§ 1. Просветительские взгляды Х. Фаизханова

Xусаин Фаизханов родился в деревне Сабачай (Собачий остров) Курмышского уезда Симбирской губернии (ныне д. Красная Горка Пильнинского района Нижегородской губернии). Сначала он обучался в родной деревне, затем в д. Бараска у Абдаррахима ал-Бараскави.  Потом Xусаин отправляется в Казань, где сначала обучается в медресе Мухаммад ал-Карима б. Мухаммад ар–Рахима ат-Таканиши – имама, хатиба и мударриса Апанаевской мечети Казани. Затем у Баймурада б. Мухаррама ал-Менгари – имама, хатиба и мударриса мечети «Иске таш», у которого учился дольше всего. Они, как отмечает Марджани, хотя и были людьми образованными, авторами некоторых трактатов, но  не отличались  особой эрудицией, придерживались схоластических методов в обучении ^[1].

Главным образом поэтому Xусаин в 1850 году переходит на обучение к Марджани, слава о котором как о знатоке «рациональных и традиционных» наук, придерживающемся нового в обучении, к тому времени уже распространилась в Казани. Пытливый ум юноши, несомненно, не мог удовлетвориться достигнутым, стремился к новым, неизведанным горизонтам. Марджани на данном этапе мог стать и впоследствии стал, путеводной звездой для Хусаина в его стремлении к познанию всего нового. С этого времени начинается творческое содружество молодого Хусаина и его духовного наставника Марджани.

Хотя обучение у Марджани было недолгим (около четырех лет), Фаизханов с его помощью устанавливает контакты с преподавателями и учеными Казанского университета, прежде всего с А. Казембеком и И.Березиным. Общение с русскими учеными помогает ему овладеть в совершенстве русским языком, посредством которого Фаизханов знакомится с современными науками. В 40–50-х годах многие известные ученые-востоковеды (19 человек) из Казани переезжают в Санкт-Петербург и центр востоковедения постепенно перемещается в столицу ^[2]. Во многом поэтому в конце 1853 года Фаизханов отправляется в «Северную Пальмиру”, надеясь повысить свой уровень ученого-востоковеда и таким образом принести больше пользы татарскому народу.

Несмотря на хлопоты А. Казембека – декана Восточного факультета, которого Фаизханов хорошо знал еще по Казани, ему вначале не удается получить место преподавателя университета. Только после настоятельного обращения студентов в «верха”, в 1858 году Фаизханов получает возможность преподавать тюркские языки (татарский и турецкий), без жалованья. Он также преподает арабский язык.

В 1860 году Фаизханову, наконец, назначают жалованье. Правда, жить ему оставалось совсем немного – шесть лет: материальная неустроенность, годы мытарств в Санкт-Петербурге сказались на здоровье Хусаина. Но эти годы были годами плодотворной работы татарского ученого во многих областях востоковедения, педагогической деятельности ^[3].

Русские востоковеды высоко ценили Фаизханова как ученого. «Под руководством Казем-бека в Казани, затем академика Дорна и  Вельяминова-Зернова в Петербурге, – писал В. В. Григорьев, – усвоил он [Фаизханов] себе ученые приемы и отчасти критический взгляд европейцев, а это при основательных познаниях его в арабском языке и татарской начитанности, и при уме и способностях, данных природою, сделало его одним из полезнейших преподавателей в факультете, тем более, что при означенных достоинствах отличался он еще в высшей степени усердием в работе и желанием приносить пользу всем, кто бы ни обращался к нему по специальности»^[4].

Деятельность Фаизханова не ограничивалась только педагогикой. Вклад его в востоковедческую науку до сегодняшнего времени еще до конца не исследован и оценен. Увидела свет лишь одна монография ученого – «Краткая грамматика татарского языка», изданная литографическом способом в 1862 году, в приложении к которой он поместил собственный перевод на татарский язык отрывка известного памятника «Калила и Димна», текст грамоты Джанибек-Гирая (ХVII в.), отрывок из «Маджалис ан-нафаис» Алишера Навои.

Чем же прославился как ученый и как общественый деятель Фаизханов?

