Загидуллин И. К.
К. и. н., зав. отделом средневековой истории Института истории им. Ш. Марджини АН РТ

Нижегородская ярмарка как центр экономической и общественной жизни татарских предпринимателей

В налаживании и укреплении экономических связей между регионами, формировании всероссийского рынка ключевая роль принадлежала сети ярмарок, на долю которых в XVIII–XIX вв. приходилась основная часть торгового оборота. Осознавая важность меновых дворов и ярмарок в социально-экономическом развитии страны, правительство старалось создавать для предпринимателей надлежащие условия. Практически каждое торжище представляло собой в миниатюре модель временного торгового поликонфессионального поселения, ограниченную территорию, где длительный период торговали и общались представители различных культур и цивилизаций. Такой порядок взаимоотношений не вписывался в традиционную схему общественных отношений в России и, следовательно, требовал индивидуального подхода в регламентации насущных проблем торгового люда.

Важную роль в развитии всероссийского рынка играла Нижегородская ярмарка, ежегодно действовавшая с 16 июня по 16 августа. С 1864 г. «торжище» стало официально закрываться с 25 августа, фактически же официальное закрытие происходило 8 сентября. Сюда стекались купцы со всей России, Сибири, Средней Азии, Персии, Кавказа, частью из Западной Европы и Америки.

С середины XVIII в. за счет завоза чая Китай поглощал 60 % экспорта и давал 43,8 % импорта во всей “азиатской торговле”. Чай доставлялся из Сибири до Перми «сухим» путем, здесь его грузили на суда и по Каме и Волге привозили в Нижний Новгород, отгрузив по пути часть товара в Казани. Взаимовыгодная меновая торговля стимулировала интенсивное развитие ряда отраслей отечественной мануфактуры. В частности, на китайский рынок шло 53 % всего вывоза выделанной кожи мелкого рогатого скота, сафьяна и юфти¹.

Увеличение вывоза товаров в 1807 – 1825 гг. произошло, прежде всего, за счет новых «предметов сбыта» российской промышленности: в основном хлопчатобумажных тканей, составивших половину российского экспорта в Азию, а также шерстяных и шелковых. Благодаря этому в первой четверти XIX в. наблюдался рост вывоза промышленных изделий и относительное падение вывоза полуфабриката².

В 1825 г. русский вывоз на Восток составил 11853 руб., в том числе в Китай – 35,1 %, казахские степи и Среднюю Азию – 35,6 %, Иран и Турцию – 29,3 %. Примерно четверть ассортимента приходилась на готовые изделия (27,1%), меха (25,1 %), кожи (27,1 %), «металл не в деле» составлял 8,85 %. В страны Азии сбывались готовая продукция на сумму 3217 тыс. руб., в том числе в Китай – 13,3%, Среднюю Азию – 45,3 %, в Турцию и Иран – 41,4 %. Более половины (53,9 %) вывоза составляли хлопчатобумажные изделия, вторую позицию занимали «разные товары» (13,5 %), затем сукна (11,9 %), металлические изделия и позументы (8,3 %), шелк (5,9 %), полотняные сукна (3,9 %), другие шерстяные изделия (2,6 %)³.

В 1820 – 1830-е гг. Нижегородская ярмарка успешно выполняла возложенную на нее миссию, являясь «складочным местом» торговли с Азией. Согласно сведениям М.К.Рожковой, бухарцы, хивинцы, персидские купцы успешно торговали здесь еще до получения официального разрешения в 1831 г. вывозить из России золотую и серебряную монету⁴, о чем писали и некоторые исследователи⁵. В привозе из Азии в 1830–1840-е гг. преобладали два вида товаров: продукты питания, в основном китайский чай, и изделия среднеазиатской промышленности, почти исключительно текстильной. В 1840 г. в восточном импорте они составляли соответственно 35,1 % и 34,7 %, казахский скот — 8,8 %, полуфабрикаты и сырье (в основном иранский шелк и среднеазиатская хлопчатобумажная ткань) — 15,3 %, меха — 5,2 %. В этот период в объеме русского экспорта на Восток на долю Китая приходилось 38,7 % товаров, Средней Азии — 39,8 % (менее половины (46,4%) приходилось на казахскую степь), Ирана и Турции — 21,5 %⁶.

В 1830-е гг. среднеазиатские купцы могли торговать без платежа гильдейских пошлин по пограничным линиям и на Нижегородской, Ирбитской, Коренной ярмарках, а с 1844 г. – и на Тюменском «торжище» ⁷. Несомненно, их появление на крупных «торжищах» сопровождалось заботливым отношением к ним местных властей. Думается, увеличение численности мусульман-торговцев, среди которых втречались и иностранцы, в целом способствовало разрешению реализации их религиозно-обрядовой жизни без особых проволочек со стороны администрации.

По свидетельству П.Мельникова, ярмарочная торговля не считалась начавшейся, пока не происходила реализация китайского чая. На полученные деньги приобретались отечественные мануфактурные товары для китайского рынка⁸. Разрешение на продажу чая на Кяхте за деньги (1855 г.) негативно сказалось на российской, в том числе татарской кожевенной промышленности. Когда в 1862 г. чай начали доставлять водным путем, что обходилось в два раза дешевле, кяхтинский чай перестал быть главным рычагом Нижегородской торговли ⁹.

Оценки современников о ярмарке как центре российско-азиатской торговли в конце 1830 – начале 1840-х гг. стали противоречивыми. В этот период имело место дальнейшее сосредоточение торгового обмена в меновых дворах Оренбурга, Троицка, Семипалатинска, а также Астрахани. В 1850 – 1860-х гг. очевидцы отмечали, что Нижегородская ярмарка – это главный центр внутренней торговли, а не международного торгового обмена, а караванная торговля в ней занимает «ничтожное место». Последняя, если исключить привоз чая, является прерогативой, прежде всего, Оренбурга и Троицка¹⁰.

