Н. А. Нефляшева
к.и.н., Центр цивилизационных и региональных исследований РАН, Москва

Ислам на Северо-Западном Кавказе в региональном измерении: Адыгея

Адыгея – республика в составе Российской Федерации. Расположена в северо-западной части Кавказа и занимает левобережье рек Кубани и Лабы (север республики – на Прикубанской низменности, юг – на склонах Большого Кавказа). Территория Адыгеи – 7,8 тыс. кв. км, население по данным переписи 2002 г. 447 тыс. чел. В республике проживает более 80 национальностей. 68% населения – русские, 22,5% – адыгейцы (западные адыги), значительные этнические группы в Адыгее – украинцы (3,2%) и армяне (2,4% ). Ислам у адыгейцев – суннитского толка. Специфика демографической ситуации в Адыгее заключается в преобладании здесь русского населения, что является последствием мухаджирского движения, когда в ходе и после окончания Кавказской войны 94% адыгского населения переселилось в Османскую империю.

Ислам стал впервые проникать в адыгскую языческо-христианскую среду уже в XIV в. через торговые, военные контакты и отношения аталычества с Золотой Ордой, соседним государством, официально заявившим об исламе как о своей государственной религии в XIV в. После взятия в 1475 г. турками Кафы и других городов черноморского побережья ислам распространяется в регионе с участием крымских ханов. Из крымцев особенно выделяется Шах-Аббас-Гирей, насаждавший ислам среди черкесов во время своего похода. Мощным центром распространения ислама становится построенная турками крепость Анапа. К началу XVIII в. Черкесия фактически оказывается окруженной мусульманскими территориями – Турцией и Крымским ханством.

В конце XVIII в. в Кабарде разворачивается «шариатское движение», инициаторами которого были адыгские служители культа. Возглавил движение майор князь Адиль-Гирей Атажукин и эфенди Исхак Абуков. Шариатское движение ставило своей целью не только упразднение учрежденных русской властью в 1793 г. в Кабарде «родовых судов» и «расправ» и организацию «духовного суда», но и выдвинуло широкую социальную программу уравнения прав адыгских князей и дворян. В 1807 г. в Кабарде было введено 3 духовных суда «мехкеме», разбиравших все дела по шариату, за исключением споров представителей разных сословий, разрешавшихся на основании адата. Суды мехкеме прекратили свое существование в связи с завоеванием Кабарды Россией в 1822 г. В дальнейшем шариатское движение охватило и отдельные общества Западного Кавказа – Шапсугию, Натухай, Бжедугию, Темиргой, Абадзехию: в 1841 г. на р. Пшеха состоялось крупное собрание с участием абадзехов, убыхов и шапсугов. На собрании был заключен договор (дефтер), в котором провозглашалось строгое следование шариату, регламентировались отношения с другими народами, Деятельность личных наибов (представителей) Шамиля завершила в уже подготовленной среде реформы управления и суда по шариату. С начала 40-х гг. до конца 50-х гг. XIX в. Шамиль направил в Черкесию трех представителей. Хаджи-Магомет (май 1842 – май 1844) посетил аулы темиргоевцев, хатукаевцев и бжедугов, добился определенного влияния среди абадзехов. Второй наиб Шамиля на Северо-Западном Кавказе – Сулейман-эфенди (февраль 1845 – весна 1846) – якобы изменил Шамилю, был подкуплен русскими властями и заявил о своем отказе бороться против России. Наибольших успехов достиг третий наиб – Мухаммад-Амин (1848 – 1859). Им был введен шариат первоначально в Абадзехии, где было учреждено четыре мягкеме, затем одно мягкеме было введено у шапсугов и два – у натухайцев. Мягкеме состояли из одного муфтия и трех кадиев. Мухаммад-Амин ввел систему наказаний по шариату и штрафы за неисполнение религиозных обрядов. В каждом мягкеме действовала мечеть, суд, духовное училище, тюрьма или яма для заключения преступников, провиантский магазин, конюшня, помещения для судей, начальства и военной стражи. Им была введена конная стража – мутазиги, т. е. всадники, выставленные народом.

