И. Нуриманов,
магистр ИСАА МГУ, составитель и ответственный редактор сборника
«Хадж российских мусульман»

Источниковая база истории становления
паломнической традиции российских мусульман

История хаджа для российских мусульман всегда была рассказом о приходе и возвращении в основные регионы мусульманского мира (дар аль-ислам). В эпоху до падения Казанского ханства хадж регламентировала общеполитическая ситуация и эпидемии. От времени независимости мусульманских тюркских государств у нас не осталось непосредственных свидетельств – рассказов о хадже (хадж-наме) с булгарских или золотоордынских территорий, хотя выходцы из этих земель, несомненно, совершали хадж. Так, классифицируя источники по мусульманскому паломничеству на Арабский Восток, можно выделить их несколько групп. Первое – источниками раннего мусульманского паломничества служат в основном работы арабско-персидских ученых, географов и историков: ат-Табари, аль-Мукаддиси, аль-Идриси, аль-Масуди, Ибн Фадлана, Ибн Баттуты и др. В их работах упоминаются паломники из России, говорится о городах и наличии в них мечетей и медресе, что свидетельствует о раннем приходе ислама на территорию современной России. Одно из первых сообщений о том, как булгары совершали хадж, относится к 1041/1042 годам. Об их приезде в Багдад упоминает арабский историк Ибн аль-Джаузи: «И прибыл один человек из булгар, – говорят, что он один из больших людей того народа, со свитой из 50 человек, направляясь совершить хадж»[1].

Второе – основными и, на наш взгляд, самыми значительными источниками по хаджу в Новое время являются путевые заметки, хождения паломников, хадж-наме, саяхат-наме или сафар-наме. Один из самых ранних и, возможно, первых хадж-наме, дошедшее до нас, принадлежит перу Муртазы бин Кутлугуш ас-Симети – автор «Иман шарты» («Условия веры» – учебное пособие, объединившее овладение азбукой и основами веры)[2]. В хадж-наме Муртазы ас-Симети, датированное 1110 годом хиджры (1697/1698 гг.), говорится о пути из Бухары через Мешхед и Багдад. Наиболее интересным в нем является перечисление посещенных им могил пророков и шейхов. Таким образом, происходит возвращение татарского народа в культурное и географическое пространство мусульманского мира. Список, приведенный Муртазой ас-Симети, дает адекватное представление о тех персоналиях, которые наиболее уважались среди татар. Наиболее бесспорными здесь являются личности пророков, четырех праведных халифов, асхабов и родственников Пророка Мухаммада (мир ему), а также таких факихов, как Абдаллах бин Аббас, Абу-Ханифа, Малик бин Анас и Убайдуллах Садрушшариат. Вместе с тем автор приводит имена целого ряда шиитских имамов, включая Ризу, Хасана, Джафара ас-Садыка. Наибольший интерес вызывает знакомство с личностями виднейших суфиев, начиная с момента существования тасаввуфа: Зу-н-Нуна ал-Мисри, Абу-Йазида Бистами, Суфьяна ас-Саури, Абу-Бакра аш-Шибли, Абу-Хурайры. Симети известны и такие выдающиеся шейхи накшбандийи, как Баха ад-Дин Накшбанд и Абд аль-Халик аль-Гидждувани, и среднеазиатские шейхи ордена кубравийа Пехлеван Махмуд и Неджметдин аль-Кубра[3].