Появление пароходов на Великом волжском пути заметно ускорило и увеличило товарообмен между различными частями страны и способствовало расцвету пунктов транзитной торговли, с одной стороны, с Поволжьем и Сибирью, с другой стороны, товары которых, как правило, сосредотачивались на Нижегородской ярмарке. В результате улучшилось обеспечение двух самых крупных городов страны продукцией и сырьем.

Развитие парового флота в 1830–1850-е гг. позитивно отразилось на товарооборотах ярмарки. Следует отметить, что появление пароходства по Каме и между Нижним Новгородом, Казанью и Пермью существенно изменило характер торговли с Сибирью и Кяхтой. В результате в 30–40–е гг. сильные позиции на Нижегородской ярмарке получили оренбургские купцы, как «деятельные посредники… степной и среднеазиатской торговли»¹¹. В 1860 г. по Волге и Каме плавало 220 пароходов. Из Вятского края шел лес и хлеб, из Сибири – пушнина, с Урала – металл, из казахских степей – скот, сало, шерсть, из Астрахани – фрукты, рыба, соль, из Москвы – галантерея, бакалея, текстиль, шерстяные изделия, стекло, фарфор, из Ростова на Дону – вина и фрукты.

Стратегическое значение в создании надежного и удобного транспортного сообщения между столицами и регионами, в укреплении всероссийского рынка сыграло открытие в 1861 г. железнодорожного пути «Нижний Новгород – Москва». Десятилетием ранее, в 1851 г,. стала действовать железнодорожная ветвь между Москвой и Петербургом. В результате северная столица получила надежное и мобильное средство перевозки грузов с главного «торжища» страны. По мере того, как в промышленно-торговые центры, расположенные на берегах Волги и Камы, доходила железнодорожная ветка, значение речного пути для перевоза резко возрастала, в целом увеличивался торговый оборот и численность населения этих поселений. Соединение в 1870 г. Саратова железной дорогой с Москвой положило начало новой модели грузооборота. В 1877 г. вступила в эксплуатацию дорога Сызрань – Батраки – Оренбург. Во второй половине 1880-х гг. вторая восточная магистраль Самара – Уфа – Златоуст – Челябинск пересекла Уральский хребет и вышла на территорию Западной Сибири, впервые соединив ее рельсовым путем с Москвой и Санкт-Петербургом. Сибирские и среднеазиатские товары теперь проходили по железной дороге в Самару, а с камских пристаней – в Нижний Новгород. Сибирский и Оренбургские тракты также потеряли свое былое значение¹². «Теперь огромные партии хлеба проходят мимо Казани, прямо в Рыбинск. Нижний перехватил посредническую роль по торговле с Сибирью и Азией, овладел торговлей пермской солью и уральским железом. Самара и Саратов устроили у себя склад главных продуктов Заволжья (пшеницы, соли, шерсти, сала) и отправляют внутрь России. Оренбург сделался центром среднеазиатской торговли…», — отмечали современники¹³.

В 1914 г. исследователь российских ярмарок Канделаки писал, что в «недавнем прошлом» здесь подводился итог торговой деятельности России, отсюда получались руководящие указания на возможные условия торговли на будущее время, торговый год начинался с главного «торжища» и кончался также на Нижегородской ярмарке¹⁴.

Проведение Сибирской железной дороги и расширение железнодорожной сети, установление дифференциального тарифа существенно изменили характер ярмарки, окончательно лишив ее миссии центрального пункта встречи товарных потоков между Европой и Азией. Льняные изделия стали отходить от ярмарки в 1880-е гг., с 1890 г. за грубыми тканями коммерсанты также стали ездить в Москву, в магазины индустриальных центров несмотря на то, что большинство мануфактур расположено в бассейне рек Волга и Ока. Приобретение сырья в Средней Азии привело к свертыванию торговлей хлопком на ярмарке. Становилось нормой приобретение дерева, железа, шерсти с выездом на место из производства.

Вместо крупных оптовиков на ярмарку стали больше приезжать средние и мелкие коммерсанты. Поведение Оренбургско-Ташкентской линии в начале ХХ в. также неблагоприятно отразилось на ярмарочной торговле, открыв сибирские рынки для самаркандских товаров, успешно конкурирующих с персидскими. Прокладка железной дороги в Петровск открыло персидской торговле зимний путь в крупные торговые центры: Киев, Варшаву, Харьков, Ригу, уменьшив обороты «торжища». Появление железнодорожной ветки «Петербург–Вятка» лишило Нижегородскую ярмарку исключительного положения как распределительного пункта для товаров уральских предприятий и предоставило возможность непосредственной торговли ими в столицах, Архангельске.

В начале ХХ в. торговля наличным товаром уже уступала торговле образцами, в которой особенно преуспели торговцы галантерейными товарами и канцелярскими принадлежностями, а также чаем (наличными продавалось не более 1/6 части чая), шерстью, папиросными гильзами, кондитерским товаром, жестяными изделиями, венской мебелью, писчебумажными изделиями. Несмотря на разительные перемены в стране, на Нижегородскую ярмарку продолжали поступать товары почти со всех регионов России, с Кавказа, из восточной и западной Сибири, Средней Азии, Персии, Китая, Западной Европы и Америки¹⁵. Для ряда товаров, таких как пушнина, каракуль, продукция химической промышленности, стекло и др., ярмарка продолжала играть всероссийское значение, по большинству же реализуемых товаров в начале ХХ в. она вступала как региональная ярмарка.

«Нижегородская ярмарка есть важнейший экономический факт русской жизни, полный всевозможных интересов, стоящий в ближайшей связи с состоянием русской промышленности и вообще с политико-экономическим и финансовым положением России», – писал в 1867 г. исследователь ярмарочной торговли Н.Н.Овсянников¹⁶. Эти слова в полной мере относятся и к татарским предпринимателям, занимавшим свою нишу в коммерческих операциях, осуществленных на российском «торжище».

Привлекательность нижегородской ярмарки для татарских предпринимателей в предреформенный период логично вытекает из специфики их коммерческой деятельности. В рассматриваемое время они сохраняли ведущие позиции в казахской степи и торговых связях со Средней Азией, вели торговлю с Китаем.

