Издательский дом «Медина»
Поиск rss Написать нам
Главная » Учебные пособия
Реформа образования: татары нижегородчины и мусульманский мир /сборник работ и статей по исламскому образованию/
20.04.2009

Айдар Хабутдинов, Дамир Мухетдинов

Опыт и перспективы подготовки
конкурентоспособной мусульманской элиты в России

 

Ключевой проблемой российской уммы сегодня является проблема адекватности отечественной мусульманской элиты задачам, стоящим перед современностью. Сегодня региональные муфтии напрямую общаются с главами субъектов федерации, членами Федерального Собрания, крупными бизнесменами, иностранными дипломатами, парламентариями. На долю мухтасибов и районных имамов приходятся контакты с главами местных администраций, депутатами представительных органов, местными бизнесменами. Нельзя здесь не упомянуть юристов, чиновников, ученых, преподавателей. За плечами все этих людей зачастую не одно светское образование, ученая степень, многолетний опыт работы. Приходящие в мечеть верующие, особенно в городах, обычно являются специалистами с высшим образованием или студентами. Да и традиционная российская мусульманская деревня уходит в историю. Маленькие деревни вымирают, а в оставшихся больших селах или райцентрах все больше становится квалифицированных специалистов, людей с высшим образованием. На Нижегородчине, с ее традиционной тягой прежде всего к московской агломерации, эти процессы видны более явно. Но урбанизированный на три четверти Татарстан тоже здесь мало отличается. Достаточно пройти по коридорам казанских вузов, а затем проехаться вдоль сельской местности, чтобы понять, где сейчас находится татарская молодежь. Мы уже не говорим обо все более многочисленных мигрантах с Северного Кавказа, Закавказья и Средней Азии, все чаще встречающихся на улицах российских городов. Какой же ответ дает на это мусульманское духовенство?

В последние годы молодое поколение мусульман все боле резко ставит вопрос о конкурентоспособности лидеров более чем 40 Духовных управлений российских мусульман. Среди упреков, не связанных со ссылками на лица, можно отметить отсутствие единой эффективной структуры (подобной РПЦ МП), самостоятельных источников финансирования, системы начального и профессионального религиозного образования. У российских мусульман все чаще возникает представление, что приверженцы православия занимают все больше ключевых постов в российской элите, а мусульмане становятся аутсайдерами, обреченными на более низкий социальный статус. При этом, принимая этот низкий статус, мусульмане фактически подстраиваются под образ жизни христианских соотечественников, например отказываясь от ношения хиджаба и участвуя в корпоративных развлечениях. Наиболее активно выражает протест против этого молодежь в лице ее достаточно образованной части. На Северном Кавказе такое сопротивление все чаще проявляется в вооруженных формах, в других регионах России – путем создания общественных организаций и системы параллельного конфессионального образования. После таблиговцев, ваххабитов и хизб ут­тахрировцев российская публика узнала и о нурсистской альтернативе системе Духовных управлений. В стране действуют и суфийские группы, ориентированные на иностранных шейхов. При всей разнородности этих группировок их объединяет одно – стремление молодых людей создать полнокровные мусульманские общины, которые они не видят в городских условиях. Здесь речь идет только о Волго­Уральском регионе, ситуация на территории Южного федерального округа намного хуже.

Наиболее тревожным является то, что мусульманское духовенство оказалось не в состоянии противостоять антигосударственным тенденциям. Муфтии Северного Кавказа говорят о ненужности светского образования для себя и в стенах мусульманских вузов . Поэтому духовенство не в состоянии дать адекватный ответ радикальным агитаторам. Особенно это характерно для Северного Кавказа. Сотрудник МВД Дагестана Расул Гаспаров так характеризует эту ситуацию: «Сами представители Духовного управления мусульман Дагестана признают, что у них мало пропагандистов. А вот в подпольных структурах любого молодого человека могут сразу же “поставить на место”. Причем, все делается настолько просто. Говорят: “У тебя нет машины, а у такого­то соседа есть. Откуда у него деньги? От неправедных трудов”. Там много безработной молодежи. Обычно таких людей находят в мечетях. Там идет знакомство, обмен адресами. Каких­то открытых призывов в наших мечетях нет, как нет и открытой агитации. Еще один момент: человек, окончивший медресе или иное духовное учебное заведение, попадает в поле зрения экстремистов, которые могут “вылепить” из него боевика или террориста. Тогда и появляется такой вербовщик, который в беседе манипулирует темой “о пороках” общества, с которым нельзя не согласиться» .

Иногда духовенство само берет на себя функции власти, что противоречит российскому законодательству. Ведущий московский специалист по Дагестану В. Бобровников уже в 1997 году пришел к выводу, что в горном северо­западном Дагестане основной единицей организации общества стал джамаат (мусульманская община). В условиях распада советской плановой экономики произошел генезис «горных мусульманских общин, узурпировавших основные права и функции советских коллективных хозяйств. Попавшие в зависимость от них горные колхозы и совхозы постепенно сливаются с институтами джамаата. Сегодня мусульманская администрация большинства обследованных мною общин руководит не только религиозной, но и хозяйственной жизнью горцев. Джамаат следит за соблюдением единого севооборота, ремонтирует дороги, мосты и оросительные каналы на территории своего колхоза, собирает со своих членов штрафы и налог на содержание сторожей, охраняющих колхозные угодья от потравы соседями». При этом «главы администраций… не более как марионетки в руках сельских дибиров (имамов. – Авт.). Их роль обычно сводится к исполнению решений имама и сельского схода. Большинство абсолютно безвольны» . В. Бобровников указывает, что в последующие годы эта тенденция только усиливается и распространяется на большие территории. Особенно опасна радикализация молодого поколения. Так, социолог З. Абдулагатов указывает: «Позиция молодежи Дагестана увеличивает вероятность сделанного предположения: она усматривает больше положительного, чем старшее поколение, в политической деятельности исламского духовенства, во введении шариата в общественную жизнь, более, чем другие возрастные группы, поддерживает возможность отказа государству в повиновении по конфессиональным причинам».

