Толпы этих татар поражали своим нищенским видом, своим еле прикрывающим изможденное, загорелое тело рубищем. Это были очень дешевые и самые выносливые работники, довольствовашиеся ничтожным заработком и жившие почти под открытым небом; массы их можно было видеть под вечер спящими почти на самой проезжей дороге.

В городе Макарьеве для множества съезжавшихся на ярмарку магометан находились две мечети — сунитская и шиитская, а у монастыря рядом с оградой стояла армянская церковь.

... Здесь так же, как и у Макария, каждому роду торговли было отведено определенное место. Здесь, как и Макария, мы видим опять ряды портных, часовщиков, сапожных мастеров, кузнецов; все это расположено было недалеко от мечети, которая видимо находилась приблизительно там же, где и теперь находится нынешнее каменное здание. Около мечети находились татарские харчевни.

В настоящее время население ярмарки давно уже не представляет прежней, сразу бросавшейся в глаза, пестроты всевозможных национальностей; из иностранцев в настоящее время мы видим на ней, главным образом, представителей восточных народов: персиян, армян, техинцев, бухарцев, афганцев, кокандцев...

Теперь уже нет того былого разнообразия, той пестроты, того хаотического смешения всевозможных национальностей, как прежде... В грязной харчевне с увеселениями мальчишка-татарин наяривает на скрипке русского трепака, а полька под скрипку лихо отплясывает русскую присядку; толпа зрителей восточных людей и европейцев-французов и немцев в дружном единодушии с русскими приходят в неистовый восторг. Такую картину можно было наблюдать в былые времена только на Нижегородской ярмарке.

Андрей Мелъников-Печерский

Кипит и бушует по всему миру известная ярмарка; на этом месте Азия сталкивается с Европой, Восток с Западом; тут решается благоденствие народов... Тут пестреют все племена, раздаются все наречия, и тысячи лавок завалены товаром, и сотни тысяч покупателей теснятся в рядах, балаганах и временных гостиницах. Тут все население толпится около одного кумира — кумира торговли...

В. Сологуб

И, смотря на удалявшийся от нас пароход с его комфортом, я, конечно, как и всегда в подобных случаях, припомнил слова Щедрина о том, как у нас, слезая с парохода или выходя из железнодорожного вокзала, немедленно погружаешься из Европы в Азию... Я лично, однако, и тут бываю совершенно счастлив, потому что горячо люблю Европу, но не менее, если не более, горячо люблю и мою Нижегородскую Азию».

А. С. Гациский

Татары по своим наклонностям менее всего земледельцы; торговля — это их идеал; трудолюбие — их врожденная черта, почему они считаются хорошими работниками.

ДемьяновГ.П. Иллюстрированный путеводитель по Волге. — 6-е изд. -Н.Новгород, 1900.

Замечательно, что западные европейцы и народы в коротких платьях играют здесь второстепенную роль; купцы русские и восточные занимают первое место, и половина разговоров слышится на бухарском, армянском или татарском языках. Реман

Ряды бухарцев, хивинцев, персиян представляют любопытное зрелище, какого нельзя встретить ни в каком другом европейском городе; здесь можно познакомиться некоторым образом даже с образом жизни обитателей другой части света.

2.3. Ярмарочная мечеть и устройство религиозного быта мусульман

В повседневной ярмарочной жизни постоянно присутствовали конфессиональные мотивы, главным образом, православные, начиная с открытия ярмарки каждого сезона и заканчивая ее завершением. В качестве примера приведем краткую характеристику того, что входило в церемонию открытия торжища 15 июля 1893 года. Начался этот день с прибытия хоругвеносцев Сергиева Посада и Москвы с иконой Св. Преподобного Сергия Радонежского, привезенной в дар всероссийскому купечеству, торгующему на Нижегородской ярмарке. Затем состоялся Крестный ход в Староярмарочный собор, далее — Божественная литургия в этом соборе, молебствие. Затем вновь Крестный ход из собора к Макарьевской часовне с иконой Преподобного Макария, покровителя ярмарки и другими иконами. В процессии принимали участие нижегородские и иностранные купцы с председателем Нижегородского ярмарочного комитета С. Т. Морозовым, представители губернской, ярмарочной и городской администрации во главе с начальником губернии Н. М. Барановым, вице-губернатором, городской головой Д. Н. Дельвигом, членами Ярмарочного комитета. После молитвословия в пассаже Главного дома — окропление святой водой торговых флагов. И далее — подъем флагов, возвещающих открытие ярмарки. После процедуры открытия ярмарки купечество съехалось в Гербовый зал Главного дома на завтрак, который начался звучанием гимна «Боже, Царя храни»^[1]. Подобным образом происходило открытие ярмарки из года в год.