Торговля с чаем являлась одной из важных статей дохода крупных татарских предпринимателей. В списке крупнейших торговцев китайским чаем на нижегородской ярмарке в 1443–1845 г. значатся фамилии кяхтинских купцов М.К.Курбатова, нерчинского — Зейсинова, казанских — Губайдуллы Юнусова и Мухаметмусы Апанаева.

До присоединения Средней Азии, пока на юг не хлынул русский капитал, татары выступали связующим звеном караванной торговли России со Средней Азией, что наглядно проявлялось в ассортименте товаров, представляемых ими на Нижегородской ярмарке¹⁷. Средняя Азия являлась выгодным для отечественной экономики рынком сбыта своей неконкурентоспособной в Западной Европе промышленной продукции. Татары осуществляли караванную торговлю между меновыми дворами юго-востока и российскими «торжищами», выступая основными покупателями мануфактурных товаров для казахской степи, Бухары и Хивы.

Деньги зарабатывались упорным трудом. После Нижегородской ярмарки (15 июля – 15 августа) нагруженные товаром предприниматели отправлялись на Воздвиженскую ярмарку в Бугульму (14–22 сентября), где продавались «бумажный товар невысокого сорта, железо и чугунные изделия». Затем с оставшимся товаром купцы ехали в Оренбург, где и готовили караваны для отправки в Бухару и Хиву, Афганистан¹⁸.

В 1840-е гг. из Средней Азии купцы привозили сукна низких сортов, хлобчатобумажные ткани, бумажные изделия, стекло, фарфор, кожевенные изделия, пушные товары, бирюзу и др. С 1837 г. бухарцы торговали в Шуйском ряду. Главными финансовыми воротилами среди них современники признавали Ариджана Юсупова, Мухамеда Ширинбаева, Мармид-муллу-Салима, Абдула-Мамеда Резульбаева, Мургазия Мир-Якупова¹⁹.

Татары выступали как коммерческие посредники между сибирским рынком и внутреним российским Здесь же татары реализовывали товары, приобретенные на других ярмарках. Скажем, в 1443–1845 гг. известными торговцами в пушном ряду являлись Абубекиров, Хозесаитов.

Нижний Новгород привлекал татар также как место продажи своей промышленной продукции. В начале XIX в. в мыловарении, кожевенном (подошвенная кожа, юфть, лощевые кожи, цветной сафьян различной выделки, козловые кожи) и текстильном отраслях ряд торговцев и промышленников из татар Казанской губернии контролировали весь производственный цикл: закупая по выгодным ценам бараньи жир и кожу в казахских степях, хлопчатобумажную пряжу из Средней Азии, возвращали их в виде готовой продукции своих предприятий, или вывозили на ярмарки, получая баснословную прибыль. В 1814 г. в Казанской губернии действовали 9 ткацких фабрик мусульманских предпринимателей, на установленных в них 319 станках трудилось до 592 татар-рабочих. В этот период татарскими фабрикантами выпускалось 75,2 % всего кумача в империи, они сосредоточили в своем распоряжении 55,3 % ткацких станков отечественной легкой промышленности ²⁰.

Однако изготовление во второй четверти XIX в. более дешевой текстильной продукции и начавшийся промышленный переворот в Центральном промышленном районе страны привели к кризису мануфактурного производства в Среднем Поволжье. Любопытно, что 1840-е гг. китайкой на ярмарке торговали исключительно татары, предприятия которых располагались в деревнях Березки и Ура Казанского уезда и губернии. Их товар, по подсчетам П.Мельникова, составлял 1/66 часть всех бумажных тканей, реализуемых на ярмарке В 1843 г. была продана китайка на сумму 86300 руб. или 7/10 часть привезенного товара, 1844 г. – 12 1500 руб. (6/7 часть), в 1845 г. – 106550 руб. (10/15 часть)²¹.

Участие татар на ярмарке выступает производной от развития национального капитала и его возможностей, конкурентоспособности производимой продукции и охвата рынка реализации. Поэтому необходимо вкратце охарактеризовать экономический потенциал национальной буржуазии. В 1890 г. в Казанской, Самарской, Симбирской, Саратовской, Вятской, Оренбургской, Уфимской, Пермской, Рязанской и Тамбовской губерниях татарские капиталисты владели 76 предприятиями с контингентом рабочих в числе 4653 человек и годовой производительностью 2 млн 455 тыс. руб. Большинство промышленных заведений были мелкими: в 41 предприятии трудилось до 10 человек, в 24 – от 10 до 100, в 11 – от 100 до 1000 и более рабочих. В Казанской губернии сосредоточились главным образом мыловаренное, кожевенное и меховое производства, в Вятской губернии – хлопчатобумажное, Симбирской и Саратовской губерниях — суконное, Оренбургской губернии – золотодобыча и обработка животного сырья²². Часть предприятий располагалась в Петропавловске, Семипалатинске, Касимове и других городах.

Согласно сведениям о промышленных заведениях Казани с производством продукции на сумму более 1 тыс. руб. в год, в 1898 г. в городе действовали 10 татарских предприятий (капиталистические предприятия, мануфактуры и мастерские)²³. Суммарный годовой выпуск продукции всех татарских предприятий доходил до 405 тыс. руб., на производстве было занято 144 рабочих²⁴. В начале 1912 г. в Казани действовало 34 предприятие мусульман с оборотом 1 240 000 руб. Самым крупным по численности рабочих считалось «Бязекрасильная фабрика Товарищества Утямышевых и К» с 24 текстильными станками и 60 рабочими. В мыловаренном и глицериновом заводах С.М. Аитова и Х.В.Гизетуллина трудились 50 рабочих, в остальных 6 мыловаренных заводах было занято 65 рабочих²⁵.

В конце XIX в., по сведениям И.Гаспринского, в Среднем Поволжье насчитывалось десять предприятий мусульман, из них два располагались в Саратовской губерии. Их общий оборот определялся в 10 млн руб. Самые крупные принадлежали Акчуриным²⁶. В частности, их фабрика при русской деревне Гурьевка являлась одной из крупнейших предприятий в отечественной легкой промышленности²⁷.

