Издательский дом «Медина»
Поиск rss Написать нам
Главная » Краеведение и региональные исследования
Тюркизм как историческое явление — 2.1. Действия тюркской элиты и настроения тюркоязычного населения России в начале века (1900-1904 гг.).
29.06.2009

2.1. Действия тюркской элиты и настроения тюркоязычного населения России
в начале века (1900-1904 гг.).

Автор не ставил перед собой задачу комплексного и детального анализа политической ситуации в России того времени, ибо он, этот анализ, уже получил свое вполне достаточное научное отражение в ряде современных фундаментальных исследований[1].

Но цели настоящей работы заставили автора выделить характер и общую направленность  деятельности партийных объединений, в особенности радикальных и наиболее экстремистских, составивших в совокупности общую, очень тревожную, картину социальной жизни страны в 1904-1906 годах. Помимо прочего, уяснение роли и места в тех событиях отдельных политических движений и партий дает возможность сопоставления с ними истории возникновения объекта нашего изучения – организации российских тюркских националистов, зарождавшейся именно в те годы. 

Начало XX века принесло в общий контекст развития российской истории ряд вполне различимых материальных, социальных и политических новаций. В качественно новый, весьма небезопасный для государства и общества  этап вступала и социальная жизнь страны.

Уже само начало столетия обнаружило проявления духовного кризиса значительной массы российского сообщества. Новые оппозиционные веяния отмечались в 1900 году ДП МВД в татарской среде. Они характеризовались, как «грозящие расшатать весь многовековой уклад жизни свыше 14 млн мусульман населения русского государства»[2].

Уже тогда, в 1900 году, был сделан предварительный анализ возможной опоры оппозиции режиму в мусульманской среде.  Сразу были отодвинуты на задний план муллы, эти «стародумы магометанства» («старотатарщина»), которые склонялись к традиционности из-за страха потерять влияние среди населения. Опасение вызывали более образованные мусульмане, стремящиеся «укрепить свою народность», обеспечить своими действиями «прогресс на почве ислама и тюркской  народности» (то есть выразители и исламизма, и тюркизма — авт.)[3]. Однако, осуществив  предварительный анализ настроений, чиновники ДП не решились сделать определенный политический прогноз[4].

В начале века росло число лиц, обвиняемых в государственных преступлениях и подлежащих розыску. Среди них многие были турецкими и персидскими подданными, скрывавшимися за границей и  на территории России после совершения преступлений[5].

По оценкам МВД, «особенно самоуверенный тон в революционной печати стал замечаться после демонстрации 1901 года, когда наиболее серьезные и влиятельные органы этой печати пришли к заключению, что лишь от небольших усилий оппозиционных элементов зависит достижение основных требований революционных программ»[6].  Уже в 1901 году МВД выработало меры к прекращению беспорядков, констатировав, что войска должны вызываться в крайнем случае, а «чины полиции должны постоянно помнить, что им по закону не предоставлено карательной власти»[7]. Тогда же Главное управление по делам печати вынуждено было признать необходимым запрет ввоза в империю ряда изданий[8]. В 1903 году министр внутренних дел статс-секретарь В.К.Плеве отдал распоряжение о том, чтобы Главное управление почт и телеграфов снабжало начальников ОО открытыми листами на право как осмотра почтово-телеграфной корреспонденции, так и, в случае необходимости, ее выемки[9]. Делалось это в целях совершенствования работы по политическому сыску.

В 1902 году пресса свидетельствовала о «деморализации общества в России»[10]. Охранные отделения отмечали появление в населенных пунктах большого количества прокламаций, воззваний, листовок противоправительственного содержания[11].

Усиление недовольств и брожений в мусульманской среде России в связи с русско-японской войной  отмечалось спецслужбами неоднократно[12]. В этих условиях власти пытались удержать некое равновесие в общественной жизни. Однако события ближайших годов отразили  развитие и углубление духовного кризиса, его проявления в острых формах.

Анализ многочисленных и разнообразных источников целиком подтверждает заявленное.  О кризисе предметно говорилось в закрытых правительственных документах. Так, данные «Свода еженедельных сведений Департамента Полиции  МВД за 1904–1905 годы»[13], отражающие практически все случаи политического экстремизма в стране, свидетельствуют о том, что ежедневно и повсеместно в империи (особенно в Прибалтике, Финляндии, Польше, Белоруссии и Закавказье[14]) ширились беспорядки и противоправные действия политического, межэтнического, уголовного характера.  Почти каждодневно убивали или избивали государственных служащих (от нижних чинов и урядников до губернаторов и министров[15]), грабились банки, конторы, почтовые кареты и вагоны, магазины, жилые квартиры и дома, даже женские монастыри[16]. Кстати, последнее указывало на предельный уровень оголтелости бандитствующих масс, преступивших нормы извечной российской традиции неприкосновенности духовных обителей[17], в особенности женских.

Интеллектуалы вносили свою лепту в уход общества от  традиционных истоков[18]. Нарастающая волна беспорядков, беззакония и терроризма в стране не была секретом для общества и объектом беспокойства лишь правоохранительных органов[19]. «Непартийные», в том числе и первые татарские СМИ, также били тревогу в связи с общей ситуацией в стране. Например, «Казанский вестник» подчеркивал в конце октября 1905 года: «...революционные партии омрачают жизнь непрерывным рядом убийств должностных лиц, капиталистов и т.д.»[20].

Таким образом, как государственные структуры, так и общественные СМИ справедливо полагали, что застрельщиками и организаторами беспорядков и экстремизма были «революционные»[21] партийно-политические организации. Сами же экстремисты декларировали свои действия как выражение народного гнева.
«На Кавказе, в Польше, Западном крае движение вступило уже в тот фазис развития, когда ни один выполнитель административной воли не гарантирован от народного правосудия», —  говорилось в одной из прокламаций 1905 года[22].

Массово и почти безнаказанно приобреталось оружие тысячами  стволов и сотнями тысяч единиц боеприпасов. Все это скупалось в магазинах, разворовывалось с оборонных заводов и складов, вывозилось из-за рубежа[23]. Анализируя соответствующие материалы Департамента полиции МВД (упомянутый «Свод еженедельных сведений...»), допустимо признать, что наиболее «вооруженными» в 1904-1905 годах стали регионы Польши, Финляндии, Прибалтики и Закавказья. Оружие применялось как для уничтожения кадрового состава госаппарата, так и для кровавых межэтнических столкновений, равно ухудшающих и возможности власти, и положение массы рядового населения.

Особой остроты межэтнические конфликты, в той или иной форме проявившиеся в разных регионах страны, достигли в Закавказье, где процесс вооруженного взаимного уничтожения азербайджанских[24]  и армянских[25]  экстремистов постоянно подпитывался из разных источников. Как позже было установлено российскими правоохранительными органами, запасы  вооружений в Азербайджане накапливались и для пополнения складов на случай оказания боевой помощи туркам в условиях войны[26].

Следует подчеркнуть, что явные лакуны в российском законодательстве того времени позволяли почти безнаказанно агентам политиков и уголовников приобретать оружие и боеприпасы в массовом порядке[27].