В ответ историки традиционно отмечают, что сходная реакция со стороны молодого образованного поколения уже возникала на рубеже XIX–XX вв., особенно в годы революции 1905–1907 гг. Эсеры и большевики стремились использовать молодежный радикализм и перевести его в плоскость захватившего страну насилия. Тогда джадиды смели во многом снять эту критику и дать адекватный, ненасильственный, в рамках законов ответ на поставленные вопросы. Поэтому к их опыту все чаще обращается постсоветское поколение российских мусульман, ориентированное на совмещение ценностей религии своих предков с российскими законами.

Изучение особенностей становления татарской элиты, как и в других наших работах, основывается на теории борьбы за владение и перераспределение различных видов капитала, принадлежащей перу классика французской социологии Пьера Бурдье. Вспоминая эту теорию, отметим, что мусульманское духовенство в досоветский период представляло важнейшую группу элиты у татар, обладало культурным и символическим капиталом . На современном этапе в Татарстане оно не входит в политическую элиту . Для мусульманских этносов России эту теорию впервые применил американский социолог турецкого происхождения Адиб Халид. Он рассмотрел противостояние джадидов (модернизаторов) и кадимистов (сторонников консервативно­охранительного направления) в Средней Азии на рубеже XIX–XX вв. за владение и перераспределение «культурного капитала» в соответствии с концепцией П. Бурдье. Центральной чертой джадидской реформы Халид назвал именно соревнование за социальное существование мусульманской элиты. Вопрос о ее существовании как таковой встал особенно остро в условиях создания индустриального общества. Для татарского общества в конце XVIII – начале XX веков можно выделить четыре группы традиционной национальной элиты – улемов (духовенство), дворянство (мурз), буржуазию и светскую интеллигенцию.

Вначале рассмотрим позицию различных групп татарской элиты на переход от схоластической системы образования к системе образования Нового времени . Сама система мусульманского образования, то есть воспроизводства элиты у татар, отражала реалии ситуации, существовавшей до середины XIX века. Духовное образование вполне обеспечивало потребности буржуазии в условиях фактической монополии на торговлю среди единоверцев, особенно в Казахстане и Туркестане. Включение этих районов непосредственно в сферу контроля русской администрации кардинально изменило ситуацию. Татары оказались в состоянии неравноправной конкуренции с русской буржуазией за контроль над экономикой Казахстана и Туркестана. Строительство железных дорог, соединивших Туркестан с европейской Россией и Закавказьем, качественным образом изменило характер и объемы торговли. Отсутствие банковских учреждений у татар также не давало возможности для концентрации капитала. Перед крупной татарской буржуазией возникла потребность овладения языком общеимперской администрации и системой торговли по европейским стандартам. Поэтому именно буржуазия выступила основным заказчиком создания школы, совместимой с реалиями российской экономической жизни и системы образования. Вместе с тем эта система образования должна была сохранять мусульманский характер как для подготовки имамов и улемов, так и для учителей светских школ и бизнесменов, работающих преимущественно с мусульманами.

Новая буржуазия отличалась, как правило, ориентацией на модернизацию мусульманского образования по варианту джадидов в отличие от ориентации предыдущих поколений на схоластическое образование. Во второй половине XIX века татарская буржуазия была вынуждена перейти от средневековой торгово­промышленной деятельности к усвоению устоев капитализма Нового времени. По определению классика социологии Макса Вебера, такая система организации наряду с употреблением свободного труда и ориентацией на товарный рынок включала в себя также отделение предприятия от домашнего хозяйства и введение рациональной бухгалтерской отчетности . В связи с крахом мануфактурного производства татарская буржуазия вновь оказалась на стадии не промышленного, а торгового капитализма. Расширение Российской империи и ее зон экономического влияния, преимущественно в восточном и южном направлении, приводит к все большей ориентации татарской буржуазии сугубо на посредническую торгово­закупочную деятельность. Она становится все более зависимой как от единого общероссийского рынка, так и от сотрудничества с русской буржуазией. Особенно тесная связь между распространением Российского государства и экономической активности наблюдалась у татар­мишарей в Монголии, Маньчжурии, Финляндии, а также вдоль линий железных дорог. Благодаря этому во многом изменяется сам тип торговца. Первопроходец, постоянно подвергающийся риску разбойных нападений в степях или репрессий в деспотических государствах, ведущий торговлю путем товарообмена, добывающий прибыль соответственно риску, превращается в законопослушного гражданина, прежде всего зависимого от чиновников. Соответственно для него все важнее становилось знание русского языка, законов, принципов функционирования российской экономики. Но работа преимущественно с мусульманами требовала сохранения религиозной идентичности и конфессионального образования.

Поэтому несомненно, что одной из целей, обусловивших создание медресе «Хусаиния» в Оренбурге, была подготовка квалифицированных служащих для торговых фирм братьев Хусаиновых. Не случайно, что они завещали крупнейший в России вакф в 300 000 рублей медресе «Хусаиния» именно на нужды образования . Учебный план разряда «игдадия» на 1906–1907 гг. включал наряду с религиозными и общегуманитарными дисциплинами преподавание таких предметов, как физика, химия, геометрия и тригонометрия, психология, логика, элементарное право (немусульманское), гигиена и медицинские знания, политэкономия и торговое дело, бухгалтерия . Таким образом, по сути получался специалист не только по религиозным дисциплинам, но и по региональной экономике.