Если же говорить о конфессиональном составе купечества, то на ярмарке были не только православные христиане, но имели сильные позиции старообрядцы и, конечно, часть торгующих неизменно была представлена мусульманами.

Купцы-мусульмане имели местом встреч, прежде всего, ярмарочную мечеть. В бурную и разноликую ярмарочную суету в целом удачно вписывалась традиционная модель взаимоотношений мусульман, локализованная, главным образом, в мечети и на мусульманской части ярмарки. Вопрос о строительстве ярмарочной мечети встал сразу же, как только заработала Нижегородская ярмарка в 1817 году^[2]. Необходимость мечети была очевидной — торговать приезжали купцы-мусульмане из разных стран. Поэтому неудивительно, что инициатива строительства исходила, в большей мере, от иностранных и иногородних купцов, а не местных татар-мусульман.

Однако и местная община, формировавшаяся в Нижнем Новгороде на протяжении жизни многих поколений в рамках крупного российского центра, имела к строительству мечети определенный интерес. Дело в том, что в связи с переносом Всероссийской ярмарки от стен Макарьевского монастыря на территорию Стрелки (место слияния Оки и Волги) количество татар в городе возросло: прибывая на торги, многие оставались в Нижнем на постоянное жительство. Строительство мечети становилось в силу увеличения значимости торга и государственным интересом.

В 1820 году оренбургский муфтий Мухаметзян Хусаинов^[3] просил нижегородского губернатора А. С. Крюкова^[4] рассмотреть вопрос о деятельности мечети на территории ярмарки. Он обратился к первому лицу губернии со следующими словами (приведены так, как они зафиксированы источником — авт.): «Уважая настоянии торгующих при Макарьевской ярмарке (ее продолжали называть Макарьевской, чтобы обозначить преемственность — по сравнению со сгоревшей ярмаркой, расположенной ранее у стен Макарьевского монастыря — авт.) магометан пребывающих в разных Губерниях и так же и выехавших из заграницы Азиатцов, командировал для произведения в нынешних лете при той ярмарке как пятивременного, так и Соборного богослужения называемого Джума — намаз с прочими по духовенству требами Казанской губернии Спаской округи деревни Мамачалей старых Ургагар Соборного имама и мудариса Абдул Сатара Шаффеева».^[5]

Если муфтий командировал А. Шаффеева как имама и мударриса на ярмарку в предстоящий летний торговый сезон — выполнять соответствующие обязанности — и просил губернатора допустить командированного «к исправлению означенных треб», то, следовательно, у него не вызывало сомнений, что есть или будет здание для подобных религиозных действ.

Получив информацию муфтия о том, что вскоре прибудет человек на должность имама ярмарочной мечети, губернатор распорядился отвести место для мечети на территории ярмарки («предлагаю Конторе Гостиного Двора для построения мечети при ярмарке отвести приличное и удобное место»). Однако руководители Ярмарочного комитета поспешили уведомить губернатора, что не только отведено место для строительства, но и мечеть уже построена: «для мечети место отведено за местьим корпусом напиточных рядов, где оная уже и построена».^[6] По-видимому, речь шла о временном молельном здании. Торговля на ярмарке происходила с 1817 года — и просто невозможно представить себе, что не было никакого места для молитвы у значительного количества мусульман, торгующих на ярмарке в течение ряда торговых сезонов, когда начало действовать известное нам здание ярмарочной мечети.

Подтверждением тому служит описание ярмарки, сделанное П. П. Свиньиным, литератором и художником, в 1820 году, то есть тогда, когда муфтий направил на ярмарку имама Шаффеева. Называя ряды, по ходу их осмотра, он упоминал Напиточный, далее обозначал «Китайскую, Татарскую, Бухарскую линии, а еще далее — мечеть, татарские харчевни и бани». Осмотр он производил довольно тщательно, утверждая, что «не осталось места, которое бы я не видал».^[7]

Таким образом следует отметить, что практически в первый же торговый сезон на Нижегородской ярмарке торговцы-мусульмане построили деревянную мечеть, рядом с которой находилась «татарская харчевня». Это подтверждается свидетельствами современников. По имеющимся описаниям, мечеть находилась в районе возведенной позднее за казенный счет каменной ярмарочной мечети.^[8] Видимо, зодчие, зная предварительную планировку ярмарочной площади, указали место под исламскую молельню в районе будущей мусульманской каменной мечети.