В сентябре 1905 года из-за границы в Россию явился и у побережья Финляндии (близ Якобстатда) затонул английский пароход «Джон Графтон», шедший под германским флагом[28], везущий более 15-16 тысяч винтовок и револьверов швейцарского производства и около 4 миллионов  патронов, а также многие пуды взрывчатки[29].
В ноябре того же года снаряженный в Голландии и груженый оружием (8,5 тысяч винтовок) пароход «Сириус» явился к черноморским портам Грузии и под покровом ночи четырежды разгрузился, не подходя к берегу[30].

Согласно мемуарным воспоминаниям некоторых участников событий 1904-1907 годов, а также позже опубликованным фундированным выводам ряда отечественных и зарубежных исследователей[31], накануне и в годы войны с русскими японские спецслужбы активно сотрудничали с радикальными и экстремистскими партиями в России, а японский Генштаб вложил очень большие средства на стимуляцию антиправительственных движений в империи. «...правительство Японии пошло на прямое финансирование деятельности российских революционных и оппозиционных организаций, передав им за годы войны не менее 1 млн йен (по современному курсу около 5 млрд йен или 35 млн. долларов)», — отмечали в 1993 году российские специалисты[32]. Руководимая полковником М.Акаси японская внешняя разведка организовала и проплатила далеко не только груз и фрахт обоих вышеупомянутых судов, но и целую вереницу иных политических событий в Российской империи того времени.

Изложенное вполне подтверждает мысль В.Е.Шамбарова о том, что  еще при подготовке к войне с Россией и в ходе ее японскими спецслужбами впервые были применены такие методы как «дезинформации и внедрения политических слухов, так и методы, нацеленные на дезорганизацию глубокого тыла — вроде финансирования и активизации оппозиционных сил на территории противника»[33].

 Неудивительно, что в 1904-1905 годах множились проявления открытого антипатриотизма, зафиксированные российскими полицейскими службами, когда в ходе войны с Японией в ряде западных российских губерний (Могилевской, Витебской, Бессарабской), а также в Польше и Прибалтике, часть населения демонстративно скандировала во время митингов «Банзай!» и «Да здравствует Япония!»[34].

Однако глубоко неверным и некорректным было бы считать, что деятельность экстремистских и радикальных националистических движений и партий была целиком инспирирована из-за рубежа. События 1904-1907 годов в России имели прочные внутренние истоки и причины и отнюдь не были  порождены скрытым японским вмешательством. К тому же, японские источники финансирования российских политических радикалов и экстремистов с началом русско-японских мирных переговоров (с августа 1905 года) почти сразу иссякли[35], но активная деятельность многих из них не прекращалась до 1907 года.

Тем не менее «японский след» имел и некоторое отношение к объекту нашего научного интереса, ибо коснулся не только российских экстремистских партийных объединений. В этой связи Р.Б. Гайнетдинов  подчеркивал: «Японская военщина, готовясь к войне с царской Россией 1904-1905 годов, не могла не обратить внимание на антирусскую политическую направленность татарской буржуазии  (курсив наш — О.С.) и стремилась использовать ее в своих интересах. Японские деятели стали активно заниматься мусульманским вопросом, оказывали помощь татарской буржуазии, установили политические контакты с ее отдельными представителями еще в 1902 году»[36]. Действительно, лидер зарождавшейся в 1904-1905 годах партии «Иттифак» и видный татарский националист Р.Ибрагимов вспоминал, что «перед  (курсив наш — О.С.) русско-японской войной российские мусульмане уже прониклись симпатией к Японии»[37]. Оказалось также, что некоторые лидеры татарских и польских националистов достаточно быстро нашли общность интересов на почве антироссийских и антирусских настроений[38].  Изложенное косвенно указывает на часть источников становления тюркского национализма в России в начале XX столетия.

И снова подчеркнем: антиправительственное революционное движение в империи, в том числе и его националистическая составляющая, имели объективные идейные корни и серьезную материальную основу на российской почве, что нашло своевременное отражение на страницах буржуазной прессы. Так, например, еще с 1900 года бакинский журналист А.Агаев (печатавшийся по мусульманской проблематике в авторитетной газете «Каспий» с 90-х годов XIX века[39]) помещает подборку публикаций под общей рубрикой «Панисламизм: его характер и направления», где дает анализ этого исторического явления.  В 1902–1905 годах он издает ряд эссе и рецензий, посвященных «Положению мусульманских народов в мире»[40], а также сравнительному анализу исламской и западно-европейской культур и цивилизаций, давая ряд негативных оценок последним[41]. Таким образом, в пока завуалированной форме А.Агаев (один из будущих российских идеологов  концепций пантюркизма и панисламизма[42]), оттенял ценности ислама, противопоставляя их иным.

Тяготение к новым настроениям отслеживается в мусульманской среде «на местах»: выясняются авторы новаторских сочинений, сведения о них, их связи с младотурками, имеются ли новометодные школы и пр.[43]. Однако  во внутренних районах России, согласно докладам уездных исправников начальству, малообразованное местное население, не имело «никаких сношений с младотурками,  лицами заграничных мусульманских центров»[44]. В 1904 году свое слово о панисламизме высказал «отец тюрок» —  И.Гаспринский[45]: «…объединение мусульманских народов, которые, кроме Корана, не имеют ничего общего, может быть лишь несбыточной мечтой»[46].

Другой будущий видный идеолог тюркского национализма и панисламизма А.Гусейн-заде с 1905 года звал «тюрско-татарское население еще раз блеснуть силой науки и знаний»[47]. Дальнейшие события обнаружат его  стремления, выходящие далеко за пределы «блеска науки и знаний» в политику. В условиях нарастающей волны беспорядков и явного ослабления режима в Россию начинает возвращаться из-за границы ряд лиц тюркского происхождения, ставших впоследствии яркими лидерами и идеологами тогда нарождающегося националистического движения. Среди них отметим Ю.Акчурина и Р.Ибрагимова.

Отметим также: целый ряд будущих идеологов  нарождающегося тюркского национального движения А.Агаев, А.Гусейн-заде, Ю.Акчурин и др. получили высшее образование в европейских университетах. Им не сложно было в силу своей высокой образованности рассуждать о тесном переплетении религиозного и этнического факторов в общественном сознании российских мусульман, прежде всего, тюрок. Так, Ю.Акчурин в 1903 году  написал свой первый труд, посвященный истории возникновения и функционирования политических институтов Османской империи. «Выводы молодого ученого были категоричны: он в своем труде предсказывал неминуемый распад империи, что и случилось некоторое время спустя»[48]. В своей работе «Три вида политики», написанной в 1904 году[49], он указывал, что в исламе «под влиянием этнического фактора и различных событий, политическое единство, сформированное религией, частично было нарушено». Ю.Акчуре, как деятелю националистического  толка, важно было подчеркнуть, что «несмотря на силу ислама в сфере наставления на правильный путь, объединения и наглядного убеждения», тюркские народы «частично сохранили национальные чувства и пристрастия...»[50]. Ему важно было акцентировать внимание читателя на том обстоятельстве, что тюркизм как национальное проявление сознания имеет предысторию и возник много раньше XX столетия. Через всю работу проходит идея примата этнического фактора над религиозным: «...религии могут сохранить свое политическое и общественное значение, лишь объединяясь с этносами, помогая и даже служа им»[51]. Это высказывание может быть понято только при рассмотрении его смысла на общеисторическом российском фоне того времени, ибо этнос, оторванный от религии или религиозной традиции, не может быть воспринят конкретно исторически, это абстракция. Национальная идея пробивала себе дорогу в имперских жизненных реалиях.