Второй группой сторонников реформы образования выступила часть духовенства, в основном в городах и районах дисперсного расселения татар, особенно в Приуралье, Казахстане и среди мишарских общин. В 1870–1890­е гг. усиливаются оппозиционные настроения духовенства, выступившего идеологом сплочения общества в защиту религии и религиозной школы. Создание государственных начальных школ обозначало окончание монополии духовенства в системе образования. По утверждению М. Гроха, «с приходом капитализма Церковь... потеряла главный бастион своей политической и экономической власти, и духовенство оказалось в какой­то степени в «вакууме власти»... Многие священники были открыты для различных форм радикализации» .

Татарское духовенство оказалось в состоянии исторического выбора в отношении системы образования. Если неприятие системы Ильминского объединило все мусульманское духовенство, то по отношению к системе Исмагила Гаспринского оно разделилось. Первым ее поддержал Шигабетдин Марджани. Часть татарского духовенства, включая муфтия Салим­Гирея Тевкелева, осознавала, что традиционная система образования находится в кризисе. Наибольшую поддержку новому национальному образованию оказали суфии Зайнулла Расули и Галимджан Баруди, выполнявшие функцию посредников между религиозными низшими слоями и ориентированными на светские изменения представителями буржуазии . По утверждению Мирослава Гроха (Хроха), именно «духовенство было орудием социальной коммуникации как между центром и провинциями, так и внутри локальных общин и регионов», выполняя функции главного канала информации о жизни нации и о жизни крестьянских общин соответственно .

Третьей группой, выступившей в поддержку системы Гаспринского, были мурзы. Они были недовольны введением системы министерских школ, которые обозначали утрату ими контроля над духовной жизнью своих общин. Именно мурзы являлись представителями интересов мусульманского населения в органах самоуправления в Уфимской губернии. Своеобразным компромиссом являлось существование Уфимской татарской учительской школы в 1872–1889 гг. Большинстве ее выпускников представляли интересы именно мусульманских общественных деятелей. Однако упразднение этой школы обозначало устранение условий для компромисса между мусульманской элитой и государством в сфере образования.

Четвертую группу будущих сторонников «ысул джадид» образовывала светская интеллигенция в лице преимущественно выпускников Казанской и Уфимской татарской учительской школ. Они ставили своей целью переход от русскоязычной светской начальной школы к национальной светской школе, как минимум на уровне среднего, а затем и высшего образования. В 1893 году преподаватель КТУШ Шакирджан Тагиров и выпускник УТУШ учитель Имаметдин Сайфуллин создали первые азбуки по звуковому методу на языке казанских татар .

Таким образом, Исмагилу Гаспринскому к середине 1890­х гг. удалось обеспечить единство групп элиты. Мусульманская элита Росси постаралась воспользоваться условиями революции 1905–1907 гг. для реформы системы образования. Пиком мусульманского политического движения во время революции является III Всероссийский мусульманский съезд, состоявшийся 16–21 августа 1906 года в Нижнем Новгороде. В постановление съезда по вопросам образования вошли следующие пункты. Было принято решение о введении всеобщего начального образования на родном языке. В средней школе языком преподавания становился «тюрки». Автономная мусульманская система образования была приравнена в правах к государственной и финансировалась государством и земствами. Местные общины контролировали школы. Главным методическим и аналитическим центром, контролирующим программы и учебную литературу, становился Всероссийский союз учителей с его регулярными Всероссийскими съездами учителей (прототип Всероссийского мусульманского союза учителей и его съездов в 1917–1918 гг.). В крупных городах открывались мужские и женские учительские институты. Только медресе сохраняли статус духовных учебных заведений и переходили под контроль комиссии Духовного собрания .

Рассмотрим реализацию этой программы в основных джадидских медресе у татар, тем более что целостная реформа медресе началась, по сути, в 1905–1907 гг. Центрами джадидизма у татар стали медресе «Мухаммадия», «Апанаевское» (оба в Казани), «Галия», «Усмания» (оба в Уфе), «Хусаиния» (в Оренбурге), «Расулия» (в Троицке), «Буби», где программа включала в себе преподавание религии на основе Корана и сунны, истории ислама, татарского языка, тюрко­татарской истории и научных дисциплин . Максимальный срок обучения составлял 14 лет. В медресе “Мухаммадия” было 3 разряда: начальное “ибтидаия”, составлявшее курс мектеба и включавшее в себя 5 классов, в том числе и подготовительный; второе среднее “санавийя” – 6 классов, где выпускали мулл, мугаллимов, азанчи; высшее “галия”, – 3 класса, готовило мулл высокой квалификации и ректоров медресе – мударрисов . Другой вариант предлагало медресе «Хусаиния» в Оренбурге, где было четыре разряда: начальное “ибтидаия”, включавшее в себя 3 класса; среднее “рушдия” – 4 класса; подготовительное к высшему «игдадия» – 4 класса; высшее “галия” – 3 класса. Подобный вариант был использован в уфимских медресе «Усмания» и «Галия».

Параллельно обратим внимание на результаты этой реформы, исходя прежде из личностей мударрисов и выпускников, ставших выдающимися деятелями и видными представителями национальной элиты.

 

1. Медресе «Мухаммадия» («Галеевское») в Казани было учреждено в 1882 г. имамом 5­й соборной мечети г. Казани Галимджаном Мухамметзяновичем Галеевым (Баруди) и его отцом купцом Мухамметзяном Ибнаминовичем Галеевым, в честь которого и названо.