Из хаджа улемов в XIX в. ключевым источником является «Рихлат аль-Марджани» («Путешествие Марджани»), опубликованное Ризой Фахретдином в 1902 г.[4] Его прекрасный перевод сделан А. Н. Юзеевым[5]. Шихабаддин Марджани (1818–1889) – знаменитый теолог, философ, историк, религиозный реформатор и просветитель. По пути следования он следил и изучал паломников из разных стран, слушал их чтение Корана, смотрел, как читают намаз последователи той, или иной религиозной школы отмечая, что, например, «(…) в Медине нет общего намаза отдельно для ханбалитов. Ханафитские и маликитские муэдзины говорят: “Господь наш. Хвала тебе”. А шафиитские: “Да услышит Аллах того, кто его восхваляет”. Маликиты и шафииты провозглашают слова второго призыва на молитву (икамата) только по одному разу. Маликиты во время намаза держат руки опущенными. Шафииты соединяют руки на груди и поднимают их, когда наклоняются и выпрямляются в молитве. Они во втором ракаате утреннего намаза после поясного поклона громко провозглашают молитву: “О Боже, путеводи меня...”, которую они читают вместе с имамом. А иранцы громко произносят: “Аллах велик”. И касаются палцами мочек ушей. После такбира в намазах, которые читают про себя, соединив руки, громко говорят “Бисмилла” перед “Фатихой” и перед (любой) другой сурой. В обоих ракаатах читают суру “Ихлас” (112-я сура). Во время поясного поклона три раза говорят: “Да будет славен Аллах». А во время земного поклона говорят: “Да будет славен Всевышний господь и хвала Аллаху – да благословит Аллах Мухаммеда и его род”. А когда встают, немного подымают руки. Они читают Коран также слабо, как сарты (узбеки). После каждого аята делают паузу. Мне так и не удалось увидеть и услышать, как они провозглашают азан и читают дополнительную молитву и молитву витр. (В шиитских книгах, которые мы видели, говорится, что азан и икама не обязательные, но поощряемые действия. В них есть некоторые отличия от наших. Поэтому для уточнения отличий следует обратиться к их книга)».

Выводы, приводимые Ш. Марджани в своих путевых записках, указывают на то, какими великими знаниями обладал он, как находил ошибки у других и исправлял их. Даже, читая как-то Коран, заметив, что там пропущено слово или буква, написано другое слово вместо другого он отмечал: «(…) Мы вошли в мечеть прочитать пятничную молитву. Совершив приветственную молитву, я прочитал одну часть Корана. Коран, который я читал, был написан красивым почерком. Аяты заканчивались в конце страницы. Ввиду того что некоторые части букв не сохранились, графика была несовершенной и сложно было правильно определить места соблюдения пауз. В суре “Худ” в словах «Не делайте ей вреда” (11:67) была пропущена частица «ля», а в словах «Не опирайтесь на тех, которые живут беззаконно» (11:115) вместо “аллязина” было написано досточтимое слово “Аллах”. Я исправил эти две ошибки (...)»[6]

Уникальным стало издание путевых записок нижегородца Хамидуллы Альмушева[7]. Эта книга по своему оформлению и целостности не имеет равных в России. Кроме того, известен рассказ о хадже, написанный драгоманом консульства Российской империи в Джидде в 1895 г. Ш. Ишаевым, который совершил паломничество в священные города ислама в Мекку и Медину.

Он прекрасно описал весь свой путь, все происшествия, описал места, опасности и болезни, ожидавшие «гостей Аллаха», недостатки по организации и обеспечению путников всеми нужными вещами и неудобства перевалочных пунктов. Яркими красками в своем «Рассказе паломника» Ш. Ишаев показал всю беспорядочность местных арабов и неспособность властей Османской империи навести порядок в организации хаджа. Как выражается автор заметок, что «(…) все построено на вымогании денег с паломника за любые услуги». В его работе мы встречаем упоминание о первом российском консуле в Джидде Шагимардане Ибрагимове, как отмечал драгоман о нем – «(…) умерший от холеры в первый же год своего назначения в 1892 году. На его могиле поставлен камень с надписью на русском и арабском языках его преемником консулом господином Левицким (…). Покойный Ибрагимов, будучи консулом, как рассказывают, относился к своим обязанностям ревностно и вел дело энергично, а потому его до сих пор со злобою вспоминают разные далили, вакили, те наши туркестанцы, которые в Джидде берут от легковерных паломников деньги на сохранение на время поездки в Мекку, и вообще все проходимцы, живущие исключительно обиранием паломников, всячески их (паломников) эксплуатируют. Он, как русский консул, старался защищать своих соотечественников от этой саранчи, которая нападает на них в Хиджазе, и вообще помогал им по мере возможностей. Нужно заметить, что, хотя мусульманская политика в Хиджазе и кажется с вида очень простой и невинной, но на самом деле она весьма мудреная и лукавая. Наше же консульство в Джидде – учреждение еще очень молодое и очень слабо гарантированное, что видно, например, из нападения арабов на консулов христианских держав в Джидде в 1895 году. Европейскому консулу здесь нужно быть чрезвычайно осторожным (…)» [8]

