Кемализм и модернизационные процессы в Турции в 20–30-е годы ХХ века

Р. И. Измайлов

Турция в 20–30-е годы XX века вступила на путь обновления. В стране были проведены важнейшие буржуазные реформы: установление республиканского строя, ликвидация халифата, упразднение шариатских судов, отмена ашара, реформа алфавита. В 1924 г. принята конституция Турецкой республики. Эти реформы во многом предопределили дальнейшее развитие Турецкого государства. Но возникает вопрос: можно ли называть перемены в Турции в 20–30-е годы модернизацией страны? Если да, то как эта модернизация соотносилась с идеологией кемализма и в чем эта связь проявлялась? Именно такие цели и ставит перед собой автор данной работы.

Такой постановке вопроса внимания в отечественной историографии уделено не было, что обуславливает актуальность выбранной темы. Однако довольно часто рассматривались различные аспекты модернизационных процессов в Турции. Такие работы отличаются тем, что их авторы рассматривали определенную проблему, но в отрыве от модернизации в других сферах жизни турецкого общества и государства. В качестве примера можно выделить работу Н. Г. Киреева[1]. В этой работе автор анализирует формирование основ политики этатизма и ее влияние на ход и характер турецкой модернизации в сфере экономики. Но, как говорилось выше, автор в своем анализе затрагивает только экономическую политику государства, оставляя за пределами работы вопросы национально-культурных и политических реформ. Эти вопросы были в какой-то мере затронуты другими исследователями. Так, Полат Салих[2] подробно рассматривает процессы модернизации в культурной сфере, процесс создания и развития светского государства в Турции. В советской историографии выделяется также работа Э. Ю. Гасановой[3], в которой проводится изучение идеологии национализма и его влияния на развитие Турции.

Из наиболее общих работ следует особо выделить работу «Очерки истории Турции». В ней дается краткий анализ всех реформ, проведенных Ататюрком, и дается сжатый комплексный анализ реформ и их последствий.

Целый ряд других исследований, как правило, в сжатом и научно-популярном виде излагает биографию Мустафы Кемаля и влияние его личности на характер турецких реформ[4].

Для начала необходимо рассмотреть сам термин «модернизация» и выяснить его понимание Мустафой Кемалем Ататюрком, главным инициатором проведения реформ. Важно отметить, что Мустафа Кемаль опирался на мысли и идеи Зии Гек Алпа[5], турецкого социолога, бывшего в свое время идеологом младотурецкого движения, а в период Ататюрка фактически создателем принципов кемализма.

Итак, модернизация, судя по «СЭС»[6], это изменение, усовершенствование, отвечающее современным требованиям. Необходимо выяснить таково ли было понимание этого термина в Турции, в частности Ататюрком.

Мустафа Кемаль подчеркивал в интервью газете «Матэн» в 1922 г., что «турецкая демократия, хотя и следовала по пути, начатом Французской революцией, развивалась со своими, присущими ей особенностями. Ибо каждый народ осуществляет свою реформацию согласно требованиям и закономерностям, соответствующим собственному обществу, согласно внутренней обстановке и положению, согласно требованиям времени»[7].

Для Турции, которая еще в начале века была средневековой Османской империей с властью султана и сословным строем, идеалом современного общества, несомненно, являлась Европа и европейское общество. Если рассматривать реформы в Турции, в частности в сферах культуры и быта, религии, то можно говорить об их проевропейской направленности. А так как модернизация – это усовершенствование, отвечающее современным требованиям, то процессы европеизации, проходившие в Турецкой республике, и можно назвать модернизацией.

Несмотря на некоторую самобытность преобразований в Турции, все же видится некая корреляция идей Ататюрка с Великой Французской революцией. Несомненно, Ататюрк понимал, что процессы модернизации в Европе развернулись в полной мере лишь после провозглашения Декларации 1789 г. Признание общественных прав и свобод и послужило отправной точкой развития Европы, поэтому первым серьезным шагом на пути к модернизации страны, предпринятым Кемалем, было принятие конституции 1924 г. Этот документ включал 105 статей. В статье 70 устанавливались такие публичные права и свободы, характерные для буржуазного права, как право и свобода договора, передвижения, трудовой деятельности, приобретения и владения.