На жизнедеятельность исламского культового здания существенное влияние оказывал автономный статус ярмарочного комитета, действующего по особому «Положению». Согласно «Уставу строительному» гостиные дворы, как общественные торговые комплексы, возводились по особым проектам: на них не распространялись архитектурно-технические нормы поселений.^[9] Такой порядок сложился в XVIII веке. Каждый раз планировка ярмарок разрабатывалась индивидуально, с учетом ландшафта местности, вида товаров, численности приезжих и др. параметров торговых операций и инфраструктуры, и «высочайше» утверждалась.^[10]

В 1818 году были заложены фундаменты православного собора^[11] и других «постоянных зданий». В 1822 году открытием Гостиного двора и Ярмарочного собора завершился первый этап строительных работ на Нижегородской ярмарке. «Вскоре были построены дом для священно- и церковнослужителей с теплой церковью Казанской Божьей Матери^[12] и колокольня, а также мечеть и армяно-григорианская церковь», — писал краевед Н. Храмцовский^[13].

Ш. Марджани сообщает о возведении Ярмарочной мечети в том же, 1822-м, году^[14]. Но, видимо, он имел в виду деревянную мечеть или начало строительства каменной. Как мы уже отметили, некоторое время действовало временное деревянное здание мечети или молельный дом. И только через определенный промежуток времени каменная мечеть стала неотъемлемой и необходимой частью культового комплекса ярмарки, включавшего в себя с самого начала строительства ярмарки Спасский собор и православные колокольни. Мечеть, так же, как армянская церковь, была возведена по проекту архитектора А. Л. Леера в 1827 году. Оба здания прекрасно вписались в живописный силуэт ярмарки.

Нижегородская ярмарочная мечеть

Нижегородская ярмарочная мечеть во время половодья

Нижегородская ярмарочная мечеть во время половодья

Вид на Ярмарочную мечеть со стороны Магометанской площади Нижегородской ярмарки

Вид на Ярмарочную мечеть со стороны Магометанской площади Нижегородской ярмарки

Ярмарочная мечеть

Нижегородская ярмарочная мечеть во время половодья

Нижегородская ярмарочная мечеть во время половодья

Нижегородская ярмарочная мечеть во время половодья

Нижегородская ярмарочная мечеть во время половодья

Нижегородская ярмарочная мечеть во время половодья

Китайский ряд Нижегородской ярмарки, на заднем плане здание Ярмарочной мечети

Француз Лекоент де Лаво, посетивший ярмарку в 1827 году, описал место расположения ярмарочных храмов относительно друг друга: «Переехав через сей пруд подле церкви, придешь с одной стороны (от востока) к мечети, а с другой (от запада) — к Армянской церкви. Сии здания круглы и украшены перистилем, поддерживаемым красивыми колоннами; на Армянской церкви находится купол, а на мечети шпиль, оканчивающийся полумесяцем»^[15]. Такое же расположение храмов подтверждал приезжавший на ярмарку в мае 1827 года профессор Казанского университета, врач Карл Федорович Фукс (1776–1846). Он отмечал, что «против главной площади, за каналом по обеим сторонам вроде павильонов выстроены армянская церковь и мечеть для правоверных мусульманов»^[16].

Таким образом, по ряду свидетельств, в 1827 году уже существовало здание каменной мечети. Для исследования процесса строительства и введения в религиозную жизнь мусульман здания каменной мечети интересны наблюдения того же Л. де Лаво, относящиеся к 1827 году. Он писал: «Первый раз, когда я был в мечети, она была еще не отделана и множество работников занималось ее очищением…». Следовательно: в ярмарочный сезон 1827 года заканчивалось строительство и производились отделочные работы. Приведем наблюдение путешественника о том, с каким интересом воспринимали татары, работавшие на ярмарке, производимые отделочные работы: «…. каждую минуту подходило к ней множество татар, которые нетерпеливо желали принять ее в распоряжение, так как это было для них такое благодеяние, которым они очень редко наслаждаются в землях христиан, и, сидя спокойно при входе в мечеть, они с видом совершенного довольства, рассматривали ее как свою собственность».

