Глава 8.

Влияние углеводородного фактора на развитие уммы Татарстана

В последний год особенностью развития мусульманской уммы России, особенно вне Северного Кавказа, стал поиск идей хотя бы частичной интеграции и консолидации, хотя бы на уроне единых региональных духовных управлений мусульман. После кровавых событий в Нальчике российские мусульмане не пережили больше актов насилия, способных встать в ряд с трагедиями от 1990-х гг. до Беслана. В Татарстане также прервалась череда терактов, начатых со взрыва магистрального газопровода под Кукмором в декабре 1999 г.[1]. Поэтому возникает ключевой вопрос: можно ли говорить о стабилизации, или мы находимся в периоде временного затишья? Вряд ли кто-то может дать окончательный ответ, но этот период относительной стабилизации требует своей оценки. Не нужно забывать и про нефтяной фактор, объединяющий многие части всемирной уммы уже многие десятилетия. Его влияние не столь заметное в краткосрочной перспективе становится заметным при оценке относительно длительных временных циклов (около десятилетия). Такая постановка о связи нефтяного и мусульманского факторов для Татарстана носит предварительный характер, но она требует дальнейшего полномасштабного исследования. Впервые вопрос об антропологии нефти в России, прежде всего на примере Чечни, был поставлен Г. А. Хизриевой[2]. Но для понимания сути феномена требуется масштабное исследование, по крайней мере, трех основных нефтедобывающих регионов России: Волго-Уральского, Северо-Кавказского и Западно-Сибирского. Об этих проблемах пока говорится скорее в научных и экспертных кругах, но восприятие нефти как «черного золота» мусульманского мира является общим местом. Процессы глобализации включают в себя и появление мусульман из многих стран в нефтяных государствах Аравийского полуострова, но не нужно забывать, что в свое время нефтяной район Волго-Уральского региона назывался «Вторым Баку», а среди его первых профессионалов были и азербайджанцы[3].

Существует общеизвестная позиция, что мусульмане на Северном Кавказе и на остальных российских территориях (их иногда для простоты не совсем верно называют кавказской уммой и поволжской уммой[4]) принципиально отличаются друг от друга. Здесь большое внимание уделяется исторической составляющей, особенностям социальной организации общества, его экономическому развитию. Вновь это стало особенно заметно с 1991 г., на примере, прежде всего, Чечни и Татарстана[5]. В ряде аспектов с этой позицией, безусловно, можно согласиться. Различия и дистанция между мусульманами Северного Кавказа и остальных российских территорий, разумеется, имеются. Впрочем, существует и ряд северокавказских деятелей, которые преимущественно в частных беседах предпочитают говорить о сходстве процессов, протекающих у мусульман Южного и Приволжского Федеральных округов, особенно среди молодежи. Нельзя забывать, что все больше выходцев с Северного Кавказа обосновываются вне пределов этого региона. На новых местах они учатся в светских и религиозных учебных заведениях, ходят в мечети, остаются жить на длительные сроки или постоянно, т. е. взаимодействуют с местными мусульманами. И, наоборот, в 1990-х гг. в Чечню ехали не только уроженцы Северного Кавказа. Ряд мечетей Москвы или Астрахани называют соответственно кавказскими или татарскими, но это далеко не всеобщий феномен. К тому же в большинстве больших городов вне Татарстана и Башкортостана русский язык превратился в общепонятный lingua franco для российских мусульман.

Современный мир носит все более глобальный характер. Пожалуй, только СССР в годы сталинского террора удалось установить «железный занавес» с окружающим миром. Возобновив традиции, начатые, по крайней мере, Иваном III,[6] советский режим до конца 1920-е гг. и начиная с «оттепели» поддерживал весьма тесные контакты со странами мусульманского Востока, используя как дипломатов, так и духовенство. Классическим случаем использования мусульман-дипломатов и духовенства является участие единой делегации советских мусульман во главе с муфтием ЦДУМ Р. Фахретдином в I Всемирном мусульманском конгрессе в Мекке в 1926 г., организованное полпредом СССР в Хиджазе К. Хакимовым[7]. Этот внешнеполитический фактор был продемонстрирован на III съезде мусульманского духовенства при ЦДУМ в 1926 г. Наряду с лидерами СССР послал приветственную телеграмму королю Хиджаза Сауду. В телеграмме наркому иностранных дел СССР Чичерину говорилось: «Съезд вполне уверен: мусульманские народы поймут, что их освобождение, культурно-экономическое развитие зависят от тесного объединения мусульманского мира с пролетарским миром во главе с советской властью»[8]. Внешнеполитическая деятельность мусульманского духовенства СССР, включая преемник ЦДУМ--ДУМЕС возобновилась с эпохи «оттепели», опять-таки по инициативе властей[9]. Однако до перестройки делегации из мусульманских государств и привозимая ими литература оставались крайне незначительными по количеству и номенклатуре (в основном издания Коранов) и находились под жестким контролем властей.

