Издательский дом «Медина»
Поиск rss Написать нам
Главная » Учебные пособия
Суфизм как социальная система в Российской умме
04.02.2009

Глава 1.

Суфизм как социально-религиозная система

 

1.1. Ан-Накшбандийа как классический пример суфийского тариката

Накшбандийа – суфийский тарикат, получивший название по имени Бахааддина Накшбанди (1318–1389), сложившийся среди ханафитов Средней Азии, распространенный от китайской провинции Ганьсу до Казани, от юга Индии до Стамбула и Хиджаза. Нисбы первых шейхов-наставников Н. (Хамадани, Гидждувани, Ривгари, Фагнави, ар-Рамитани, ас-Саммаси, Кулал ал-Бухари) свидетельствуют о зарождении накшбандийского тариката в персоязычной среде. Действительно, вначале это движение получило распространение среди иранского городского населения, позднее было быстро воспринято тюркскими племенами и стало оплотом суннизма в Средней Азии. Бахааддин Накшбанди, будучи таджиком, родившись близ Бухары, общался и с тюрками. Средневековая Бухара представляла собой культурный и торговый центр, где происходила встреча двух культур: тюркской и иранской. Не случайно великий персидский поэт-суфий Абдаррахман Джами, последователь тариката Накшбандийа, связывал свое происхождение с Бахааддином Накшбанди через «промежуточные звенья» (сильсила). А другой именитый поэт – Алишер Навои, учившийся Накшбандийа у Джами, был тюркского происхождения.

Путь Накшбандийа состоит из десяти стоянок (макам), которые идущий по пути (салик) должен преодолеть, придерживаясь одиннадцати правил. Первые восемь были сформулированы Абдалхалик Гидждувани, три последние добавлены Бахааддин Накшбанди (йадкард – поминание или свершение поминаний, базгашт – стеснение, нигахдашт – бдительность, йаддашт – воспоминание, концетрация внимания на божественном присутствии во время интуитивного озарения (заук), хуш дар дам – осознанное дыхание, сафар дар ватан – путешествие по своей стране, назар бар кадам – наблюдение за шагами, халват дар анджуман – одиночество на людях, вукуф-и заман – остановка на времени, вукуф-и адади – остановка на числе, вукуф-и калби – остановка на сердце). С XV в. Накшбандийа превратился в самый распространенный тарикат наряду с кадирийа. Наиболее сильное влияние имел при ходже Убайдаллах Ахраре (ум. 1490), который, будучи духовным наставником Накшбандийа, на протяжении почти сорока лет был фактическим правителем Мавераннахра. В начале XVII в. в Индии Ахмад Сирхинди (1564–1624), прозванный «муджаддид альф сани» (обновитель второго тысячелетия), основал самостоятельную ветвь Накшбандийа, получившую название – Накшбандийа муджаддидийа. В начале XIX в. в Турции маулана Халид ал-Багдади (1776–1827), курд по происхождению, организовал собственную ветвь – халидийа, которая получила распространение в Турции, арабских странах и Курдистане. В Поволжье и Приуралье была популярна как ветвь муджаддидийа (В. аль-Каргалы), так и халидийа (З. Расули). Поскольку тарикат Накшбандийа отвергал аскетизм, постольку со времени ходжи Ахрара считалось обязательным вступать в контакт с властями, чтобы влиять на их политику.

Лит-ра: Тримингэм Дж. С. Суфийские ордены в исламе. – М., 1989; Ислам. Энциклопедический словарь. – М., 1991. С.187–188.

 

1.2. Образ жизни суфиев: абызы и улемы

В условиях преобладания религии ислама в сферах культурного и символического капитала общественное движение татар вначале носило сугубо религиозный характер. Его первичной формой стали абызы (абыз-агайлар, от арабского «хафиз» – знающий Коран наизусть) – участники общественно-религиозного движения среди мусульман Волго-Уральского региона во 2-й пол. XVI–XVIII вв. Ш. Марджани пишет, что слово «абыз» или «абыз агай» является искаженным вариантом слова «хафиз». В XVIII в. так называли всех мулл и всех людей, умеющих читать и писать. По мнению Р. Фахретдина, после падения Казанского ханства так называли даже неграмотных людей, немного сведущих в основах веры и знающих некоторые айаты Корана. Движение абызов, таким образом, тесно переплелось с народным исламом, ориентированным прежде всего на максимальную изоляцию от официальных властей и объединенного с полуязыческими пережитками типа культа «авлия» (святых), подчинения ишанам и поклонения святым местам. С другой стороны, оно был тесно связан с протестом свободолюбивых улемов против института указных мулл и огосударствления ислама.