Первый камень в основание основного здания медресе заложил в 1891 г. выдающийся шейх ордена «Накшбандийа» Зайнулла Расули, чьим мюридом был Галимджан Баруди. Она стала первым джадидским медресе, когда в 1891 г. Баруди начал обучать шакирдов. Шакирды в течение 14 лет изучали здесь арабский, турецкий, русский языки, риторику, каллиграфию, математику, геометрию, физику, географию, психологию, методику и педагогику, медицину и гигиену, правоведение, философию, всеобщую историю, историю России, историю тюркских народов и другие предметы. Религиозные предметы в джадидском варианте включали в себя фикх (право), фараиз (наука о правилах раздела имущества), тафсир (толкование Корона), хадисоведение, сира (жизнеописание пророка Мухаммада), акида (догматика), ахлак (основы морали), историю ислама, ислам и другие религии. Баруди приглашал в медресе видных представителей науки и культуры, политических и общественных деятелей для проведения занятий, включая доктора Абубекра Терегулова, членов ЦК и казанского бюро «Иттифака» Саид­Гирея Алкина и Юсуфа Акчуру. В 1904–1905 гг. последний впервые у татар прочел курс тюркской истории и политической истории.

На базе медресе рядом улемов круга Г. Баруди было создано в период российской революции 1905–1907 гг. и воссоздано в 1917 г. Общество духовенства. В медресе возникло мощное шакирдское движение со своей подпольной организацией «Берек», которое провело в мае 1907 года съезд и поставило целью создание образовательной автономии татар в соответствии с решениями III Всероссийского мусульманского съезда. Кроме краткосрочного периода в дни революции 1905–1907 гг. отношения между мугаллимами и шакирдами были дружелюбными и рабочими.

В «Мухаммадии» насчитывалось до 500 учащихся и 20 мугаллимов (преподавателей). Здесь преподавали видные улемы, составившие ядро авторов журнала «Дин ва­л­адаб»: Ахметжан Мустафа, Кашшаф Тарджемани, Мухаммад­Наджиб Тюнтяри, Шехер Шараф. Они во многом составили основу джадидских учебников по религиозным дисциплинам. В «Мухаммадии» получили образование муфтий ОМДС Мухммад­Сафа Баязитов, ученые и общественные деятели: Худжа Бадиги, Саид Вахиди, Газиз Губайдуллин, Гимад Нугайбек, Гали Рахим, Галимджан Шараф; революционеры: Xусаин Ямашев, Камиль Якуб; писатели: Фатих Амирхан, Зариф Башири, Фатхи Бурнаш, Маджид Гафури, Камиль Тинчурин, Галиаскар .Камал, Наки Исанбет, Мирза Укмаси, Мухаммед Гали, Файзулла Туйкин; артист Зайни Султанов; дипломат Ибрагим Амирхан, Хикмет Биккенин; композиторы: Султан Габяши, Салих Сайдашев; художник Баки Урманче. В 1917 г. Галимджан Баруди был избран муфтием ЦДУМ (до смерти 1921), а его мюриды Кашшаф Тарджемани и Габдулла Сулеймани – казыями. В годы Гражданской войны последние выполняли ключевые функции посредников с центральными властями: Кашшаф Тарджемани как представитель ЦДУМ при СНК, Габдулла Сулеймани – как имам Московской Соборной мечети. Почти никто, кроме Камиля Якуба (погибшего в 1919 г.), не стал видным советским функционером. «Мухаммадия» связана прежде всего с улемами, национальными общественными деятелями, вынужденно ставшими только учеными­гуманитариями в советскую эпоху и представителями творческой интеллигенции. Кроме ряда представителей творческой интеллигенции, почти все они были репрессированы .

 

2. Апанаевское медресе («Кул буе», «Касимия»). Оно начало существование в 1770­е гг., когда в Казани была выстроена вторая каменная мечеть (Апанаевская). В конце XIX – начале XX вв. в медресе преподавали просветитель Ахмад­Хади Максуди, отец башкирской автономии, и выдающийся тюрколог Ахмад­Заки Валиди, драматург Гафур Кулахметов. Здесь в конце XIX – начале XX вв. учились Галиджан Баруди, выдающиеся татарские писатели Загир Биги и Гаяз Исхаки, улем Муса Биги, председатель Милли Идарэ Садретдин Максуди, драматург Галиаскар Камал, писатели Мухаммед Гали, Афзал Шамов, народный певец Камиль Мутыги, языковед Мухамметжан Фазлуллин. Под влиянием Г. Баруди программа приближалась к программе «Мухаммадии».

 

3. Медресе «Хусаиния» в Оренбурге было создано в 1889/1890 учебном году братьями­миллионерами Ахметом баем и Гани­баем Хусаиновыми. Курс обучения составлял 14 лет. В медресе преподавались в джадидском варианте такие религиозные дисциплины, как фикх, ысул фикх, фараиз, тафсир, хадисоведение, сира, акиду, ахлак, историю ислама, вааз ва хитбат (искусство проповеди). Одновременно преподавались и дисциплины естественнонаучного цикла: физика, химия, геометрия и тригонометрия, психология, логика, элементарное право (немусульманское), гигиена и медицинские знания, политэкономия и торговое дело, бухгалтерия. Но медресе прежде всего славилось своим гуманитарным циклом. Ученики медресе изучали русский, арабский, фарси, французский, немецкий языки. Шакирдам преподавалась татарская, русская, арабская, персидская литература. В медресе изучались всемирная и российская история, история татар.

В «Хусаинии» насчитывалось до 500 учащихся и 35 мугаллимов. Шакирды медресе продолжали обучение в каирском «аль­Азхаре», Стамбульском и Бейрутском университетах. Вместе с тем ряд шакирдов продолжили обучение и в российских вузах. Среди преподавателей татарского языка и литературы в разные годы были такие классики, как Шариф Камал, Сагит Рамеев, Джамал Валиди, Фатих Карими. Медресе дало таких классиков татарской литературы, как Джаудат Файзи, Тухфатулла Ченекей, Хади Такташ, Муса Джалиль, писатель и общественный деятель Афзал Тагиров. Среди выдающихся специалистов по татарскому языку и литературе необходимо назвать Джамала Валиди, Фатиха Карими, Габдрахмана Сагди. Медресе славилось авторами учебников по дисциплинам естественнонаучного и литературоведческого циклов.