М. Гюльмез считает: «Конституция 1924 г. в вопросах общественных прав и свобод была близка духу Декларации 1789 г., провозгласившей философию личности и естественного права. Признавался принцип свободы таким, каким он назван в Декларации, перечислены, как и в Декларации, традиционные права и свободы»[8].

Далее необходимо перейти к рассмотрению собственно кемализма и роли в нем модернизации.

Определение термина «кемализм» в разных научных исследованиях звучит по-разному, однако в большей части работ кемализм рассматривается как система принципов. Основные принципы кемализма были зафиксированы в Конституции Турецкой республики, во 2-й статье. В дальнейшем, в 1931 г., на III конгрессе НРП, они превратились в шесть принципов существования и деятельности правящей Народно-республиканской партии. Она была провозглашена республиканской, национальной, народной, этатистской, светской и революционной. Под каждым принципом подразумевалось определенное теоретическое положение.

Так, «республиканизм» означал, что партия отстаивает республиканскую форму правления в стране. «Национализм» предполагал прежде всего отстаивание национальных интересов, «народность» – защиту прав всех членов «бесклассового» общества, «этатизм» – активное вмешательство государства в экономику, чтобы ускорить ее развитие, укрепить экономическую самостоятельность, поднять благосостояние нации. Принцип «светскость» означал отделение церкви от государства борьбу с реакцией, использовавшей религиозные чувства верующих. «Революционность» предполагала верность идеям революции, поддержание жизнеспособности существующего общества[9].

Исходя из этих положений, можно сказать, что идеи модернизации и обновления страны лежали в основе идеологии кемализма.

Рассмотрим основные принципы кемализма, а также процессы модернизации, проводившейся посредством этих принципов. Такими, по моему мнению, являются лаицизм (принцип светскости), народность, этатизм, национализм. Что касается принципов республиканизма и революционности, то они, с моей точки зрения, не играли важной роли как в системе кемализма, так и в развитии государства. Они, скорее, были некой оболочкой для облегчения понимания народными массами всей системы принципов.

Лаицизм использовался для практических мероприятий по сокращению сферы действия ислама. Также он воспринимался как главное средство обеспечения модернизации страны, потому как сложившийся в странах мусульманского Востока тип культуры, в котором доминировало религиозное осознание мира, сильно отличался от более открытой культурной концепции Запада, что в конечном итоге привело к культурной изоляции и застою мусульманских народов. Мусульмане не имели другой классической культуры, кроме той, которая была сформирована исламом, у них не было культурных образцов, которые могли бы послужить основой для гуманистического воспитания личности.

В новых условиях существования национального государства, используя национализм как главное средство политической мобилизации всех социальных страт на осуществление модернизации, кемалисты должны были освободить национализм от всякого влияния религии, ислама, который, безусловно, становился препятствием на пути интеграции по всем линиям с Западом. При этом за теоретическую основу начатой модернизации они избрали работы Гек Алпа.

Гек Алп считал «национализацию» религии важнейшим этапом реформирования общества. В его книге «Основы тюркизма» есть раздел «Религиозный тюркизм». По убеждению Зии, все религиозные книги, чтение хутбы (проповедь, произносимая во время пятничной молитвы, праздников жертвоприношения и в других особых случаях), следовало перевести на турецкий язык, так как ни одна нация не сможет проникнуть в глубины своей религии, если она не в состоянии читать и понимать религиозные тексты. Чтение Корана, призыв к молитве азан, молитвы, совершаемые после хутбы, должны быть на турецком языке.

Мустафа Кемаль также считал необходимым перевод Корана на турецкий язык. «Турок верит в Книгу, – говорил он, – но не понимает, о чем в ней идет речь. Он сам должен сознавать, что именно он в ней ищет»[10].

М. Кемаль выдвинул и проводил с 1924 г. радикальную политику лаицизма. Эта политика свела к нулю влияние религии на государство и в значительной степени сократила ее общественную роль.

В 1925 г. совет министров постановил закрыть текке (дервишские обители) и тюрбе (усыпальницы), а также запретить ношение фески и других средневековых головных уборов и одежды и ввести европейские головные уборы и одежду. В 1926 г. Великое национальное собрание Турции приняло гражданский кодекс (№ 743). В марте того же года он принял закон об упразднении шариатских (религиозных) судов и ввел светское судопроизводство, а также утвердил уголовный кодекс (разработанный на основе итальянского).