Таким образом, абызы представляли собой хранителей исламской традиции и образования в условиях изолированных сельских мусульманских общин. Они являлось связующим этапом между духовенством эпохи Казанского ханства и указным духовенством эпохи Оренбургского Духовного собрания. В основе движения лежало понятие об имаме как автономно избираемом главе мусульманской общины. Абызы представляли религиозную и образовательную элиту татарского общества в период непризнания официального статуса ислама Российским государством. Они являлись идеологической силой, стоявшей за выступлениями мусульман в защиту своих прав. С движением абызов неразрывно связана идея возрождения града Булгара, то есть идея идеального мусульманского государства в Волго-Уральском регионе. В этом отношении установки абызов нашли отражение у участников восстания Степана Разина в 1667–1671 гг., восстания Батырши в 1755 г. и идеях муллы Мурада и Хисаметдина Муслими.

Официальное признание статуса ислама и организация Оренбургского Духовного собрания привела мусульманское духовенство в состояние раскола. Сформировалось официальное «указное» духовенство, присягнувшее на лояльность властям Российской империи. Таким образом, элита мусульман Поволжья и Урала окончательно отошли от идеи восстановления мусульманского государства. Абызы оказались в состоянии конфликта с официальным указным духовенством. С другой стороны, абызам противостояли рационалистическая концепция Габдуннасыра Курсави и традиция классической мусульманской учености[1].

В итоге движение абызов прекратило быть феноменом общенационального движения к началу XIX в. Это было обусловлено и превращением татарской буржуазии в лидирующую силу татарского общества. По М. Гайнетдинову, движение абызов превратилось в движение «бурсы», то есть вечных шакирдов, меняющих свои медресе, оппозиционно настроенных к «указному» духовенству. Абызы критиковали продажность духовенства, бухарскую систему образованию, обычаи и образ жизни.

С движением абызов связано возникновение первого памятника этнической истории у татар – «Таварихы Булгария» («История Булгарии») Хисаметдина бине Шарафетдина (аль-Муслими). Сохранились десятки экземпляров этого сочинения. По мнению Марджани, оно могла быть создано вскоре после 1785 г. К концу XVIII в. к татарам из Средней Азии приходит культ святых (авлия) наряду с традицией каламистских сочинений. Их основной идеей является подчинение истории божественному промыслу, где прегрешения неизбежно караются божественным возмездием и окончанием «золотого века».

В татарской историографии существуют два основных подхода к изучению этой работы. Первый подход, берущий начало у Марджани, является сугубо рационалистической критикой позиций Муслими с точки зрения научной критики в духе теории Ибн Халдуна. Для Марджани произведение Муслими было примером фальсификации религиозной и этнической истории. Закладывая идеологические основы для татарской этнической общности, Марджани вынужден был бороться с искажениями истории, при которых фактически вся история феодалов и официального духовенства в негативном свете противопоставлялась истории асхабов и суфиев, то есть традиции абызов. Марджани в своих трудах восстановил рационалистическую мусульманскую историографию, чей преимущественно светский характер находился в прямом противоречии с агиографической традицией.

В соответствии со вторым подходом «Таварих» рассматривается как агиографическое произведение, где оно «источник не истории как таковой, а, более точно, религиозных путей оценки и изображения смысла принятия веры и его значения для идентичности общества». Г. Губайдуллин и А. Рахим указывают на потребность общества в такого рода легендарной истории, на ее связь с традицией дастанов. Ценность «Таварих» определяется изложением идеологических постулатов образованных слоев своей эпохи. Авторы отмечают, что преимущественная роль суфиев отражает их реальную роль в распространении ислама, особенно среди мишар и башкир. Подчеркивается, что «Таварих» дает безупречное для средневекового читателя объяснение причины падения Булгарского государства и сохранения Руси в эпоху Тамерлана.

Муслими обосновывает законность власти булгарских ханов через принятие ислама ханом Айдаром от асхабов в эпоху пророка Мухаммада. Автор подвергает жесткой критике официальное духовенство: муфтиев, казыев, улемов Стамбула и Булгара. Восхваляются только суфийские шейхи. В этом можно увидеть скрытую критику официального «указного» духовенства. Отказ от правоверия, по Муслими, приводит к падению Булгара от рук Тимура и затем фактически к власти русского государства, то есть переходу территории из «дар уль-Ислам» в «дар уль-харб».

