С. Ф. Фаизов
к.и.н., Москва

Движение мусульманок России за права женщин в 1917 г.: контуры забытого прорыва к равенству

Современная российская мусульманка ощущает себя вполне свободной женщиной, но большинство российских мусульманок имеют очень смутное представление о том, в каких пределах границы их свободы очерчены Кораном и шариатом и где находятся исторические истоки их нынешней свободы. Они не знают, что после длительного забвения права женщин, дарованные Откровением Всевышнего Аллаха, были восстановлены их бабушками и прабабушками в начале XX в. в результате организованного ими общероссийского движения мусульманок. Именно они тогда добились, чтобы им открыли двери мечетей и они могли бы участвовать в общественных намазах. Они вместе с передовыми политическими деятелями и прогрессивными муллами доказали тогда ретроградам, что в Коране и шариате нет запрета на посещение женщинами мечети и пребывание их в первых рядах среди мужчин.

Они напоминали своим отцам и братьям: «Верующие мужчины и женщины друзья и охранители друг другу. Они побуждают друг друга к добру и удерживают от порицаемого, совершают молитву, дают закят…»
(9 сура,71-й айат Священного Корана). Согласимся с нашими прабабушками и в том, что женщины посещали мечеть наравне с мужчинами в годы жизни Пророка. Известно также, что при Аббасидах (VIII – XIII вв.) мужчины нередко молились позади женщин. Обычай неразличения места мужчин и женщин в мечети восстанавливается сегодня в мусульманских общинах ЮАР и Европы (свидетельство и практика имама Фарида Исака, автора книги «Быть мусульманином»).

Мусульманка свободна в своем выборе, когда она решает, заниматься ей общественной деятельностью или нет, трудиться вне дома или нет. «И Господь возвестил им: “И не допущу Z, чтобы пропало деяние кого-нибудь из вас, как мужчин, так и женщин: вы одни из других”» (3, 195). Среди первых мусульманок было немало женщин, которые успешно сочетали свои семейные обязанности с общественными. В частности, изучение и распространение ислама осуществлялись тогда в значительной мере благодаря женщинам. Первой среди таких женщин хадисы называют супругу Пророка Аишу бинт Тальха, обладавшую даром красноречия. Современники восхищались также дочерью Сайда бен аль-Мусайяба, знавшей наизусть Коран, Фатимой бинт Ааля ад-Дин ас-Самарканди, знатоком фикха. Женщины, приобщившиеся к «прямому пути» в первые десятилетия хиджры, участвовали и в джихаде. Первые героини мусульманской истории Аиша бинт Абу Бакр, Умм Суляйм и Насиба бинт Кяаб выходили на поля сражений наравне с мужчинами, Насиба претерпела одиннадцать ранений, потеряла руку. Она же вместе со своей сестрой по вере Умм бинт Амру ас-Сулямийя участвовала в переговорах Пророка с противниками ислама.

Со временем роль мусульманки в обществе стала более скромной, сфера реализации ее талантов в основном ограничилась границами семьи. О подлинных границах ее свободы вспоминали все реже. Но с середины XIX в., с декларации виднейшего арабского просветителя христианина Бутруса аль-Бустани начинается процесс возрождения статуса женщины в мусульманской умме, статуса, предопределенного Божественным Откровением. Этот процесс, все более проявлявшийся как в арабском, так и тюркском, иранском сообществах, несколько десятилетий спустя получил яркое выражение в просветительской деятельности Иcмаил-бея Гаспралы. В начале XX в. постепенно складываются новый тип и образ мусульманской женщины. Она была готова к переосмыслению своих прав и границ своей свободы. В 1917 г., после Февральской революции, движение идей перерастает в движение организаций, татарские женщины одними из первых в мире тогда ясно заявили о необходимости перемен. Дочь Гаспралы Шафика-ханум, одушевленная повсеместным тяготением крымских девушек и женщин к равноправию, писала тогда: «Необходимо каждую пятницу устраивать для женщин специальные лекции или слушать проповеди непредубежденных мулл… чтобы знать права женщин в исламе». Она и ее подруги из Поволжья, Москвы, Петрограда (Амина Мухитдинова, Захида Бурнашева, Фатима Кулахметова и др.) осознавали, что русское демократическое государство способно уравнять мусульманок в правах с мужчинами, но так же ясно осознавали, что потенциал справедливости в исламе достаточен для того, чтобы опираться на него в диалоге с европейской или русской демократией.

