Издательский дом «Медина»
Поиск rss Написать нам
Главная » Краеведение и региональные исследования
Полумесяц над Волгой / Е. В. Арсюхин
18.01.2012

2. Улу-Мухаммад и основание Казанского ханства

Итак, Улу-Мухаммад, потомок Чингисхана, внук хана Тохтамыша и сын Джелал-ад-Дина. Его отец правил в Большой Орде и в результате переворота “уступил” престол Улу-Мухаммаду в конце 1420-х годов. На престоле Улу-Мухаммад показал себя с самой положительной стороны, но в 1436 году его свергли, потому что в распадающейся Большой Орде вообще свергали всех, а талантливых, угрожавших сепаратизму удельных амиров, деятелей, — в первую очередь. Улу-Мухаммад остался жив, скрылся в Крыму, и уже в 1437 г. попытался отбить престол, напав на свергнувшего его Кучук-Мухаммада. После нескольких сражений оба хана решили, что Улу-Мухаммад может вернуться в Крым, но Поволжья не получит. Однако его прогнали и из Крыма, после чего Улу-Мухаммад, не ведая, как быть дальше, подался к южным рубежам Великого княжества Московского, а если быть совсем точным, в буферную зону, которой некогда Орда и Москва управляли вместе, и которую в описываемый период Москва все активнее прибирала к себе.

Улу-Мухаммад занял «ничей» (точнее, совместный) Белев (сегодня — в Тульской области), надеясь, что московский князь Василий (будущий Темный) не будет против (между правителями ранее была договоренность о такой возможности). Однако Василий повел себя подло. 5 декабря 1437 года русские войска напали на Белев. Рать русская была большая, а татар — мало, но все равно — татары русских побили. Улу-Мухаммад решил, что лучше затаить месть, а пока попытать счастья в других землях. Рассказ об этом “Казанского летописца” (сборника историй, написанных русским пленником в Казани в XVI веке) — настоящий шедевр. Якобы сначала московский князь не имел ничего против того, чтобы Улу-Мухаммад жил в Белеве, но тот построил ледяную крепость, и князь усомнился — не на меня ли войной идти задумал? Прослышав, что на него движется огромное русское войско, и понимая, что своими силами его не одолеть, Улу-Мухаммад обратился к «русскому» Богу: “Царь же … возведе очи свои зверины на небо моляся, и ко церкви Рустеи притече — прилучися бо церкви ту стояща, на пути, въ некоемъ селе — пріиде и паде предъ дверми храма, на землю у порога, и не смея внити въ ню, и вопія плача со многими слезми: “Боже Рускіи”, глаголя, “слышахъ о тебе, яко милостивъ еси и праведенъ; не на лица зриши человекомъ, но и правды сердца ихъ испытуеши. Вижь ныне скорбь и беду мою, и помози ми, и буди намъ истинны судя, и суди въ правду межу мною и великимъ княземъ…” «Русский» Бог помог — потому что татарский хан был прав, а московский князь вероломен, морализует летописец.

Проследовав по южным границам Руси, Улу-Мухаммад подошел к Булгарскому юрту, где в Казани сидел Азиз Лилибей. После короткого штурма и убийства Азиза Мухаммад утвердился в Казани.

Казанский летописец рисует Казань совсем запустевшей к приходу Улу-Мухаммада. Автор летописца утверждает, что Улу-Мухаммад поставил Казань “на новом месте, крепчаиша старого, недалече от старыя Казани, разорения от руския рати”. Думается, здесь есть неточность. Казань как таковая не могла быть в тот момент пустой и разоренной. Не подтверждается археологически и то, что крепость казанская поставлена была Улу-Мухаммадом совсем уж на новом месте. Автор, скорее всего, отразил колебания Улу-Мухаммада, как ему поступить — возродить ли Новый Булгар (городище Иски Казань), действительно разоренный от русских, или сесть в Казани. Решив сделать последнее, он окончательно поставил крест на возрождении Нового Булгара, и вместо того укрепил стены казанские.

“Проиде царская слава, и честь, и величество зъ Болшія Орды и старыя матери ордамъ всемъ на преокоянную дщерь, младую Казань, и паки же возрасте царство, аки древо измерше отъ зимы, и оживе, аки солнцу огреевшу весне. Отъ злаго древа, реку же отъ Златыя Орды, злая, злая ветвь произыде, Казань, горки плодъ извгесе, второе зачася отъ другаго царя Ординъского”, — пишет “Казанский летописец”. В этих словах — зарождение известной — увы, слишком известной теории об изначально человеконенавистническом характере Казанского ханства.