Мусульманское сознание стало органичной, но не доминирующей составляющей адыгской культуры. В обрядовой сфере, за исключением похоронного ритуала, преобладали языческо-христианские традиции, не приходится и говорить о серьезном проникновении исламской догматики в сознание простых адыгов. Разные слои адыгского общества являлись носителями разной религиозности. В адыгском фольклоре – благопожеланиях, здравицах и проклятиях – имя Аллаха стало употребляться наряду с языческим богом Тхьэ – первом среди равных в адыгском пантеоне. Практически не претерпело изменений традиционное представление адыгов о судьбе – новая вера не привела к господству исламских представлений о предопределенности Аллахом личной судьбы. Этические принципы адыгства (адыгагъэ) способствовали гармоничному освоению и воспроизводству мусульманской этики, в свою очередь дополняющей уже существующие нравственные категории, прежде всего идею «псапе» – спасения души через благодеяние. В адыгском сознании сформировались представления, типологически сходные с мироощущением многих народов Кавказа, об адыгстве как о творении Бога и о Создателе на небесах и дарованном им адыгстве на земле.

Адыгские эфенди были, как правило, выходцами из крестьян – князья и дворяне традиционно искали самовыражения в набегах и войнах, таким образом реализуя «бешеную жажду воинственных потех». «Духовенство между черкесами не имеет преимуществ, подобных дворянам, – писал адыгский политик, военный, один из первых адыгских историографов, командир Кавказского горского полуэскадрона, ротмистр Хан-Гирей, – но, согласно с правилами магометанского закона, они освобождаются от всех повинностей, и их доходы состоят из получаемого ими от деревенского прихода договоренного количества хлеба и прочих сельских произведений, что обеспечивает содержание их семейств». 1894 г. атаман Майкопского отдела разъяснял Начальнику Кубанской области: «В настоящее время доход аульного мечетского духовенства составляют: 1) “закят” – это подать, Кораном установленная – каждый мусульманин обязан из собранного хлеба передать 1/10 часть приходскому мечетскому мулле; из собранного таким образом хлеба 1/3 поступает в собственность муллы, а 2/3 – на благотворительные надобности и бедным; 2) вознаграждение за совершение “накяха” – брачного договора; 3) “исхат” – вознаграждение за погребение».

Ввиду не столь долгого периода активного проникновения ислама на Северо-Западный Кавказ институт вакуфной собственности здесь не сложился, что определило отсутствие у адыгских эфенди серьезных экономических позиций. Они посвятили свою жизнь проповеди исламского благочестия и образовательной деятельности и не владели обширными земельными угодьями и торговыми лавками.

Одним из направлений исламской политики России на Северо-Западном Кавказе было конструирование духовенства как сословия и регламентация его деятельности.

Российская администрация разделила всех служителей культа на три категории – кадиев-знатоков шариатского судопроизводства, осуществлявшегося по ханифитскому толку, старших и младших эфенди. Каждое мечетское общество обслуживал один эфенди. При больших мечетях могло состоять несколько эфенди, один из которых считался старшим.

Старшие и младшие эфенди руководили как традиционными пятикратными молитвами в мечетях, так и молениями, сопровождавшими обряды жизненного цикла. Младшие эфенди, кроме того, вели метрические книги под наблюдением кадия. Естественно, обязательными действующими лицами мусульманских ритуалов являлись муэдзины. По данным 1912 г. в Кубанской области на территории проживания адыгов зафиксировано 14 старших, 135 младших эфенди, 105 муэдзинов. Статистических данных о кадиях нет.

Шариатские суды, наряду с мировым соглашением и адатными (медиаторскими) судами образовывали полиюридическое пространство, в котором до 60-х гг. XIX в. реализовалась судебная практика адыгов.