В 1914 г. официальная статистика зафиксировала 154 торговых дома татар, из которых 18 занимались главным образом промышленным производством: обработкой кож, мыловарением, книгопечатанием, изготовлением строительных материалов, хлебобулочных изделий и др. Число предприятий мусульман увеличилось до 141. Из них 91 (64 %) действовал в Поволжье и Приуралье, 19 – в Средней Азии, 18 — в степных областях, 8 – в центральных губерниях и 6 – на Кавказе. Занятые на производстве 12 тыс. рабочих (по 110 предприятиям из 141), согласно подсчетам Х.Х.Хасанова, производили различных товаров на сумму 10 млн 42 тыс. руб.²⁸

Анализ капитала торговых домов (капитал — почти 5 млн руб.) позволяет однозначно говорить о приоритетности для национальной буржуазии торгово-посреднической деятельности: на долю занимающихся исключительно торговлей фирм приходилось чуть меньше 4 млн руб., на долю занимающихся производством — 1,02 млн руб.

Следующей особенностью национального капитала выступает его сосредоточение в руках средних и мелких коммерсантов. Учреждений с капиталом до 25 тыс. руб. насчитывалось до 89, от 25 до 50 тыс. руб. – 39, от 50 до 100 тыс. руб. – 18, свыше 100 тыс. – 8. Татарские предприниматели наибольшую активность проявляли в области мануфактурных изделий. Мануфактурой промышляли 50 из 136 торговых домов татар. Торговля бакалейными товарами являлась источником прибыли для 22 торговых домов, кожевенными изделиями, обувью и мехами – 11, галантереей – 8, скотом, мясом, жиром – 6, фруктами – 5, хлебобулочными изделиями – 2. Остальные 27 специализировались на разносной торговле²⁹.

Привезенную из Самары, Симбирска, Оренбурга, Уфы, Троицка и Уральска мытую шерсть прямо на пристани со складов приобретали для своих предприятий московские и симбирские промышленники. На ярмарке были представлены продукция трех фабрик Акчуриных, обзаведшихся в 1870-е гг. на «торжище» собственными лавками, а также Сиразетдина Бахтеева (Симбирск), Хасана и Хисамутдина Хусеиновых (Симбирск), Хисаметдина Алеева. Их толстые сукна покупались военным ведомством, а также бухарцами и армянами и др.³⁰ Ситцем и кумачом в 1876 г. торговали казанцы Муртаза Азимов и Утямышев³¹.

Посетителей также привлекала продукция кожевенных «заводов» касимовских татар, приобретавших здесь же сырье для своих предприятий³².

В 1860-е г. здесь пользовалась большим спросом продукция казанских мыловаров: братьев Крестовниковых, Щетинкина, Устинова, Арсаева, Курманаева, Замановых и др.³³ В начале ХХ в. эту традицию продолжали фирма Арсланова, «Товарищество Утямышев и К», С.Галикеев, И.Апанаев³⁴.

Следует отметить, что Нижегородская ярмарка не являлась единственным и главным центром торговли татарских предпринимателей. Между меновыми дворами юго-востока и городскими торгово-промышленными центрами, ярмарками были налажены автономные хозяйственные связи. На протяжении XIX в. Казань оставалась главным центром сибирской транзитной торговли, а казанские коммерсанты занимали ведущее положение на главной ярмарке Сибири — Ирбитской., центре торговли между Уралом и Сибирью, крупном перевалочном пункте между Европой и Азией. Татары вели активную коммерческую деятельность на Мензелинской, Тюменской и других ярмарках.

В контексте рассматриваемой проблемы важно подчеркнуть, что Нижегородская ярмарка задавала тон для всего российского рынка, определяла экономическую конъюнктуру до следующего торгового сезона. После присоединения Средней Азии и постройки сети железных дорог, соединяющей Юг с внутренними губерниями, окончательно потеряв монополию в этом обширном регионе из-за усиления конкуренции, они все более сосредоточивали свою деятельность в Среднем Поволжье.

В конце 1850-х гг. из числа зарегистрировавшихся на ярмарке 15 тыс. торговцев иностранцы составляли 700 человек, в том числе 485 — из Западной Европы, 215 – из Азии (120 персиян, 70 бухарцев, 15 хивинцев и 10 ташкентцев). Среди остальных по этноконфессиональному составу выделялись следующие группы: русские – 12500 человек (83,3 %), армяне – 1500 (10 %), татары – 300 ( 2 %)³⁵.

Приезжавших на ярмарку мусульман по социальному положению и трудовой деятельности можно разделить на несколько групп. Прежде всего – крупные торговцы и промышленники с приказчиками, которые вели оптовую, а также розничную торговлю. Их приезд в Нижний Новгород определялся регионом их коммерческой деятельности и рыночной конъюнктурой. Отдельную группу составляли средние и мелкие коммерсанты, приобретавшие товары для своих лавок в городах и селениях (или для перепродажи другим розничным торговцам) и реализующие товары местного производства. Помимо этого, выделялась группа лиц, отоваривающихся с целью ведения развозной и разносной торговли. Современники писали о «немалой их численности» на городском базаре, они выделялись из толпы своими пестрыми халатами, расшитыми тюбетейками и активной жестикуляцией³⁶. Для малочисленной богатой прослойки мусульман ярмарка, помимо возможности приобретения предметов быта, аксессуаров, предметов роскоши и др., являлась местом развлечений и отдыха, лицезрения ярмарочной суеты, общения с видными предпринимателями, общественными деятелями, артистами и установления полезных связей и т.д.