Неудивительно, что в условиях заметно нарастающих в разных частях империи настроений национализма резко обострилась этническая вражда между евреями и русскими, русскими и поляками в западных губерниях, армянами и азербайджанцами повсеместно в Закавказье и т.д. Широкое взаимное истребление азербайджанцев и армян, детально фиксируемое  российским МВД[52], помимо прочих своих последствий, заставляло обе стороны искать формы своего внутреннего национального сплочения, создавать подобие партийных и боевых организаций по этническому признаку. Но при том ни азербайджанские, ни армянские партийные деятели (политики),  по существу,  не искали путей примирения сторон[53], но искали себе союзников и иные ресурсы внутри и за пределами империи. Это указывало на то, что помимо сепаратистских настроений некоторые из лидеров националистов проявляли этническую нетерпимость в отношении ближайших соседей. Называя себя «национальными лидерами», они мало заботились о сохранении мира с внешним этническим окружением, используя конфликты для «поднятия своего политического рейтинга» (как бы сказали сегодня политологи). Аналогичные суждения вполне уместны  и в отношении русских националистов вроде черносотенного «Союза Михаила Архангела» и т.п.

Кровавые события 1904-1906 годов включили в себя и ряд экономических катаклизмов, отразившихся материальными потерями в сфере производства. Погромы на предприятиях, физическое уничтожение или повреждение материальной области перерабатывающих или добывающих отраслей и производственных мощностей принесли в совокупности большие убытки представителям буржуазии, в том числе национальной[54].

В результате беспорядков Россия навсегда утратила пальму первенства не только по добыче, но и по экспорту за границу нефти (бывшую у нее до 1901 года и уступленную США после событий 1904-1905 годов)[55]. Помимо иных обстоятельств, эти факты стимулировали рост цен на топливо и энергоресурсы в стране, что также отражалось на положении трудящихся, от имени которых выступали и действовали революционные партии и объединения.  

За счет массовых и повсеместных забастовок, беспорядков и экстремизма, а не только из-за неурожая, уровень материальной жизни к 1905 году резко снизился, что также способствовало очередному недовольству масс своим положением. К тому же, встревоженный ростом нестабильности в России ряд ведущих зарубежных кредиторов отказал Петербургу в оговоренных ранее инвестициях.

Складывались условия и обстоятельства, совокупность которых рождала у части общества настроения безнаказанности и вседозволенности, способности некоторых объединений диктовать властям свои политические желания и интересы. Может быть и поэтому у лидеров наиболее радикальных партий рождалась уверенность даже в возможности сформировать и заставить действовать антиправительственную армию и бросить ее на вооруженную борьбу с государством[56]. Ныне документально и фактологически доказаны существование намерений и попытки реализации восстаний с целью захвата власти и уничтожения режима в Петербурге в июне-июле и в Москве и Нижнем Новгороде в декабре 1905 года [57].

Лидеры менее экстремистски настроенных партобразований считали допустимым заявлять властям о своих политических, социальных, экономических, национальных и т.п. требованиях, а также развивать свои внутрироссийские и заграничные связи, мало считаясь с требованиями законов и сложившимися  нормами.

Анализ всех этих многочисленных фактов, а также диалектическое сопоставление их с более поздними явлениями в общественной и политической жизни в России и за рубежом не позволяют автору признать их совокупность только как «победоносное шествие революции» и «невиданный простор творческих сил народа»[58]. Политические действия того времени все чаще переплетались с уголовными, создавая у властей и значительной части общества впечатление об их внутренней однородности.

Но власти не только констатировали и фиксировали случаи беспорядков, межэтнических конфликтов, рост национального и конфессионального недовольства на местах, а пытались улучшить ситуацию политическими средствами. В частности, режим шел навстречу  неправославным конфессиям, составляющим заметную часть общего религиозно-духовного  поля империи, издав ряд соответствующих царских указов и манифестов 1903-1905 годов[59]. Уже тогда важность этих документов оценивалась чрезвычайно высоко: «начало религиозной свободы в России положено тремя актами Монаршего волеизъявления: 12 декабря 1904 года, 17 апреля 1905 года и 17 октября 1905 года»[60]. Реакцией на эти законодательные акты стали первые, сначала немногочисленные, прошения мусульман, которые через министра внутренних дел князя П.Д.Святополк-Мирского поступали в специально созданную для этого Редакционную комиссию[61].

Один из самых влиятельных государственных деятелей граф С.Ю. Витте был убежден в необходимости предоставить Польше, Грузии и  частям Кавказа автономию в области просвещения, гражданского законодательства, низшего суда, введения самостоятельных налогов на местные нужды и т.д. Он считал неизбежной и демократизацию общественной жизни[62]. Талантливый политик прозорливо видел, что «ход исторического процесса неудержим, идея гражданской свободы восторжествует, если не путем реформ, то путем революции»[63]. В известной степени именно позиция С.Ю. Витте, поддержанная великим князем Николаем Николаевичем, подтолкнула царя к решениям  в интересах конфессий, нетитульных наций, к общей демократизации жизни в стране, к учреждению первого российского парламента и изданию соответствующих манифестов[64].

Известные события начала века в Турции также влияли на ситуацию в России. В Салониках с 1905 года находился центр младотурецкого движения. Салоникский партийный комитет был наиболее влиятельным; руководство в нем осуществляли Ниязи-бей и Энвер-бей (будущий Энвер-паша)[65].

Конечно, большинство названных в настоящем  параграфе событий и фактов нашло свое отражение в многочисленных отечественных и зарубежных публикациях того времени. И потому будущие тюркские политики,  в большинстве своем образованные, начитанные, читающие[66], были достаточно хорошо знакомы с социально-политической обстановкой в стране. Они вполне были способны к ее оценке и анализу.

Тем временем большая часть российских мусульман продолжала вести традиционный образ жизни в рамках приходов (махалля), организуясь в духовном смысле вокруг муфтиев как религиозных духовных лидеров[67]. Приходы укреплялись не только в местах компактного проживания мусульман Российской империи, но и в районах внутренней России, в тех городах, что традиционно являлись русскими.

Сформировавшиеся ранее татарские общины Санкт-Петербурга, Москвы, Нижнего Новгорода и др. городов России обретали духовные центры в виде мечетей, строительству которых власти не препятствовали.[68]. Мечети становились центрами благотворительной деятельности, которая обретала все большее значение, складывались ее определенные структуры[69]

В начале века давал о себе знать интерес русскоязычных исследователей к изучению особенностей истории тюрок. Продолжался начатый много ранее процесс тесных этнических взаимодействий на интеллектуальном уровне. Исламское сообщество внутри России становилось все более интересным русским интеллигентам[70].  