Мечетское строительство наиболее интенсивно развернулось на Северо-Западном Кавказе в 80 – 90-х гг. XIX в. Именно в этот период в российском политическом дискурсе возобладал взгляд на мусульман как на лояльных подданных империи, над которыми необходим правительственный контроль, не задевающий их религиозных убеждений. Составляющей такого подхода являлось восприятие мечетей как мест «нравственного воспитания горцев». Кубанская администрация не препятствовала постройке новых мечетей, особыми распоряжениями регламентируя порядок их работы и состав служителей. В 1912 г. в Кубанской области уже действовали 51 (главная) соборная и 66 квартальных (пятивременных) мечетей. Большинство адыгских мечетей были турлучными, либо деревянными. Из 117 мечетей только 15 были каменными или кирпичными. До 1917 – 1920 гг. максимальное число мечетей в ауле доходило до 8, минимальное ограничивалось одной, в среднем на каждые 400 человек жителей приходилась одна мечеть. В начале XX в. действовали мечети в Майкопе и Екатеринодаре, построенные на средства известного адыгского купца и фабриканта, одного из богатейших граждан Екатеринодара, Л. Трахова.

Мусульманская образованность основной части духовных лиц, как правило, ограничивалась элементарными знаниями Корана, шариата и мусульманской экзегетики, арабской письменности и арабского языка, необходимыми в рамках выполнения своих обязанностей. Примерно десятую часть духовенства (более 20 чел.) составляла группа, прошедшая через престижные исламские университеты – Османский университет в Стамбуле, каирский аль-Азхар и образовательные центры Дагестана, Казани и Уфы.

Религиозные школы давали возможность получить первоначальные знания прежде всего выходцам из крестьян. Особо выделялись среди них новометодные школы, организованные по инициативе молодых служителей культа, получивших образование в Османском университете, в Каире или в Казани и Уфе. В 1909 – 1913 гг. в организации школ участвовали представители адыгской диаспоры Сирии и Турции, организовавшие так называемый «Поход в Хакуж» (поход не малую родину, или поход на историческую родину). Двумя небольшими группами они переселились в Кабарду и шапсугские аулы Кубанской области. В 1912 – 1913 гг. в шести новометодных школах Екатеринодарского отдела обучалось 450 учеников-адыгов. Новые религиозные школы содержались за счет аульных обществ, в начале XX в.
чаще открывались за счет средств, собранных в виде закята. В начале ХХ в. появляется книжная продукция, созданная самими адыгскими эфенди – поэтические биографии Пророка Мухаммада, статьи о необходимости образования.

Накануне революционных событий 1917 г. освоение ислама адыгской этнокультурной традицией не было завершено, исламские институты на Северо-Западном Кавказе были рыхлыми и неоформленными структурами. При преобладании этнического самосознания над религиозным, мусульманские ценности заняли органичное место в системе традиционных адыгских этнических норм и мотиваций. При контроле Кубанской областной администрации над основными сферами религиозной жизни (утверждение кадиев и аульных эфенди в должностях, строительство мечетей, организация хаджжа) на Северо-Западном Кавказе сложилась ситуация, благоприятная в целом для освоения, сохранения, воспроизводства и межпоколенной трансляции мусульманской культуры. Этому способствовали, кроме того, налаженная сеть мусульманского образования и ежегодное паломничество в святые земли ислама, связывавшие адыгских мусульман со всей уммой.

В мае 1917 г. в г. Владикавказе представителями горской интеллигенции был созван съезд горских народов Кавказа. Съезд избрал Центральный комитет Союза объединенных горцев (с ноября 1917 г. – Горское правительство), председателем которого единогласно был избран крупный чеченский нефтепромышленник Абдул-Меджид (Тапа) Чермоев. В состав Горcкого правительства вошли 17 человек, в т.ч. адыгеец Айтек Намиток.

Вопросы, связанные с регламентацией религиозной жизни мусульман Северного Кавказа, занимали в работе съезда особое место. Планируемые мероприятия секции фактически повышали статус шариатских судов: в каждой области – Дагестанской, Терской, Кубанской, Черноморской и Ставропольской губернии (для ногайцев и туркмен) –
должны были быть учреждены окружные шариатские суды и как апелляционная инстанция – областные шариатские суды. В округах, где существовало два горских словесных суда, шариатские суды учреждались в количестве не менее двух.

Программа религиозной секции определяла порядок выборов и деятельности сельских кадиев и сельских имамов.

