А. В. Кобзев

Имамы Курмышского уезда Симбирской губернии во второй половине XIX — начале XX в.

Во второй половине XIX — начале XX в. татары-мусульмане Курмышского уезда Симбирской губернии были одной из наиболее крупных конфессиональных групп мусульман после правоверных Буинского уезда. К началу Первой мировой войны их численность составляла 20,5 %. Именно в этом уезде располагались самые крупные татарские селения губернии. В десяти деревнях проживало 35 тысяч татар-мусульман, населявших Петряксинскую и Чембилеевскую волости. В среднем в каждом селении проживало 3,5 тысячи человек, села были моноэтничными и моноконфессиональными ^[1] .

К 1913 г. религиозную жизнь мусульман обслуживали 47 соборных мечетей, и на каждую в среднем приходилось по 744 прихожанина, учитывая мужчин, женщин и детей. В середине XIX в. эти показатели были практически такими же. В 1858 г. при 19 тысячах татар-мусульман в уезде было 27 мечетей, в среднем по одной на 703 верующих. Поэтому нельзя сказать, что мусульманская инфраструктура стала более разветвленной и плотной. Скорее, она развивалась в соответствии с ростом населения и его потребностями, особо не ускоряя и не замедляя темпов своего развития. К сожалению, мы не располагаем данными о численности имамов, обслуживавших культовые потребности населения уезда в середине XIX столетия. Существующие архив­ные данные позволяют проследить ее изменение во временном промежутке 1898–1911 гг. В 1898 г. в 37 мечетях числилось 56 служителей культа, к 1911 г. их численность выросла до 72 мулл при 47 мечетях. В отдельных мусульманских приходах одновременно служили по два имама ^[2] .

Опережающий рост численности мусульманского духовенства в религиозных общинах татар Симбирской губернии по сравнению с ростом количества мечетей создавал определенный дисбаланс, и как следствие возникали определенные сложности в отношениях между имамами. Порой на почве корпоративных интересов (доходы от прихожан, семейная монополия в приходе, старшинство, соблюдение субординации) они перерастали в конфликты. Сама духовная должность, будучи «почти единственной возможно­стью» для занятий творческой деятельностью и средством безбедного существования, являлась предметом постоянной борьбы ^[3] . Для прежнего имама появление в общине второго муллы не предвещало ничего хорошего. Приходилось делиться доходами и довольствоваться их половиной. Поэтому с его стороны затрачивалось немало усилий для того, чтобы воспрепятствовать назначению конкурента на должность имама в приходе.

Нет необходимости приводить все зафиксированные в архивных документах свидетель­ства неприязненных отношений между имамами. Отметим некоторые из них. Например, 13 декабря 1914 г. пристав второго стана Курмышского уезда докладывал, что:

«Ахтямов и его брат Халимзян Фаттахетдинов всячески стараются и возводят несправедливые жалобы губернскому начальству с целью не допустить к утверждению приговор о выборе второго муллы к третьей соборной мечети д. Красный Остров Хутжатуллу Арифуллова, где один из жалобщиков Халимзян Фаттахетдинов состоит муллой» ^[4] .

От борьбы за старшинство в приходе не оставались в стороне и муллы-родственники. При первой соборной мечети д. Новые Мочалеи Курмышского уезда служили два брата — имам-мугаллим Ахмет Сафа Хуббихотжин и имам-хатып Мухамет Фатих. Ахмет Сафа стал муллой в 1903 г., а спустя шесть лет — его брат. С этого времени у них начался спор, кто должен быть старшим муллой прихода: он — Мухамет Фатих как обладавший званием хатыпа или Сафа, как раньше утвержденный в должности муллы. В течение 1910–1911 гг. между братьями неоднократно возникали скандалы в мечети и медресе. Летом 1911 г. во время богослужения старший брат силой стащил Фатиха с кафедры мечети. Позже только по распоряжению духовного собрания Сафа отдал брату метрические книги, прежде отказывая в этом в течение целого года ^[5] .

По свидетельству верующих, в общине сложилась нездоровая обстановка. Они справедливо полагали, что «все беспорядки происходят из-за старшинства», а «ссора и шум» неблагоприятно отражаются на прихожанах, и этому следовало положить конец. Их решение было оформлено в приговоре от 20 июля 1912 г. В нем говорилось: «Раз назначение хатыпом из двух имамов неизбежно повлечет вражду между ними, что и вредно отразится на их служебном положении, почему во избежание нежелательных для нас явлений и на почве раздоров имамов, постановили: обоих имамов нашей мечети… оставить с одинаковыми правами по службе и в должности хатыпа никого не назначать…» ^[6] .

Губернское правление, изучив обстоятель­ства конфликта, решило иначе. Старшим муллой был назначен Мухамет Фатих, имевший свидетельство магометанского собрания о присвоении духовного звания хатыпа ^[7] .