Судя по воспоминаниям, тогда же, в 1827 году, здание начало функционировать. Читаем у де Лаво, который, как христианин, по-своему, обозначил смысл совершившегося: «В пятницу (обратим внимание — «в пятницу» — особый день для мусульман) 5 августа, день, в который я опять взошел в мечеть, она была уже освящена». Добавим от себя: мечети не освящают. Для нас же свидетельство французского путешественника ценно той информацией, что 5 августа 1827 года после окончания отделочных работ здание начало функционировать: в мечети люди молились — она распахнула свои двери для мусульман.

Вот каким образом это выглядело в глазах француза-христианина по вероисповеданию, который продолжал описание: «Так как сия мечеть была слишком мала для вмещения великого множества последователей лже-Пророка (по-иному представитель христианской конфессии в XIX веке назвать Пророка Мухаммада не мог — авт.), приходившие позднее других, оставались в коридоре даже нижнего этажа^[17]. Не изъявляя ни малейшего нетерпения, они снимали свою одежду, расстилали ее на мостовой, потом, разувшись, садились на пятках, подымали руки к голове, опять опускали их и молились, расположась в длинных рядах, и, обратив лицо к восточной стороне, они так углубились в размышление, что не обращали ни малейшего внимания на многочисленную толпу жителей, привлеченных сюда новостью священного зрелища: любопытные со своей же стороны наблюдали глубокое молчание, уважая благочестие мусульман»^[18]. За порядком вокруг ярмарочной мечети следили казаки^[19]. Можно, с большой долей уверенности, предположить, что 5 августа 1827 года и было днем открытия каменного здания Нижегородской ярмарочной мечети.

Окский плашкоутный мост — главный вход на ярмарку

Вид на Нижний Новгород с ярмарочной стороны

Окский плашкоутный мост

В начале XX в. через окский плашкоутный мост был пущен первый трамвай

В архитектурном ландшафте Ярмарочного комплекса Армяно-григорианская церковь и мечеть находились на одинаковом расстоянии от впечатляющего своими размерами помпезного Спасского собора, расположенного в центральной оси плана ярмарочной территории, которая, в свою очередь, выходила к мосту через реку Оку, соединяющему Нижний Новгород с торговым комплексом. Месторасположение и архитектурное оформление этих культовых зданий несло, по крайней мере, двойную нагрузку. Во-первых, своим схожим обликом и небольшими размерами храмы подчеркивали центральное месторасположение православного собора на ярмарке и величие государственной религии в империи. Во-вторых, видные издалека, они вносили логическую стройность, симметричность и создавали картину цельности торгового комплекса, придавая праздничный вид ярмарочным строениям.

Армянская церковь и мечеть своими внешними контурами удачно вписались в единый ансамбль построек Нижегородской ярмарки. Архитектура мечети была подчинена успешной реализации международной миссии ярмарки. Исламское богослужебное здание выступало архитектурным выражением, своеобразным ориентиром расположения в ярмарочном комплексе татарских и среднеазиатских торговых рядов. Исламский храм был «узнаваем» и близок для торговцев из Средней Азии и служил местом совершения общественных намазов.

В данном конкретном случае необходимость направления михраба в сторону Мекки (кибла), чем определялось расположение мечети в пространстве, нарушила бы симметричность архитектурного ансамбля «всероссийского торжища». Архитектор А. Л. Леер вышел из сложной ситуации, придав каменному зданию кругообразную форму, отказавшись от прямоугольного зала молитвы с выступающим михрабом^[20]. Творческий подход позволил проектировщику не только успешно решить проблему с направлением михраба мечети к кибле, но и добиться сохранения одинакового силуэта обоих культовых зданий. «Архитектор, строивший эту мечеть, — писал де Лаво, — вероятно, для соблюдения симметрии с Армянской церковью, находящеюся на противоположной стороне, дал ей совершенно другой вид против того, какой он имеет обыкновенно на Востоке. Вместо купола и четырех минаретов, расположенных по углам здания, он просто выстроил над ним некоторого рода колокольню, окруженную галереей и оканчивающуюся шпилем, на котором возвышается полумесяц»^[21].