Важной сферой религиозной жизни съезд считал проблемы религиозного образования. Для подготовки кадров в каждом округе планировалась организация медресе, а во Владикавказе высшего учебного заведения – Юридической академии шариатских наук. В них предусматривалось преподавание и светских предметов.

При Союзе объединенных горцев было создано «Кавказское горское духовное правление» из 9 человек: председатель правления, он же муфтий, и члены правления – кадии: по три от Дагестанской и Терской областей, по одному представителю от Кубанской и Сухумской областей, Ставропольской и Черноморской губернии и Закатальского округа. Муфтием Северного Кавказа на съезде был избран Нажмуддин Гоцинский, который вошел в состав Горского правительства.

В период сложных политических изменений, в течение 1918 – 1920 гг.,
северо-западные адыги оказывались в системе управления разных административно-государственных советских образований, сосуществующих с Союзом объединенных горцев, – Кубанской, Кубано-Черноморской и Северо-Кавказской социалистической республик.

Первые советские органы управления горцами, созданные в г. Екатеринодаре после восстановления Советской власти в апреле 1920 г. при Отделе управления Кубано-Черноморского областного ревкома, –
Мусульманская секция (апрель–июнь 1920) и Горская секция (1920 –
1921) стремились сохранить судопроизводство по шариату, порядок шариатского судопроизводства, аналогичный дореволюционной практике горских словесных судов. В каждом судебном районе работал Горский народный суд с постоянным горским народным судьей (председателем) и народными заседателями и кадием. Суды, руководствующиеся этими правилами, имели свое местопребывание в ауле Лакшукай Краснодарского отдела и ауле Ульском Майкопского отдела. На пленуме Горского исполкома кадием Майкопского горского суда был избран Джанхот Хатков, закончивший Стамбульский университет, кадием Екатеринодарского горского народного суда – Мишаост Набоков, выпускник Каирского университета Аль-Азхар.

27 июля 1922 г. Президиум ВЦИКа РСФСР принял постановление об образовании Черкесской (Адыгейской) автономной области с центром в г. Краснодаре в составе Кубано-Черноморской области. Причерноморские шапсуги не вошли в автономную область. Население области составляло 224 тыс. чел. преобладало русское население, численность адыгов в составе автономной области – 68 тыс. чел. В 1922 г. в связи с общероссийской судебной реформой и организацией Адыгейского областного суда начинается ликвидация шариатских судов. Шариатские суды в Адыгее не были отменены каким-либо законодательным актом или постановлением, однако создавалась система, направленная на их форсированное вытеснение.

В течение 20-х гг. в Адыгее была проведена регистрация мечетей (в 1924 г. в Адыгее в 45 аулах действовало 126 мечетей), при мечетях были организованы религиозные группы – фактически, мусульмане были приписаны к определенной мечети. К 1928 г. в Адыгее было зарегистрировано 124 мусульманские группы и христианское общество евангелистов, община баптистов, армяно-григорианский молитвенный дом. По итогам регистрации было закрыто три мечети как мечети, использующиеся только во время Рамадана, месяца священного поста, и не имеющие при себе постоянных религиозных групп. Мечеть в г. Краснодаре была передана в распоряжение Адыгейского облисполкома как не взятая в аренду, мечеть в г. Майкопе перешла в распоряжение Майкопского окружного исполкома. В конце 20-х гг. в административном порядке закят был передан ККОВам, что ослабило социально-экономические позиции духовенства и лишало эфенди одного из постоянных источников существования.

В начале 20-х гг. позиции духовенства как учителей оставались неизменными – в аулах по-прежнему действовали медресе – в 1920 г. в 37 медресе обучалось 311 человек, почти такое же количество светских школ было открыто в этот же период времени – в 30 советских школах обучалось 1910 учеников.

В мае 1924 г. восточный отдел ГПУ разослал совершенно секретный циркуляр всем областным отделам ОГПУ, по которому духовные мусульманские школы для детей допускались только (для узбекского населения) Туркестана, Дагестана и Аджарии. К 1925 г. религиозных школ в Адыгее не было, однако случаи преподавания Корана вне школы сохранялись.