Процессы глобализации в мусульманском мире не могли не затронуть мусульман СССР после падения железного занавеса и распада СССР. Здесь начался бум издания мусульманской литературы в России (совпавший с бумом издания ране запрещенных книг в стране) и завоза иностранной литературы. Основную роль здесь играли издания саудийского происхождения, распространяемые на различных видах носителей. По утверждению Жиля Кепеля: «Наряду с социальными сдвигами шок 1973 года[10] выразился в распространении во всему миру подконтрольных Саудовской Аравии религиозных агентств благодаря бесчисленным фондам, которыми отныне располагала ваххабитская проповедь – дагва (араб. призыв)… Саудовское министерство по делам религий печатало и бесплатно распространяло миллионы экземпляров Корана, а также огромное количество ваххабитских вероучительных текстов, распределяемых по мечетям всего мира… Впервые за четырнадцативековую мусульманскую историю во всех краях, где проживала умма,  появились одинаковые книги, одинаковые кассеты, вышедшие из одних и тех же распространительных сетей: единая доктрина материализовалась единообразно, но речь шла лишь о небольшом перечне названий, принадлежавших единственному течению и исключавших все прочие доктрины, составлявшие многообразие ислама. Это хит-парад авторов ваххабитского направления возглавил Ибн Таймийя (1268–1323) – главный авторитет для всех течений суннитского исламистского движения[11].

Нельзя не согласиться с выводом Ж. Кепеля об унификации мусульманского идеологического пространства в рамках доктрин современных саудовских богословов ханбалитского мазхаба (правовой школы) ваххабитского толка. При этом проникновение этой идеологии в среду российских мусульман начиналось в годы перестройки именно с распространения Коранов саудийского издания, которые, несмотря на надпись «Не для продажи» на арабском и английском, как правило, продавались в мечетях[12]. Эти Кораны во многом подготовили почву для восприятия любой саудийской литературы. Жесточайшая ирония заключается в том, что в свое время, начиная с эпохи Екатерины II, российское государство, начиная с издания Коранов, поддерживало печатание и экспорт мусульманской литературы. Прекрасную сеть издательств и распространения книг, создания и издания книг по богословию ханафитского мазхаба (традиционного для российских мусульман-тюрок) модернистского толка наладили джадиды с 1890-х гг. Но, начиная с эпохи Столыпина в 1906 г., имперские и советские власти боролись с этим феноменом. С конца 1920-х гг., в связи с массовыми репрессиями и прекращением печатания мусульманской литературы в СССР, российские мусульмане утратили свое влияние за рубежом, а затем и в стране. А с начала 1990-х гг. иностранные миссионеры получили возможность для беспрепятственного доступа в религиозную сферу. Воистину, если не ты используешь возможность, то рано или поздно ее используют другие.

 Трудно полностью адекватно оценить мнение Кепеля о преобладании ссылок на идеи Ибн Таймийи и на отождествлении этих идей с современным радикализмом. Среди литературы, распространенной в Татарстане, скорее модно говорить о преобладании переводов работ Саади Абдуррахмана «Священный Коран. Смысловой перевод…части»,  Мухаммеда ибн Джамила Зину, аль-Маудуди, «фи Зилал аль-Куран» («под сенью Корна») Сайда Кутба в общем весьма близких к идеям Ибн Таймии. Вышли переводы книг эпонима ваххабизма шейха Мухаммада ибн Абд аль-Ваххаба ибн Сулаймана ат-Тамими «Китаб ат-таухид» («Книга единобожия») на русском (ат-Тамими Мухаммад бин Сулейман «Книга единобожия» с комментариями Абдурахмана ас-Саади) и татарском (Идрис Галяутдин «Алланыны бер дип таны» («Единобожие»)) языках[13]. Прямая ссылка в этом контексте имеется в труде известного саудийского ваххабитского богослова умеренного направления Салих ибн-Фавзан аль-Фавзан «Книга единобожия»[14]. В предисловии он ссылается на авторитет таких богословов как Ибн Таймийя, Ибн аль-Кайим, Мухаммад ибн Абд аль-Ваххаб.