С целью приобретения товаров для хозяйственных нужд сюда наведывались жители ближайших селений округи. Посещали ярмарку также духовные лица, представители интеллигенции, разночинцы. Основная же масса татар была представлена приезжающими с открытием навигации на временные заработки крестьянами Нижегородской и близлежащих губерний, нанимающихся на работу в качестве чернорабочих, грузчиков, хозяйственных работников и др. На рубеже XIX –XX вв., по некоторым сведениям, численность участвующих в Нижегородской ярмарке мусульман достигала 30 тыс.³⁷

Торговые ряды ярмарочного комплекса были устроены с учетом специализации товаров и этноконфессионального состава купцов, в чем проявила себя традиция восточного торгового города. Мечеть была построена у Бетанкуровского канала на набережной. Рядом располагалась ярмарочная мечеть и «Магометанская площадь» — центр торговли предпринимателей из Средней Азии, Закавказья, Ирана, Турции и других мусульманских стран. Названия переулков и улиц площади несли в себе информативную нагрузку об арендаторах лавок: Азиатский переулок, Персидская улица, Оренбургская улица и др.³⁸

Согласно наблюдению современника (1860-е гг.), среднеазиатские и татарские купцы неизменно пользовались у приезжих на ярмарку «доброю славою» и большим уважением «за свою честность и доброе обхождение»³⁹. Облик и одежда среднеазиатских купцов вносили в ярмарочную жизнь восточный колорит ⁴⁰. Привлечение чинов Башкирско-мещерякского войска в качестве полицейских на ярмарке ⁴¹ во многом снимало языковой барьер между торговцами из Средней Азии и местной властью. Во второй половине XIX в. Нижегородская ярмарка стала временным местом службы для национальных частей, комплектованных из аборигенов Закавказья, возвращающихся или направляющихся в столицу для несения службы в Гвардейском корпусе или императорском конвое.

Татары занимали особое место в торговле коврами, изделиями кожевенного производства и галантереей, хлопком, головными уборами, чаем и сахаром. Особо следует выделить ассортимент, предназначенный исключительно для мусульман. Прежде всего, это ичиги – азиатская обувь, изготовляемая в Казани и ее округе специально для среднеазиатского рынка, головные уборы для мужчин и женщин. В 1893 г. на их продаже специализировались Мухамеджан Галеев и Шариф Мусин⁴².

Необходимо сказать о торговле книгами религиозного и светского содержания. Усилиями предпринимателей татарская печатная книга стала важным фактором духовного развития и просвещения уммы. В первой половине XIX в. по книгоизданию Казань занимала третье место после столиц: было издано 401 наименование книг, в большинстве своем религиозная литература. Во второй половине XIX в. на продаже татарских и мусульманских книг специализировался Ш.Хусаинов, затем его наследники⁴³.

Начале ХХ в. важнейшую роль в издании и распространении татарских книг играла типография братьев Каримовых в Казани. В 1905—1917 гг. под ее грифом было издано 1294 книги общим тиражом 14 млн экз. Книготорговцы выезжали во многие ярмарки, с 1901 г. имели собственные дома в Уфе, Нижегородской ярмарке, Мензелинске⁴⁴.

Духовные лица, командируемые на ярмарку ОМДС или ярмарочные имамы, помимо совершения общественного богослужения и исполнения духовных «треб», по шариату разрешали споры, возникающие между торговцами, составляли другие юридические документы по просьбе коммерсантов. Иначе говоря, в бурную и разноликую ярмарочную суету удачно вписывалась традиционная модель взаимоотношений мусульман, локализованную главным образом на мусульманской части ярмарки.

В периоды, когда ярмарочный сезон совпадал с годовыми религиозными праздниками, они проводились характерным для купечества размахом. О проведении Курбан-байрама на Нижегородской ярмарке современник писал: «…Гвоздем всех торжеств был праздник, устроенный магометанским населением у Коран-Сарая (Караван-Сарая – И.З.) На площади близ мечети был разбит огромный шатер, весь устланный дорогими старинными персидскими коврами. Ужин состоял исключительно из восточных блюд: гаржиди-плов, бара-бельян, куки, мураба из персидских фруктов»⁴⁵.

Сосредоточение на «торжище» богатых мусульман привлекало на ярмарку доверенных сельских и городских обществ, искавших источник решения своих материальных проблем, связанных с устройством религиозного быта. Как правило, такие обращения находили понимание среди предпринимателей, оказывавших материальное содействие, позволяющее частично или полностью разрешать реализацию богоугодного проекта. Например, в 1891 г. для сбора пожертвования на возведение каменной мечети на ярмарку приехали представители экономически слабой и малочисленной общины г.Саратова. В 1902 г. с аналогичной миссией на ярмарке был замечен крестьянин из Хвалынского уезда Саратовской губернии, сумевший собрать несколько сотен руб. на строительство мечети в родной деревни⁴⁶.

В 1888 г. предприниматели специально собирались для обсуждения вопроса о сборе средств на возведение джами мечети в Санкт-Петербурге. Однако оглашенная одним из присутствовавших ложная информация, поставившая под сомнение сохранность пожертвований, сорвала запланированную благотворительную акцию⁴⁷. В последующие годы крупные торговцы, приезжающие в Нижний Новгород, внесли свои пожертвования на строительство главного исламского храма в столице Российской империи, открытого в 1893 г. ⁴⁸

Ярмарочная мечеть, возведенная в 1822 г. и ставшая местом молитвенных и общественных собраний и духовенство при ней, являлись объектами постоянного попечения и заботы. После кончины Ахмета Хусаинова консолидирующим лицом приезжих коммерсантов стал Тимурша Соловьев, избранный попечителем мечети. После кончины Ахмета Хусаинова 10 декабря 1906 г. Соловьев приобрел гостиницу в свою собственность и продолжил бизнес купца по продаже мяса. В 1911 г. он был единогласно избран рядским старостой, в 1911 г. – уполномоченным от мусульман в ярмарочный комитет⁴⁹.

Прихожане ярмарочной мечети совместно с приехавшими на «торжище» татарами на собрании, состоявшемся 29 августа 1911 г., учредили Комитет по ремонту ярмарочной мечети по сбору пожертвований для этого. Представляя приговор, в прошении от 19 сентября 1911 г. доверенные общества муэдзин Мухамедфатих Соколов и попечитель храма Тимурша Соловьев просили местного губернатора разрешить сбор пожертвований в Нижнем Новгороде и на Нижегородской ярмарке в течение трех лет, начиная с 1912 г.