В течение 1922 – 1925 гг. эфенди и рядовые верующие по инициативе областных властей проводят четыре съезда. На съезде 1922 г. впервые в советский период духовенство заявляет о себе как об организованном сообществе, желающем оказать содействие советской власти и имеющем свои позиции по ряду актуальных вопросов: проблемы преодоления преступности и образования. Участники съезда получили название «эфенди-прогрессисты». На съезде был поставлен вопрос об организации в Адыгейской (Черкесской) автономной области высшего духовного управления («шариатистов-советников») и об открытии высшего духовного училища «Медресе-дин».Съезд избрал Шариатский совет (Шура), (Д. Хатков, З. Индрисов, М. Набоков, Г. Шаов, Хабиб-эфенди, М. Совмиз, А. Карданов),осуществлявший посреднические функции между советской властью и мусульманским населением при возникновении спорных ситуаций. Шариатский совет существовал до 1923 г. Материалы второго съезда в архиве не найдены. Третий съезд духовенства и верующих в 1925 г. был посвящен в основном проблемам духовного образования. Было решено открыть две школы медресе в Фарсском и Псекупском округах, в каждой школе два преподавателя должны были обучать по 30 учеников. Медресе планировалось содержать за счет добровольных пожертвований. По каждому округу были избраны уполномоченные по сбору пожертвований. Съезд одобрил преподавание Корана в каждом ауле на арабском языке в частном порядке.

В 1925 г. духовенство и верующие проводят четвертый съезд, свидетельствующий о перемещении дискуссий в сторону обсуждения в основном обрядовых вопросов. По всему комплексу вопросов, связанных с богослужением, съезд принял решения, направленные на «демократизацию» и упрощение обрядности – разрешалось не снимать обувь во время молитвы, сокращать число намазов в пути, сокращать количество ракатов во время вечернего богослужения в период поста. Две резолюции были направлены на предотвращение случаев присвоения духовенством пожертвований во время Рамадана и Курбана, а также получения при совершении погребения 1/3 имущества умершего мусульманина, объявляя эти прецеденты недопустимыми.

В июне 1923 г. в г. Пятигорске Юго-восточным бюро РКП(б) было созвано совещание по вопросам просвещения горских народов, на котором принято решение о латинизации письменности чеченцев, ингушей, кабардинцев, адыгейцев, карачаевцев. «Из трех основ, – говорится в резолюции совещания, – арабской, русской и латинской, принятой той или другой народностью, совещание высказывается в пользу латинской основы, как наиболее красивой, четкой, достаточно отвлеченной, чтобы не быть элементом русификации...». Латинская графика символизировала прогресс, приобщение к мировой культуре, под которой подразумевались европейская и русская традиции. О преимуществах латинской графики перед арабской говорил председатель У. Алиев на 2-ой конференции по культурному строительству горских народов Северо-Кавказского края в г. Ростове-на-Дону.

В 1927 г. в Адыгее был завершен переход с арабской на латинскую графику. В нашем распоряжении оказалось не так много источников, по которым можно судить о реакции адыгского мусульманского «духовенства» на реформу письма, и даже имеющиеся сведения чрезвычайно скупы. Неясно, в чем же конкретно выражалась «бешеная агитация против латинского алфавита» и «лживая пропаганда духовенства», «стремление ориентировать адыгейский народ в национально-культурном строительстве на панисламистский Восток», о которых говорилось в партийных протоколах и северокавказских периодических изданиях 20-х гг. Известно, что в 1925 г. на третьем съезде мусульманского духовенства М. Набоков предложил заменить арабским алфавитом вводимый латинский шрифт, однако его аргументация и решения съезда по этому вопросу не зафиксированы в выявленных источниках. По-видимому, сопротивления реформе со стороны духовных лиц и верующих все же не было – процент арабски грамотных адыгов был невелик, а существующая на арабской графике книжная продукция не охватывала большого количества населения.