Внедрение этих идей происходит с 1990-х гг., прежде всего, в медресе им. Фахретдина в Альметьевске и «Йолдыз» в Набережных Челнах. Нам не хотелось бы останавливаться на участии шакирдов этих медресе в противозаконной деятельности, а рассмотреть тот общий контекст, из которого складывается картина радикализации среди мусульман Республики Татарстан. Здесь география и история, распространение исламских институтов и советская индустриализация, включая создание нефтедобычи и сети магистральных нефтепроводов, сплетаются в один тесный клубок.

Исторически после завоевания Казанского ханства в 1552 г. мусульмане бывшего ханства были четко поделены в административном и до 1860-х гг. сословном плане на две зоны, объединение которых произойдет только после создания Татарской Республики в 1920 г. Мусульмане Поволжья, западнее рек Вятка и Шешма управлялись из Казани и в целом находились в рамках общероссийской сословной и административной системы. Мусульмане к востоку находились преимущественно в рамках засечных черт и башкирских даруг и до 1865 г. частично сохраняли сословную систему времен тюркских ханств, полукочевой образ жизни и служили в коннице. С конца XVIII в. район Набережные Челны – Нижнекамск и северная часть нефтяного региона входил в состав Оренбургской, затем Уфимской губерний (преимущественно Мензелинского уезда), а большая часть нефтяного региона в состав Бугульминского уезда (с 1796 г. Оренбургской, с 1850 г. Самарской губерний). Поэтому территориально три крупнейших промышленных узла РТ: Набережно-Челнинский (включая Елабугу), Нижнекамско-Заинский и Альметьевско-Бугульминский близки этнически, исторически, территориально и связаны сетью шоссейных дорог[15]. Вместе с нефтяным районом Республики Башкортостан они образовывают единый индустриальный регион, так называемое «Второе Баку». Именно нефтяные регионы РТ и РБ являются во многом той связкой, которая объединяет весьма различные регионы столиц – Казани и Уфы.

Однако это единство начинает носить уже и новый характер. В начале 2005 г. более чем в 10 городах Татарстана и Башкортостана прошли пикеты в защиту арестованных активистов «хизб ут-тахрир». Настораживает их наиболее активная работа в нефтяном районе РТ и Набережных Челнах, прежде всего в Альметьевске и Азнакаево. Вопрос об исламизации этого региона является малоизученным, но даже по предварительным данным можно говорить об определенной преемственности в развитии закономерностей, касающихся прежде всего относительной обособленности этого региона. К счастью, в последние годы история Альметьевского района была исследована в рамках финансируемого «Татнефтью» проекта по созданию районной энциклопедии. Созданием ее исторического раздела занимается коллектив преимущественно казанских ученых, возглавляемый кандидатом исторических наук Альфией Галлямовой[16]. Хотя в силу ряда причин, исламской составляющей, особенно в проблемном аспекте, не было уделено достаточного внимания, по крайней мере, имеется достаточная фактографическая база по развитию ислама в нефтяном регионе с XVIII века. Хотя это феномен также не стал предметом специального исследования, мы можем достаточно определенно говорить о преимущественном влиянии одной из двух моделей развития ислама у татар, т. е. модели абызов и суфиев, а не городской Татарской слободы (типа Казани Каргалы) с ее медресе и преимущественным влиянием буржуазии[17].

