападение, но враждующие после продолжительной перестрелки собрались в кружок и заключили мир.

Более серьезным является задерживание всех караванов из-за неуплаты некоторым беспокойным кабиля, занимающим дорогу между Мединой и Ямбогом (Янбо), обещанной со стороны турецкого правительства субсидии. Как было уже упомянуто, бедуины считают себя полными хозяевами своих районов и на этом основании полагают себя вправе допускать или не допускать через их землю проход караванов, в благополучном следовании которых так или иначе заинтересованы власти. В подобных случаях для уговаривания посылаются посредники из почетных представителей соседних кабиля, которым не всегда удается достичь цели; в 1897 году Ибне-Харби держали восемь месяцев закрытой дорогу между Ямбогом (Янбо) и Мединой, и цены в этом последнем городе на все предметы первой необходимости, как то: чай, сахар, мука, керосин и пр., поднялись в несколько раз.

Виновниками всех вышеуказанных бесчинств сами арабы считают нынешних шерифа и хиджазского вали, которые, не выдавая бедуинам того, что для них получается, не принимают и других более действенных мер, чтобы положить предел их своеволиям.