По прибытии в Санкт-Петербург он сталкивается с трудностями житейского характера: отсутствие постоянного места работы, нехватка денег. Фаизханов устраивается в Академию Наук (не будучи ее сотрудником в соответствии с указом) и выполняет специальные поручения высочайшего научного учреждения. Активно сотрудничает с учеными Академии В. Вельяминовым–Зерновым, Б. Дорном и другими.

В 1858 году Фаизханов отправляется в Москву в Архив Министерства Иностранных дел, чтобы списать тексты средневековых тюркоязычных дипломатических документов. По результатам этой поездки Академия Наук ходатайствует об избрании Фаизханова членом Общества археологии, действительным членом которого он становится в 1860 году.

В том же 1858 году Фаизханов совершает научные командировки в г. Касимов и Оренбургский край, где знакомится с известным казахским деятелем культуры Ибрахимом Алтынсариным. В 1863 году он вторично посетил Касимов. По окончании этих командировок Фаизханов написал небольшую по объему статью «Три надгробных булгарских надписи», выступив с одноименным докладом перед учеными Общества археологии. Источником для написания этой статьи послужили три надгробных надписи, выявленные лично Фаизхановым в селениях Оренбуржья Тархан и Уран. Эта статья была издана в «Известиях Общества археологии» и ознаменовала новый этап в исследовании булгарской эпиграфики^[5].

На протяжении всей своей научной деятельности Фаизханов занимался перепиской и описанием восточных рукописей. И в этой области востоковедения, предполагающей высокую квалификацию ученого, он оставил после себя память. Фаизханов составил картотеку  арабских  рукописей Азиатского Музея. Карточки, описанных им рукописей были частично использованы академиком В. Р. Розеном при составлении каталога арабских рукописей Азиатского Музея^[6]. Своими познаниями в этой области науки он делился и со студентами. В 1863–64 учебном году Фаизханов прочитал курс лекций по каллиграфии на Восточном факультете.

Один из первых исследователей творчества Фаизханова, Р. Фахраддин обращает внимание на то, что татарский ученый выполняет обязанности помощника петербургских ориенталистов и что некоторые сочинения востоковедов изданы без упоминания его имени ^[7].Современный ученый М. Усманов подробно освещает эту проблему. Он доказывает, что при написании, сборе материала известного труда «Материалы по истории Крымского ханства» под редакцией В. В. Вельяминова-Зернова, принимал непосредственное участие Фаизханов. Хотя его фамилия и не стоит на титульном листе рядом с фамилией В. В. Вельяминова-Зернова, однако справа на татарском языке напечатано, что книга написана при попечении Вельяминова-Зернова и при помощи Хусаина Фаизханова ^[8].

Как свидетельствует действительный член Императорского археологического общества Н. И. Веселовский, Вельяминов-Зернов использовал материалы, собранные Фаизхановым в Касимове при составлении еще одного своего труда – «Исследования о Касимовских царях и царевичах», «...составляющего одно из самых крупных явлений в нашей литературе по востоковедению»^[9].

Фаизханов занимался и сравнительной лингвистикой. Его материалы по казахскому, татарскому языкам включены в двухтомный «Сравнительный словарь турецко-татарских наречий» Л. З. Будагова (1812–1878). Например, сказания о Кокетай-хане, две поэмы Г. Кандалый^[10]. Д. А. Хвольсон также использовал рукописные копии. сделанные Фаизхановым, в своем критическом издании рукописных сочинений^[11].

Фаизханов хорошо знал почти весь цвет петербургской ориенталистики того времени: профессоров А. Казембека, Д. А. Хвольсона, В. В. Григорьева, шейха ат-Тантави; академиков Б. А. Дорна, В. В. Вельяминова-Зернова и многих других. Круг его знакомств не ограничивался только востоковедами. Участие в собраниях Общества археологии дало ему возможность познакомиться с русскими историками и филологами, такими как А. Ф. Бычков (1818–1899), К. С. Веселовский (1819–1901), Н. В. Калачев (1819–1885), Д. В. Поленов (1806–1878), В. В. Стасов (1824–1906).

Подобные знакомства и общение с передовыми людьми своего времени способствовали расширению кругозора ученого, дали ему возможность понять необходимость приобщения татарского народа к современной европейской цивилизации.