В «Таварих» определенно заявляется, что мусульмане Поволжья никогда не примут христианство и будут оставаться частью исламской уммы. История Муслими носит религиозный характер, где причина уничтожения государственности булгар может объясняться только как божественное возмездие за отступление от веры. Марджани прямо заявлял, что слова Муслими о неверии и испорченности булгар «неверны, покрывают народ Булгара клеветой и унижают его». Однако версия Муслими давала религиозно безупречный ответ на вопрос о причинах утраты независимости и являлась логичным обоснованием бескомпромиссной борьбы за правоверие[2].

На рубеже XVII–XVIII веков начинается возрождение мусульманской учености среди татар. Этот процесс возглавлялся либо самими татарами, получившими образование в мусульманских странах, либо выходцами из мусульманских государств. Характерно, что первый вариант отличает Заказанье, а второй – Приуралье. Таким образом, можно предположить, что в Заказанье сохранялись определенные основы образования и осознавалась общественная потребность в восстановлении системы мусульманского образования. Исследования Марджани и Фахретдина по данной проблематике представляют до сих пор уникальный характер. Они называют первым восстановителем книжной учености среди татар ахуна Юнуса бин Иваная из деревни Ура. Он первым совершил путешествие в Мавераннахр, где и получил образование. Ахун Юнус основал медресе, где написал основной труд – тюркоязычный комментарий к учебнику по сарыфу (этимологии арабского языка) «Бидан», созданному на фарси, а также разъяснение к «Шарх-и Абдулла» («Комментариев к «Бидану»). Таким образом, мы можем говорить о начале восстановления мусульманской грамотности на одном из низших ее уровней, так как в то время необходимо было дать хотя бы элементарное знание арабского языка. Ахун Юнус также дал разъяснение, что мусульмане Булгара должны уплачивать «ушр» (поземельный налог).

Р. Фахретдин писал, что после уничтожения Казанского ханства часть мусульман бежала в Дагестан, в Крым и даже в Турцию. Через некоторое время часть этих бежавших вернулась обратно: «Среди этих вернувшихся были люди, учившиеся у ученых людей и в местах получения образования, и они переписали и принесли домой некоторые сочинения и книги». Фахретдин считает, что «после падения Казанского ханства занимавшиеся сельским хозяйством наши предки вначале получили упорядоченное образование от улемов Дагестана и известно, что через некоторое время стали получать образование в Бухаре». По мнению ученого, если образование в Дагестане принесло пользу, то образование в Бухаре было бесполезным или даже вредным.

Образование на Кавказе отличалось в целом свободой и отсутствием государственного контроля. По словам Р. Фахретдина, авторитет дагестанских улемов и особенно Мухаммада бине Гали ад-Дагыстани был связан с тем, что мусульмане Волги, Булгара, Казани, Урала после уничтожения Казанского ханства потеряли основы общемусульманской книжной культуры и арабского языка. Особое значение Фахретдин придавал роли дагестанских улемов в передаче знаний по таким дисциплинам, как право, хадисоведение, риторика, лексикология и морфология арабского языка. Таким образом, именно выходцы из Дагестана и их татарские ученики восстановили систему образования в медресе. Фахретдин указывает на их ключевую роль в формировании мировоззрения на такие базовые вопросы, как судный день, смерть, любовь и скорбь. Дагестанцы ввели традицию меджлисов и пения в медресе. Основным правилом обучения он называет «предпочтение важнейшего важному». По словам Фахретдина, дагестанцы заложили основы «религиозного братства и национального уважения».

Среди дагестанских улемов Фахретдин отмечает Мухаммеда бине Мусу ал-Кадыки аш-Ширвани, умершего после 1139 г. хиджры (1725/1726 гг.). Его обучение не включало догматики (акаид) или философии (хикмет) и характеризовалось отсутствием схоластики и ориентацией на правовой и гуманитарный аспекты обучения. Он являлся основателем нового возобновленного суфизма, и, по словам, Фахретдина: «Наши шейхи из Булгара и Казани связаны с этим лицом, передавшим им силсила (суфийскую преемственность. – А. Х.)». Вторым дагестанским учителем Фахретдин называет Муртазу бин Кутлугуша ас-Симети, который также получил образование в Дагестане, вернулся на родину и создал медресе в Мамадышском уезде, где и умер после 1723 г.

