У войны не женское лицо

Муса Джалиль

Раны

Вы с нами, сестры нежные, так долго
Делили бремя тяжкое войны!
Глаза у вас от дыма почернели
И кровью рукава обагрены.

Вы раненых из боя выносили,
Не вспоминая, что такое страх,
Под вашими руками засыпали
Уставшие в походах и боях.

Мы помним ваши светлые улыбки
И брови соболиные дугой.
Спасибо вам за добрую заботу,
Любимицы Отчизны дорогой!

И в день победы, отогнав печали,
Отняв букеты полевых цветов,
Вы свет несете душам утомленным
На пепелища отчих городов.

Немало ран, красавицы родные,
В краю родном придется врачевать.
Враг побежден, но каждый город – ранен,
В слезах ребенок, потерявший мать.

Пусть ваши руки, маленькие руки,
Подымут бремя радостных забот:
Вы города немые оживите!
Родными станьте тысячам сирот!

Вы на поля, пропитанные кровью,
Как вешний дождь, пролейте мирный пот!
Идите сестры!
                                  Вас на подвиг новый
Израненная Родина зовет.

Пер.  с  татарского А. Тарковского

Кайсын Кулиев

Женщинам

Вы – скорбь ночей, войной сожженных.
Вы – наша помощь, совесть, кров.
Вы – наши матери и жены.
Ваш трудный жребий был суров.

Вы клали добрые заплаты
На рубища своих мужей,
Лечили храброго солдата,
Омывши кровь слезой своей.

Из ваших рук умелых ели
И полководец и пастух,
Без вас бы сакли захирели
И в очагах огонь потух.

Да, славою ваш труд увенчан,
Вы – солнцу ясному родня!
Какой поэт не славил женщин
От Саади и до меня!

«Я помню чудное мгновенье»
Без женщины б не родилось,
Красу есенинской сирени
Сгубил бы мертвенный мороз.

Вы были соловьиной трелью
Для всех поэтов всех времен.
Вы звездами добра горели,
Когда был мрачен небосклон.

И так, за женщин поднимаю,
Как тост, я стих влюбленный мой
И слышу жаркий шепот мая,
И пахнет розами… зимой!

Пер. с балкарского Д. Голубкова

Джубан Мулдагалиев

Алия

Вился дым
под небосводом синим,
день весенний порохом пропах.
Помню, фотографию в Берлине
показал мне сумрачный казах.

Черный локон,
ватник нараспашку,
полоса армейского ремня.
Худенькая девушка – казашка
весело смотрела на меня.

Так смотрела,
словно смерть и войны
на земле изжиты неспроста.
И, любуясь снимком,
я невольно
вспоминал родимые места.

Диких гор безмолвные громады,
сказочно цветущие сады,
девичьи загадочные взгляды,
тихий свет
предутренней звезды.

Смерчи выли на степной равнине,
скакунов горячий перепляс…
Мой земляк
в поверженном Берлине
мне поведал вот такой рассказ.

«Бой тяжелый был закончен к сроку,
отгремел разрывами гранат.
Всюду трупы,
А неподалеку,
слышу, стонет раненый солдат.

Шепчут губы, залитые кровью:
– Умираю, Родина моя!.. –
Лоб в пыли.
Глубокий шрам над бровью,
Да ведь это наша Алия!

Снайпер наш
отчаянный и ловкий,
выручавший каждого подчас.
Снова шепот: — Дай-ка, друг, винтовку…
Выстрелить хочу в последний раз…

Думаю, себя еще погубит…
Но приклад подвинул ей.
Она,
Целясь во врагов, кусала губы.
Грохнуло в ушах,
И — тишина…

Стала даль
В безмолвном карауле.
Продолжалось ратное житье.
Алия! Казалось, вместе с пулей
унеслось дыхание ее.

Алия! Землячка и сестрица!
Ты навек оставлена в тиши.
Вновь меня
тревожные зарницы
звали на иные рубежи.