Основной слабостью медресе считалось отсутствие авторитетного улема мударриса, так как выпускник медресе Кышкар Габдулла Давлетшин принадлежал к числу традиционалистов. Поэтому во многом учебный процесс и состав преподавателей определялся вначале братьями Хусаиновыми, а затем попечительским советом. В результате преподаватели и шакирды были крайне общественно активны и притом принадлежали к зачастую разным направлениям политического спектра.

В медресе преподавали улемы Риза Фахретдин (муфтий в 1921–1936 гг.), Муса Биги, Тахир Ильяси, учились Джихангир Абзгильдин (ректор уфимской «Усмании» и секретарь «Голямалар Шурасы), Габдулла Шнаси, Закир Кадыри. В досоветский период медресе и его попечительский совет были центрами общественной активности мусульманских либералов Оренбурга, включая депутатов Госдумы Мухмад­Закира Рамиева (Дэрдменда), Гайсу Еникеева, лидера Оренбургского мусульманского губернского бюро Ф. Карими. В годы Гражданской войны шакирды медресе составили основу мусульманских советских органов на Южном Урале. В отличие от Казани и Уфы, где медресе были ликвидированы и не стали центрами подготовки советской элиты, медресе «Хусаиния» было переименовано в Татарский институт народного образования (ТИНО), сохранило свой преподавательский состав до 1925 года .

 

4. Медресе «Расулия» при Пятой соборной мечети г.Троицка Оренбургской губернии (ныне Челябинской области) было основано в 1884 году на средства казахского бая Алтынсарина шейхом и мударрисом Зайнуллой Расули.

«Расулия» с самого начала была крупнейшим в России центром ордена Накшбандийа, куда к шейху стекались десятки тысяч мюридов из регионов от Поволжья до Китая. Особенно много было мусульман Оренбургской губернии, Уральской и Тургайской областей (обе – ныне Казахстан). Вначале «Расулия» была чисто конфессиональным учебным заведением, где в программе обучения преобладали традиционные богословские дисциплины логика и калам. Но Расули был противником схоластики, поэтому преподавание в медресе концентрировалось на изучении Корана и хадисов по богословским трудам Габдуннасыра Курсави и Шигабетдина Марджани.

Шейх Зайнулла достаточно быстро передал медресе сыну Габдуррахману (муфтий ЦДУМ в 1936–1950 гг.). Он получил образование в медресе «Расулия», в 1899 году совершил хадж и стал шейхом ордена Накшбандийа, затем продолжил образование в каирском университете «аль­Азхар». В 1903 году Габдуррахман вернулся в Троицк, где в «Расулие» начал преподавание арабского языка и нового тогда предмета «история ислама». В это же время Зайнулла­ишан передал руководство медресе сыну. Габдуррахман окончательно перестроил медресе на джадидский лад. Программа преподавания включала в себя фикх, ысул фикх, фараиз, тафсир, хадисоведение, сира, акиду, ахлак, историю ислама. Среди светских дисциплин были татарский, арабский и русский языки, чистописание, чтение, российская, татарская и всеобщая история, логика, этика, гигиена, география, естествознание, физика, химия, зоология и педагогика. При медресе была открыта первая в Троицке типография, где печаталась, в частности, первая казахская газета «Айкап» («Заря»). Не случайно именно во многом по инициативе Расулевых казахские приходы вошли в 1917 году в состав ЦДУМ.

В 1906 году Габдуррахман Расули стал членом религиозной комиссии III Всероссийского мусульманского съезда в Нижнем Новгороде. Комиссию возглавлял Г. Баруди. Глубоко символично, что именно здесь впервые официально сотрудничали первый и последний муфтии единого ЦДУМ. В 1950 году муфтием уже ДУМЕС стал выпускник «Расулии» Ш. Хиялетдинов (муфтий в 1950–1974 гг.).

«Расулия» имела 11­летний учебный курс. В 1913 году там было 13 преподавателей и 240 шакирдов. В медресе Троицка в это время преподавали такие выдающиеся ученые, как Габдельбарри Баттал и Газиз Губайдуллин. В городе возникли первая татарская женская гимназия и учительская семинария, где работала Мухлиса Буби, педагогический техникум. После смерти отца в 1917 году Габдуррахман возглавил его приход. Вскоре медресе «Расулия» было преобразовано в татаро­башкирский педагогический техникум.

Основной заслугой медресе стала подготовка имамов и педагогов для части Южного Урала, Северного и Центрального Казахстана .

 

4. Медресе «Усмания» было одним из первых в России и первым в Уфе джадидским медресе. Она была официально открыта в 1887 году при Первой соборной мечети Уфы. Основателем и мударрисом был Хайрулла Усманов – имам первого прихода и ахун Уфы. Впоследствии медресе была названо в его честь. Первоначально это была типичное старометодное медресе. С 1895 г. ахун Хайрулла начал его реформировать по­джадидски. Преобразования сначала коснулись начальных классов, где детей стали обучать грамоте по звуковому методу, расширили программу (в нее были включены история ислама, таджвид, а также светские предметы: татарский язык, арифметика, география). Затем медленно стали обновляться и старшие классы. В январе 1897 года при медресе открылся русский класс. Число шакирдов «Усмании» доходило до 500. Неоднократные попытки в 1890–1900­х гг. создать на базе медресе татарскую учительскую школу взамен упраздненной правительственной блокировались Министерством народного просвещения. Постепенное обновление медресе продолжалось до смерти X. Усманова. К преподаванию привлекались выпускники Стамбула и Каира: Хабибулла Ахтямов, Хатмулла Фазылов, Зыя Камали. Последний в 1906 году создает собственное медресе «Галия». С 1907 года начинается второй этап в истории медресе. Его возглавил мударрис Джихангир Абзгильдин, который ввел здесь программу своего родного медресе «Хусаиния». В 1915 году после конфликта З. Камали с попечительским советом медресе «Галия» «Усмания» впервые получила устойчивое финансирование. Сюда перешел заместитель директора «Галии» Габдулла Шнаси, получивший образование в «аль­Азхаре». В 1910 году здесь обучались 242 шакирда и работали 10 мугаллимов. В отличие от «Галии» «Усмания» продолжила традицию подготовки имамов.