Оборотная сторона реформы видится в другом: латинизация алфавита и в особенности ее пропагандистское обеспечение стали одним из средств, закрепляющих в массовом сознании стереотипное восприятие ислама как косного, реакционного учения, а немногочисленной в Адыгее мусульманской интеллигенции как препятствия на пути построения нового общества. Приведем в качестве примера фрагмент протокола заседания бюро Адыгейского областного комитета ВКП(б) 1937 г. о переводе адыгейского алфавита на русскую графику: «Переход с арабской основы (алфавита) на латинизированную основу в 1927 г. имел большое революционное значение в деле разгрома националистических и панисламистских тенденций части старой адыгейской интеллигенции, стремившейся ориентировать адыгейский народ в национально-культурном строительстве на панисламистский Восток, затормозить дальнейшее развитие адыгейской советской национальной культуры и приобщение ее к русскому революционному движению».

В 1927 г. была создана Антирелигиозная комиссия при Оргбюро РКП(б), «Общество безбожников», Антирелигиозный кружок при клубе Совпартшколы. В комплексе антирелигиозной работы особое место отводилось «искоренению» религиозных институтов и обрядов – закрытию медресе, вытеснению мусульманской брачной и погребальной обрядности, организации аналогичных гражданских ритуалов, «борьбе со знахарством среди духовенства». Новые антирелигиозные структуры осуществляли и финансовый контроль над сельскими советами, не допуская использования их средств, а также сборов среди населения на «шариатские нужды» – ремонт мечетей, празднования Уразы-байрама и Курбан-байрама.

Несмотря на то, что мечети к концу 20-х гг. оставались в основном формально действующими, их внешний вид производил удручающее впечатление. Судьба большинства мечетей была более чем печальной – в лучшем случае они переоборудовались под школы, в основном отводились под склады, клубы, врачебные участки, разбирались для постройки других зданий.

Как следствие, сфера функционирования опосредованных исламом институтов была существенно ограничена. Фактически, на Северо-Западном Кавказе в течение первых десяти послереволюционных лет были утрачены собственные традиции бытования ислама.

Какие же последствия для современной ситуации в Адыгее все это имеет сегодня? С конца 1980-х гг. в Адыгее начинаются процессы реисламизации, включающие в том числе осмысление места ислама в системе национальных ценностей. В 1991 г. Адыгея вышла из состава Краснодарского края и получила статус республики в составе РФ.

В настоящее время на территории Республики Адыгея действует 30 исламских религиозных объединений, зарегистрированных в Министерстве юстиции республики. В собственности религиозных обществ мусульман Адыгеи находится 30 мечетей, в которых осуществляют культовую деятельность 72 эфенди. В каждом районе республики и в г. Майкопе работают подразделения мусульманского общества «Дин-Хасэ», которые осуществляют решение вопросов, касающихся сферы ислама

Очевидно и неизбежно преобладание нероссийских действующих лиц в возрождении ислама в Адыгее. Адыги-репатрианты из ближневосточных стран активно работали в адыгейских аулах в начале 1990-х гг.: они преподавали основы ислама, чтение Корана и арабский язык. Важную роль в распространении ислама в регионе играл (в 2005 г. ему не была выдана российская виза) адыг из Сирии Фаиз Аутлев, возглавлявший Исламский центр при Соборной мечети г. Майкопа. Им были переведены наиболее известные хадисы, изданные в виде сборника на русском языке. Сама мечеть была построена на средства шейха из Расс-эль-Хайма (ОАЭ), выделившего для этой цели 1 млн американских долларов. В 2000 – 2005 г. имамом Соборной мечети являлся сирийский адыг.

Специфической группой, серьезно влияющей на умонастроения молодых мусульман, являются адыги-репатрианты из югославского Косова.

ДУМ РА и КК было образовано в 1991 г. на первом съезде мусульман Адыгеи в ауле Адамий, известном своими традициями религиозного образования еще с начала ХХ в. Сфера действия вновь созданного ДУМ простирается и на шапсугов Лазаревского района Краснодарского края, проживающих на черноморском побережье. В настоящее время ДУМ возглавляет ранее работавший в государственных структурах Нурбий Емиж, выходец из семьи известного эфенди Моса Емижа. Он был избран муфтием на внеочередном съезде мусульман РА и КК, в ноябре 2003 г. переизбран на IV cъезде мусульман в г. Майкопе, за него отдали голоса 149 из 155 делегатов съезда. В ДУМ Адыгеи и Краснодарского края координирующую роль осуществляет исполнительный орган – Совет ДУМ в составе 13 чел.