Индустриализация нефтяного региона или официально Альметьевско-Бугульминского промышленного узла связана преимущественно с 1950–1970-ми гг. Его население на 1 января 2000 г. составило 406 000 человек. Именно этот регион окончательно разрушил последний, отдаленный от больших индустриальных центров, татарский аграрный район с длительными исламскими суфийскими традициями. Они нашли выражение в лице Накшбандийа – суфийского тариката (ордена), получившего название по имени Бахааддина Накшбанди (1318–1389), сложившийся среди ханафитов Средней Азии, распространенный от китайской провинции Ганьсу до Казани, от юга Индии – до Стамбула и Хиджаза. На рубеже средневековья и Нового времени суфизм накшбандийского толка получил в татарском обществе наибольшее распространение. Согласно археографическим источникам, в Поволжье накшбандийское учение ветви муджаддидийа проникает из Бухары через шейха Фаизхана бине Хозырхана аль-Кабули (ум. 1802). Одним из крупнейших центров Накшбандийа у татар был нефтяной регион от Кизляу и Ново-Альметьево в Нурлатском районе через Тайсуганово в Альметьевском и Байряки в Бавлинском районе до Минзелебаша и Старо-Альметьево в Сармановском районе. Среди первых татарских суфиев-накшбанди, согласно двум спискам сильсила (преемственности) XIX в., выявленным А.Н. Юзеевым, упоминаются имена: Вали (б. Мухаммад-Амин) аль-Каргали [18](ум. в 1802), Убайдаллах аль-Кизлави (Губайдулла б. Джагфар аль-Казани аль-Альмети, XIX в.), Ниматаллах аль-Алмати (Нигматулла б. Губайдулла аль-Альмети, ум. в 1853), шейха Абдалджаббар аль-Парави (Габдулджаббар ибн Габдрахман ибн Туймухаммад ат-Тайсугани, (1750–1846.), шейх Мухаммад аль-Кизлави, Хайраллах аль-Алмати, шейх Ахмад аль-Кизлави. По списку сильсила XVIII в.: Хабибаллах ас-Сабави, Вали аль-Каргали, Хамид аль-Юрташи.

Появление другой ветви накшбандия-муджаддидийа в регионе связано с именем бухарского шейха Нийаз-кули ат-Туркмани (ум. в 1820–1821). Мухаммадшариф ибн Ибрагим Аль-Байракави получил образование в Бухаре, где стал шейхом ордена «Накшбандийа» и получил иджазу (разрешение иметь мюридов) от Нийаз-кули ат-Туркмани. После возвращения на родину он стал имамом мечети и мударрисом в медресе «Губайдия». Его преемник мударрис медресе «Губайдия» Губайдулла был последователем мюрида Нийаз-кули ат-Туркмани, шейха ордена «Накшбандийа» Нигматуллы Биктимер аль-Эстерлибаши (Тукаева). После его смерти Губайдуллы хазрата его традиции продолжил его сын Габдельвали, который являлся известным шейхом, имевшим десятки мюридов. М. Рамзи в Медине получил иджазу от шейха Н. Мухаммада Мазхара. Таким образом, шейхи из медресе Кизляу, Ново-Альметьево и Тайсуганово, как и А. Утыз-Имяни, были связано с линией Фаизхана бине Хозырхана аль-Кабули, а шейхи медресе «Губайдия» с линией Нийаз-кули ат-Туркмани[19].

Об авторитетности улемов и имамов этого региона свидетельствует тот факт, что территория нынешнего Альметьевского района дала двух уфимских муфтиев. Во-первых, Габдрахимова Габдессаляма (Габд ас-салам б. Габд ар-рахим аль-Габдери (1765–1840) – муфтия Оренбургского магометанского духовного собрания (ОМДС). Он родился в ауле Габдуррахман Бугульминского уезда Самарской губернии (ныне Абдрахманово)[20]. Аул был основан ориентировочно в XVII в. (или ранее 1730 г.). Его население состояло из выходцев из соседнего аула Тайсуганово (как указывалось выше известного древнейшим медресе края) и мишар, выходцев из регионов Нижнего Новгорода и Пензы. Во-вторых, Фахретдина Ризаэтдина (Риза ад-дин б. Фахр ад-дин б. Сайф ад-дин, Риза казый (1859–1936) – муфтий ЦДУМ (1923–1936, и.о. в 1921–1923), кади, общественный деятель, улем, историк, журналист и писатель. Он родился в деревне Кичучатово Бугульминского уезда Самарской губернии (ныне Альметьевский район Татарстана) в семье муллы[21].