Как же могли в одном сочинении отразиться столь разные идеологии: 1. Улу-Мухаммад поступал по правде, он даже «русскому» Богу не чужд, а Москва — оплот несправедливости; 2. Улу-Мухаммад — основатель государства-изгоя? Вероятно, все объясняется многослойностью «Казанского летописца». Какие-то пассажи явно вставлялись редакторами на злобу дня, например, для того, чтобы оправдать претензии русских князей на территорию Казанского ханства. Другие же отражают умонастроение писателя, который, хотя и жил под арестом в Казани, вовсе не факт, что ненавидел «татар».

Что же, пришла пора выправить месть. В 1439 году Улу-Мухаммад подошел к Нижнему Новгороду и взял внешний город, в пределах посадских деревянных стен. Цитадель некоторое время держалась, но после того как воеводы поняли бесперспективность сопротивления, они ночью подожгли кремль и ушли. Нижний Новгород стал базой нового “меча”, пришедшего покарать Россию. В тот же год Улу-Мухаммад подошел к Москве, цитадели взять не смог, сжег посад, на обратном пути сжег Коломну и вернулся в Казань.

На пять лет утвердилось перемирие. В 1444 году Улу-Мухаммад опять взял Нижний Новгород, зазимовал там и в январе 1445 года послал отряд против Мурома. Акция не имела успеха, хану пришлось оставить Нижний, однако уже в апреле он возвращает его себе. Войско Улу-Мухаммада идет во владимирские земли, и 7 июля в битве у Суздаля русские терпят сокрушительное и позорное поражение. Князь Василий попадает в плен к Улу-Мухаммаду. Князя заточили в Курмыше. С точки зрения татар (да и русских), так исполнилась кара Господня. Последствия этого события были чудовищны для Московии. Василия освободили за огромный выкуп уже 1 октября, а Улу-Мухаммад вернулся осенью в Казань, и вскоре скончался.

Это поразительный факт, но, может быть, до сих пор сохранилось нечто вроде памятника павшим в той битве ордынцам, и этот памятник смотрит на нас с тысяч открыток неузнанный. Битва проходила у стен Покровского женского монастыря и Спасо-Евфимиевского мужского, основанного в XIV веке. Постройки Покровской обители, которые наблюдает нынче турист, как правило, датируются XVI-XVIII веками. Но обойдите периметр стен, и вглядитесь в две башни, стоящие на отшибе. Странные башни. Конечно, это не русская традиция. Такое можно встретить в Булгаре, не удивишься, увидев эти шатры на Ближнем Востоке и особенно на Кавказе. Такими были мавзолеи времен Золотой Орды. Наверное, это просто внешнее сходство?

Окунемся в 1445 год. Улу Мухаммад штурмует Спасо-Евфимиевский монастырь, расположенный буквально в ста метрах от странных башен, на горе. Он взял обитель, и пленил Василия Темного, укрывавшегося за деревянными еще тогда стенами монастыря. Что было потом? Победа, торжество, и — погребение павших ордынцев. Нельзя ли предположить, что две эти башни построил Улу-Мухаммед, построил так, как было принято в его вотчине — Булгаре, Казани, как своего рода памятник павшим? Или как молельню (текие)? Да кто знает! И лишь впоследствии две эти добротные башни вписали в периметр стены монастыря, которую строили в XVII веке. И не случайно стена делает здесь загиб, как будто спотыкаясь об эти две башни. И не случайно Святые ворота Ризположенского монастыря так напоминают шатры этих башен — было с чего копировать…



Контактная информация

Об издательстве

Условия копирования

Информационные партнеры

www.dumrf.ru | Мусульмане России Ислам в Российской Федерации islamsng.com www.miu.su | Московский исламский институт
При использовании материалов ссылка на сайт www.idmedina.ru обязательна
© 2024 Издательский дом «Медина»
закрыть

Уважаемые читатели!

В связи с плановыми техническими работами наш сайт будет недоступен с 16:00 20 мая до 16:00 21 мая. Приносим свои извинения за временные неудобства.