Издательский дом «Медина»
Поиск rss Написать нам
Главная » Материалы форумов и конференций
Исламская традиция: прошлое, настоящее, будущее. Материалы научно-практической конференции
21.12.2011


 

Хайретдинов Д.З.,
кандидат исторических наук.

Истоки мусульманской общины Москвы

Наиболее древний период истории мусульманской общины Москвы – период ее становления (XIV – XVI вв.) – наиболее сложен для изучения в силу слабой сохранности письменных источников. Даже на основании всех имеющихся материалов невозможно восстановить в полном объеме картину жизнедеятельности мусульман в российской столице этого периода. Изученная нами литература сводит мусульманскую составляющую в основном к вопросам существования посольств тех или иных мусульманских государств. При этом первым и ведущим мусульманским государством, к которому возводится родословная татарских ханств и всех татарских общин по всей России, включая Москву, является Улус Джучи, или Золотая Орда.

Религиозная сторона взаимоотношений Москвы и Орды определялась фактором веротерпимости; одним из наиболее важных среди событий этого плана следует считать учреждение в столице Золотой Орды Сарае православной епархии в 1260 году, при хане Берке – первом хане-мусульманине. При этом стоит обратить внимание на тот факт, что в столь консервативном явлении, как церковная иерархия, мы до сих пор видим следы значимости Сарая: до сего дня вторым лицом в Русской православной церкви после патриарха Московского является митрополит Крутицкий и Коломенский (во второй половине XV века Сарайская, или Сарская, кафедра была перенесена на Крутицкое подворье в Москве). Несмотря на то, что после Берке почти все ханы Золотой Орды были мусульманами, «усиление Ислама в Орде сопровождалось укреплением православия на Руси». Более того, даже при хане Узбеке (правил в 1312 – 1340 гг.), с приходом которого ислам окончательно утвердился в качестве государственной религии Золотой Орды, «никаких попыток исламизировать Русь не предпринималось». Права христиан и Православной церкви особо оговаривались различными указами (ярлыками) ханов. В момент одного из острых политических кризисов, охвативших Русь, руководство церкви даже «вспомнило» о «справедливости» татар: во время бесчинств Ивана Грозного митрополит Филарет, будучи искренне верующим человеком, осмелился во всеуслышание критиковать царя: «До каких пор будешь ты проливать без вины кровь верных людей и христиан? Татары, и язычники, и весь свет может сказать, что у всех народов есть законы и право,  только в России их нет».

Таким образом, социально-политическое содержание контактов Москвы и мусульманского мира еще предстоит внимательно проанализировать и осмыслить с точки зрения объективного, взвешенного подхода. Не до конца изученным остается и вопрос нижних хронологических рамок появления мусульман в Москве. История мусульманской общины российской столицы при ближайшем рассмотрении оказывается гораздо древнее принятых в официальной историографии дат. Как заявляет один из крупнейших специалистов по истории средневековой Москвы М.Н. Тихомиров, «значительной и важной группой московского населения должны были являться татары и прочие «бесермены», то есть мусульманские народы».

О роли Золотой Орды в жизни Москвы стоит сказать особо. Как известно, ордынская администрация прочно и постоянно сидела в центрах улусов практически по всей территории этого огромного государства. Есть сведения о наместниках хана в Булгаре, Наровчате, Укеке, Джукетау, Казани, Бахчисарае, Тюмени. По аналогии ханский представитель должен был постоянно находиться даже и в таком отдаленном северо-восточном улусе, как Русь, контролируя, по крайней мере, сбор налогов и внешнеполитическую деятельность великого князя, – ведь эти прерогативы оставались за ханом. Именно здесь должны были утверждаться или даже решаться важнейшие политические шаги Московии. В любом случае мы должны внимательно отнестись к каждому возможному сообщению о наличии в Москве ставки ханского посла –
причем ставка эта должна была располагаться как можно ближе к резиденции великих князей.

Аналогичное явление – резиденцию ордынских послов в центре города – мы видим в таком крупном русском городе, оспаривавшем у Москвы право быть русской столицей, как Тверь.

