Издательский дом «Медина»
Поиск rss Написать нам
Главная » Исламская теология и коранические науки
Коранические чтения II. «В милость всем людям» /Тауфик Ибрагим/
22.01.2009

В каких случаях выносили смертный приговор

Каноническая Сунна повествует лишь о двух случаях из жизни Пророка, когда он приговорил к смерти вероотступников. Но оба случая только демонстрируют истинность вывода о том, что не сама перемена веры обрекает человека на смертный приговор, а преступные деяния, совершенные им и заслужившие наказания.

Первое свидетельство относится к шестому году хиджры. В Медине к Пророку прибыли несколько человек из родов укль и урайна племени баджиля и приняли ислам. Климат Медины неблагоприятно сказался на их здоровье, и Пророк отправил их в окрестности для восстановления здоровья. С ними он послал своего пастуха со стадом верблюдиц, чтобы они пользовались их молоком. Когда же баджилиты поправились, они убили пастуха и увели стадо. Узнав об этом, Пророк выслал вслед за ними отряд, который схватил баджилитов, и они были преданы смерти (Б 4192; М 1671). Очевидно, что баджилитов приговорили к смерти не по причине их отступничества, а за убийство пастуха.

Второе свидетельство, датирующееся восьмым годом хиджры, сообщает о трех вероотступниках, которых при завоевании Мекки Пророк объявил вне закона. В отношение двух из них – Ибн-Хаталя и Микйаса – смертный приговор был исполнен. За третьего же, Абдаллаха ибн Сада, заступились, и он был помилован. И из подробностей этого свидетельства явствует, что смертникам вменялось в вину не просто вероотступничество, но воссоединение с воюющими против мусульман язычниками, в случае с первыми двумя усугбленное еще содеянными ими убийствами.

Так, Ибн-Хаталь, отправленный Пророком из Медины на сбор милостыни-закята, в пути рассердился на слугу-мусульманина за то, что тот не приготовил вовремя еду, и убил его [Ибн-Хишам, т. 2, с. 409–411].

У Микйаса же был брат, мусульманин, которого случайно убил мусульманин из Медины во время одного из походов Пророка. Прибыв в Медину под видом мусульманина, Микйас принял выкуп за брата, а затем вероломно покончил с мединцами, отрекшись от веры и вернувшись к мекканским язычникам (Там же, с. 293).

Абдаллах ибн Сад ничего подобного не совершал. В Медине он служил писцом у Пророка, но потом отрекся от ислама, вернувшись к мекканским язычникам. Опровергая божественность Корана, Абдаллах приводил в доказательство некоторые случаи, когда он от себя исправлял айаты, продиктованные ему Пророком, а тот с ним якобы соглашался. Помилование у Пророка за этого смертника испросил будущий халиф Усман, в правление которого тот самый Абдаллах стал даже наместником Египта [Ибн-Хишам, т. 2, с. 409; Д 2683; Н 4067].

История с Абдаллахом сама по себе говорит о несостоятельности положения о высшей мере как о Божьем наказании за вероотступничество. Ибо всем хорошо известна другая история, которая имела место в те же дни и которую обычно приводят как подтверждение принципиальности Пророка. В воровстве была уличена знатная курайшитка, и ее сородичи стали ходатайствовать за освобождение от наказания (обычно в таких случаях отсекали руку) через любимца Пророка, Усаму. Пророк разгневался на Усаму за то, что тот дерзнул заступиться за виновную и заслужившую предписанное Богом наказание. Он созвал курайшитов и заявил им: «Воистину, это и погубило прежние народы! Если проворовывался знатный, его освобождали от наказания, а если то был низкого происхождения человек, его карали, как положено. Клянусь Тем, в Чьей деснице душа моя, если бы даже моя родная дочь Фатыма пошла на воровство, я бы и ей отсек руку!» (Б 4304; М 1688).

А коли это так, то спрашивается: если за отречение от ислама полагается Богом высшая мера, разве стал бы Пророк принимать ходатайство за вероотступника (случай с Абдаллахом ибн Садом), так решительно отказав в смягчении наказания при менее тяжком преступлении?!

В свете сказанного о коранических заповедях и о пророческой традиции явствует, что хадис «Убейте того, кто поменяет свою религию» (даже если признавать его аутентичным) следует понимать не в его буквальном звучании, а в сугубо частном, ограниченном смысле – применительно к тем отступникам, кто перешел на сторону врага. Впрочем, сами средневековые факихи вынуждены были отказаться от универсалистской трактовки этого хадиса. Иначе за отход от ислама казни должны подвергаться не только взрослые мужчины, но также женщины и несовершеннолетние дети. Переход язычника или христианина в ислам также следует карать смертью. Такой меры заслуживает и человек, который обратился, скажем, из иудаизма в христианство. Богословы же считали, что в подобных случаях этот хадис неприменим[1].