Постепенно рос образовательный уровень в среде российских тюрок[71]. Еще в 1905 году наблюдателями отмечалось, что «образовательное движение началось в Турции, потом в Египте, потом независимо (курсив наш – О.С.) от этого в России»[72].

Тюркисты (формирующаяся политическая элита движения) в отличие от подавляющего большинства своих неграмотных земляков и единоверцев[73], либо питавшихся слухами, либо вообще бывших аполитичными[74], проявляли все большую активность[75] .

Нарисованная здесь в самых общих чертах картина внутриполитической жизни России 1904–1905 годов стала основным фоном, на котором зарождалась  деятельность тюркских националистов, осознавших явное ослабление правящего режима, заметивших бурную активизацию политической жизни в стране, знакомых с новыми царскими Манифестами на предмет веротерпимости, учреждения парламента и т.п. Будучи естественным и закономерным порождением исторической ситуации, многие из них считали достаточно подходящим момент для заявления о себе как о новой зарождающейся социальной силе, способной своевременно появиться на беспокойной арене общеполитической жизни Российской империи, вступившей в кризисный период развития своей истории.


[1] Отметим среди них: Исторический опыт трех российских революций: В 3 кн. Кн. 1. Генеральная репетиция Великого Октября. Первая буржуазно-демократическая революция в России. — М., 1985; Гросул В.А. Истоки трех русских революций // Отечественная история. 1997. — №6.  — С.35; Тетюкин С.В. Первая революция в России: взгляд через столетие // Отечественная история. 2004. — №6. —С.139-146. Концепцию истории первой русской революции в современном осмыслении анализирует А.В.Медведев – Медведев А.В. Ленинская концепция народного характера Первой русской революции и ее отражение в современных вузовских учебниках // Первая русская революция в Поволжье: вопросы истории, историографии и источниковедения: материалы Всероссийской научной конференции 21 октября 2005 года. — Нижний Новгород: ННГУ, 2006. 160 с.

[2] Инструкция МВД. ДП. По 3-му делопроизводству. 31. 12.1900. — № 13416 // ГАУО, ф. 76, оп. 1, д. 649, лл. 1-2. Истоки новаций власти искали в собственном невнимании к настроениям мусульман, подтверждая эту мысль событиями Андижанского восстания в Средней Азии. Невинное в политическом смысле обучение грамоте по звуковому методу, идущее от И.Гаспринского и его учебника, изданного в 1884 году, грозило, по мнению чиновников, перерасти в политическое движение среди мусульманского населения  — ГАУО, ф. 76, оп. 1, д. 649, л. 1; д. 49, л. 18 и др.

[3] ГАУО, ф. 76, оп. 1, д. 649, лл. 1 об.-2.

[4] «В настоящее время  не представляется возможным предупредить, какая из двух партий останется победительницей и какие будут с точки зрения интересов русской государственности результаты победы» — Там же, л. 2.

[5] См., например, «Розыскные циркуляры ДП» (ЦАНО, ф. 916, оп. 3, д. 58 — 179 л., ф. 916, оп. 3, д. 63, 776 л. и др.), а также «Списки лиц, подлежащих розыску по делам политическим» (ЦАНО, ф. 916, оп. 3, д. 3, лл. 9, 84, 98-129, 143, 154 и др.).

[6] ЦАНО, ф. 916, оп. 3, д. 4, л. 154 об.

[7] Циркуляр МВД Губернаторам, Градоначальникам и Обер-полицмейстерам от 12 марта 1901 года за №1200 — ЦАНО, ф. 916, оп. 3, д. 4, лл. 156-156 об.

[8] В том числе издаваемых в Вене на немецком языке еженедельных журналов «Die Wage Wiener Wochenschrift», «Finlandisch Rundshau» и др. (НАРТ, ф. 199, оп. 2, д. 179, лл. 1-2).

[9] ЦАНО, ф. 916, оп. 3, д. 160, л. 30.

[10] См., например, «Каспий». 1902. — №212.

[11] Только на одной железнодорожной станции города Боржом 2 декабря 1904 года  был обнаружен  581 экземпляр революционных брошюр и воззваний на русском, грузинском и армянском языках — ЦАНО, ф. 916, оп. 3, д. 34, л. 1. Анализ переписки начальника Нижегородского охранного отделения и директора ДП дает представление тенденции постоянного увеличения количества прокламаций в Нижнем Новгороде. 5.02.1904 появились в Н.Новгороде три прокламации против войны с Японией противоправительственного содержания, 7.02.1904 — еще три прокламации, 14.02. — еще 10, 20.02 — еще две. 22.02.1904 100 экземпляров были разбросаны в Сормове (ныне входит в черту г. Нижнего Новгорода, тогда поселок рядом с городом). 3.03.1904  26 экземпляров прокламаций под названием «Для чего должен умирать русский солдат» и два экземпляра  «Война против войны», были распространены по городу. 10.03 прокламации появились на заводе Доброва и Набгольц, на Дворянской улице, десятками распространялись воззвания против войны с Японией. 1.04.1904 два экземпляра прокламаций «Почему царское правительство затеяло войну» были обнаружены на Острожской улице, 12.01.1905 «Правда о войне» распространялась в воинской части и т.п. — ЦАНО, ф. 916, оп. 3, д. 43, лл. 9, 11, 13, 18, 22, 23, 24, 26, 29, 40, 41, 44, 77, 126.

[12] Для российских мусульман имело значение, в частности, то, что русско-японская война впервые поставила вопрос о призвании в Действующую армию имамов, хотя в предшествующем российском законодательстве духовенство было избавлено от рекрутской повинности —  ЦАНО, ф. 918, оп. 8, д. 563, л. 14 и др. 

[13] ЦАНО, ф. 916, оп. 3, д. 59.

[14] Тюрки Кавказа в силу особенностей их жизни в начале XX столетия интенсивно не включались в общественно-политические движения российского сообщества рассматриваемого периода.

[15] В этой связи вполне уместно сопоставление фактов уничтожения российскими революционерами работников имперского госаппарата в 1905 г. с их будущими настроениями и пониманием норм правосудия 30 лет спустя. Придя к власти, они издают 5 ноября 1934 г. постановление ЦИК СССР «Об особом совещании при Народном комиссаре ВД», согласно которому «по делам о террористических актах  против работников советской власти фактически свертывались все правовые гарантии правосудия» — Лушина Л.А. Нравственно-правовой нигилизм: генезис, сущность, формы. Дисс. ... канд. юр. наук. — Нижний Новгород, 2003. л. 32.

[16] Причем, государственные чиновники отмечали: если в толпе, разоряющей  лавку или избивающей младшего армейского офицера, раздавались звуки и слова «Марсельезы», то многие из нее чувствовали себя не группой уголовников, а участниками политической акции — ЦАНО, ф. 916, оп. 3, д. 59.

[17] Объясняя сложившуюся ситуацию отсутствия «связи и уважения со стороны нации» к церкви, либерал П.Д.Долгоруков обращался к истории: «Роль духовенства уменьшена и принижена бюрократией со времен Петра I. От митрополита до сельского священника все обратились в полицейское орудие светской власти» — Либеральное движение в России 1902-1905 гг. М.: РОССПЭН, 2001. — С.34-35.