В 1882 г. в Бугульминском уезде Самарского губернии числилось 165 мечетей ОМДС, имеющих 152 имам-хатыбов, 82 имамов и 161 муэдзина. В середине 1920-х гг. мусульманская система образования даже на уровне мектеба была окончательно ликвидирована в будущем нефтяном регионе. Ахметхади б. Мифтахутдин Атласи, (1876–1938) – историк, педагог, религиозный и общественный деятель в 1920-е гг. безуспешно пытался создать в Бугульме медресе или курсы имамов[22]. К 1940-м гг. и все мечети в районе были закрыты. Только в 1976 г. было зарегистрировано мусульманское религиозное объединение граждан г. Альметьевска, но к этому времени традиция мусульманского образования прервалась. В 1970–1980-е гг. мусульманские общины официально существовали и в таких городах Востока Татарстана, как Бугульма, Набережные Челны и Лениногорск.

В годы перестройки развернулось массовое строительство мечетей. В 1996 г. был образован Альметьевский районный мухтасибат во главе с Наилем Сахибзяновым (род. 1957), который стал заместителем муфтия по Юго-Востоку Республики Татарстан, казыем, первым ректором медресе им. Фахретдина. Наиль Сахибзянов был первым из религиозных деятелей региона, получивших образование в Саудовской Аравии. После традиционного для советских имамов образования в медресе «Мир-Араб» в Бухаре он работал имамом-мухтасибом Пермской, Кировской областей и Республики Удмуртия (1987–1993), проректором медресе «Нуруль ислам» в г. Октябрьский нефтяного региона Башкортостана, параллельно закончив университет им. имама Мухамммада бин Сауда в г. Эр-Рияд (КСА)[23]. Выпускником другого саудийского вуза – исламского университета г. Медины КСА является и другой преподаватель медресе им. Фахретдина Джамиль Аухадеев. Но самую большую известность и не только в медресе им. Фахретдина получил другой выпускник исламского университета г. Медины – проректор медресе им. Р. Фахретдина эритреец Ясин Усман Абдулла. По воспоминаниям всех общавшихся с ним в Альметьевске и медресе «Аль-Фуркан» в Бугуруслане,[24] он оставил впечатление умелого организатора, лектора и агитатора.

Зарубежные преподаватели и лица, обучавшиеся за границей в мусульманских учебных заведениях, действительно сыграли большую роль в возрождении образования в медресе, прерванного семь десятилетий назад. В списке преподавателей религиозных и светских дисциплин в набережночелнинском медресе «Йолдыз» за 1996–1997 уч.. год имеется 8 фамилий. Из них четверо арабы: выпускники вузов Египта (2). Иордании (1), Палестины (1). Один таджик – выпускник Таджикского госуниверситета. Из трех татар один окончил Кемеровский мединститут, один татфак Казанского университета (А. Галиев, ставший временно ректором после начала проверок медресе в 1999 г.) и один факультет русской филологии (отделение «русский язык в национальных школах») Елабужского пединститута. Последний – Малик Ибрагим преподавал адаб, [25] и известен, прежде всего, своим обучением и контактами в КСА.[26].

До сих пор отсутствует полная статистика о количестве имамов, получивших образование за рубежом. По некоторым данным это около 200 человек из числа имамов РТ с 1990-х гг., в 2001 г. там находилось более 60 шакирдов из Татарстана. К сожалению, ряд зарубежных преподавателей были связаны с экстремистскими организациями и были высланы из РФ. Среди них Ясин Абдулла, занимавшийся вербовочной деятельностью вначале в медресе «Аль-Фуркан» в Бугуруслане, а затем в медресе «им. Р. Фахретдина» в Альметьевске[27]. Здесь он вел курс тадрибат, т. е. практическую подготовку имамов, включающую обучение основам проповеди и призыва (дагва) и, как и Малик Ибрагим, курс адаба[28].

Рабочая группа комиссии, состоящая из представителей Совета по делам религий при КМ РТ, Управления Министерства юстиции РФ по РТ, Министерства образования РТ, Института истории АН РТ, ДУМ РТ, Казанской Епархии РПЦ изучила деятельность медресе им. Р. Фахретдина (г. Альметьевск) 20 октября 2003 г. Оно стабильно является единственным медресе нефтяного региона.

В справке о Медресе им. Р.Фахретдина (г. Альметьевск) указывается, что Альметьевское мусульманское медресе осуществляет свою деятельность с 1998 г.. Ранее это медресе претендовало на статус высшего учебного заведения и называлось исламским институтом им. Р. Фахретдина. Однако, в этот период  учебное заведение осуществляло образовательную деятельность без лицензии Министерства образования РФ, поскольку учебные планы и программы не соответствовали требованиям, предъявляемым к высшим учебным заведениям. 