Муртаза Симети одним из первых совершил поездку в хадж и оставил после себя описание этого путешествия, датированного 1110 г. хиджры (1697/1698 гг.). Наиболее интересным в нем является перечисление посещенных им могил пророков и шейхов. Таким образом, происходит возвращение татарского народа в культурное и географическое пространство мусульманского мира. Список, приведенный Муртазой Симети, дает адекватное представление о тех персоналиях, которые наиболее уважались среди татар. Наиболее бесспорными здесь являются личности пророков, «четырех праведных халифов», асхабов и родствеников Мухаммада, а также таких факихов, как Абдаллах бин Аббас, Абу Ханифа, Малик бин Анас и Убайдуллах Садрушшариат. Вместе с тем автор приводит имена целого ряда шиитских имамов, включая Ризу, Хасана, Джафара ас-Садыка. Наибольший интерес вызывает знакомство с личностями виднейших суфиев начиная с момента существования тасаввуфа: Зу-н-Нуна аль-Мисри, Абу Йазида Бистами, Суфьяна ас-Саури, Абу Бакра аш-Шибли, Абу Хурейры. Симети известны и такие выдающиеся шейхи «Накшбандийи», как Баха ад-Дин Накшбанд и Абд ал-Халик аль-Гидждувани, и среднеазиатские шейхи ордена «Кубравийа» Пехлеван Махмуд и Неджметдин аль-Кубра.

С движением абызов связано возникновение первого памятника этнической истории у татар – «Таварихи Булгария» («История Булгарии») Хисаметдина бине Шарафетдина (аль-Муслими). Сохранились десятки экземпляров этого сочинения. Муслими обосновывает законность власти булгарских ханов через принятие ислама ханом Айдаром от асхабов – соратников пророка Мухаммада. Автор подвергает жесткой критике официальное духовенство: муфтиев, казыев, улемов Стамбула и Булгара. Восхваляются только суфийские шейхи. В этом можно увидеть скрытую критику официального «указного» духовенства. Основной линией произведения является призыв к правоверию по образцу дар ас-саадат (первых веках хиджры), то есть типичные фундаменталистские призывы. В «Таварих» утверждается, что мусульмане Поволжья никогда не примут христианство и будут оставаться частью исламской уммы. История Х. Муслими носила религиозный характер, где причина уничтожения государственности булгар может объясняться как божественное возмездие за отступление от веры. Ш. Марджани заявлял, что слова Х. Муслими о неверии и испорченности булгар «неверны, покрывают народ Булгара клеветой и унижают его». Однако версия Х. Муслими давала религиозно безупречный ответ на вопрос о причинах утраты независимости и являлась логичным обоснованием бескомпромиссной борьбы за правоверие.

Основной характеристикой мударрисов эпохи абызов было отсутствие образования в странах мусульманского мира или у улемов-выходцев из этих стран. С этой эпохой связано создание медресе, например, при 1-й (Юнусовской) мечети Казани (мударрис Абубекр б. Ибрагим ал-Казани), в Каргале (мударрис Габдессалям ал-Кариле), деревне Мачкара в Заказанье (мударрис Габдельхамид б. Утегян ат-Тюнтяри), Тайсуганово близ Бугульмы мударрис Габдуррахман б. Туймухаммад аль-Бикчураи ат-Тайсугани), Овечий Овраг на Нижегородчине (мударрис Абдулжалил Биккинин)[3]. Большинство из них, как Абдулжалил Биккинин, были шейхами Накшбандийи.

 

Задания для усвоения пройденного материала и самостоятельной подготовки

1. Основные этапы формирования и историческая география распространения суфизма.

2. Суфизм как религиозно-философская и мировоззренческая система.

3. Ан-Накшбандийа как классический суфийский тарикат.

4. Социально-культурные установки суфизма.

5. Доктринальная специфика суфизма и его догматическое соотношение с основными течениями в исламе.

6. Образ жизни суфиев: абызы и улемы.

7. Общественно-политическое значение движения абызов в развитии идей суфизма.

 

[1]    Хабутдинов А., Хабутдинова М. Абызы // Ислам на европейском Востоке. Энциклопедический словарь. – Казань, 2004. С. 6–7.

[2]    Хабутдинов А., Хабутдинова М. Таварихи Булгария // Ислам на европейском Востоке. Энциклопедический словарь. – Казань, 2004.

[3]    Хабутдинов А. Ю. Религиозное образование мусульман Оренбургского Магометанского Духовного собрания // Векторы толерантности: религия и образование. – Казань, 2006. С. 59.



Контактная информация

Об издательстве

Условия копирования

Информационные партнеры

www.dumrf.ru | Мусульмане России Ислам в Российской Федерации islamsng.com www.miu.su | Московский исламский институт
При использовании материалов ссылка на сайт www.idmedina.ru обязательна
© 2024 Издательский дом «Медина»
закрыть

Уважаемые читатели!

В связи с плановыми техническими работами наш сайт будет недоступен с 16:00 20 мая до 16:00 21 мая. Приносим свои извинения за временные неудобства.