Обращает на себя внимание и то, что хадис о перемене веры, хотя и приводится в авторитетном своде от аль-Бухари (Б 6922), не встречается во втором из двух наиболее авторитетных сводов («Сахихов») – от Муслима. И это при том, что данный хадис является чуть ли не единственным свидетельством касательно указанной темы!

Кроме того, хадис об убийстве переменившего веру относится к категории «одиночных» (ахад) преданий, т. е. восходящих к одному-единственному передатчику. А такие свидетельства многие правоведы, особенно среди ханафитов, не считают достаточным основанием для каких-либо нормативных установлений юридического или догматического характера.

Заставляет сомневаться в аутентичности хадиса и еще одно обстоятельство. В развернувшейся среди сподвижников Пророка дискуссии относительно законности военных действий против участников движения отступничества-ридды, вспыхнувшего в Аравии после смерти Пророка, Абу-Бакр и другие сторонники применения силы не ссылались на этот хадис, который был бы решающим в споре с оппонентами (в частности, с Умаром). Видимо, в то время возводившиеся к Пророку слова хадиса еще не были в обиходе.

Подлинность хадиса об убийстве переменившего веру спорна со стороны не только содержания (матн), но и цепочки передачиков (иснад). Ибо Икрима, передавший хадис якобы со слов Ибн-Аббаса, принадлежал к радикальной секте хариджитов, а сам хадис был призван дискредитировать халифа Али, противника хариджитов – тот, мол, предал некоторых еретиков (занадика) огню, хотя Пророк запрещал такой вид наказания. Большинство хадисоведов считали свидетельства Икримы ненадежными. Согласно некоторым переданиям, когда Икрима умер, мусульмане отказались совершить над ним заупокойную молитву.

В то же время именно хадис Икримы, как уже было сказано, служит главным основанием смертного вердикта для вероотступников. Порой в его пользу приводят и хадис со слов Ибн-Аббаса, по которому жизнь мусульманина может быть отнята лишь в трех случаях, один из коих – «если он отступится от своей религии и покинет общину» (Б 6878; М 1676). Но и к этому хадису следует подходить с тех же позиций, относя его к военному времени и обусловливая применение смертной казни к вероотступнику не самой переменой религии, а дезертирством/изменой. Показательно, что в некоторых версиях последнего хадиса от других передатчиков четко сказано, что речь идет о человеке, «который отошел от ислама, сражаясь против Бога и Посланника Его» – такова, в частности, версия от Абу-Килябы (Б 6899) и от Айши (Д 4353; Н 4048).

На вооружении у ригористов остается еще один канонический хадис, в котором, правда, имеется лишь косвенная ссылка на Пророка. В хадисе повествуется, что в Йемене к Абу-Мусе аль-Ашари, наместнику Пророка в одном округе, как-то прибыл другой наместник Пророка в соседнем округе – Муаз ибн Джабаль. Еще не спешившись (по другой версии – не усевшись), Муаз заметил при Абу-Мусе некоего арестованного и, осведомившись о нем, он выяснил, что это – иудей, который принял ислам, а потом вернулся обратно в иудаизм. «Я не спешусь (версия: не сяду), пока он не будет казнен – таково решение (када’) Бога и Посланника Его!» – воскликнул Муаз. И тут же отступника казнили (Б 4342, 6923; М 1824).

Сразу заметим, что имеются иные версии хадиса, согласно одной из которых к тому времени Абу-Муса в течение более двадцати дней[2] тщетно добивался раскаяния отступника, а другая версия не упоминает о предоставлении срока для раскаяния, третья же и вовсе отрицает такое предоставление (Д 4355). Кроме того, если в одной версии говорится о казни отступника сразу, притом можно понять, что это Абу-Муса велел казнить виновного, то другая версия приписывает Муазу попытку склонить отступника к раскаянию, и только не добившись раскаяния, сам Муаз казнил того. Наличие столь различающихся версий заставляет усомниться в достоверности данного хадиса.

Ссылка Муаза на «решение Бога и Посланника Его» могла быть адекватной лишь в том случае, если к отпадению виновного от ислама присоединились бы отягощающие обстоятельства. Таким образом, даже если признать подлинность хадиса и правоту Муаза, здесь весьма вероятно, что отступник содеял еще нечто такое, за что и заслужил суровое наказание. Кроме того, источники не сообщают, произошла ли данная история еще при жизни Пророка или уже после его кончины, и неизвестно, как реагировал бы сам Пророк на слова Муаза.