В 1928 г. ВНСТ исключило из конституции некоторые статьи, противоречащие требованиям лаицизма, в том числе и фразу, что государственной религией Турции является ислам.

Переход на метрическую систему мер по закону № 1782 от 26 марта 1931 г. также явился некоторым отходом от исламских традиций и может рассматриваться как мероприятие на пути к лаицизму[11].

В 1934 г. ВНСТ приняло закон о введении фамилий. Прежде турки имели лишь имена. Этот закон упразднял также титулы и старые формы обращения: паша, бей, эфенди. 24 ноября 1934 года Мустафа Кемаль-паша получил от ВНСТ фамилию Ататюрк (“Отец турок»). Согласно другому закону, принятому меджлисом 17 декабря 1934 года, фамилию Ататюрк, кроме Мустафы Кемаля-паши, никто не имел права носить. Введение фамилий облегчало осуществление гражданского делопроизводства, устраняло путаницу с одинаковыми именами[12].

В начале декабря 1934 г. меджлис принял закон о предоставлении женщинам права избирать и быть избранными в меджлис. Тем самым турецкие женщины формально были уравнены в правах с мужчинами. В результате этих изменений на выборах в ВНСТ в феврале 1935 года было избрано 17 женщин (из 399 депутатов).

Во всех этих постановлениях и законах четко прослеживается идея европеизации страны. В результате политики лаицизма в 20–30-е годы были созданы предпосылки образования светского государства.

Следующим этапом должна была стать консолидация турецкой нации, так как современное государство должно создаваться на национальной основе.

В понимании кемалистов турецкий национализм был тесно связан с понятием турецкого национального государства и воспринимался исключительно в связке: нация – государство. Идеи пантюркизма, «Великого Турана», были объявлены неприемлемыми и опасными. Принцип национализма должен был осуществляться исключительно в рамках национального государства. Акцент в идеологии национализма ставился именно на укреплении общенационального самосознания турок, консолидации турецкого, культурного пространства.

Все это конкретизировало понимание турецкого национализма и, как подчеркивал Кемаль Карпат, «превратило его по существу в единственную господствующую идеологию»[13].

Реализация принципа национализма вылилась в политической практике в создание национального турецкого государства и языка.

Именно на этом этапе видно влияние идей Зии Гек Алпа. По Гек Алпу, нацию (millet) объединяли не только этнические признаки, географические условия проживания, политические факторы, но и культурная общность (язык, искусство, религия, мораль и др.). Зия Гек Алп полагал, что необходимо изменение законов, проведение ряда реформ в целях придания турецкой культуре общенационального характера, создания национального государства.

Гек Алп подчеркивал различие между нацией и этносом или расой и давал такое определение: «Нация – не эквивалент расовой, этнической, политической или географической общности. Нация – такая общность, которая состоит из людей, получивших сходное воспитание, имеющих общие критерии языка, религии, морали, эстетики и, конечно, опирающаяся на общие исторические традиции. Абсурдно… основывать национальную общность только на родовом признаке. Для национальной идентификации весьма существенны общие принципы воспитания и национальных идеалов»[14].

Итак, основным консолидирующим фактором в Турецкой республике должно было стать введение турецкого языка на основе латинской графики.

Был издан декрет, что на территории Турецкой республики арабский алфавит будет заменен турецким на латинской основе; будет разработана новая грамматика турецкого языка, основанная на этом алфавите; организована комиссия по составлению алфавита и грамматики и дан пятнадцатилетний срок для окончательного перехода на турецкий шрифт.