Архивные материалы фонда Симбирского губернского правления о назначении в должно­сти имамов и хатыпов вкупе с наблюдениями современников показывают, что подавляющее большинство избранников были потомственными муллами ^[8] . Это было характерно для всех мусульманских общин губернии без исключения. Умирал старый мулла, муэдзин, и на их место избирался сын или брат ^[9] (последнее случалось реже). Уходил мулла в отставку и просил верующих выбрать в имамы своего сына, а губернское правление — назначить его в должности ^[10] . Подобная практика достаточно хорошо прослеживается по материалам мусульманских приходов Курмышского уезда. В прошении от 24 января 1898 г. мулла первой соборной мечети д. Красный Остров Айнетдин Нижметдинов писал, что по старости и слабости здоровья не может исполнять обязанности и поэтому место муллы передает «своему родному сыну». В приговоре верующих от 2 июля 1897 г. было записано: «Мы выслушали заявление муллы, который определил вместо себя своего сына, и его мы избрали в муллы» ^[11] .

Благодаря наследственности места и звания в мусульманских общинах, сложились настоящие династии указных мулл и даже муэдзинов. Крестьянин д. Медяны Курмышского уезда Айнетдин Ахметжанов в 1894 г. ходатайствовал о назначении сына на должность азанчи, так как сам 41 год прослужил муэдзином, а его отец и дед пользовались «потомственными преимущественными правами» при занятии должности ^[12] . В приходе третьей соборной мечети д. Новые Мочалеи с 1902 г. муллами служили отец и сын, а после смерти отца в 1915 г. к оставшемуся имаму присоединился его брат ^[13] . При первой соборной мечети д. Красный Остров Курмышского уезда представители семьи Нежеметдиновых место муллы удерживали в своих руках в течение более чем полувека. Еще 8 января 1849 г. Айнетдин заменил покойного отца Нежеметдина Хамбикова, а в 1898 г. муллой стал внук последнего Ахмет Зиятдин ^[14] .

Вместе с потомственными имамами определенным доступом к должности муллы располагали дети богатых мусульман, за счет которых пополнялись ряды мусульманского духовенства и появлялись новые династии имамов. В д. Большое Рыбушкино в 1873 г. имамом стал сын купца второй гильдии Таджетдин Мухаметшин. Его отец на собственные средства восстановил мечеть, по­страдавшую от пожара ^[15] . В д. Собачий Остров Курмышского уезда на средства крестьянина Хабибулы Альмухаметова в 1895 г. была построена шестая соборная мечеть. Он же обязался взять на свое содержание мечеть и указного муллу, которым по приговору верующих стал его сын ^[16] .

Понятно, что вся религиозная и связанная с нею общественная и семейная жизнь прихожан зависела от духовного руководителя мусульманской общины, его знаний, авторитета, уважения, которым он пользовался у верующих. Убедительные примеры такой зависимости можно почерп­нуть из приговоров мусульман, объяснявших необходимость избрания духовных лиц к соборной мечети. В прошении татар д. Собачий Остров от 1915 г. была изложена просьба ускорить назначение в должности избранного ими муэдзина, так как «…за отсутствием азанчи являются затруднения в своевременном отправлении положенных молитв и служб» ^[17] . Верующие седьмой соборной мечети д. Чембилеи писали в приговоре, что «…для богослужения указного имама не имеем, и таковой крайне и необходимо нужен для отправления приходских треб, без чего наша магометан­ская религия не дозволяет жить» ^[18] .

Деятельность имамов не ограничивалась только обслуживанием культовых потребностей верующих. Помимо этого они были организаторами религиозного обучения населения. В приход­ских школах (мектебе) дети мусульман постигали основы исламского вероучения, обучались грамоте, письму, счету. При всех своих достоинствах и недостатках старая система религиозного обучения (кадимистская), тем не менее, выполняла свое главное предназначение — она формировала проч­ную конфессиональную и религиозную идентичность татар-мусульман.

К началу XX в. в стране и в мусульманском сообществе России наметились перемены, связанные с модернизацией государства и общества, интенсивным развитием буржуазного социального и экономического уклада, усилением светских элементов в татарской культуре, становлением ее высоких форм и постепенным вызреванием национального самосознания. Все это по­требовало естественного освоения и осмысления. Как и прежде, это происходило в религиозной форме, наиболее адекватной на тот момент для общественного сознания татар, и трансляторами новаций вновь стали мусульманские служители культа как наиболее образованная и деятельная часть татарского общества. В связи с открытием в Российской империи новых мусульман­ских учебных заведений, базировавшихся на идеях джадидизма, у мусульман появилась возможность получать обновленное религиозное образование. К 1912 г. среди всех имамов Курмышского уезда только один значился как окончивший джадидистское учебное заведение. Это был Хасян Айнетдинов Салаватов — выпускник медресе «Галие» в Казани. Он служил имамом при шестой соборной мечети в д. Чембилеи ^[19] .