[18] Так, в ноябре 1904 года в Киеве образовалось тайное сообщество «Союз борьбы с религиозным обманом», задачей которого было  «содействовать освобождению человеческого разума от религиозных предрассудков, прививаемых учениями всевозможных церквей, видя в этом освобождении одно из важных средств к братскому сближению людей всех народностей, отделенных искусственно друг от друга исповеданием догмы и обрядности» — Сводки ДП // ЦАНО, ф. 916, оп. 3, д. 59, л. 1 об.

[19] Сенюткина О.Н. Внутриполитическая обстановка в России  в 1905 году по архивным данным МВД (на материалах ГАНО) //Отечественная история XIX-XX веков: историография, новые источники: Материалы региональной межвузовской научно-практической конференции. — Нижний Новгород: Изд-во ННГАСУ, 2003. — С.202-204.

[20]  Казанский вестник. 1905. — № 1.

[21] Применяя в данном случае принцип историзма, следует признать, что содержание термина «революционный», столь часто повторяемого в документах МВД и либеральной прессе, в сознании   широкой общественности, тем более работников российских правоохранительных органов начала XX века было равнозначным понятию «смутный», «бунтовщический» и т.п.

[22] Прокламация партии эсеров под названием «В борьбе обретешь ты право свое. К убийству Грешнера» (27 апреля 1905 года по приговору Нижегородской Боевой Дружины партии эсеров был убит начальник ОО  Грешнер) — ЦАНО, ф. 916, оп. 3, д. 43, л. 203 об.

[23] Подробнее см.: Государственный архив Российской Федерации (далее — ГАРФ), ф. 102, оп. 231, 1903, д. 2300. Т. 2. О покупке и похищении оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ. Части 1-64; ЦАНО, ф. 916, оп. 3, д. 81, лл. 32, 33, 37 и др. 

[24] Автор располагает  документальными материалами, отражающими каналы, формы и методы доставки оружия в Азербайджан на протяжении 1903-1907 гг. Случаи скупки азербайджанцами оружия и краж  боеприпасов с заводов были зафиксированы Нижегородским ГЖУ в 1903-1906 гг. Так, например, выдававший себя за торговца (но не имевший товара) некто Мехди-Малик Ибрагим-оглы (Ибрагимов) в 1903 г. нелегально раздобыл в Нижнем 78 единиц винтовок системы «Бердан», предназначенных для кавалерии и пехоты, а также сотни патронов. Упаковав их в сундуки, он направил груз по Волге в Баку. Однако в Самаре оружие было перехвачено тамошней полицией, уведомленной коллегами из Нижнего. Тогда Ибрагим-оглы (Ибрагимов) вообще  избежал наказания — ЦАНО, ф. 918, оп. 1, д. 219. Летом 1906 г. он вновь был арестован нижегородской полицией за новую попытку переправить на Кавказ  по Волге почти 150 затворов к винтовкам, револьверы системы «Наган» и «Смит-Вессон», более 1300 патронов, причем большая часть последних была украдена с сормовских военных заводов. — Там же, ф. 918, оп.1, д.579. В 1906 г. Ибрагим-оглы был обвинен «в тайном провозе оружия из Нижнего Новгорода в Баку для революционных целей» — Там же, л. 29. С лета 1904 г. из Одессы, Москвы, Казани и других городов на Кавказ пытались переправить сотни единиц оружия и десятки тысяч патронов (согласно сведениям МВД — то есть, лишь зафиксированные и, стало быть, только пресеченные попытки) См.: ЦАНО, ф. 916, оп. 3, д. 59, лл. 63 об., 64, 279, 325 и др. В июле 1907 г. бакинская полиция вновь обнаружила и задержала очередной груз оружия и боеприпасов, следовавший из Астрахани в Шемаху – Каспий. 1907. № 164. Ряд задокументированных аналогичных случаев и фактов ввоза оружия в Азербайджан может быть продолжен.

[25] Армянская партия «Дашнакцутюн», опираясь, среди прочих, и на японские ресурсы, запасалась сотнями боевых единиц на «революционные» нужды. Поскольку «прямые контакты с полковником Акаси... поддерживали руководители Дашнакцутюн...» — Павлов Д., Петров С. Ук. соч. С.67-68.

[26] ЦАНО, ф. 918, оп. 8, д. 400, лл. 46-46 об.

[27] Например, задержанные летом 1905 г. в Москве при широкой скупке оружия и боеприпасов через сеть соответствующих магазинов кавказцы Гоконаев и Шукур-оглы, уже собравшиеся с грузом в Азербайджан, были задержаны полицией, но подверглись лишь «условному» наказанию: аресту «первый сроком на один месяц, а последний на две недели» – ЦАНО, ф. 916, оп. 3, д. 59, л. 325.

[28] По-видимому, именно этот случай официальная советская историография довольно цинично квалифицировала как «прямую помощь немецкого рабочего класса российским революционерам в их вооружении, организации складов оружия, транспортировкой его за границу и т.п.» — История СССР с древнейших времен до наших дней: В 2-х сериях, в 12-и т. Первая серия (тома I-VI). Т. VI. Россия в период империализма. 1900-1917 гг. М.: Наука, 1968. С 251. Причем, не особо вникая в детали и обстоятельства приведенного факта, историки квалифицировали его как «прямую помощь российским революционерам...», не указывая, каким революционерам конкретно. А, между тем, как было документально установлено позже, оружие приобреталось и отправлялось  не на германские, но на японские деньги и предназначалось не РСДРП, а иным, не менее радикальным партиям, преимущественно  националистического  толка, боровшимся с правительством за сепаратное отделение от России. «Объектами финансирования явились партия социалистов-революционеров, Грузинская партия федералистов-революционеров, Польская социалистическая партия, Финляндская партия активного сопротивления» — Павлов Д., Петров С. Ук. соч. С.67

[29] ЦАНО, ф. 916, оп. 3, д. 3, лл. 431— 433 об., 463, 486. Точное количество оружия, находящегося на его борту, было гораздо больше и до сих пор это количество является спорным. Около 10 тысяч стволов были обнаружены полицией на месте затонувшего парохода осенью 1905 г. В этой связи см.: ГАРФ, ф. 102. ДПОО. 1905, оп. 233, д. 9. Ч.10. Т. 2, лл. 119-119 об. /Нач. ФЖУ генерал Фройберг — командиру Отдельного корпуса жандармов. 25 октября 1905 г. №2526.

[30] Там же. С.63-66.

