И.А. Федотова,
кандидат философских наук, доцент НГПУ

«Ортодоксальное» и «еретическое» в раннем исламе

Вопросам формирования мусульманского вероучения, истории мусульманской науки, мусульманской историографии посвящали свои труды как исламские теологи, так и отечественные исследователи. Особое место занимают труды Аш-Шахрастани, которые можно назвать энциклопедией религиозно-философских учений народов Ближнего и Среднего Востока в период раннего средневековья. Исследованию этого вопроса посвящали свои работы В.В. Бартольд, К.Э. Босворт, А.Мец, И.П. Петрушевский, С.М. Прозоров и другие.

В  первые столетия существования мусульманского государства исламское вероучение представляло собой некую сумму религиозно-правовых предписаний и установлений, регулирующих взаимоотношения людей в обществе. Как и в христианстве, теология в исламе сложилась гораздо позднее, чем появилась сама религия. До возникновения догматических споров и образования догматических школ вообще неправомочно говорить об «ортодоксии», или, точнее, о «правоверии» и «ереси».

В христианстве «ересь» определяется как «сознательное и преднамеренное уклонение от ясно выраженного и формулированного догмата веры». Одновременно христианские богословы признают «непреднамеренные ошибки в догматическом учении», имевшие место в первые три века христианства, когда догматика еще не была сформулирована «в подробных вероизложениях вселенских и поместных соборов».

Поскольку в исламе не было соборов, которые выносили бы обязательные для всех решения по религиозным вопросам, то трудно было определить, какое мнение должно считаться «правоверным», а какое «еретическим». Отсутствие института узаконения положений веры и точно сформулированной системы  догматов, признанной государством за «правоверную», усложняло решение этой проблемы.

В исламе не существовало ни единоличного непогрешимого главы церкви, ни вселенских соборов. Разработка и истолкование догматов веры принадлежали не халифу, не государственным или религиозным учреждениям, а частным лицам, богословам, авторитет которых основывался исключительно на познаниях в области религиозных наук. В этом состояла специфика ислама. С самого начала ислам рассматривался как повиновение Аллаху, т.е. ислам не признает посредничество между богом и верующими, посредничество, которое в христианстве осуществляет церковь.

Отсутствие абсолютных и общепризнанных критериев в определении «правоверия» и «ереси» было обусловлено тем, что Коран и Сунна допускали значительное разнообразие точек зрения.

Содержание Корана порождало разномыслие в умах мусульман. Сторонники противоположных точек зрения с одинаковым успехом ссылались на Коран, находя в нем подтверждения правильности своих позиций. Так, например, мутазилиты насчитали в Коране 129 мест в пользу их догмата о свободе воли, сунниты же, в свою очередь, приводили 216 мест из Корана в пользу их учения о предопределении. Шииты и хариджиты отрицали подлинность некоторых сур. Шииты утверждали также , что текст Корана в ряде мест искажен, не говоря уж о том, что они интерпретировали многие места в Коране в интересах своего вероисповедания.

Еще большее разнообразие позиций порождала Сунна – другой источник вероисповедания. Противопоставление «истинной» веры заблуждению содержится в хадисе, приписываемом Мухаммаду: «Община моя разделится на семьдесят три секты, одна из которых спасется, остальные погибнут». «А кто спасется?» – спросили его. «Люди сунны и согласия», – ответил он. Когда же его попросили разъяснить, что есть «сунна и согласие», он сказал: «То, чего сегодня придерживаюсь я и мои сподвижники». Таким образом «истинной» верой, «праведным» исламом признавался тот образ действия, которому следовали сам Мухаммад и его сподвижники. Однако это разъяснение основателя ислама оказалось слишком общим и неопределенным, чтобы можно было провести четкую разграничительную линию между «правоверием» и «ересью».

Некоторая неопределенность и противоречивость источников исламского вероучения и отсутствие специального учреждения, постановления которого имели бы силу религиозных предписаний, обусловили наличие в раннем исламе значительного разномыслия, разнообразие точек зрения.

В раннесредневековом мусульманском обществе не было единого и обязательного мнения не только в частных вопросах, но и по основополагающим принципам ислама. Мнение «неформального лидера» и его школы, которое принимал халиф, становилось «официальным» лишь на неограниченный отрезок времени, не являясь общим и обязательным для всего мусульманского мира. Достаточно вспомнить,  что такие догматы ислама, как предопределение или свобода воли, сотворенность или несотворенность Корана, антропоморфизм, или признание «божественных атрибутов» и т.д., переходили из положения «ортодоксальных» в «еретические» и наоборот.

Так, в раннем исламе преобладало мнение, что человек был сотворен со всеми его потенциями и будущими поступками, т.е. лишен свободы воли в выборе своих действий. Последователей этого мнения назвали джабаритами (от арабского джабар – «принуждение»), т.е. сторонниками абсолютного предопределения. Джабариты нашли поддержку в лице омейядов, усмотревших в этом учении оправдание их политики: раз все предопределено Аллахом, в том числе и исторические события, то власть омейядов в силу предопределения должна считаться законной и не может быть отторгнута руками людей. На этом основании было объявлено еретическим возникшее течение, проповедовавшее свободу человеческой воли в выборе действий. За ограничение предопределения судьбы (кадар) последователи этого течения были названы кадаритами. Учение кадаритов развили и обосновали мутазилиты, утверждавшие, что в силу «божественной справедливости»зло не может быть предписано людям, оно исходит от человека, и, значит, человек сам  выбирает то или иное действие и несет за него ответственность. И когда мутазилитская система догматов, в том числе и учение о свободе воли, заняла на время (827 – 851) господствующее положение, противники ее (среди них и джабариты), были объявлены еретиками и подверглись преследованиям.