Одним из выдающихся религиозно-политических деятелей растущего Московского государства являлся глава Русской церкви в 1354 – 1378 годах митрополит Алексий – фактический правитель Московского княжества в период малолетства князя Дмитрия (будущего Донского), один из трех «создателей Русскаго государственнаго единения». Митрополит Алексий обладал значительным авторитетом и в ордынской столице; ему принадлежит заслуга исцеления супруги хана Джанибека Тайдулы в 1357 году. Благодарная ханша решила отблагодарить митрополита, подарив ему землю внутри кремля – «двор ханских послов». «Пользуясь милостию хана... Св. Алексий избрал это место для своего монастыря и устроил здесь в 1365 году церковь».

Речь идет о Чудовом монастыре кремля, который был основан на месте «Татарского двора, принадлежавшего московским баскакам», – так описывает это место М.Н. Тихомиров. (Баскаки –
сборщики дани, назначенные ханом). В одной из книг по истории московских церквей эта местность названа «татарский конюшенный двор, где ведались дела по сбору дани». Мы находим и такое наименование места, где был возведен Чудов монастырь, как «ханский двор» и «Царевъ Ордынский Посольский дворъ». Наконец, полное название этого монастыря в книге по религиозному зодчеству Москвы звучит так: «Чудов кафедральный мужской монастырь в кремле на Царской площади, на месте бывшего двора для послов из Золотой Орды», с припиской адреса: «Ивановская (Царская) площадь».

Время появления Ханского двора на Царской площади можно отнести к рубежу XIII – XIV веков, когда при военной и политической помощи высокопоставленных ордынцев, тесно связанных с ханской семьей (как, например, брат хана Тохты Тудан в 1290-х годах), происходит становление Москвы в качестве самостоятельного образования; либо принять версию, косвенно прочитывающуюся из схемы кремля в «Истории Москвы» (1952 г.), где стоит подпись: «Татарский двор при Иване Калите… сер. XIV в.». Действительно, московский князь Иван Калита (прав. 1326 – 1340 гг.) был чрезвычайно тесно связан с Золотой Ордой; его возвышение произошло в результате того, что он помог ханским войскам разгромить антитатарское восстание в Твери в 1327 году. Возможно, что Ханский двор возник вследствие хороших взаимоотношений Ивана Калиты с ханом Узбеком, от которого он и получил в 1331 году ярлык на Владимирское великое княжение. При этом обратим внимание на одно возникающее противоречие: баскачество как система сбора налогов сошло на нет как раз при Калите, так что в этом случае резиденцию ордынских послов историки не называли бы «двором баскаков».

Правление Золотой Орды в Московии, как известно, не закончилось после битвы с войском Мамая; тем самым мы должны признать логичным существование в Москве ханского посольства и в следующий временной отрезок после этого, то есть еще почти сто лет. При жизни митрополита Алексия на территории ордынского посольства в кремле была построена только церковь Чуда архистратига Михаила; при этом И.Е. Забелин, обращая внимание на сроки строительства каменной церкви в 1365 году – «в одно лето» (т.е. за один год), считает ее «несомненно, небольшого размера». Не исключено, что посольство все еще действовало на старом месте; некоторые историки пишут об этом так: «С ликвидацией ига (т.е. после 1480 г.) территория [Ханского] двора отошла к [Чудову] монастырю», косвенно признавая тем самым подобную мысль. Как пишет известный историк начала прошлого века А.Ф. Малиновский, при великом князе Иване III (прав. 1440 – 1505 гг.) в кремле, «на месте Ордынского подворья», была построена «деревянная, наскоро сделанная церковь» Николы Льняного; в 1506 году на ее месте великий князь Василий Иванович построил каменный собор Николая Чудотворца Гостунского. Этот факт приводится у И.Е. Забелина (он несколько иначе трактует месторасположение Ханского подворья в кремле),
Н.М. Карамзина и других историков. Итак, Ханское подворье не выехало из Кремля после 1365 года, но вплоть до 1470 – 1480-х годов это посольство располагалось либо там же, где было и раньше (по Забелину), либо на 100 – 150 метров южнее, в районе собора Николы Гостунского. Третий вариант вытекает из логического осмысления того обстоятельства, что ханские представители прибывали в Москву с большими свитами и значительным числом коней: Ханский двор занимал территорию от Чудова монастыря до собора Николы Гостунского, то есть всю Царскую площадь.