Мировая культура накопила богатейшие традиции создания культовых мусульманских сооружений. Но под воздействием местных условий в различных странах выработались различные достаточно самостоятельные типы мечетских построек. Архитектор А. Л. Леер понимал, что составляет чертеж мечети «главного торжища» Российской империи — международной ярмарки — и максимально старался учесть мировой опыт исламского культового зодчества. В частности, нельзя не признать удивительную схожесть ее с обликом и планировкой круглой мечети с низкой крышей, завершающейся большим куполом Куббат ас-Сахра (XVII в.) в Иерусалиме^[22].

Фасад ярмарочной мечети сыграл не последнюю роль в исламском храмовом строительстве в России. На основании ее чертежа, хранившегося в архиве Главного управления путей сообщения и публичных зданий^[23], архитектор Авраам Мельников, сотрудник Строительного комитета Министерства внутренних дел, спроектировал для сельских махалля восьмиугольное в своей основе деревянное богослужебное здание без стройного высокого минарета, чем объясняется его резкая контрастность с привычной планировкой и обликом татарской мечети. Чертеж зодчего А. Мельникова, первоначально предназначенный для татарских селений Пензенской губернии, «высочайшим» указом российского государя Николая I от 29 мая 1829 года стал обязательным проектом для российской уммы^[24]. Введение «образцового проекта» исламского храма ознаменовало начало государственного строительно-технического контроля в империи над исламским культовым зодчеством.

Таким образом здание Нижегородской ярмарочной мечети задало архитектурный тон строительства мечетям России, тому образцу, который вошел в историю, как «образец 1829 года»^[25]. Впоследствии по этому образцу строились многие мечетские здания, так как российская архитектурная традиция строительства мечетей определялась бюрократическим аппаратом.

Нижегородская ярмарочная мечеть во время половодья

Нижегородская ярмарочная мечеть имела симметричную композицию и двухэтажное построение. Здание представляло собой восьмиугольную в плане постройку с входами и лестницами с двух сторон. Центр сооружения венчал трехступенчатый шпиль, являвшийся минаретом мечети, сделанный в форме барабана «с луковичкой» и полумесяцем наверху. По-видимому, в архитектурном смысле — это самая интересная часть здания. Неслучайно приезжающие на ярмарку татарские предприниматели из Касимовского уезда Рязанской губернии, как заказчики проектов и мутаваллии мечетей на своей родине, стали широко использовать в местном исламском храмовом строительстве элемент шпиля ярмарочной мечети, что отличало их от мечетей Среднего Поволжья с восьмигранными минаретами.

Само культовое здание было построено внутри ярмарочной территории и, вместе с тем, находилось вне ее центра, не сливаясь с христианским православным культовым комплексом. Мечеть располагалась на Магометанской площади у Бетанкурского канала на набережной. Неподалеку от нее через канал был переброшен «Татарский мост»^[26]. Магометанская площадь^[27] являлась центром торговли предпринимателей из Средней Азии, Закавказья, Ирана, Турции, других мусульманских стран^[28]. Названия переулков и улиц площади несли в себе информативную нагрузку об арендаторах, а затем хозяевах, лавок: Азиатский переулок, Персидская улица, Оренбургская улица и др.^[29].

В мечеть мусульмане-торговцы могли прийти, преодолев канал по Татарскому мосту или со стороны Оренбургской улицы, Караванной, либо Мещерского и Азиатского переулков^[30]. Прихожане, живущие в нагорной части Нижнего Новгорода, перемещались на другую сторону реки Оки через мост, открытый для сообщения с ярмаркой 10 июля 1817 года.

Нижегородская ярмарочная мечеть и торговые ряды ярмарки

Нижегородская ярмарочная мечеть, расположенная на Магометанской площади^[31], являлась, тем самым, центром общения для торгующих на ярмарке купцов-мусульман. Все их лавки окружали мечеть, создавая некий особый мир, находившийся внутри ярмарочного комплекса, но отличавшийся от него. Прибывая на торги, некоторые купцы оставались на жительство в Нижнем Новгороде и становились нижегородцами в полном смысле слова.

Весной во время половодья здание мечети оказывалось на берегу наполненного водой канала, питавшегося водами разлившейся реки Оки, напоминая картинки венецианской жизни. Неслучайно заречную часть Нижнего называли Нижегородской Венецией.