Самостоятельности духовных авторитетов в выработке догматики ислама  и формировании общественного мнения время от времени пытались противостоять халифы, провозглашая «правоверным» или «еретическим» учение той или иной школы, запрещая вести догматические споры, преследуя еретиков.

Аббасидский халиф ал-Махди (775–785) первым предпринял энергичную попытку наложить руку на религию. По его требованию был составлен полный список «еретических» сект, против которых были предприняты суровые меры. По его же приказу для преследования еретиков была учреждена постоянная  и официальная должность «надсмотрщика за еретиками». Особенно сурово он преследовал кадаритов за их учение о свободе воли, которое было вновь объявлено еретическим, и шиитов, признавших учение о свободе воли на почве антиомейядской борьбы. Однако во всех этих действиях ал-Махди руководствовался политическими интересами.«Еретиками» прежде всего объявлялись политические противники халифа, угрожавшие его власти. По существу, в халифате того времени еще не сложилась единая система догматов, которая могла быть провозглашена  обязательным для государственных вероисповеданий и отклонение от которой по определенным пунктам должно было рассматриваться как ересь, подлежащая осуждению и преследованию.В этих условиях роль халифа сводилась к выбору и защите определенных догматов, разработанных богословами, и провозглашению их правоверными.

Такую систему первыми создали мутазилиты.  Как самую разработанную богословскую систему халиф ал-Мамун (813 – 833) принял учение мутазилитов – недавних еретиков – в качестве государственного вероисповедания, провозгласив его самым правоверным и охраняемым государством.  Указом 827 года он предписал подвергать испытанию в вере всех судей, богословов, законоведов. Было создано специальное учреждение – михна, увольняющее, ссылавшее и наказывающее чиновников, не признавших мутазилитские догматы. Дело дошло до того, что в 845 году при обмене пленниками между халифатом и Византией халифские чиновники принимали только тех пленников-мусульман, которые соглашались признать, что Коран сотворен и что Аллаха в будущей жизни нельзя видеть; остальных оставляли в руках греков.

Однако распоряжениями халифов нельзя было прекратить догматические споры и воспрепятствовать развитию религиозной мысли. Несмотря на принудительные меры, мутазилитская система догматов не получила широкого распространения. Одной из причин этого было то обстоятельство, что мутазилитская система была ориентирована на образованные слои общества, способные понять и воспринять философские методы и абстрактные идеи. При халифе ал-Мутаваккиле (ум. в 861 г.) официальным исповеданием был провозглашен основанный на традиции «правоверный суннизм», а мутазилитская догматика, в том числе и догмат о сотворенности Корана, объявлена ересью.

Мутазилитская система догматов, навязанная центральной властью, не могла стать господствующей, не овладев умами народных масс. Торжество ашаритской догматики, защищавшее суннитское правоверие не только ссылками на Коран и предания, но и доводами разума, стало возможным именно потому, что она получила широкое распространение и признание в народных массах.

Как и в христианстве, в исламе с первых столетий его существования возникают споры о Боге и его отношении к человеку – о природе и «качествах» Аллаха, о предопределении и свободе человеческой воли, об отношении к греху и т.д. Согласно мусульманской традиции, первая ересь (бида) в исламе возникла в конце VII века, когда появились кружки и школы, в которых обсуждались вопросы теологии. Это были ваидиты из числа хараджитов, мурджииты из числа джабаритов и кадариты.  Это был самый ранний догматический раскол во мнениях внутри ислама. В VIII веке, в период отпочкования от ислама различных сект, в первую очередь шиитских, устанавливается представление о правоверии и ереси. Рассматривая проблему ортодоксии и ереси в раннем исламе, нужно исходить из того, что в первые три столетия ислам существовал в виде сект и учений разных направлений и что идеология ислама формировалась в процессе борьбы различных течений и сект. Так называемая «еретическая» идеология, как и ее антипод – «ортодоксальная», понятия относительные, обусловленные спецификой ислама. По существу же, это две стороны единого идеологического процесса, причем каждая из них существовала не самостоятельно, не изолированно от другой, но лишь в противопоставлении и во взаимовлиянии с другой стороной.

Говоря о значении «еретической» идеологии, следует иметь в виду, что «еретические» учения, находя наиболее слабые места и уязвимые положения «ортодоксального» ислама, служили своего рода «стимулирующим феноменом» развития идеологической системы ислама. Независимо от того, в каком направлении разрешался спор по тому или иному вопросу, поднятому «еретиками», он неизбежно приводил к формированию господствующего мнения, к подробному раскрытию и более точному формулированию догматов ислама, к их систематизации.