Серьезное возражение вызывает и следующее: по хадису выходит, что даже такой видный сподвижник и наместник Пророка, как Абу-Муса, а с ним и все его окружение, не были освдомлены о подобном «решении Бога и Посланника Его»!

Итак, даже этот хадис свидетельствует, что смертный вердикт за отступничество еще не был утвержден во времена Пророка. Более того, в течение еще многих десятилетий после ухода Пророка из жизни мусульмане расходились в определении меры наказания за отход от ислама, и никакого консенсуса (иджма‘) на сей счет не было. В этом убеждают, в часности, следующие исторические факты.

Как передает ат-Табари, многие мужчины из числа участников движения «отступничества» (ридда) попадали в плен к мусульманам, и их не предавали смертной казни. И даже сам халиф Абу-Бакр отпустил на волю некоторых таковых, включая Уйайну ибн Хисна [Тарих, ч. 4, с. 231, 233 и др.].

Повествуют, как халифу Умару доложили о завоевании одной области. Халиф поинтересовался, не было ли при этом какого-нибудь «чрезвычайного происшествия» (мугриба), и ему сообщили о мусульманине, который перешел на сторону неверных, а потом был схвачен мусульманами и казнен. «Почему же вы не заперли его в каком-либо доме в течение трех дней, давая ему каждый день по лепешке и предлагая ему раскаяться? Боже, я не был при этом, я не приказывал этого и когда мне сообщили об этом, я этого не одобрил!» [Малик Муватта, хадис №1445; Абу-Йусуф, 2001, с. 314]. Средневековые законоведы оставили без внимания весь толерантно-гуманный пафос слов Умара, сделав лишь вывод, что отступнику следует давать три дня на раскаяние.

Следующий эпизод свидетельствует, что тот же Умар не считал смертную казнь обязательной мерой наказания за отпадение от веры, даже при соединении отрекшего с врагами. Слушая доклад об одном походе мусульман и об убийстве ими некоторых представителей племени бакр-ибн-ваиль, халиф спросил:

– А что они содеяли?

– О повелитель правоверных, они отреклись от ислама и примкнули к язычникам, а таковые заслуживают только смерти.

– Попали бы они ко мне живыми, мне это было бы угодней, чем все золото и серебро Поднебесной! – воскликнул Умар.

– А как бы ты с ними поступил, о повелитель правоверных?

– Я бы им предложил вновь войти в те же врата [ислама], откуда они вышли. Если бы они согласились, я бы принял их решение, в противном случае я бы заключил их в темницу [ас-Санани, 1972, т. 10, с. 166; Ибн-Хазм, т. 11, с. 221].

А вот свидетельство, относящееся к более позднему времени. Как-то в одной из областей халифата были захвачены отступники, и наместник направил халифу Умару ибн Абдальазизу (правил 717–720) письмо с просьбой дать ему разъяснение, как следует поступать с теми виновниками. И халиф ответил: «Возьми вновь с них джизйу и отпусти их с миром» [ас-Санани, 1972, т. 10, с. 166]. Заметим еще раз: даже наместники халифа не знали, как поступать с отступниками.

Добавим к этому, что два выдающихся богослова второго столетия ислама – Ибрахим ан-Нахи (учитель Хаммада, наставника Абу-Ханифы) и Суфйан ас-Саури считали, что для раскаяния вероотступнику предоставляется срок до конца его жизни (там же). И еще в XI веке ригористу Ибн-Хазму приходилось подробно оспаривать мнение тех, кто не признает какого-либо наказания за отступничество [Ибн-Хазм, т. 11, с. 201–223 и др.].

Поборники последнего мнения ссылались, в частности, на факты «отступничества» со стороны мунафиков[3].

 


[1]     Правда, шафииты, маликиты и ханбалиты (в отличие от ханафитов и шиитов-джафаритов) распространяют хадис и на женщин, а некоторые шафииты и некоторые ханбалиты распространяют его также на переходящих из одной немусульманской конфессии в другую.

[2]     Одна из версий называет срок в два месяца [Абу-Йусуф, 2001, с. 314].

[3]     Мунафики (араб.) – «лицемеры», «маловеры» из числа мединских язычников (ауситов и хазраджитов) и иудеев, которые приняли ислам из чисто корыстных побуждений.



Контактная информация

Об издательстве

Условия копирования

Информационные партнеры

www.dumrf.ru | Мусульмане России Ислам в Российской Федерации islamsng.com www.miu.su | Московский исламский институт
При использовании материалов ссылка на сайт www.idmedina.ru обязательна
© 2024 Издательский дом «Медина»
закрыть

Уважаемые читатели!

В связи с плановыми техническими работами наш сайт будет недоступен с 16:00 20 мая до 16:00 21 мая. Приносим свои извинения за временные неудобства.