На заседании ректоров высших и средних мусульманских учебных заведений, состоявшегося 19 апреля 2000 г. в Духовном управлении мусульман РТ, было принято решение об изменении статуса учебного заведения до среднего мусульманского медресе. Медресе ведет образовательную деятельность по следующим направлениям: имам-хатыб и имам-мугаллим. В настоящее время медресе осуществляет образовательную деятельность на основании регистрации и лицензии Министерства образования РТ. Срок обучения в данном учебном заведении составляет 3 года. Форма обучения – дневная. В медресе работает 13 преподавателей, из который 8 имеют среднее светское образование, 2 – высшее религиозное образование (1- университет г. Эр-Рияд, 1 – исламский университет г. Медины КСА); 1 - закончил – Джамбульское медресе, 2 – медресе «Мухаммадия», 3 – татаро-арабский колледж в г. Ульяновске; 5 – имеют высшее светское образование. Количество студентов составляет – 83 человека, из них 40 шакирдов из Татарстана, остальные  шакирды из других регионов таких как, Ульяновск, Пенза, Мордовия, Кировская и Челябинская области. Шакирды из Татарстана в основном представлены из Кукмора и Набережных Челнов. В этом учебном году на учебу поступило 39 шакирдов, 24 – из РТ, 15 – из др. регионов РФ.

База библиотеки основана за счет помощи арабских благотворительных фондов, таких как Дар уль-хадис, Дар уль-джиль, Дар уль-фикр, Дар уль-магрифа. Эта литература издана в Египте, Иордании, Ливане и Саудовской Аравии. Некоторые книги, судя по ярлычкам, закуплены в Саудовской Аравии. Это память об эпохе Ясина Абдуллы. Основная часть книг на арабском языке относится к необходимой источниковой базе по исламу. Их можно разделить на 5 тематических групп: фикх (право); тафсир (толкование Корана), хадисы; сира (жизнеописание пророка); люгат (учебники по арабскому языку). В основном, это классическая мусульманская религиозная литература (Уммахат). Русскоязычная литература, в основном, издана в Казани, часть книг отпечатана в издательстве «Иман». Имеются книги, изданные в Москве издательским домом «Бадр», фондом «Ибрагим Бин Абдулазиз Аль Ибрагим», издательством «Сантланда» и др. Как правило, в содержании книг, изданных этими фондами и издательствами, навязывается модель ислама отличная от традиционного ханафитского представления. В библиотеке наблюдается нехватка светской литературы и трудов татарских теологов и литературы об истории распространения ислама на территории Поволжья. Однако, по сравнению с предыдущими годами, библиотечный фонд значительно пополнился светской и художественной литературой. Следует отметить и то, что библиотека имеет не полный каталог, и поэтому трудно утверждать обо всех имеющихся в наличии книгах. В библиотеке отсутствует журнал, регистрирующий выдачу книг. В фонде библиотеки появилась мусульманская и светская пресса.

В ходе изучения деятельности медресе со стороны Министерства образования РТ прозвучали следующие замечания: усовершенствовать делопроизводство; придерживаться квоты по приему на учебу шакирдов из других регионов РФ; усовершенствовать воспитательную работу, создать отдельную воспитательную программу; упорядочить ведение протоколов Ученого совета (отдельно от хозяйственных дел); провести аттестацию преподавателей медресе[29].  Несмотря на определенные попытки закрытия (по примеру медресе «Йолдыз») медресе им. Р. Фахредина стабильно продолжает свою деятельность. Большинство заинтересованных сторон сходятся на том, что нефтяному региону РТ требуется хотя бы одно медресе. Вопрос стоит о создании центра образования достаточно высокого уровня.