[31] См. в  этой связи: История русско-японской войны /Ред. изд. М.Е.Бархатов, В.В.Функе. — СПб.: б/г, т. 1. С. 26; Лядов М.Н. Из жизни партии в 1903-1907 гг. (Воспоминания). М., 1956. С. 219; Первая боевая организация большевиков. 1905-1907 гг. Статьи, воспоминания и документы /Сост. С.М.Познер. — М., 1934. С. 259-279; Bullard A. The Russian Pendulum. Autocracy-Democracy-Bolshevism. — New-York. 1919. P. 97-98; Dillon E. The Eclipse of Russia. New-York. 1918. P. 291-292; Futrell M. Northern Underground. Episodes of Russian revolutionary Transport and Communications through  Scandinavia and Finland. 1863-1917. — L., 1963. P. 66-84; Futrell M. Colonel Akashi and Japan Contacts with Russian Revolutionaries in 1904–1905 // St. Antony’s Papers. 20. Far Eastern Review. 4. L., 1967. P. 11-12; White J. The Diplomacy of the Russo-Japanese War. — Princeton, New-Jersey. 1964. P. 138, 140; Falt O. Collaboration between Japanese Intelligence and the Finnish  Underground during the Russo-Japanese War. — Oulu. 1977; Copeland W. Relations between the Finnish Resistance Movement and the Russian Liberals. 1899-1904 // Essays on Russian Liberalism /Ed.  by E. Timberlake Univ. of Missouri  press. 1972. P. 90-118; Kujala A. The Russian Revolutionary Movement and the Finnish Opposition. 1905. The John Grafton affair and the plans for the uprising in St. Petersburg // Scand. J.History. 1980.  5. P. 257-275; Pobog-Malinowski Wl. Josef Pilsudski. 1901-1908. W Ognii Revoluciu. Warszava. 1935; Dziewanowski M.K. The Revolution of 1905 in Poland //Journal of Central Europeans Affairs Vol. XII. 1952. №3.

[32] Павлов Д,, Петров С. Ук. соч. С.67.

[33] Шамбаров В.Е. Государство и революции. — М.: Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2002. — С.49.

[34] ГАРФ, ф. 102. ДП.ОО. 1904, д. 150. ЛГ, лл. 2, 7, 8, 23-23 об.; ЦАНО, ф. 916, оп. 3, д. 59, лл. 298, 306.

[35] Akashi M. Rakka ryusui. Colonel Akashi s report on His Secret Cooperation with the Russian Revolutionary parties during the Russo-Japanese War. Selected Chapters translated by Inaba Ch. and ed. by O.Falt  and Kujala. — Helsinki. 1988. P. 63.

[36] Гайнетдинов Р.Б. Тюрко-татарская политическая эмиграция: начало XX века-30-е годы. — Набережные Челны: Камский издат. дом, 1997. — С.44.

[37] Яни япун мухбири / Новый японский вестник. 1934. Март. №15. Цит. по: Гайнетдинов Р.Б. Ук. соч. С.44.

[38] Там же. С.85. Например, «для Акчуры японцы стали примером для подражания» — Хабутдинов А. Ю. Лидеры нации. — Казань: Татар. кн. изд-во,
2003. — С.78.

[39] С 24 июня 1898 г. газету «Каспий» стал редактировать Али-Мардан-бек Топчибашев. Д.Гасанлы возводит идеологическую линию «Каспия» к упомянутой ранее газете «Экинджи». В 133-м номере «Каспия» опубликован редакторский комментарий А.Топчибашева, во многом схожий с редакционной статьей Зердаби в первом номере «Экинджи». Новый редактор «Каспия» обещал «отображать жизнь столицы нефтяного царства Баку, Кавказа, Средней Азии, обряды и обычаи, веру населения этого региона в полном соответствии с исторической правдой» — См.: Гасанлы Джалиль. Лидер российских тюрков // Интернет. Эхо. 10 (748).

[40] Причем, А.Агаев выделил в мировом общественно-мусульманском движении три направления: «ретроградское» (старомусульманское), «прогрессивное» (младотурецкое) и «нечто среднее между ними —  панисламистское», которому и отдавал предпочтение — Каспий. 1903. — №246. — 14 ноября. В лексике того времени при обозначении политических направлений широко использовались «старо»-  и «младо»-. Например, в 1902 году в «Сводах сведений, заслуживающих внимания», проходящих через розыскные отделения, отмечалась информация о «старофиннах», настроенных верноподданнически, и «младофиннах», сторонниках подпольной агитации в крае —  ЦАНО, ф. 916, оп. 3, д. 4, л. 81. Термины такого рода выходили в прессу: «Младофеноманы … считают важнее всего отстаивать ее (Финляндии – авт.) политическую самостоятельность» — Доклад П.Д.Долгорукова «Финляндия и русская конституция». 1904 г. // Либеральное движение в России 1902-1905 гг. Документы и материалы протопартийных организаций «Союза освобождения» и «Союза земцев-конституционалистов», земско-городских съездов. — М.: РОССПЭН, 2001. — С.53.

[41] Каспий. 1902. №№194, 199, 204, 212, 235, 253.

[42] «Ахмед Агаев включал в «тюркский мир» Балканы, Малую Азию, Крым, Кавказ, Дагестан, Астрахань, Поволжье, Саратов, Самару, Казань, Уфу, Оренбург, Сибирь, Монголию, Китайский и русский Туркестан, Бухару, Хиву, Хорасан, южное побережье Каспийского моря и два Азербайджана» — Зареванд. Турция и пантуранизм /Введение А.Н. Мандельштама. — Париж, 1930 /Факсимильная репродукция: издатель — Комиссия АЙ ДАТ Армянской Революционной партии ДАШНАКЦУТЮН. — Ереван, 1991. — С.84. Из этого следует, что он являлся не только пантюркистом, но и пантуранистом

[43] Так, в Симбирской губернии преподавание велось приходскими муллами и лишь частично на русском языке учителями под наблюдением инспектора народных училищ (например, в двух земских школах Старого Тимошкино и Калды Сенгилеевского уезда обучение вели преподаватели - мусульмане Абубекир Слагаев и Абдряшит Волков. Склонность к новому методу в 1901 году по всей губернии отмечалась лишь в городе Сызрани у преподавателя Биктяшева, который получил образование в Казанском медресе Мустякимова у имама Гаязетдина Хабибуллина — ГАУО, ф. 76, оп. 1, д. 649, лл. 5-18.

[44]ГАУО, ф. 76, оп. 1, д. 649, л. 13 и др.

[45] Позицию И.Гаспринского, по более поздним оценкам Департамента полиции, можно было рассматривать, как правоцентристскую, близкую к программе «Союза 17 октября» — ГАРФ, ф. 102. ОО ДП. 1908. Оп. 238, д. 289, л. 12.

[46] Гапринский И. Панисламизм // Тарджиман. 1904. — №78. — 28 сентября. Цит. по: Червонная С.М., Гилязов И.А., Горошков Н.П. Тюркизм и пантюркизм в оригинальных источниках и в мировой историографии: исходные смыслы и цели, парадоксы интерпретаций. Тенденции развития // Ас-Алан – М.: «Мир дому твоему», 2003. — №1(10). — С.95-96.

[47] Каспий. 1905. — 19 декабря. — №282.

[48] Ганиев В. Великий сын татарского народа Юсуф Акчура // Татарские новости.  2004. — №7(120).

[49] Статья впервые опубликована в Каире в газете «Тюрок», позднее отдельным буклетом Тюркским (Турецким) историческим обществом — см. об этом: Червонная С.М. и др. Ук. соч. С.85.

[50] Акчура Ю. Три вида политики  // Татарстан. 1994. — №9/10. — С.132.