Основная проблема по-прежнему – кадровая: большая часть мечетей не имеет хорошо образованных имамов и заполняется только во время полуденного намаза по пятницам. В некоторых аулах в пятницу не читается хутба. Только в 2004 г. благодаря позиции муфтия Адыгеи и Краснодарского края Нурбия Емижа ситуация стала меняться – при Соборной мечети были организованы двухнедельные курсы для обучения имамов из районных центров арабскому языку, исламской догматике и обрядности. Важной инициативой ДУМ представляется постановка вопроса о необходимости обучения будущих духовных лиц в российских учебных заведениях – в Москве, Нальчике, Казани. Особая проблема, которую предстоит решать уже сейчас – налаживание отношений с адыгскими студентами, обучающимися в настоящее время в медресе и на шариатских факультетах университетов в Сирии и ОАЭ. Именно они будут оказывать серьезное влияние на настроения мусульман, посещающих мечети, и религиозную ситуацию в республике через 3–5 лет. Н.Емиж стремится удержать в сфере свое-го влияния исламизирующуюся сельскую молодежь Адыгеи – и в этом принципиальное отличие ситуации в Адыгее от ситуации в Кабардино-Балкарии, где молодежные мусульманские общины и лидеры действуют в оппозиции Духовному управлению. Н. Емиж выступил с инициативой создания молодежного мусульманского центра, объединившего мусульман Майкопа и Адыгейска, а также двух районов Адыгеи – Теучежского, Тахтамукайского. Одной из современных тенденций возрождения ислама в Адыгее является приход в молодежные центры, созданные при мечетях,

Серьезную проблему в Адыгее представляет отсутствие должного образования курирующих проблемы религии в правительстве и комитетах республики чиновников, зачастую не имеющих представления о хрупкости вверенной им материи. Мне пришлось наблюдать на одной из республиканских конференций, посвященных проблемам и перспективам религиозной ситуации в республике, как во время бурных дискуссий, захвативших интеллигенцию – преподавателей вузов, учителей школ – представители соответствующего республиканского ведомства, выполняют, как правило, ритуальную роль и не стремятся продуцировать новые идеи или принимать участие в их обсуждении.

При абсолютном внешнем благополучии и публично демонстрируемом сотрудничестве лидеров традиционных для региона конфессий – православия и ислама, выражением чего стал созданный 19 апреля 2005 г. Межрелигиозный совет, пятое региональное отделение (аналогичные отделения работают в Красноярском и пермском краях, в республиках Калмыкия и Карачаево-Черкесия) Межрелигиозного совета России – очевидно, что угрожающие тенденции только в последнее время стали встречать адекватную реакцию властей республики и Совета ДУМ Адыгеи и Краснодарского края. Соборная мечеть так и не стала культурно-просветительским центром, способным серьезно влиять на умонастроения молодых мусульман, формирование у молодежи современной адыгской идентичности как российской и исламской одновременно.

При отсутствии у населения информации о традиционной для региона религии, каким является ислам, – о времени и исторических условиях его распространения на Северо-Западном Кавказе, о его позитивном миротворческом потенциале, о служителях мусульманского культа как о носителях мусульманской культуры и образованности в конце XIX – начале ХХ в., наконец, о Северном Кавказе вообще как регионе взаимовлияния двух культурных потоков – русского православного и османо-мусульманского – информационная ниша оказывается заполненной более активными представителями нетрадиционных для региона религиозных течений. Именно в эти группы в последние годы наблюдается колоссальный отток адыгского населения. 22 апреля 2005 г. по инициативе Комитета по межнациональным отношениям, образованию, науке, культуре и СМИ Госсовета – Хасэ РА состоялись парламентские слушания, посвященные роли религиозных конфессий в духовно-нравственном возрождении общества. На слушаниях прозвучала тревожная статистика – из опрошенных в Майкопе и районах Адыгеи 1000 человек более половины подвергались попыткам вовлечения в нетрадиционные религиозные организации.