Вопрос о том, куда переехали представители ханов после 1470 –
1480-х годов, остается открытым; в это время происходит процесс распада Улуса Джучи.

Во второй половине XV века на территории Золотой Орды образовалось несколько государств. Так как в течение еще одного столетия Московское княжество имело активные политические и торгово-экономические контакты с большинством из этих государств, следует предположить наличие в Москве их посольств. С другой стороны, ханы и беки обладали достаточным влиянием и богатством, чтобы позволить себе иметь в Москве свои, отдельные друг от друга представительства.

С 1532 года упоминается Крымский двор для приезжавших ежегодно послов из Крыма; в 1577 году в том же районе был устроен второй, новый Крымский двор, хотя продолжал функционировать и старый. (Есть сообщения о том, что подворье для крымцев было уже в 1508 году; подчеркнем, что дипломатические отношения с Крымом установились в конце XV века).

Крымский двор представлял собой ряд строений и домов («хоромного строения 8 изб»), огороженных «стоячим тыном»; в его описании от 1700 года сказано: «длиною поперек по 70 сажен» (т.е. по 150 метров). Крымский двор сохранялся до 1785 года. Со словом «Крымский» в Москве связано несколько названий (Крымский мост, вал, луг, Крымская площадь, набережная, улица и проезд), все они названы так по этой резиденции ханских послов.

Крымские послы прибывали в Москву с юго-запада, по Серпуховской (Крымской) дороге. Их встречали на одной из поклонных гор, как это наглядно описано в случае с посольством хана Менгли-Гирея (прав. 1467 – 1514 гг.) в 1508 году: «И стрелъ ихъ Федоръ за Москвою рекою на Поклонной горе и ехалъ съ ними въ городъ до ихъ подворей». Название «Поклонная гора» означало холм в окрестностях города для встречи «с приветом и поклоном» важных лиц и иностранных посольств, причем такие горы располагались на многих дорогах.

Недалеко от Крымского двора было Татарское кладбище; ныне на его территории располагается Горный университет (Ленинский проспект, 6). Память о нем долгие годы сохранялась среди московских мусульман: еще в 1948 – 1952 годах московские татары собирались на свои ежегодные сабантуи на территории нынешнего парка культуры; при этом даже тогда некоторые из них знали, что где-то здесь лежит древнее кладбище.

Это кладбище упоминается в документах XVII – XVIII веков. Известны несколько документов (1638/39, 1719, 1785, 1787 гг.), в которых московские мусульмане ходатайствуют перед властями о том, чтобы оградить территорию кладбища от попыток захвата. На этом кладбище было захоронено тело казненного в 1671 году Степана Разина, который был подвергнут анафеме (проклятию) церковью за то, что посмел выступить против «Божественной» (в лице «Божьего помазанника» – великого государя Московского) власти и в силу этого не мог быть похоронен по христианским обычаям. По некоторым данным мать Разина была турчанкой или татаркой, так что проживавшие в Москве мусульмане вполне могли считать «еретика Сеньку» за «своего».

В 1783 году Крымское ханство, последний улус Золотой Орды, было завоевано русскими войсками и вошло в состав империи. К тому времени отношения Крыма с Россией находились уже на крайне низком уровне. Предположительно, резиденция крымских послов – Крымский двор – была ликвидирована еще в 1702 – 1703 годах, при Петре I. Через несколько десятков лет мусульмане утратили и еще один символ их давнего проживания в Москве – кладбище за Калужскими воротами.

Из архивных документов следует, что мусульмане не имели намерения передать или продать кому бы то ни было территорию кладбища. Обращает на себя внимание личность нового владельца этой земли: граф Иван Орлов, родной брат Алексея Григорьевича Орлова-Чесменского, одного из командующих Российским военно-морским флотом в ходе войны с Османской империей в 1768 – 1774 годах, «победитель и истребитель турецкаго флота». Его поместье по Большой Калужской улице, включавшее в себя двор с садом и луг, расширилось в 1778 году за счет последнего участка, лежавшего между имением Орлова и Татарским кладбищем. Человек, мечтавший «проложить путь в Дарданеллы и разрушить Константинополь», вряд ли равнодушно относился к соседнему «поганскому» кладбищу. Как указывает П.В. Сытин, в 1780-х годах «граф А.Г. Орлов-Чесменский добился передачи ему территории старого кладбища». Остается только догадываться, почему граф не просто «купил», но «добился» этой земли – при том, что кладбище якобы являлось заброшенным участком. На вопрос, каким образом ему была передана земля, можно ответить лишь то, что граф Орлов-Чесменский очень часто бывал в Петербурге, поскольку являлся фаворитом императрицы (хотя позже она к нему охладела).