Стала проводиться постепенная, но неуклонная замена «османского» языка турецким во всех областях государственной деятельности и общественной жизни. Более того, сам турецкий язык был подвергнут «чистке» от многих арабских и персидских слов; вместо них вводились древние тюркские слова из старинных текстов – орхонских, уйгурских – или же искусственно создавались новые, на основе тюркских корней. Это движение возглавил сам Кемаль Ататюрк. По его инициативе было создано Турецкое лингвистическое общество, ставшее научным центром изучения и совершенствования турецкого языка. В результате возник, по сути, новый турецкий язык, резко отличающийся даже от языка 20-х – начала 30-х годов, в котором арабизмы и персизмы составляли до половины лексики. Новый язык усиленно внедряли в народное образование, высшую школу. На нем были написаны школьные и вузовские учебники. Радиовещание, большинство журналистов перешли на новый язык. Окончательно закрепила его в качестве общенационального турецкая литература, сделавшая большие успехи в 30–40-е годы, когда возник и развился турецкий критический реализм.

Государственные учреждения должны были перейти на новый алфавит с 1 октября 1928 г., что заставляло чиновников усиленно заниматься; это многим из них не нравилось. Такое же постановление входило в силу с 1 ноября 1928 г. и для прессы.

Еще одна проблема была связана с засильем иностранных школ в светском образовании Турции. Для самостоятельного национального государства такое положение дел было крайне недопустимым, и в середине 20-х годов начинают создаваться турецкие школы, появляются свои учебники, внедряется национальное воспитание учащихся.

Далее кемалисты и лично Мустафа Кемаль самое серьезное внимание уделили принципу народности. Характеризуя ВНСТ, при создании партии Мустафа Кемаль постоянно делал упор на принципе народности, больше говоря уже не о суверенитете нации, а о суверенитете народа и его единственном представителе – ВНСТ.

Это необходимо тесным образом связать с той же европеизацией. Определяя политическое содержание последней, Мустафа Кемаль прямо заявил: «Все наши стремления направлены на то, чтобы создать в Турции современную, то есть западную, политическую систему»[15]. Турецкий социолог и главный идеолог кемализма Зия Гек Алп так говорил о необходимости принятия западной цивилизации: «Если мы этого не сделаем, западные державы нас поработят… Чтобы защитить нашу свободу и независимость, мы должны овладеть европейской цивилизацией»[16]. Отталкиваясь от этого, следует считать, что принцип народности отнюдь не означал какого-то революционного изменения в социальной структуре общества, а, по существу, должен был рассматриваться, как попытка применить идеи западной политической демократии к турецким реалиям.

На примере этих принципов видно, что в Турции в 20–30-е гг. активно проходили процессы модернизации. Однако перестройка системы ценностей, идеалов не сводилась лишь к усвоению западных идей. Это было намного более сложное явление, при котором происходило переосмысление этих идеалов с учетом особенностей и духовных потребностей турецкого общества того времени. В результате рождаются некоторые несоответствия с европейской моделью государства. Основными бросающимися в глаза несоответствиями были политика этатизма и некоторые статьи конституции.

Собственно, из-за попытки увязать воедино и европеизацию, и этатизм возникают эти несоответствия. Так, каких-либо положений, особо оговаривающих право государственной собственности, государственного предпринимательства, в конституции 1924 г. не было. Единственным признанием института государственной собственности было все то же положение о возможности отчуждения частного имущества в общественных интересах.

Также еще одним из таких несоответствий было насаждение буржуазного института частной собственности при относительной распространенности государственной и вакуфной собственности на землю и одновременно очевидной беспомощности частного национального предпринимательства. И наоборот, наличие значительного госсектора, заметный размах государственного регулирования в 20-е годы мало отражен в конституционном праве[17].

Тем не менее проведение политики этатизма, создание новых и расширение старых отраслей промышленности в значительной степени уменьшили зависимость Турции от внешних рынков и привели к существенным социальным сдвигам, к изменению структуры турецкого общества.

Далее, в ряде исследований подчеркивается, что конституция 1924 г., провозглашая личную свободу граждан, в то же время включала оговорки и положения, существенно ограничивавшие эту свободу. Это значительно отличало ее от конституций Запада, свидетельствовало об авторитарном характере учрежденной государственной надстройки, поэтому ее нельзя считать «типично буржуазной конституцией», нельзя утверждать, что она закрепляла «основы капиталистического строя»[18]. По мнению Н. Г. Киреева, конституция закрепляла стратегию, задачу развития переходного общества, ее исполнителем была не «готовая» национальная буржуазия, а переходные правящие группировки, представленные чиновниками, офицерами, торговцами, которые еще только формировали буржуазный класс идеологией европеизации[19].