Сотрудники строительного отделения губернского правления – губернский инженер и младший архитектор – на месте обследовали храм и 24 октября 1911 г. составили акт о его техническом состоянии. В документе констатировалось о существовании большого количества трещин в фундаменте и стенах, отмечена необходимость капитального ремонта или постройки новой мечети⁵⁰. Только в апреле 1912 г. начальник губернии довел до сведения министра внутренних дел прошение религиозной общины. В силовом ведомстве был выработан определенный порядок разрешения благотворительных акций, в том числе богоугодных, по возведению исламских культовых зданий. Поэтому Департамент духовных дел иностранных исповеданий запросил некоторые сведения для принятия окончательного решения: о сумме сбора, заключение администрации о действительной потребности этих средств на запроектированные ремонтные работы и об имеющихся средствах у прихожан. 22 июня 1912 г. губернатор, вновь поддержав инициативу татар, доложил об их намерении собрать около 40 тыс. руб. пожертвований, о малочисленности постоянных прихожан и поступлении пожертвований в основном от приезжающих на ярмарку торговцев⁵¹. Постановлением Министерства внутренних дел за № 6388 от 6 июля 1912 г. Комитету был разрешен сбор пожертвований для ремонта ярмарочной мечети в пределах Нижнего Новгорода и ярмарки в течение 3 лет до суммы 40 тыс. руб.⁵²

Вскоре торговцы, переменив первоначальное решение, постановили построить новую ярмарочную мечеть. В связи с этим был выработан новый проект планировки Магометанской площади. 1 июня 1913 г. местный губернатор представил в Департамент духовных дел иностранных исповеданий пакет документов, откуда материалы поступили в отдел городского хозяйства Главного управления по делам местного хозяйства⁵³. Строительство новой мечети стало реальным после того, как один богатый коммерсант–мусульманин, проживавший на границе с Китаем, пожертвовал на него 150 тыс. руб. Для возведения культового здания на территории ярмарки был выделен земельный участок (875 кв. саженей). Однако в июле 1915 г. власти запретили строительные работы. Формальным предлогом послужила Первая мировая война⁵⁴. Дело в том, что в военное лихолетье деятельность Нижегородской ярмарки была практически сведена на нет⁵⁵.

Духовенство ярмарочной мечети заботилось не только о религиозном быте,а приезжающих на ярмарку, но и проживающих в Канавинской слободе и городе единоверцев. В 1913 г. муэдзин ярмарочной мечети Мухаммедфатых Соколов возглавил несколько затянувшуюся подготовку новой проектной документации и строительства городской мечети (открытой 20 марта 1915 г.)⁵⁶.

Приезжающие на ярмарку купцы из Оренбурга, Казани, Касимова, Екатеринбурга, Троицка, Симбирска и других регионов внесли существенный вклад в финансирование строительства Нижегородской городской мечети. Среди них Тимербулат Акчурин, братья Яушевы, Ахмед Кастров, Ахмед и Масхут Хусаиновы, Юсуп Акчурин, Зайнетдин Агафуров, Мухамкаганий Девишев, Матди Девишев, Мухаметжан Галиев, Сулейман Аитов, Хасан Шакулов, Исмаил Утямышев, Шакир Денишев и др.⁵⁷

Начало Первой мировой войны было неоднозначно воспринято российской уммой. В частности, из Казани в Департамент полиции поступило сообщение: «По словам татар, приехавших с нижегородской ярмарки, настроение бывших на ярмарке таково, что большинство их ничего не имело бы против поражения России в настоящей войне. Между прочим, на ярмарке был поднят вопрос об оборудовании лазарета на средства мусульман. Однако на это предложение отозвались немногие, а потому на осуществление его трудно надеяться»⁵⁸. В целом в военное время предприниматели, как по месту жительства, так и во время ярмарок откликались на призывы правительства об участии в благотворительных кампаниях по сбору средств на нужды раненых и другие социальные проекты. В период ярмарки 1915 г. мусульманами на эти цели было пожертвовано 1666 руб. 50 коп.⁵⁹.

Участие на ярмарке среднеазиатских и зарубежных торговцев позволяло татарским предпринимателям получать достоверную информацию о происходивших в исламским мире политических и культурных событиях, экономическом развитии зарубежных стран. Благодаря общению они также были хорошо осведомлены о правовом положении мусульман Закавказья, Азербайджана, Крыма и социокультурных процессах, происходивших среди них.

Со второй четверти ХIХ в. Нижегородская ярмарка превратилась в место ежегодных собраний национальной элиты – татарских торговцев и промышленников, местом обсуждения корпоративных проблем, а также наиболее актуальных проблем развития нации и консолидации российской уммы. В частности, в 1880-х гг. торгующие в Ташкенте татарские предприниматели просили ярмарочный комитет ходатайствовать перед высшей властью об отмене ограничения российским мусульманам в приобретении недвижимости, что было проигнорировано правительством. В 1890 г. с аналогичной просьбой взять разрешение данного вопроса под свое покровительство мусульманское ярмарочное купечество обратилось к министру финансов, прибывшему в Нижний Новгород.

Единое наследие тюрко-татарских народов и мусульманская религия являлись консолидирующими факторами в поликультурной среде. Единение представлялось важнейшим средством достижения стоящих перед российской уммой задач. В этой связи весьма знаменательны организация и проведение среди торговцев в 1880-е гг. подписки на газету «Тарджеман – Переводчик», редактором которой являлся видный общественный деятель Исмаил Гаспринский, посвятивший свою жизнь достижению прогресса и объединению российской уммы. На культурно-развлекательных вечерах, устраиваемых торговцами, обсуждались многие аспекты жизнедеятельности уммы в российских условиях, в том числе проблемы «отставания мусульман от деловых людей» других национальностей, изыскивались пути их преодоления. Об этом, в частности, вели дискуссии участники вечера, устроенного в конце XIX в. представителем Закавказья Мустафой Бедаловым⁶⁰.