О временных рамках существования этого кладбища можно судить весьма приблизительно. Размеры кладбища к моменту его ликвидации – 202 на 213 метров; очевидно, что оно действовало (если было единственным и при условии малочисленности московских мусульман) до конца XVIII века, не меньше 150 – 200 лет. Логично предположить, что его возникновение было связано с близлежащим Крымским двором, возникшим в начале XVI века.

В середине XVI века упоминается Ногайский двор, стоявший «за рекою Москвою». Там останавливались ногайские послы и купцы, пригонявшие на продажу табуны коней. Торговые отношения Москвы с ногайцами стали складываться в начале XVI века; в 1507 году торговля с Ногайской ордой была разрешена официально. «Лета 7042 [1534 г.] приходили гости ногаи с коньми, сорок тысящ лошадей пригоняли, и кони были дешевы». В 1551 – 1556 годах на Ногайском дворе побывали 10 тысяч торговцев, пригнавших туда более 177 тысяч коней.

С лошадьми связана интересная деталь московского быта: с XIII – XIV веков на москвичах лежала повинность содержать татарских коней, то есть обеспечивать их помещением и кормом. Историк Р. Ланда считает, что «почти все прибывшие из Орды [татары] были отличными всадниками и воинами-багатурами»; он также ссылается на мнение Л. Гумилева о том, что «для князей и церкви такие специалисты военного дела были находкой». «Конная обязанность» была актуальна в Москве еще и в XVI веке, что связано, по мнению историков, с активным участием татарских конных отрядов в войнах России. От этой повинности освобождались лишь некоторые категории москвичей, например «митрополичьи горожане», про которых специально оговаривалось: «…и татарских у них коней не ставят». В этом свете логичным выглядит утверждение о том, что многие конные дворы в Москве до XVI века включительно так или иначе были связаны с  татарскими поселениями.

Традиционно в работах историков считается, что первое упоминание о Татарской слободе в Замоскворечье в документах относится к 1619 году, однако очевидно, что она появилась не позднее середины XVI века. Как же она возникла? По-видимому, ее появление должно быть напрямую увязано с существованием Ногайского двора и Конного базара. Татарскую слободу можно рассматривать и как чисто демографическое продолжение Ногайского двора, и как поселение обслуживающих базар торговцев, переводчиков, ремесленников и т.д. Татарская слобода просуществовала до начала ХХ века, и до сих пор в Москве сохранились зримые памятники (Историческая мечеть, дом Асадуллаева) и наследие топонимики этого «мусульманского квартала». Помимо совершенно очевидных названий, типа двух Татарских улиц и двух Татарских переулков, упомянем лежащие неподалеку улицы Большую и Малую Ордынки – обе они проходят в стороне от собственно Татарской слободы и названы в память дороги из Золотой Орды. Продолжением «Ордынской дороги» на север является мост через Москву-реку в районе Балчуг (от татарского «глина, глинистое место»), а далее дорога ведет в кремль со стороны Ивановской (до революции – Царской) площади, на которой до конца XIV века располагался Ханский двор.

Значимость Татарской слободы определялась, в первую очередь, именно принадлежностью ее жителей к переводческой службе, так как дипломатические сношения с Крымом, Османской империей, Персией и другими странами Востока играли значительную роль в государственной политике России того времени. Одним из основных направлений деятельности переводчиков-татар было крымское, поскольку именно это ханство на протяжении XVII – XVIII веков все еще считало себя единственным легитимным наследником Золотой Орды. Крым (за спиной которого проглядывалась мощная Османская империя) – единственный из наследников Золотой Орды, сохранивший свою независимость и, в некоторой степени, угрозу для России, в силу чего дипломатические отношения с ним играли большую роль во внешней политике русских царей.

