Религиозный плюрализм – Божье предначертание

«Единый Бог – единое человечество» – такова в действительности внутренне необходимая импликация коранического монизма. Но было бы ошибочно, как часто это делают эксклюзивисты, понимать это единство как единообразие, своего рода униформу, – одна религия, одно государство, одна партия и т.д. Надо осознавать, что, с точки зрения строгого монизма, только Бог подлинно един, все остальное множественно; да и сам Бог абсолютно един лишь со стороны сущности (зат), ибо Он множествен в аспекте своих имен и свойств/атрибутов.

Единство человечества поэтому непременно предполагает его многообразие, в том числе и религиозно-конфессиональное. Сам Коран многократно подчеркивает, что оное не есть проклятие или отклонение, но обусловлено волей/мудростью Всевышнего и вполне соответствует Его плану мироустройства.

Как говорится в айате 30:22, различия людей в языках и цвете кожи суть «знамения Божьи для людей знающих», проявление Его высшей мудрости.

Другой айат сообщает, что на возвестие когда Бог ангелам о намерении сотворить человека, который будет Его наместником на земле, те возражали:

Укоренишь ли Ты там такого,

Кто станет сеять смуту и проливать кровь?!

На это Господь ответил:

Воистину Я знаю неведомое вам!

(2:30)

Всезнающему и премудрому Богу лучше всех, конечно, было ведомо, что различия между людьми (индивидуальные, этнические, конфессиональные и др.) чреваты распрями, конфликтами и войнами. Но именно наличие таких различий в потребностях и возможностях и должно обеспечивать сотрудничество, столь необходимое для подобающего исполнения человеком своего наместничества.

Господь даровал людям откровения, наделил их свободной волей и разумом, предназначив земную жизнь им в испытание, насколько они сумеют правильно пользоваться этими Его дарами – для подобающего служения Ему, нравственного совершенствования и конструктивного сотрудничества, или наоборот. Так, айат 2:213 недвусмысленно свидетельствует, что все люди, по своей сути составляющие единое целое, разделились на разные общины именно после воздвижения среди них пророков.

Более того, как наставляют коранические откровения, множественность/плюрализм религий предначертана Богом и во веки веков:

Если бы Господь того восхотел,

Он сделал бы человечество единой [религиозной] общиной.

Но люди не перестанут различаться [в верованиях]…,

И именно ради сего Бог создал их.

(11:118–119)

Согласно интерпретации, которая нам кажется наиболее адекватной и которой придерживались многие толкователи – от аль-Хасана аль-Басари (ум. 728) до нашего современника Йусуфа аль-Кардави, местоимение «сие» подразумевает «различение»: ради того, чтобы быть различными по вере, Бог создал всех людей.

Поэтому коранические откровения предостерегают от попыток упразднить их, тем более от стремления к насильственному объединению людей под знаменем одной-единственной религии. В многочисленных айатах Бог напоминает Пророку, если бы Бог восхотел, люди не поклонялись бы иным божествам наряду с Ним, если бы Ему было угодно, чтобы все принимали истинную веру, Он бы это сделал сам (6:107; 10:99; 16:93 и др.)[1].

Конечно, разнообразие разнообразию рознь. Есть разнообразие, которое содействует более глубокому постижению истины, в том числе богооткровенной (вспомним максиму «В споре рождается истина»), и ориентирует на сотрудничество, но имеется и такое, что сеет между людьми лишь вражду, порой толкая их и к вооруженным столкновениям. Последний тип и подразумевается в коранических айатах, остерегающих от расхождения в религии. А позитивность первого типа расхождения по достоинству была оценена нашей классической богословской традицией, исходящей из возводимого к Пророку изречения: «Воистину разнообразие [во мнениях] моей общины есть [признак Божьей] милости [к ней]» (ихтиляф уммати рахма). Правда, этот плюралистическо-толерантный подход преимущественно применялся только к практической сфере (фикх), т. е. в отношении множественности правовых толков-мазхабов. Пора распространять его и на богословско-догматическую сферу, причем не только в рамках уммы Пророка, но и в отношении к умме Бога – ко всему человечеству.