В рассматриваемый период татарские предприниматели являлись элитой татарской нации. Чувствуя ответственность за будущее своего народа, они все более втягивались в общественную жизнь, косвенно или открыто выражая свое отношение к происходившим событиям, имевшим непосредственное отношение к умме. Их общественная деятельность в период ярмарочного торга достойна пристального изучения.

Кончина 4 августа 1862 г. председателя Оренбургского магометанского духовного собрания Габдулвахида Сулейманова вызвала среди мусульман усиленные поиски кандидатов на вакантную духовную должность, поскольку в этот период существовал закон о выборе оренбургского муфтия «магометанским обществом». Прибывшие на Нижегородскую ярмарку торговцы выдвинули своим кандидатом ахуна г.Стерлитамака Оренбургской губернии Камалетдина Шарафетдинова. Лидер временной религиозной общины Исхак Юнусов 24 августа 1862 г. зарегистрировал приговор во Временном ярмарочном присутствии, придав документу легитимность. Список подписавших общественный приговор позволяет идентифицировать наиболее активных коммерсантов и регионы их проживания. Первыми в ходатайстве, адресованном министру внутренних дел, поставили свои подписи казанские купцы 1–й гильдии: Исхак Юнусов, Н.Апанаев, Муртаза Усманов, малмыжский 1-й гильдии купец Мухаметша Кервахметшахов, казанский 2-й гильдии купец Муртаза Азимов и др. Их примеру последовали предприниматели из Томска, Симбирска, Уржума, Малмыжа, Царевококшайска, Арска, Троицка, Стерлитамака, Краснослободска, Касимовского уезда Рязанской губернии, Пензенской губернии и др.⁶¹

В начале сентября 1864 г. купцы сочли уместным вновь напомнить правительству о своем первом ходатайстве, подчеркнув, что их кандидат – ахун Камалетдин Шарафетдинов – по личным качествам и «религиозной жизни» вполне достоин занять высокую духовную должность. На этот раз приговор подписало ограниченное число предпринимателей: коммерческий советник, потомственный почетный гражданин, казанский 1-й гильдии купец Исхак Юнусов, казанский 1-й гильдии купец Исхак Апанаев, губернский секретарь Абдулхаким Еникеев, потомственный почетный гражданин Хасан Шакиров, Сюкай Еникеев из г.Темникова, потомственный почетный гражданин и малмыжский 1-й гильдии купец Мухаметшакир Утямышев, малмыжский 1-й гильдии купец Исхак Утямов, московский купец Мустафа Давыдов, касимовский мурза Салих Янбаев и еще один торговец. В документе имеется также подпись ярмарочного имама Семерхана Соколова⁶².

Аналогичная ситуация имела место после кончины 2 января 1885 г. муфтия Селимгерея Тевкелева со стороны правительственных кругов и ряда мусульманских общин. Стремясь предупредить назначение на высшую духовую должность вновь человека, далекого от знания основ религии, татары из ряда городов ходатайствовали перед правительством о поиске кандидата из числа духовенства, а некоторые выдвинули своих кандидатов. Горестное известие застало большую группу торговцев на Ирбитской ярмарке, которые на собрании в присутствии полицейского чиновника и старшего ахуна Акмолинской области Габдулбария Яушева весьма корректно высказали свои пожелания о будущем кандидате. Не претендуя на выдвижение своего представителя, торговцы высказали пожелание о назначении на эту должность человека «из среды магометанского духовенства, а не из другого какого либо сословия». Ходатайствовать об этом перед министром внутренних дел было доверено ахуну Уфимской губернии Габдулле Габдулсаттарову, а перед Оренбургским магометанским духовным собранием – петропавловскому ахуну Гадбулбарию Яушеву, исполнявшему обязанности имама ярмарочной мечети города Ирбита.

Между тем поиск кандидата в высших эшелонах власти затянулся, неизвестность порождала среди уммы различные слухи. В августе 1885 г. купцы, торгующие на Нижегородской ярмарке, сочли необходимым напомнить министру внутренних дел о целесообразности избрания оренбургским муфтием духовного лица. Коллективное обращение к правительству подписали коммерсанты Оренбургской, Казанской, Пензенской, Рязанской, Астраханский и Уфимской губерний. Список подписавших возглавили купцы Оренбургского края. Первым расписался сеитовский купец Ахмет Хусаинов, последним – ахун Семерхан Соколов⁶³, что косвенно свидетельствует о проведении собрания в здании ярмарочной мечети.

Длительное время единственным местом постоянных общественных собраний мусульман являлась мечеть и ее территория, куда торговцы собирались на общественный намаз. Ситуация стала меняться на рубеже XIX – ХХ вв. Оренбургский купец Ахмет Хусаинов, купив в 1891 г. за 45 тыс. руб. недвижимость у Абрекова, обзавелся собственным подворьем с воротами, обращенными к Сибирской пристани, расположенным на ярмарке, напротив сада «Аркадия», и двухэтажной гостиницей, что позволило торговцам совместно и комфортно расселиться, проводить свободное время в родной языковой среде. Тимурша Соловьев, выступая представителем Ахмета Хусаинова, в 1902 г. открыл столовую и номера для мусульман, в 1904 г. переоборудовал Двухсветную гостиницу в отель, располагавший более 50 номерами европейского уровня. Зал гостиницы, вмещающий около 500 человек, стал своеобразным клубом, местом встреч, общения. В гостинице был открыт биржевой зал, где проводили торговые операции мусульманские торговцы и промышленники из Сибири, с Кавказа, из Крыма, Афганистана, Ирана, Хивы, Китая и других регионов, в ресторане была сооружена сцена для выступления артистов, в столовой запрещалось употребление алкоголя⁶⁴.