[51] Там же. С.31.

[52] По данным властей, только за 7 месяцев 1905 г. в Закавказье на этой почве пострадали сотни людей. Так, 16 февраля 1905 г. в Баку было убито 135 армян и 100 ранено, 250 азербайджанцев убито; 21 февраля в Эривани в ходе перестрелки полегло до 30 человек с обеих сторон; 12 мая в Нахичевани погибли десятки армян и азербайджанцев; 19 мая в Баку продолжились кровавые столкновения; 14 июня в одной из деревень Эриванской губернии армяне атаковали азербайджанцев; 1 июля произошла перестрелка у подножья Арарата; 15 августа в одном из селений Эриванской губернии азербайджанцы напали на русских солдат с целью отнять оружие; 16 августа в городе Шуше открылась перестрелка между армянской и азербайджанской общинами; 20 августа 50 человек погибли и 50 были ранены в ходе возобновившихся эксцессов в Баку, тогда же были подожжены нефтяные вышки в «Черном городе», Балахнинских и Биби-Эйбатских промыслах; 23-25 августа массовые вооруженные столкновения и мародерство охватили Баку. Укрывшиеся в отдельном здании 5000 армян беспрерывно обстреливали близлежащие улицы, что вынудило  власти применить артиллерию — ЦАНО, ф. 916, оп. 3, д. 59, лл. 111, 129 об., 275, 279, 309, 343 об., 431 об., 440- 441.

[53] Лишь генерал-губернатор князь М.А.Накашидзе сумел договориться с местными лидерами исламской и христианско-григорианской конфессий о совместной антитеррористической акции с демонстрацией мирных намерений и единства в этом вопросе служителей культа. На какое-то время этот демарш возымел некоторое воздействие на армянскую и азербайджанскую общины Баку и приостановил кровопролитие. Однако вскоре оно возобновилось, инспирируемое экстремистски настроенными националистическими лидерами. Изложенное указывает, что последние отнюдь не стремились к миру, преследуя свои, вполне различимые цели.

[54] Характеризуя тогдашний урон бакинских нефтепромышленников, К.А.Пажитнов отмечал: «В Балахно-Сабунчинском районе сгорели три четверти вышек, на Биби-Эйбате из 600 вышек осталось лишь 120. Добыча нефти с 615,8 млн пудов в 1904 году упала в Баку до 410 млн пудов в 1905 году» (Пажитнов К.А. Очерки по истории бакинской нефтедобывающей промышленности. — М.;Л., 1940. — С.139). В последующие годы «добыча нефти в Баку не достигла уровня 1901 года» (Ибрагимов З. Революция 1905–1907 гг. в Азербайджане. — Баку: Аз. гос. изд-во, 1955. — С.51). 13 декабря 1904 года бастовали рабочие города Баку, Биби-Эйбата, Балахан, телефонное сообщение с нефтяными промыслами было прервано (ЦАНО, ф. 916, оп. 3, д. 59, л. 19 об.). Сходы насчитывали до 3000 участников (Там же, л. 28). Если на отдельных промыслах работы возобновлялись, рабочие «разбивали кочегарки и машины» (Там же, л. 27 об.). 20 декабря рабочие нефтепромышленных заводов Ротшильда, Манташева и др. организовали демонстрацию, в которой участвовало 3500 человек. Только в январе 1905 года пожары на промыслах прекратились (Там же, л. 37 об.)

[55] По сведениям бакинских аналитиков, внимательно следивших за конъюнктурой на мировом рынке нефтепродуктов, количеством и качеством добываемой во всем мире нефти, «за 1901 годом мировая добыча нефти равнялась 165 млн баррелей. Из них приходилось на США 69 млн баррелей, на Россию — 85 млн. баррелей или 41,1% и 51,4%. Остальные нефтестраны (Канада, Перу, Галиция, Румыния, Германия, Италия, Индия, Япония, Суматра, Ява, Борнео, Франция) — 6,7% всей добычи» /Каспий. 1902. — №141. Как пишет Д.Гасанлы, «…неоспоримо, что отблески разгорающихся нефтяных факелов осветили судьбу нашей нации. Появление на сцене М.Нагиева, Г.З. Тагиева, Ш.Асадуллаева, М.Мухтарова и других нефтяных магнатов укрепило социально-экономическую базу национального движения» // Интернет. Эхо. 10 (748).

[56] Сказанное подтверждает, в частности,  опыт политической практики РСДРП, чьи руководители не только строили теоретические формулы, но и пытались формировать  собственные вооруженные силы. Летом 1905 г. В.И.Ленин опубликовал в газете «Пролетарий» один из продуманных им вариантов развития будущих событий в России. Ближайшими приоритетами деятельности своей партии он считал «проповедь вооруженного восстания, призыв к немедленной организации дружин и отрядов революционной армии для свержения самодержавия и учреждения временного революционного правительства» —  Ленин В.И. Бойкот булыгинской Думы и восстание. ПСС. Т. 11. С.171. Была сформирована командная структура, взявшая на себя организацию и осуществление вооруженного мятежа в Москве. Однако 7 декабря 1905 г. этот «штаб» в полном составе был арестован российскими спецслужбами — История Коммунистической партии Советского Союза. Т. II. – М.: Изд-во политической литературы, 1966. — С.139. Таким образом, обезглавленное властями и «на старте» лишенное координированного руководства, но все же развернувшееся, декабрьское восстание в Москве изначально принимало авантюрные черты, что было подмечено некоторыми зарубежными историками — Page S.W. Lenin and the World Revolution. — N-Y, 1959. P. 5.

[57] Подробнее об этом см.: ГАРФ, ф. 102. ДП.ОО. 1904, д. 28, лл. 68-69 об.; Павлов Д.Б., Петров А.С. Ук. соч. С.50-53.

[58] История СССР .... С.166, 251.

[59] См. Манифест 23 февраля 1903 года, в котором признавалось «за благо укрепить неуклонное соблюдение властями... заветов веротерпимости, начертанных в Основных Законах Империи Российской»; Указ 12 декабря 1904 года «об укреплении начал веротерпимости» — ПСЗРИ. Собр. третье, 1904. СПб., 1907. Т.24. № 25495; Указ 17 апреля 1905 г. о веротерпимости, признавший необходимость «подвергнуть пересмотру узаконения о правах... лиц, принадлежащих к инославным и иноверным исповеданиям, и независимо от сего принять ныне же в административном порядке соответствующие меры к устранению в религиозном быте их всякого, прямо в законе не установленного, стеснения». Там же. 1905. СПб., 1907. Т. 25. № 26126.

[60] СПб Телеграфное агентство, отделение при Государственной Думе. Пб. Вестнику 1909 год — РГИА (СПб.), ф. 821, оп. 10, д. 39, л. 275.

[61] РГИА (СПб.), ф. 821, оп. 10, д. 25, л. 256 и др.

[62] Напротив, теряющий свои позиции обер-прокурор Святейшего Синода К.П.Победоносцев в марте 1905 года писал: «Задумывается предоставление свободы мусульманской пропаганде. Это дело страшное. Ислам — страшная сила, ни на минуту не выпускающая своего оружия…» — Красный архив. 1926. Т. 5. С.204-205.