Вряд ли стоит подробно объяснять, что в айате 14:4 – «Мы являли только посланников, / Говорящих на языке своего народа» – речь идет не только и не столько о языке в буквальном смысле слова (евреям – пророков, говорящих на еврейском, арабам – на арабском, и т.д.), ибо это было бы констатацией очевидного факта. Писание скорее подразумевает передачу Божьих откровений/истин в общедоступных для данного народа образах, с учетом лингвистических, этнических, географических, культурных и других особенностей его психики и ментальности. В этом русле гласит хадис: «Нам, пророкам, велено располагать людей по степеням, обращаться к ним сообразно их умопредставлениям (‘укуль)» (хадис от аль-Газали), а Али наставлял: «Говорите людям понятное им. Неужто вы хотите, чтобы Бога и посланника Его отвергли?!» (хадис от аль-Бухари).

По-видимому, именно эта множественность форм выражения единой Божьей истины и имеет в виду хадис (Б 3442; М 2365): «Пророки – это единокровные (т. е. братья от разных матерей) братья» (ухва ли-‘аллят; ауляд/абна’ ‘аллят). У всех пророческих миссий единые принципы веры (в основном это два принципа – вера в единого Бога и в загробное воздаяние) и общие этико-социальные добродетели (а главная из них – справедливость). Различаются же они по способам образно-метафорического представления реалий потустороннего мира (Гайб – существо Бога и его атрибуты, ангелы и демоны, Рай и Ад, и т. п.) и по культово-правовым предписаниям, призванным обеспечить благочестивое/праведное поведение.

Форма религии меняется не только от одного пророка/эпохи к другому, но может разниться даже в рамках одной и той же пророческой миссии/эпохи. И сам Коран представляет множество примеров на сей счет. Взять хотя бы свидетельство об изваяниях, которые по велению Самого Бога духи создавали для Соломона (34:12–13), тогда как наш пророк запрещал такие изображения; или о том, как два пророка (!) – Давид и Соломон, «оба наделенные от Бога способностью мудрого решения тяжб», по-разному вынесли решение по делу о потравленной ниве (21:78–79); или наконец изложенную в 18 суре историю о путешествии Моисея к Праведнику (по толкованиям, к Хидру), повествующую о ряде деяний последнего, которые показались Моисею противозаконными, в действительности же будучи истинны в свете более глубокого знания, каковым обладал Праведник. Вспомним и о существовании в Коране «однозначных» (мухкамат) и «многозначных» (муташаббихат) айатов (3:7), а также слова Абу-Хурайры о «двух посудинах» знания, которые он принял от Пророка, и в одной из которых содержится то, что этот сподвижник распространял среди мусульман, а в другой – такое, что, огласи его, Абу-Хурайре перерезали бы горло (хадис от аль-Бухари).

В свете такого понимания плюралистической природы религии – наличия в ней абсолютного/постоянного и относительного/преходящего, абстрактного и конкретного, внутреннего и внешнего, и т.п. – многие кажущиеся серьезными расхождения между религиями/Писаниями или между разными толками в рамках одной и той же религии теряют всякую значимость. И перестанут, например, упрекать Библию за описание Бога «слишком антропоморфически» или Коран – за изображение Рая «чересчур гедонически». Надо просто учитывать ментальность адресата соответствующих откровений. Кроме того, человеческий язык всегда антропоморфен, принципиально не в состоянии точно передать потусторонние реалии. Невозможно же адекватным образом представить ребенку наслаждение интимной близостью, от рождения глухому/слепому – радость от благозвучной мелодии или прекрасной картины, и такого рода наслаждение приходится передавать в терминах удовольствия от вкусной пищи и приятного запаха. И если столь сложно выразить на земном/человеческом языке сугубо земные/материальные вещи, то что тогда сказать об описании реалий абсолютно иного, совершенно нематериального (а в строгом смысле – вовсе и не духовного) мира?! При строгом подходе даже слово «Бог»/«Он» оказывается неадекватным: его грамматическая форма отражает представление о мужском роде в противоположность женскому, тогда как «родовой» признак неприложим к Всевышнему!

Ниже мы подробно остановимся на позитивном предназначении разнообразия как стимула к сотрудничеству и соревновательности в служении общему благу.