Проблема Юго-Востока РТ, особенно татар региона, состоит и в отсутствии продолжительных традиций светского высшего образования и городской жизни. Кроме 1900–1920-х гг. единственный исторический город региона, Бугульма, обладал только русской культурной и образовательной инфраструктурой. Татары нефтяного региона пережили более позднюю урбанизацию, чем представители той же нации в других регионах и соседнее русское население. По анкетным опросам 1960-х гг., проведенным Р.К. Уразмановой, среди работников нефтепромысловых управлений «Бавлынефть», «Альметьевнефть» и «Лениногорскнефть» среди татар-нефтяников 73% были из крестьян, при 49,3% – из русских[30]. Сегодня татары по своей социальной структуре близки к русским, да и национальная интеллигенция Татарстана имеет явно более полиструктурный и более сходный с русской интеллигенцией состав, чем во многих других республиках. Это сходство проявляется в том, что у татар значительна доля производственной интеллигенции (по данным переписи 1989 г. – 44,7% в составе городской интеллигенции у татар и 49,8% – у русских). Однако это запоздание, пришедшееся на послевоенные и оттепельные годы и практически преодоленное в 1980–1990-е гг. до сих пор во многом определяет профиль татарской элиты и культуры, носят более сельский характер, по сравнению с русской. Это еще более чувствуется в сфере религиозного образования, т. к. православное образование у русских имело менее чем двадцатилетний перерыв, в отличие от более чем шести десятилетий для мусульманского образования у татар. Экономический подъем нефтяного района и всего востока Татарстана в 1960–1970-е гг. не сопровождался культурным и религиозным подъемом татар, а в целом пришелся на годы вымирания поколения, помнившего духовные поиски «золотого века» татарской культуры и богословия начала двадцатого века. В новых городах отсутствовали даже татарские школы и детсады[31].

Золотой век индустрии Татарстана, включая нефтяную, также был не долог. Добыча нефти, достигшая к 1970 г. 100 млн. т, с середины 1990-х гг. сократилась до 23–24 млн. т.[32] При этом население г. Альметьевска с 3078 чел. в 1949 г., выросло до 141,6 тыс. чел. в 2000 г. Соответственно процентное соотношение татар и русских менялось следующим образом: 1926 г. – 96,5% и 2,8%, 1970 г. – 46,3% и 47,0%, 1989 г. – 50,4% и 42,9%.[33] В 1995 г. татары составили 75,1% миграционного прироста г. Альметьевска. Падение добычи и рост численности были характерны для всех регионов трестов «Танефти». «Альметьевнефть» – 406 000 человек., максимальный уровень добычи нефти (1968) – 21,8 млн. т. в год, 1999 – 3,78 млн. т. в год. На 01.01.2000 г. добыто 548 млн. т. нефти. Обводненность добываемой продукции – 78,5%.[34] Население п. г. т. Азнакаево в 1949 г. – 1958 чел, в 2000г. – 37 тыс. чел[35]. В п. г. т. шесть седьмых жителей составляют татары. «Азнакаевскнефть» – максимальный уровень добычи нефти (1972) – 17,1 млн. т. в год, 1999 – 3,15 млн. т. в год. На 01.01.2000 г. добыто 431,8 млн. т. нефти. Обводненность добываемой продукции – 87,4%[36]. Высокий   процент обводненности указывает на хищнический характер добычи нефти, когда сююминутные показатели превалировали над экологическими нуждами региона и будущим потомков всей страны.

Сегодняшний Альметьевск является бесспорной столицей татарской нефти и всего Юго-Востока РТ. В условиях высоких цен на нефть здесь уделяется большое внимание молодежной политике: создание 7 вузов, открытие Молодежного центра, спортивных сооружений, выделение жилья молодым семьям[37]. Этот стандартный набор мер по борьбе не только с социальными, но и идеологическими проблемами. Насколько они будут результативны в противодействии радикализму, покажет время. Но не стоит забывать, что по своим доходам от нефти Альметьевск является самым богатым городом не только РТ, но во многом и всего Волго-Уральского региона. Жизненный уровень других местностей намного ниже, и проблемы молодежи в них не привлекают такого внимания и денежных вливаний. Но все эти социально-политические и идеологические процессы требуют полевых исследований, разработки методики анализа и детальных обобщений… Только тогда мы сможем понять является ли сегодняшнее затишье подлинной стабилизацией или только перерывом пред началом иных процессов.

Задания для усвоения пройденного материала и самостоятельной подготовки:

1.     Связь нефтяного и исламского факторов развития мусульманского сообщества Татарстана.

2.     Социализация исламского сообщества Республики Татарстан в условиях глобализации.

3.     Проблема унификации мусульманского идеологического пространства России.

4.     Развитие системы исламского образования в Республике Татарстан в контексте идеологического влияния Саудовской Аравии.

5.     Фактор зарубежного исламского образования в развитии мусульманского сообщества Республики Татарстан.

6.     Развитие областей Республики Татарстан с традиционным распространением суфизма в условиях индустриализации.