[63] Красный архив. 1925. Т. 4 -5 (11-12). С. 51-61.

[64] Манифест 6 августа 1905 г. «Об учреждении Государственной Думы».

[65] Фадеева И.Л. 2001. От империи к национальному государству. Идеи турецкого социолога Зии Гек Альпа в ретроспективе XX века. — М.: Изд-фирма «Восточная литература» РАН, 2001. — С.39.

[66] Согласно имеющимся в нашем распоряжении материалам, к 1904-1905 гг. высшим светским образованием, полученным в России или за рубежом, обладали следующие лица, ставшие лидерами или активными участниками российского тюркистского движения: С.Максудов (юрист, Сорбонна, Франция), А.-М.Топчибашев (юрист, Санкт-Петербургский университет), И.Гаспринский (незаконченное высшее военное образование, Москва и Воронеж, посещение лекций общественно-политического цикла, Сорбонна, Франция), Ю.Акчурин (юрист, Сорбонна, Франция), А.Ахтямов (юрист, Казанский университет), К.-М.Тевкелев (военное образование, пажеский кадетский корпус), С.-Г.Джантюрин (физико-математический факультет, Санкт-Петербургский университет), М.Бигиев (вольнослушатель юридического факультета, Санкт-Петербургский университет) и др. Богословское и частично светское образование имел Г.Исхаков (Чистопольское медресе, Апанаевское медресе в Казани, Казанская Татарская учительская школа). Религиозные  образовательные учреждения (медресе) окончили Р.Ибрагимов (Казанское медресе «Кшкар»), Ф.Каримов (Оренбургское медресе), Г.Апанаев (медресе «Марджания», Казань) и др.

[67] Оренбургский муфтий — Мухамедьяр Мухамят Шарипович Султанов, таврический муфтий-кадий Эскер Мемет Мурза Кипчакский, закавказский муфтий Молла-Гусейн Бек Гаитов, шейх-уль-ислам — Адрес-календарь. Общая роспись Начальствующих и прочих лиц в Российской империи на 1901 год. Части I  и II. – СПб.: Сенатская тип., 1901. — С.138, 139.

[68] С ноября 1904 года (до наших дней) без перерыва работала и работает Московская соборная мечеть в Выползовом переулке, справедливо рассматриваемая как символ жизнестойкости традиций российского ислама. Построенная несколько позже мечеть Санкт-Петербурга была закрыта перед Второй мировой войной. В 1906 году начала функционировать мечеть в Твери. Состав лиц, присутствовавших на открытии мечети, говорит сам за себя: губернатор Н.Г.фон Бюнтинг, городской голова С.С.Немов, начальник Тверского гарнизона Е.П.Голубков, командиры полков, гости из Петербурга — генерал от кавалерии князь Чингиз-хан, ахун Баязитов, из Москвы — ахун Агеев — Батыргарей Фарит. Татары в Тверском крае (Историко-этнографический очерк). – Тверь: Изд-фирма ООО «Альба плюс», 2004. — С.15.

[69] Например, в Уфе действовали «Попечительский о бедных комитет Императорского Человеколюбивого Общества» (председатель — А.А.Кугушев, зам. — полковник К.-М. Тевкелев), Приют престарелых мужчин и мальчиков-магометан (председатель комиссии по заведыванию приютами — К.-М.Тевкелев, члены комиссии С.-Г.Джантюрин, Ш.Ш.Сыртланов, ахун Х.У.Усманов и Х.А.Акчурин) — Адрес-календарь Уфимской губернии. Справочная книжка на 1905 год. — Уфа: Изд. Уф. губ. стат.комитета, тип. губ. правл., 1904. — С.54. Эти приюты вполне вписывались в существующую систему социальной защиты того времени.

[70] Говоря о двух течениях среди российских мусульман, С.В.Чичерина отмечала в 1905 году: «Очевидно, мы имеем дело с миром своеобразным, и сильным своими устоями. Этот мир усваивает европейскую культуру, но не изменяет преданиям своих отцов. Такая сила двух миров – европейского и восточного — поразила меня…» — Чичерина С. В. У приволжских инородцев. Путевые заметки. — СПб.: тип. В.Я. Мильштейна, 1905. С. 177-183. На основе детального исследования татарской общины в городе Романове, а также в Романовском и Ярославском уездах, И.Я.Гурлянд сделал большой доклад на Тверском археологическом съезде в 1903 году, а  в следующем, 1904 году, вышла его книга о романовских мурзах — Гурлянд И.Я. Романовские мурзы и их служилые татары. — Тверь, 1904

[71] Особую роль в укреплении нового метода и совершенствовании системы образования  в России сыграли курсы по переподготовке учителей (мугаллимов), которые были организованы по инициативе и при финансировании крупных татарских купцов братьев Хусаиновых в 1897-1901 гг. Так, в 1901 году по их приглашению в Каргалу приехало более 50 человек в возрасте от 16 до 29 лет из Уфимской, Симбирской, Вятской, Тобольской, Самарской, Саратовской, Пермской, Нижегородской губерний и Дагестанской области. Такой охват российских территорий  давал возможность увеличивать впоследствии, когда политический тюркизм станет набирать силу, количество активных тюркистов – Денисов Д.Н. Приходские мектебе Сеитовского посада (Каргалы) //Татарские мусульманские приходы в Российской империи: Материалы научно-практической конференции (27-28 сентября 2005 г., Казань). — Казань: Ин-т истории АН РТ, 2006. — С.176.

[72] Чичерина С. В. У приволжских инородцев. Путевые заметки. — СПб.,
1905. — С.172.  

[73] Образование мусульман в основной массе сводилось к религиозному образованию на уровне мектебе и медресе. Поэтому не будет, на наш взгляд, ошибочным говорить о светской малограмотности и безграмотности среди тюрко-татарского населения в начале XX века

[74] Как показала историческая практика, целые регионы тогдашней России, населенные тюрками-мусульманами (преимущественно сельские районы с отсутствием средней и крупной национальной буржуазии) оказались крайне инертными в процессе политизации России – см., например:  Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья с последней четверти XVI до начала XX вв.: Монография. – Нижний Новгород: Изд-во ННГУ, 2001. Оказалось и то, что мало- или вовсе безграмотный пролетариат Казани и сельское население многих татарских уездов Казанской и Уфимской губерний также остались равнодушными к призывам и лозунгам своих образованных и видных единоверцев (предметно об этом см. ниже).

[75] К тому же ряд общественно-политических деятелей-тюркистов имел возможность получить практический опыт, участвуя в работе органов местного управления, земских учреждениях и городских думах и управах.



Контактная информация

Об издательстве

Условия копирования

Информационные партнеры

www.dumrf.ru | Мусульмане России Ислам в Российской Федерации islamsng.com www.miu.su | Московский исламский институт
При использовании материалов ссылка на сайт www.idmedina.ru обязательна
© 2024 Издательский дом «Медина»
закрыть

Уважаемые читатели!

В связи с плановыми техническими работами наш сайт будет недоступен с 16:00 20 мая до 16:00 21 мая. Приносим свои извинения за временные неудобства.