Здесь звучала музыка, отдыхающие могли ознакомиться с русскими и татарскими газетами. Гостиница стала местом проведения концертов и различных мероприятий, для чего специально приезжали артисты, представители интеллектуальной элиты, видные общественные деятели. На рубеже веков во встречах-собраниях стали участвовать духовные лица и учителя, новое поколение татарской интеллигенции, что существенно расширило тематику обсуждаемых проблем, касающихся развития нации ⁶⁵.

В свете сказанного представляется закономерным проведение в 1905 г. Первого Всероссийского съезда мусульман в Нижнем Новгороде в период ярмарки. Национальные лидеры провели свое совещание 15 августа под видом катания на пароходе «Густав Струве» по реке Оке, на котором было заявлено о создании партии «Иттифак-эль-муслимин», принята резолюция, признавшая необходимым «сближение мусульман всех областей России на почве общественно-культурных политических запросов и задач современной русской жизни»⁶⁶.

В дни ярмарки прошел и III (16–21 августа 1906 г.) Всероссийский мусульманский съезд, сыгравший важную роль в общественно-политической жизни татарской нации. В 1907 г. и 1908 г. в доме Ахмета Хусаинова в дни ярмарки собирались общественные деятели 30–40 человек для обсуждения проблем общественно-политического и культурного развития татар. Однако в силу малочисленности участников IV и V Всероссийские съезды были нелегитимными⁶⁷.

21 сентября 1906 г. был зарегистрирован устав “Мусульманского благотворительного общества в Нижегородской ярмарке”, учредителем которого выступили казанские купцы 1-й гильдии Ахмет Галеевич Хусаинов, Бадретдин Каримович Апанаев, потомственный дворянин Мухаметмустафа Мусаев (г.Петропавловск), малмыжский мещанин Сабирджан Вакасович Бакиров (Нижний Новгород, Канавино), купец Хабибулла Бахтиярович Мусаев (г.Касимов Рязанской губернии). Общество имело целью оказывать материальную поддержку единоверцам, заботясь об их нравственном просвещении. Согласно уставу организация получила право «открывать библиотеки, кабинеты для чтения, мектебе и медресе, ремесленные и другие школы, содержать мечети и причт при них, содержать стипендиатов, устраивать санатории для бедных учащихся, нуждающихся в чистом воздухе и хорошем питании, оказывать помощь всем бедным, устраивать публичные лекции, беседы, литературные вечера и общественные собрания, подчиняясь при этом в отношении общих законов и распоряжений правительства»⁶⁸. Помимо этого, в качестве юридического лица она могла приобретать на свое имя посредством покупки, дара, пожертвований и по духовным завещаниям движимые и недвижимые имущества, отчуждать их и владеть ими по праву полной собственности.

Устав предполагал деятельность Общества на территории ярмарки. Постоянно действующий орган (на время закрытия “торжища”) – Совет, состоявший из шести членов, пребывал на территории торгового комплекса. Учредительный документ организации был разработан на основе временных правил об обществах и союзах от 4 марта 1906 г., она имела все главные атрибуты подобных учреждений: председателя, секретаря, ревизионную комиссию и др. Средства Общества формировались из ежегодных и единовременных взносов «действительных членов и соревнователей», из пожертвований в пользу общества посторонних лиц, из сумм, выручаемых от литературных и других вечеров, а также из доходов от имущества Общества⁶⁹. Появление новой организации стало завершающим элементом формирования модели уммы нового времени в рамках Нижегородской ярмарки.

Заявленные программные действия и полученные этой организацией широкие права в период демократизации российского общества, с учетом существенного финансового потенциала учредителей и их собратьев по бизнесу, превращали “Мусульманское благотворительное общество в Нижегородской ярмарке” в главный орган по регулированию жизнедеятельности уммы. Однако под предлогом включения в уставную деятельность “религиозных целей”, данное общество в 1910 г. было закрыто властями⁷⁰.

Татарские предприниматели на Нижегородской ярмарке реализовывали продукцию своих мануфактурных и капиталистических предприятий, а также ремесленных заведений, продукцию крестьянских хозяйств, В предреформенный период они входили в число крупных торговцев кяхтинским чаем, выступали посредниками между меновыми дворами, Ирбитской ярмаркой и Средней Азией, с одной стороны, и главным торжищем страны, с другой стороны. В последующие десятилетия индустриализация, интенсивное строительство железнодорожных магистралей, завоевание Средней Азии и другие факторы скорректировали деятельность и направления вливания национального капитала. Во второй половине XIX – начале ХХ вв. в Среднем Поволжье татары сохранили и расширили свои позиции в текстильной промышленности, а также имели предприятия по ряду отраслям (мыловарение, книгоиздание, изготовление предметов религиозного быта, национальной обуви и др.). Нижегородская ярмарка, именуемая в народном лексиконе «Мәкәрҗә ярминкәсе», оставалась местом продажи и приобретения товаров для реализации среди российских мусульман: татар, башкир и казахов.

Во второй половине XIX – начале ХХ в. татарский капитал в основном являлся торговым. Интеграция татарских предпринимателей в российское социокультурное и экономическое пространство, обозначившееся обновление татарского общества, национальная политика правительства, его действия, направленные на установление контроля над системой религиозного образования и исламскими институтами в 1870–1890–е гг. способствовали активизации общественной позиции коммерсантов в плане отстаивания интересов развития нации. Нижегородская ярмарка, помимо воплощения корпоративных интересов торговцев, превратилась в место общения (и дискусский) коммерсантов, духовных лиц, общественных деятелей и представителей творческой интеллигенции из различных регионов России, место консолидации российской уммы, высшим общственно–политическим проявлением которой стало проведение здесь в 1905 г. и 1906 г. I и III Всероссийских съездов мусульман.

В период торга ярко проявлял себя полиэтнический характер Российской империи. В ходе коммерческих операций и досугового общения осуществлялся межконфессиональный диалог между представителями различных цивилизаций. Татарские коммерсанты выступали полноправными участниками межкультурного и экономического сотрудничества.

Список сокращений.

РГИА – Российский государственный исторический архив

ЦГИА РБ – Центральный государственный исторический архив Республики Башкортостан

НА РТ – Национальный архив Республики Татарстан