Автор настоящей статьи некоторое время считал, что первым документально зафиксированным в истории Москвы упоминанием татарской мечети в Замоскворечье является запись в переписи 1744 года; локализовать ее месторасположение довольно трудно, но есть основания считать, что мечеть того времени находилась в районе пересечения нынешних Большой Татарской улицы и Старо-Толмачевского переулка. На сегодня уже можно считать достаточно убедительной и более раннюю дату. Исследователь Г.Н. Айдаров нашел в РГАДА челобитную толмачей Рамазана Тевкелева с товарищами «о бытию в татарской мечети абызом казанскому татарину Ашир Кадыеву» от 1712 года. В несколько искаженном виде имя этого же имама приводится в «Актовых книгах XVIII столетия»: «татарин Муазин Аширук Дакиев» выступает в 1715 году покупателем строения в Татарской слободе. Из источников известны имена последующих имамов мечети в Замоскворечье в более поздние времена: Абдулла Узбеков (с 1782 г., ум. в 1840 г. в возрасте 89 лет); Сайфул-Мулюк, сын Асханов (упом. в 1818, 1826 гг.); Рафик Бикбулатович Агеев (упом. в ЦИАМ с 1836 г., ум. в 1873 г.); Хайритдин Рафикович Агеев (упом. в ЦИАМ с 1868 г., ум. в 1913 г. в возрасте 85 лет); его зять и последний имам Абдулла Хасанович Шамсутдинов (с 1913 по 1936 г., расстрелян по абсурдному обвинению в намерении взорвать в Москве три завода, четыре моста и железнодорожные вокзалы), после ареста которого мечеть закрыли и отобрали у мусульман более чем на полвека.

Архивы сохранили для нас и имена мусульманских деятелей, причастных к открытию второй московской мечети, столетие которой отмечается в 2004 году. Прежде всего, это первый имам-хатыб новой мечети Бадриддин Алимов; попечитель мечети Мухамед-Эмин Хальзович Кашаев; предприниматель Хасан Мусяевич Байбеков, передавший принадлежащую ему землю под строительство мечети; целый ряд московских купцов, финансировавших ее возведение, ведущую роль среди которых играли Салех Юсупович и Садек Салехович Ерзины.

Подводя итоги исследования по истории мусульманской общины Москвы со времени ее возникновения до начала ХХ века, следует отметить то обстоятельство, что ее становление в качестве органического элемента московского социума не повлекло за собой потери ее религиозной и культурной идентичности. Ни относительная малочисленность общины в феодальную эпоху, ни аморфность ее статуса внутри московского общества не преуменьшают ее значения как общины, выжившей в условиях многовекового давления государственной православной идеологии и в соседстве с подавляющим инонациональным окружением.

Стержневыми звеньями существования московской мусульманской общины служили, помимо религии, культуры и языка: 1) давность ее пребывания в Москве; 2) компактное поселение; 3) наличие ряда объектов всеобщинного значения (мечеть, кладбище). Эти три пункта коренным образом отличали московскую общину от мусульманских общин других крупных городов Центрально-европейской части России. Аморфность статуса мусульманской общины, восходившая к независимому статусу их предков во времена Золотой Орды и татарских ханств, отличала ее от общин других иноземцев в Москве. Тот факт, что данная община не просто выжила в течение многих веков подавляющего иноэтнического окружения, сопровождаемого порой идеологическим давлением господствующей церкви, – за исключением тех, кто поддался давлению и превратился в русского, – но сумела в поразительно короткий срок (в начале ХХ века) добиться резкого усиления своих позиций, также является отличительным признаком московской мусульманской общины.

Схожие явления наблюдались в современности после крушения советского строя: находящаяся в условиях господства атеизма мусульманская община (и, если смотреть шире, все мусульманское сообщество России) резко усилилась при либерализации общественно-политических отношений, выросла и качественно, и количественно.



Контактная информация

Об издательстве

Условия копирования

Информационные партнеры

www.dumrf.ru | Мусульмане России Ислам в Российской Федерации islamsng.com www.miu.su | Московский исламский институт
При использовании материалов ссылка на сайт www.idmedina.ru обязательна
© 2024 Издательский дом «Медина»
закрыть

Уважаемые читатели!

В связи с плановыми техническими работами наш сайт будет недоступен с 16:00 20 мая до 16:00 21 мая. Приносим свои извинения за временные неудобства.