Архитектурный ландшафт того места, где располагалась мечеть постепенно менялся. Количество лавок увеличивалось. «Против мечети татарские или вообще восточные лавки, — отмечал издатель М. Погодин (1800–1875), путешествовавший в 1841 году по Волге — Тут их бумага, шерсть, халаты, тулупы, шапки. Что за превосходные физиономии есть у некоторых, богатых, которые сидя с поджатыми ногами в своих лавках, беседуют между собою. Заглядишься на иную»^[32]. «Мимо мечети и рядов, наполненных целыми кучами невыделанных кож, где хозяевами сидят исключительно одни татары, можно пройти на Сибирскую пристань»^[33], — писал С. Максимов в 1860-е годы. «Самый лучший выбор, и по более сходной цене, персидских ковровых изделий можно найти в ярмарочном караван-сарае (против татарской мечети)»^[34] — отмечал в 1870-е годы А. С. Гациский.

В 1870-е годы около мечети, на берегу обводного канала, был построен деревянный театр, который именовался — театр русской оперы или Малый (в сравнении с Большим театром, стоявшим ближе к Оке)^[35]. На средства купечества на Магометанской площади была построена амбулатория^[36].

Но хотя архитектурный ландшафт вокруг мечети и менялся, оставалось главное: символическое расположение храмов на ярмарке, что отмечали многие современники. Вот как описывал свои ощущения во время вечерней прогулки по ярмарке в 1861 году Т. Готье (1811–1872): «Пройдя несколько улочек, я вышел на площадь, где с одной стороны была церковь, с другой — мечеть. Церковь венчалась крестом, мечеть — полумесяцем, и оба символа разной веры мирно сияли в чистом вечернем небе, золотясь в луче беспристрастного и безразличного, что, впрочем одно и то же, солнца. Оба вероисповедания, казалось, жили в добрососедских отношениях, ибо религиозная терпимость велика в России…»^[37].

В первые годы своего существования здание Нижегородской ярмарочной мечети не нуждалось в особом попечении. Ковры, намазлыки и другие необходимые атрибуты для первоначального обустройства приобретались купцами-богомольцами. Забота о содержании мечети приобрела системность после возведения ее каменного здания и учреждения должности старосты ярмарочной мечети. На эту общественную должность в 1827 году был избран купец Галеев^[38]. Следовательно, именно купец Галеев стал первым старостой Нижегородской ярмарочной мечети. Избрание Галеева на должность именно в 1827 году косвенно подтверждает названную ранее дату открытия мечети — 1827 год.

Мусульмане, имевшие общие дела на ярмарке и являвшиеся членами одного мусульманского ярмарочного прихода стремились поддерживать друг друга. Например, когда весной 1885 года умер Троицкий первой гильдии купец Латыф Гайсич Яушев, за ним остался долг московским и ивановским фабрикантам. Наследников, которые могли бы продолжить дело отца, на тот момент не было: дети были малолетние. Свое дело Л. Яушев вел, прежде всего, в Средней Азии на кредитной основе. Ситуация сложилась непростая, но ташкентский первой гильдии купец, племянник умершего торговца — Валий Ахметжанович Яушев — в течение двух с половиной лет изыскивал средства и сумел отдать кредиторам по 80 копеек с каждого занятого рубля. Часть собранного пошла с согласия кредиторов малолетним детям Л. Яушева. Помог В. Яушеву в сборе средств председатель Сиротского суда города Троицка, городской голова Федор Иванович Дмитриев. Благодарные кредиторы написали 25 августа 1888 года ходатайство на имя председателя Нижегородского ярмарочного комитета П. В. Осипова с просьбой вознаградить оказавших помощь. Под прошением были поставлены 32 подписи от Торговых домов^[39]. Взаимопонимание и взаимопомощь между членами прихода постоянно поддерживали имамы.

Если в Нижегородском ярмарочном православном соборе имелся постоянный штат священнослужителей, то для исполнения религиозных «треб» купечества, исповедующего «инославные» и нехристианские религии, на период ярмарки съезжались представители различных конфессий: григорианское духовенство из Астрахани, католический священник из Москвы, совершавший в середине XIX века службу в одном из домов Канавинской слободы, а также раввин и муллы ^[40].