Осенью 1917 года медресе под руководством мударриса Джихангира Абзгильдина фактически превратилось в основное медресе Диния Назараты, где наряду с ним к преподаванию приступил целый ряд улемов, включая муфтия Галиджана Баруди, председателя Всероссийского союза духовенства Хасан­Гату Габяши, казыя Габдуллу Сулеймани, ректора «Галии» Зыю Камали, улемов Габдуллу Шнаси, Мухаммад­Наджиба Тюнтяри, Закира Кадыри, Мубаракшу Ханафи. История медресе завершилась в начале 1918 году, когда оно было преобразовано в татарскую гимназию .

 

5. Медресе «Галия» в Уфе. Его основателем в 1906 году после обучения в «ал­Азхаре» стал Зыя Камали. В 1914 году религиозным предметам в медресе отводилось всего 28,2% времени, арабскому языку – 14,7%, тюркскому – 4,9%, русскому – 14,1%, светским наукам – 35,6%, другим предмета – 2,5% времени. Образование в «Галие» составляло два разряда: подготовительное к высшему «игдадия» – три класса; высшее «галия» – три класса и охватывало шесть лет. Наряду с традиционными для джадидского медресе предметами особе внимание уделялось философии (в том числе ислама), истории религий.

С 1910 года начинается массовое изгнание татарских мугаллимов из Степей и Туркестана. В ответ на требования о принадлежности учителя к конкретной племенной группе «Галия» резко увеличила прием шакирдов­нетатар (казахов, туркмен, черкесов, адыгейцев и т. д.). В 1913 году здесь обучались 114 шакирдов. Всего «Галию» окончили более 1400 шакирдов. В 1917–1918 гг. на базе медресе прошли учительские курсы, а в 1919 году оно было преобразовано в татарскую гимназию.

«Галия» была близка по программе к светскому учительскому институту. Почти никто из выпускников медресе даже не пытался сдать экзамен при ОМДС на должность указного муллы. В 1915 году Камали потерял поддержку попечительского совета медресе, который обвинил его в превращении медресе в учительскую школу. Вместо сторонника совета Габдуллы Шнаси завучем медресе стал Галимджан Ибрагимов, который в этот период начал активно заниматься пропагандой идей самостоятельности каждого из тюркских народов России. Среди других преподавателей: вышеупомянутые Ахмад­Заки Валиди, Закир Кадыри, казый ОМДС Хасан­Гата Габяши, один из основателей татарской социал­демократии, лидер Уфимского губернского Милли Шуро (Национального совета) Гумер Терегулов, языковед Худжа Бадиги. «Галия» была первым татарским медресе, где были созданы автономные организации казахов и башкир и их рукописные журналы. В 1917 году вчерашние шакирды «Галии» Шарифджан Сунчаляй, Гасим Касимов, Салах Атнагулов, Фатих Сайфи, Гибадулла Алпаров составили ядро организации уфимских татарских левых эсеров под руководством Г. Ибрагимова. Они стали основными деятелями советского режима среди мусульман Уфимской губернии, оппонентами Милли Идарэ и Уфимского губернского Милли Шуро и лично Гумера Терегулова. Здесь учился первый посол СССР в Саудовской Аравии и Йемене Карим Хакимов. Из медресе вышли классики татарской литературы: Шаехзаде Бабич, Хасан Туфан, Наки Исанбет, Сайфи Кудаш, учился Маджид Гафури. Здесь учились узбекский писатель Мирмухсин Ширмухаметов, казахские поэты Байембет Майлин и Магжан Жумабаев.

В лице «Галии» и Камали возникла школа для средних и низших слоев буржуазии, отличная от общетюркской школы, руководимой сторонниками и лидерами «Иттифака». Медресе дало преимущественно функционеров советского режима, вначале левых эсеров, потом ставших большевиками, а также литераторов.

 

6. Медресе «Буби» размещалось в селе Иж­Бобья Сарапульского уезда Вятской губернии, ныне Агрызского района Татарстана, одно из первых в России джадидских медресе. Оно было официально открыто в 1881 году как приходское медресе при Иж­Бобьинской мечети имамом Габдельгаллямом Нигматуллиным. С 1895 года в медресе начали преподавать его сыновья Габдулла и Губайдулла Буби. Они и их сестра Мухлиса Буби, создавшая женское медресе, превратили медресе в подобие учительского института, готовящего как преподавателей, так и преподавательниц. Ежегодно здесь устраивались и летние учительские курсы. «Буби» превратилось в конце 1900­х гг. в основной татарский педагогический центр, где наряду с акидой, фикхом, хадисами, тафсиром и историей ислама преподавались русский и французский языки, фарси, арабский и турецкий языки и литература, математика, физика, химия, география, биология и зоология, всеобщая история. В медресе значительное место уделялось обучению риторике, дискуссиям, а также изучению основ политического движения. Религиозные предметы занимали только 16% времени.