В то же самое время Фаизханов общался не только с русскими учеными. Он находился в приятельских отношениях с кумыкским просветителем Магомед–эфенди Османовым (1840–1904), переписывался с казахским просветителем Ч. Валихановым (1835–1865) и А. Алтынсариным (1841–1889), налаживал связи с известным узбекским деятелем Алим Юнусовым, был в близких отношениях с известным татарским педагогом М. Г. Махмудовым (1824–1891).

Особо следует сказать о взаимоотношениях Фаизханова и Марджани. Переписка Фаизханова и Марджани является основным источником, подтверждающим просветительский характер деятельности Фаизханова. Р. Фахраддин опубликовал письма Фаизханова к Марджани^[12]. А что касается писем Марджани к своему ученику, то значительная часть их находится в Уфе в личном архиве Р. Фахраддина^[13].

Письма наглядно иллюстрируют эволюцию мировоззрения Фаизханова. В начале переписки взаимоотношения Фаизханова и Марджани не выходят за рамки отношений ученика и учителя. Вскоре это уже взаимоотношения коллег-ученых: творческий обмен планами, взаимные советы. Вот что пишет о переезде своего ученика в столицу Марджани: «Я был не только против его поездки в Петербург, но и уговаривал его отправиться куда-либо в другое место. Однако, воля  божья – это  судьба  предрешенная. Аллах Всевышний – через него многое сделал для меня и дал мне его в помощь в моих важных предприятиях»^[14].

Марджани через своего ученика получает доступ к восточным источникам уже известным европейской науке; в свою очередь Фаизханов знакомится с арабо-мусульманской философией и теологией в трактовке Марджани. В частности, взгляды Фаизханова на калам аналогичны идеям Марджани. Фаизханов также считал, что калам возник в первые века ислама и что авторитеты религии ненавидели его и порицали. Только позднее, некоторые религиозные ученые «пришли к выводу о допустимости калама и чтении книг о нем из-за необходимости охранить мусульманские догматы от смешения с нововведениями». «Сейчас же, – считает татарский ученый, –сторонники калама безвредны». Фаизханов видит больший вред от деятельности миссионеров, чем от мутакаллимов, так как последние, согласно его взглядам, мусульмане, со всеми вытекающими отсюда следствиями^[15].

Фаизханов выступал связующим звеном между Марджани и русской, европейской наукой и культурой. Он был в курсе творческих работ Марджани, делал ему выписки из различных источников для подготавливаемых к печати «Мустафад ал-ахбар» и «Вафият ал-аслаф», подключив к этой работе шейха ат-Тантави (1810–1861) араба из Египта, профессора арабского языка в Санкт-Петербургском университете. Фаизханов стремился, чтобы вышеназванные работы учителя были на уровне современной науки. В целом он старался через свои знакомства в Петербурге сделать имя Марджани известным в Европе, поскольку на Востоке в то время его труды уже достаточно знали.

Просветительские взгляды Фаизханова включали также концепцию этногенеза татарского народа, необходимость усвоения татарским населением современных наук и овладение европейским образованием. Признавая основные мусульманские ценности, он ратовал за основание для татар светского учебного заведения нового типа, открытие газеты и журнала на татарском языке, для пропаганды нового знания.

Фаизханов как гуманист-просветитель боролся против любого проявления косности и догматизма в общественной жизни татар. Он стремился поднять культурный уровень татарского народа, осознавая его отсталость от русского, европейских стандартов во многих областях жизни общества. При всех своих европейских устремлениях, Фаизханов не предлагал отказываться от ислама, а отводил последнему роль регулятора общественных отношений в духовной жизни народа. Фаизханов создал довольно цельную просветительскую концепцию развития татарского народа, учитывающую и реалии его современного положения в российском обществе и возможность изменения такого положения путем усвоения всего нового в науке и культуре, признавая исламские ценности.

Энциклопедизм Фаизханова проявляется и в знании языков. Кроме татарского Фаизханов знал русский, турецкий, чувашский, казахский, киргизский, марийский, староузбекский, арабский и  персидский языки. Знание восточных языков, талант ученого сделали его уникальным специалистом–востоковедом (во многом его знания использовали ученые-востоковеды Санкт-Петербурга).

Фаизханов одним из первых татарских просветителей осознал необходимость усвоения современных достижений русской и западно-европейской культур, не отказываясь от мусульманских ценностей. Для практического достижения этой высокой цели он составил «Школьную реформу», фактически ставшую прообразом татарского новометодного медресе конца XIX века.