Нормативной основой и нормативным источником модернизации статуса женщины стал Коран, его суры и айаты. Противники феминисток опирались на Коран, хадисы и шариат. Состоявшийся в апреле 1917 г. Всероссийский съезд мусульманок признал равенство женщины и мужчины в той мере, в какой это допускает шариат. На московском Всеобщем Всероссийском съезде феминисткам и их сторонникам из либералов и социалистов удалось убедить большинство московского съезда в правоте своих требований (сформулированных более решительно, чем в Казани), поэтому решение съезда о полном, без изъятия, равноправии женщины и мужчины находилось в явном противоречии с 282 айатом 2-й суры (о свидетельствовании на суде), 11 айатом 4-й суры (о наследовании) и 34 айатом той же суры (о попечительстве мужей над женами). Нежелание значительной части сторонниц и сторонников эмансипации полемизировать с муллами, подпитывавшееся социальным и этическим антагонизмом между муллами и молодежью, вкупе с прямым нарушением предписанных Кораном норм общежития, в значительной мере предопределили успех последовавшего после съезда реванша мулл. Июльский всеобщий мусульманский съезд, состоявшийся в Казани, подверг практически полной ревизии решения московского съезда. Сторонники Садри Максуди, уступившие партии Г. Баруди в женском вопросе, рассчитывали тогда, что коалиция с муллами принесет им гораздо больше дивидендов, нежели союз с прогрессивными женщинами и их сторонниками..

Но июльский выбор либералов имел долгосрочные негативные последствия для татарского национально-демократического движения. От партии и программы Максуди отстранилась значительная часть образованных женщин, многие из числа молодежи, рабочих и солдат. Чрезмерное сближение с муллами вызвало подрыв доверия к коллегии автономии ряда влиятельных военных руководителей-мусульман и политически корректных социалистов. Феминистическое движение, тем не менее, продолжалось. Оно, в целом, утратило прежнюю интенсивность, политическая составляющая движения после 29 июля получила однобокое развитие в пользу электоральной мобилизации — под разными партийными знаменами, но вокруг сугубо мужских списков.

На значительной территории России, находившейся под влиянием татарского Миллет Меджлиса, две важнейшие реформы в пользу женщин в области шариата осенью 1917 г., по существу, оказались замороженными: мусульманки не получили права инициировать развод, мусульмане по-прежнему могли завести вторую жену. Закрепленное Кораном неравенство в свидетельствовании и наследовании требовало обстоятельного богословского и юридического осмысления, сами эти проблемы были менее актуальными в сравнении с двумя первыми, и поэтому в конце года даже наиболее просвещенная петроградская татарская община согласилась с сохранением асиметрии во взаимоотношениях мусульманина и мусульманки.

Неудача всеобъемлющего утверждения либерального опыта не отменила позитивного смысла опыта. Девушки и женщины мусульманской уммы за 10 месяцев успели прожить целую эпоху на пути к своей эмансипации, они спрессовали время и заложили между его страницами немалое число написанных ими от руки закладок: из писем, резолюций, программ, обращений, статей, речей и докладов. Но оставленные ими тексты — лишь инструменты их преобразовательной деятельности, воспринимаемые историком и уважающим историю современником как свидетельства. Прочитаем свидетельства и увидим: преобразовательный порыв мусульманских феминисток состоял из слов и дел. От слова к делу они переходили со стремительностью, свойственной, пожалуй, только женщинам. И поэтому успели достичь многого. Их Всероссийский съезд, центральное бюро, общекрымский конгресс, комитеты на местах стали стабильно действующими движителями переустройства жизни. Весной и летом 1917 г. впервые после эпохи раннего ислама перед ними открылись двери мечетей. Библиотеки, читальни и курсы, доступные им во многих местах и раньше, теперь, в результате беспрецедентного роста количества таких заведений, обрели не одну тысячу новых посетительниц. Учебный 1917/1918-й год – во многом благодаря деятельности женщин — начинался как год свободного и независимого обучения в национальных и религиозных школах всей России. В самой ближайшей перспективе должны были начать свою работу ясли и сады для мусульманских детей. Другие социально-правовые инициативы мусульманок (в значительной мере совпадающие с требованиями русских феминисток) также имели хорошую законодательную перспективу. Активнейшее участие женщин в муниципальных, национальных и общероссийских выборах трудно оценивать только как достижение (в силу сильной зависимости волеизъявления новых избирателей от директивной опеки мужчин), но повсеместная не зависимая от мужчин готовность преобладающего большинства мусульманок голосовать свидетельствовала об их неожиданно большом и многозначном коммуникативном потенциале. В наиболее развитых этнических сообществах к осени 1917 г. не менее дюжины лидеров мусульманок обладали уже всеми качествами женщины-политика, и это само по себе было выдающимся достижением возглавляемого ими движения.

Последовательность, с которой в 1917 г. мусульманские феминистки отстаивали права женщин и строили политический инструментарий для реализации прав женщин, показывает глубокую имманентность идей гендерного равновесия в мусульманской среде. Осознание кризиса во взаимоотношениях женщины и мужчины, женщины и среды, живучесть и привлекательность традиции моногамной семьи, взаимообусловленность успешного развития института семьи и всей нации, стремление к преодолению цивилизационного разрыва с западными культурами, зримо проявлявшие себя в общественном сознании мусульманской уммы к нач. 20 в., и наиболее полно — в 1917 г., обнаруживают себя в политическом и повседневном житейском бытовании как комплекс идей, отвечающих естественным потребностям и естественно обусловленному уровню притязаний женщин.