С медресе Буби тесно связана группа татарских национальных коммунистов, примыкавших к «правому правительству» Татарстана Кашшафа Мухтарова (1921–1924). Это были первый нарком земледелия АТССР Юнус Валиди (автор политики «возвращения татар на Волгу»), Гасым Мансуров (2­й заместитель председателя Совнаркома АТССР, заведующий агитационно­пропагандистским отделом Татобкома РКП (б)), председатель академического центра при наркомате просвещения Татарстана Гаяз Максудов. Все они были смещены с постов к середине 1920­х г. Медресе дало писателей Наджипа Думави и Садри Джаллала, классика литературоведения Джамала Валиди .

Мы рассмотрели шесть основных джадидских медресе с точки зрения личностей мударрисов, времени существования, срока обучения, личностей преподавателей и учащихся. По сути, создание джадидского варианта образования в старших разрядах медресе при наличии соответствующих преподавателей и учебной литературы совпадает по времени с революцией 1905–1907 гг. К сожалению, ряд медресе либо не сумели провести преподавание по полному циклу по причине закрытия, либо осуществили не так много выпусков. Относительно роли преподавателей и учащихся этих шести медресе нужно сказать нижеследующее. Они дали пятерых муфтиев, поочередно возглавлявших ОМДС – ЦДУМ в 1917–1950 гг. (Баязитов, Баруди, Фахретдин, Расули, Хиялетдинов). Если учесть, что предыдущий муфтий ОМДС был назначен в 1885 году, то реально эти пятеро муфтиев охватывают исторический период, вместивший в себя революции, мировые войны и переход России от аграрного общества к индустриальному. Из этого же круга формировался состав казыев до разгрома ЦДУМ в 1937 году и членов Голямалар Шурасы при ЦДУМ. Эти медресе связаны с именами выдающихся улемов: Мусы Биги, Зыи Камали, Закира Кадыри.

К сожалению, трудно сказать, кто из представителей крупной буржуазии получил образование в этих медресе. Но в целом буржуазия в это время начала предпочитать коммерческие училища . Мурзы традиционно продолжили получать образование в светских и военных государственных учебных заведениях. Однако буржуазия и дворянство создали традицию вхождения в попечительские светы медресе, особенно в Уфе и Оренбурге . Медресе сыграли выдающуюся роль в формировании татарской советской бюрократии, особенно в Уфимской и Оренбургской губерниях. Несколько меньший вклад внесли медресе в формирование общенациональных политиков, среди них братья Максуди и Гаяз Исхаки. Наибольшее значение медресе сыграли в создании системы современного образования. Это особенно касается религиозного образования (уничтоженного к началу 1920­х гг.) и гуманитарного образования (эту традицию во многом сохраняют сегодняшние татфаки). Преподавателями медресе были созданы тюрко­татарская история (Хасан­Гата Габяши, Юсуф Акчура, Ахмад­Заки Валиди, Газиз Губайдуллин), татарское литературоведение и текстология (Саид Вахиди, Газиз Губайдуллин, Гали Рахим, Джамал Валиди), языкознание (Галимджан Ибрагимов, Худжа Бадиги). В стенах этих медресе учились, пожалуй, все классики литературы, кроме Тукая.

Сегодня же низкий уровень образования руководства Духовных управлений, отсутствие у них предыдущего опыта работы в высших учебных заведениях не дает возможности выстроить грамотно учебный процесс, позаботиться о распределении выпускников. В итоге получается не только малое число выпускников вообще, но и работающих по специальности в частности. Особенно четко это видно на примере Российского исламского университета в Казани. Так, в 2005 году государство потратило на него 18 млн. руб. и получило семь выпускников. По некоторым данным, только двое из них работают имамами в татарских приходах, в небольших городах. Минимальная годовая цифра выпускников падала до шести человек. Нам ничего неизвестно о направлении выпускников РИУ в те ключевые городские приходы, где идет фундаменталистская пропаганда, или для работы с радикально настроенной молодежью. Если учесть, что с 1998 года ректор медресе был председателем ДУМ РТ и аппараты обоих центров во многом совпадали, то непонятна их кадровая политика. Ведь наряду с бедными сельскими приходами имеются и весьма обеспеченные городские приходы. В досоветский и даже советский период высокий уровень религиозного образования был гарантией того, что бывший шакирд получит высокодоходный приход, а в досоветский период возглавит медресе. Сегодня в РТ целый ряд мухтасибов не обладают ни высшим светским гуманитарным, ни профессиональным религиозным образованием, но продолжают занимать посты. Поэтому большинство и сегодняшних шакирдов РИУ не видят перспектив концентрации на повышении своего профессионального религиозного уровня и одновременно учатся в светских вузах. Как правило, выпускники идет работать по своей светской специальности, не связанной с мусульманской тематикой.

Изменившаяся ситуация с образовательным цензом и образом жизни активных мусульман требует решения. Но кто же займется этой проблематикой духовно­нравственного и догматического образования мусульман? Ведь единый религиозный образовательный, организационный и финансовый центр отсутствует. Если посмотреть на сегодняшнюю российскую умму, то важнейшими аспектами здесь являются наличие более чем 40 Духовных управлений (в отличие от единой эффективной структуры, подобной РПЦ МП), отсутствие самостоятельных источников финансирования и целостной мусульманской системы начального и профессионального религиозного образования. Все эти три аспекта находятся в тесной взаимосвязи. Наибольшие возможности для решения проблем имеет Татарстан. Республиканской системе профессионального религиозного образования уже скоро исполнится 15 лет.