Мысли Гек Алпа о необходимости модернизации турецкого общества были весьма смелыми для его времени, однако Мустафа Кемаль в реализации этих идей пошел значительно дальше. Ему приходилось реализовывать планы обновления всех сторон жизни общества в условиях жесточайшего сопротивления, в первых рядах которого стояли клерикалы. Политика кемалистов вызывала противодействие лидеров оппозиции.

При всех декорациях вестернизировавшегося общества власть Мустафы Кемаля в тех условиях могла сохраниться и направить страну в русло реформ только как диктатура. Огромный авторитет в армии в известной мере защищал его от нападок оппозиции, открытой и тайной вражды. В борьбе с отжившими традициями, предрассудками народа он мог позволить себе то, что не смог бы никто другой.

Истоки реформ и идеи переходного общества следует искать во взглядах Ататюрка на общество и государство. Взгляды Ататюрка, рассмотренные турецким автором Дж. Танйолом, основывались на идее о периоде «детства» общества, когда заранее данная ему, обществу, власть «воспитывает» его, прибегая при этом в случае необходимости к жестким методам воспитания. То есть период жесткой власти исторически неизбежен на определенной начальной стадии развития общества[20].

Таким образом, можно сказать, что идеология кемализма была знаменем и теоретическим обоснованием обновления страны и указанием пути ее модернизации. Однако путь Турции к современному европейскому обществу оказался длительным и тернистым, по сути дела, не завершенным и сегодня.


 

[1]     Киреев Н. Г. История этатизма в Турции. – М.: Наука, 1991. – 340 с.

[2]     Полат Салих. Процесс развития светского государства в Турции // Религия и право. – 2001, № 2. – С. 122–167.

[3]     Гасанова Э. Ю. Идеология буржуазного национализма в Турции. – Баку, 1966.

[4]     Розалиев Ю. Н. Мустафа Кемаль Ататюрк: Очерк жизни и деятельности. – М.: Восточная литература, 1995.

[5]     Такое написание фамилии используется в работе Фадеевой И. Л. «От империи к национальному государству». Хотя возможно и слитное написание.

[6]     Советский энциклопедический словарь. – М.: Русская речь, 1982. – С. 828.

[7]     Киреев Н. Г. История этатизма в Турции. М.: Наука, 1991. – С. 79

[8]     Gьlmez M. Tьrkiye’de зalэюma ilişkileri (1936 цncesi). – Ankara, 1983. – С. 177–178.

[9]     Розалиев Ю. Н. Мустафа Кемаль Ататюрк: очерк жизни и деятельности. – М.: Издат. фирма «Восточная литература», 1995. – С. 40.

[10]    Berkes N. The Development of Secularism in Turkey. Montreal. – 1964. – С. 486. Цит. по: Фадеева И. Л. От империи к национальному государству. – М.: Восточная литература, 2001. – С. 160.

[11]    Гасратян М. А., Орешкова С. Ф., Петросян Ю. А. Очерки истории Турции. – М.: Наука, 1983. – С. 182.

[12]    Там же. С. 200.

[13]    Karpat K. Turk demokrasi tarihi, c. 48.

[14]    Gцkalp Ziya. Turkish Nationalism and Western Civilization. – N.Y., 1959. – С. 137. Цит. по: Фадеева И. Л. От империи к национальному государству. – М.: Восточная литература, 2001. – С. 124

[15]    Atatьrk’un soylev ve demecleri. C. I -III. – Ankara, 1989. C. III. – С. 91.

[16]    Gцkalp Ziya. Turkish Nationalism and Western Civilization. – N.Y., 1959. – С. 266. Цит. по: Фадеева И. Л. От империи к национальному государству. – М.: Восточная литература, 2001. – С. 121–122.

[17]    Киреев Н. Г. История этатизма в Турции. – М.: Наука, 1991. – С. 85

[18]    Георгиян Э. А. Турецкая республика. Основные институты государственного строя. – М., 1975. – С. 38–42.

[19]    Киреев Н. Г. История этатизма в Турции. – М.: Наука, 1991. – С. 85–86.

[20]    Tanyol C. Atatьrk ve halkзэlэk. – Ankara, 1984. – С. 143–144.