Мне на фронте
приходилось всяко…
Но вдали и в этих вот местах
я ходил в жестокие атаки
с именем девичьим на устах.

Страха не испытывал ни разу,
помнил о погибшей
каждый миг!..»

Он умолк,
как будто тем рассказом
Героине памятник воздвиг…

***

Светит ярко
солнце с поднебесья,
мир вернулся в отчие края.
Много лет прошло,
Поэт известный
создает поэму «Алия».
Он не спит над ней.
Он целью жизни
сделал этот вдохновенный труд.
Многих дочерей моей Отчизны,
именем прекрасным назовут!

Пер. с казахского В. Савельева

Кадыйр Сибгат

Девушки – вдовы

      1.

Осиротели вдруг покосы,
ушли в разгаре дня косцы,
ушли, воткнув в покосы косы,
не докосив свои концы.
Таким орлам в тылу не место,
их долг теперь – косить врага.
В селе остались их невесты,
Им и докашивать луга.
Рыдают три подруги,
поникла на лугу трава.
В ушах – лихой гармошки звуки,
звон бубенцов… Его слова.
Надежда, боль в глазах у каждой,
и на губах – печать тоски.
По – настоящему их даже
не целовали женихи.
Им три платочка будут сниться,
им ждать и верить до конца…
Как в клетку втиснутые птицы,
трепещут девичьи сердца.

            2.

Друг дружку чувствуя локтями,
сидели за одним столом,
писали письма: «Любим… С вами…
Не бросим вас, не подведем»
Три поцелуя на конвертах
И ждут подруги, как одна,
Ждут с нетерпением ответа,
с надеждой глядя в три окна.
Сбылись надежды. Почтальонша
вручила каждой по письму.
Потом двоим. Чем дальше – горше:
Втроем писали одному.
Письмо последнее писали
подруги за одним столом,
и луг зеленый вспоминали,
и трех парней на луге том…
Они опять косили вместе
там, где трудились женихи.
Все помнят юные невесты,
всплакнули, стоя у ольхи.
Одна за оселок возьмется,
поднимет косу. Вспыхнет звук,
и отзовется, отзовется
знакомым свистом летний луг.
Молчат, задумались подруги,
к селу по тропочке идут.
Переплелись, боясь разлуки,
Один к другому стебли льнут.
Ползет змея и разделяет
траву с травой, они дрожат…
Жених вернуться обещает,
да нет ему пути назад.

3.

Шли годы. Еле-еле тлела
надежда в девичьих сердцах.
А за окном тальянка пела
о невозвратных прежних днях.
Как оживить воспоминанья?
Из сундука письмо достать,
за словом слово все посланье
в который раз перечитать.
На все село – два инвалида,
один хромой, другой без рук.
И вдовы. На судьбу обида
одна у верных трех подруг.
Вдова горюет: холод, голод,
по лавкам четверо детей,
одеть, обуть, отправить в школу…
Они завидовали ей!
в постели плача по ночам.
А на заре – на ферму снова,
раскинув косы по плечам.
Для них всегда найдется дело –
опора вдовьего села…
Увяла юность, пролетела,
была она иль не была?

4.

Сидят подруги, вышивают
цветы на полотне платков.
Сединки в волосах мелькают,
проходит жизнь под звон часов.
Трезвонят петухи побудку,
как будто свет в окне – рассвет.
В углу платочка – незабудка,
каких цветов на свете нет.
Никто в их двери не стучится,
не время, значит, женихам.
Котенок серенький резвится
и лапой тянется к очкам.
У дев пятидесятилетних
порозовели щеки вдруг:
цветочки вышитые эти
напомнили цветущий луг.
Цветок, увядший в восемнадцать,
оживший в уголке платка,
кому тобою любоваться?
Протянется ль к тебе рука?
И снова дверь не отворилась,
напрасно сердце чуда ждет.
До пола гиря опустилась,
часы стоят. А жизнь идет.

Пер. с татарского  М. Скороходова