Вопрос финансовой необеспеченности будущих имам­хатыбов стоит чрезвычайно остро. Уже ко второй половине XIX в. система натурального обеспечения мулл за счет гошера начала давать сбои. На селе имамы для поддержания религиозной инфраструктуры и достойного уровня жизни все чаще начинали заниматься коммерцией и другого рода деятельностью. Поэтому студенты исламских вузов должны быть двукрылыми (по выражению Исмаила Гаспринского), то есть иметь полноценное религиозное и светское образование. Но это не должны быть, допустим, диплом имама и инженера, а дополняющие друг друга дипломы в сфере филологии, политологии, юриспруденции, администрирования. Так, уже в медресе «Хусаиния» по сути существовало два отделения: религиозное и научное. Может ли сегодня хотя бы одно российское мусульманское учебное заведение похвастаться хотя бы одним педагогом или выпускником такого уровня? Поэтому, когда некоторые современные муфтии и имамы противятся превращению в РИУ в полноценный мусульманский университет, поневоле задаешься вопросом: кто из них себя считает более выдающимся алимом, чем Риза Фахретдин?

Для России в целом и Нижегородчины в частности исторически актуален опыт казанской «Мухаммадии», где традиционно учились уроженцы нашего края. Среди них имам Ярмарочной мечети, затем казый ЦДУМ Габдулла Сулеймани, имам Московской Соборной мечети Ахметзян Мустафин, исполнявший некоторое время обязанности муфтия ЦДУМ, и многие другие улемы и мударрисы. «Мухаммадию» не зря называли «татарским университетом», и этим традициям мы стремимся следовать.

Вопрос о создании адекватной современности мусульманской элиты становится все более острым. Это не первая статья одного из авторов на данную тему . Вуз – сложнейшая и уникальная система преподавания, которая может быть создана только на основе соответствующей базы; преподавательский состав вуза состоит из специалистов, имеющих ученые степени в области светских наук или богословия, но здесь не нужно забывать о том, что мусульманские богословы сегодня не обладают дипломами о соответствующем образовании; вуз обязан иметь государственную лицензию и пройти аккредитацию. Особую остроту дискуссии придал прошлогодний конфликт вокруг РИУ. В 2006 году четвертый (специальный) выпуск альманаха «Ислам в современном мире: внутригосударственный и международно­политический аспекты» был посвящен проблемам мусульманского профессионального образования. В нем, в частности, были представлены статьи ректоров двух исламских университетов России: Московского исламского университета (Марат Муртазин)  и Российского исламского университета (Ильдус Загидуллин) . Глубоко не случайно, что они оба получили высшее гуманитарное образование в стенах двух старейших университетов страны: Санкт­Петербургского и Казанского. Ильдус Загидуллин после нескольких месяцев руководства РИУ, сопровождавшегося кампанией писем части преподавателей за его отстранение от должности, ушел в отставку. Любопытно, что если вначале подписанты требовали назначения на пост ректора РИУ имама, то затем они не возражали против другого светского деятеля, также выпускника КГУ, доктора политологии Рафика Мухаметшина.

Поэтому опыт высшего светского образования приходит на помощь образованию религиозному, которое не может самостоятельно выйти на уровень высшей школы. В апреле 2006 года Совет муфтиев России распространил проект «Концепции развития исламского образования в России», разработанный по согласованию с управлением внутренней политики администрации Президента РФ. Автором концепции является Марат Муртазин, заместитель председателя Совета муфтиев России, председатель Совета по исламскому образованию, ректор Московского исламского университета и Московского исламского института. Эта концепция и подготавливаемая концепция Исламского образовательного комплекса во главе с Российским исламским университетом в Казани включают варианты светского высшего образования с исламским компонентом. Этот этап обеспечивается исламскими университетами. В соответствии с концепцией развития исламского образования в России цель этого этапа: «подготовка специалистов широкого профиля по специальностям исламская теология, философия, история, педагогика и т.п., одновременно обладающих необходимым уровнем религиозных знаний» .

В современном мусульманском мире наука ушла из стен медресе в стены университетов. Проректор Московского исламского университета Гульфия Юнысовна Хабибуллина указывает, что «в арабских и некоторых странах Ближнего и Среднего Востока, в Индонезии и других странах, где распространен ислам, религиозное образование является составной частью системы общего образования» . Первым начал эту традицию Хусаин Фаизхани, который предпочел преподавание в Санкт­Петербургском университете месту имама и мударриса. Возьмем, например, татарскую историографию. Ее первые классики Шигабетдин Марджани, Риза Фахретдин, Мурад Рамзи­Мекки, Хасан­Гата Габаши были имамами и мударрисами. В начале прошлого века выдающиеся историки Газиз Губайдуллин, Ахмад­Заки Валиди, Джамал Валиди, Габдельбари Баттал уже не были имамами, но преподавали в медресе. В советское время история мусульман находилась под запретом или подвергалась чудовищным искажениям. Но в постсоветский период историей мусульман занялись вполне светские историки. Сегодня имамы должны учиться у них, чтобы самим стать профессионалами в этой сфере…

 

Примечания

В основу статьи положены:

1. Хабутдинов А. Ю. Опыт подготовки конкурентоспособной мусульманской элиты: джадидская система образования // Ислам в современном мире: внутригосударственный и международно­политический аспекты. – 2006. – № 2 (4).

2. Мухетдинов Д. В. Мусульманское духовенство России: возможности и пути возрождения статуса группы элиты. // Ислам в современном мире: внутригосударственный и международно­политический аспекты. – 2006. – № 2 (4).



Контактная информация

Об издательстве

Условия копирования

Информационные партнеры

www.dumrf.ru | Мусульмане России Ислам в Российской Федерации islamsng.com www.miu.su | Московский исламский институт
При использовании материалов ссылка на сайт www.idmedina.ru обязательна
© 2024 Издательский дом «Медина»
закрыть

Уважаемые читатели!

В связи с плановыми техническими работами наш сайт будет недоступен с 16:00 20 мая до 16:00 21 мая. Приносим свои извинения за временные неудобства.