С другой стороны, будет продолжаться активизация зарубежных исламских радикалов – В 1994 г. представители религиозно-националистической секты «Нурджулар» пытались открыть в Майкопе частный лицей (школу-интернат), вторично эти попытки были предприняты в начале 2002 г. уже гражданами Азербайджана, также представляющими эту организацию. В 2003 г. в Майкопе по решению арбитражного суда Адыгеи власти закрыли благотворительно-образовательный пансионат исламской (суфийской) организации «Сулейманджи». Пансионат был создан в 2001 г. турецким миссионером Бурджу Наджметтином Исмаилом, который приобрел помещение в Адыгее и оборудовал его для проживания 72 детей, отобранных для обучения в 17 населенных пунктах республики. Официальная причина закрытия пансионата – несоблюдение санитарных норм и отсутствие лицензии на образовательную деятельность. Кроме того, среди сотрудников этого учебного заведения не было ни одного дипломированного педагога. Вовремя пресечены спецслужбами попытки и турецких организаций организовать интернат для детей в 2003 г. в г. Майкопе.

Адыгея в настоящее время действительно стабильна – в республике нет мусульманских духовных общин и организаций, оппозиционных ДУМ Адыгеи и Краснодарского края. ДУМ Адыгеи и Краснодарского края не поддерживает идею возрождения шариатских судов, о чем было заявлено в резолюции съезда мусульман 20 сентября 1997 г. В республике издаются газеты для верующих – «Тхъэм инур», орган ДУМ Адыгеи, «Тхъэм инэшу», «Читай» – газета Тахтамукайской мусульманской общины. С 1995 г. возобновлен хаджж, однако число паломников из Адыгеи невелико – в 2003 г. хаджж совершило 23 чел, в 2004 г. из-за отсутствия бесплатных путевок ни один мусульманин из Адыгеи не имел возможности посетить святые города ислама. В 1999 – 2000 гг. в Адыгее было проведено социологическое исследование «Состояние и перспективы ислама в Адыгее», по данным которого тотальной исламизации в Адыгее не происходит, традиционно этническая идентичность превалирует над религиозной. Исламская составляющая проявляется в свадебной (заключение никаха) и поминальной обрядности (дженаза – заупокойная молитва обязательно совершается духовным лицом, погребальную процессию от дома умершего до кладбища сопровождают только мужчины, тогда как женщины остаются дома).

В 1990 г. в Майкопе было открыто мусульманское кладбище, формирующаяся традиция организации пространства кладбища включает в себя как собственно мусульманские элементы (коранические надписи на арабском языке), так и элементы, заимствованные из русской культуры (посадка цветов и деревьев на могилах, портретные изображения на могильных памятниках, надписи на русском языке). ДУМ Адыгеи придает большое значение регламентации этой стороны погребальной обрядности и стремится максимально приблизить ее к нормативной мусульманской традиции.

Адыгея не беспокоит федеральный центр террористической активностью «ваххабитских групп», но это кажущаяся тишина. На фоне экономического неблагополучия – по уровню жизни среди других субъектов федерации, утверждает кандидат экономических наук демограф Василий Пурденко. Республика занимает незавидное положение – в пределах от 69 до 82 места, а прирост реальных денежных доходов уступает всем соседним образованиям ЮФО и значительно отстает от общероссийского уровня. При этом доля населения с доходами ниже прожиточного минимума здесь превышает общероссийские показатели, а по уровню среднемесячной зарплаты республика отстает от подобного показателя по стране на 30 процентов. В последний год в республике почти вдвое сократился объем жилищного строительства, а безработных насчитывается по официальным данным 33 тысячи человек. Социальные проблемы и духовный вакуум способствуют тому, что возможное появление какого-либо харизматического лидера, несущего идеи, нехарактерные для российского ислама, может найти отклик в среде молодежи, ищущей себя в этом мире, и соответственно вывести ситуацию из равновесия. Тем более, что «открытость» и незанятость мусульманского поля в Адыгее создает возможность для любых манипуляций общественным сознанием верующих.