Первый консул статский советник Ш. М. Ибрагимов обязывался не только следить за порядком, вести учет русско-подданных, сообщать об известных «фанатиках»[9], уходящих обратно в Россию, чтобы установить за ними надзор, совершить хадж самому с целью добывания информации, но и выяснить политическое значение святых городов ислама, изучить состояние торговли, по возможности завязать торговые связи российскому купечеству с туземцами, наладить связи с шейхами племен, предпринять поездки во Внутреннюю Аравию с целью узнать политическое положение племен, выяснить значение портового города Ямбо и необходимость назначения туда агента и др.[10] Сама личность первого консула, татарин по национальности, мусульманин по вероисповеданию, играла важную роль. До открытия консульства в донесениях отмечалось, что назначение мусульманина подданного Российского государства на роль агента не считается возможным. Однако в этом случае мы видим, что только такой человек, одной веры, близкий к культуре ислама арабского региона, сможет наладить связь, установить дружеские отношения и войти в доверие. Это была далеко идущая политика России, направленная на то, что подданные-мусульмане всегда были на службе государству. (Сюда мы можем отнести и драгомана консульства в Джидде в 1895 г. татарина Ш. Ишаева, написавший прекрасный отчет о своем хадже, штабс-капитана А. Давлетшина, специально командированного на хадж для выяснения ситуации, первого посла советской России в Саудовской Аравии К. Хакимова и многих других.) Назначение на работу мусульман в российские консульства в мусульманских странах практиковался раньше и сегодня, что облегчало диалог православной России и мусульманского мира.

В путевых записках нашего соотечественника Хамидуллы Альмушева, совершившего свое паломничество чуть позже Ш. Ишаева, в 1899 г., так же рассказывается о бездействии турецких военных в защиту караванов и самих паломников от набегов бедуинов, грабежей и убийств. Его рассказ богат фактическим материалом: в нем упоминаются десятки имен собственных, географических названий, исторических событий, терминов, тесно связанных с реалиями жизни мусульман Ближнего Востока конца XIX века.

Временной разрыв между паломничеством Ш. Ишаева и Х. Альмушева составляет четыре года, и особой разницы в ситуации с организацией хаджа в их путевых записках нет. Но они отличаются тем, что Ишаев, видимо, будучи работником русского консульства, не скрывая, описывает все вокруг, со всеми недостатками, в то время как Альмушев говорит, что не хочет писать о дурных вещах и отрицательных сторонах местности и жителей. Однако он с осуждением пишет о татарах, своих сородичах, в Медине, переселившихся на постоянное жительство: «(…) И хотя в Медине есть мухаджиры из наших татар, их нравы здесь не изменились. Ненависть и вражда их друг к другу день ото дня возрастают, они не постоянны в своих делах. Дела их не соответствуют ни священному шариату, ни элементарному порядку и закону. Хорошо бы их низкие нравы, происходящие от татарства, не перешли на жителей Медины! И все же эти нравы стали известны властям (…)»[11]

О своем хадже так же писали такие улемы как Мурад Рамзи (Мекки), Муса Биги, Абдуррашид Ибрагим. В том же столетии очерки создали Абдулманих Каргалый, Гали Чокрый (аль-Чукури)[12].

Как и в православной традиции хождения, так и в мусульманской хадж-наме содержат исчерпывающую информацию о хадже своего времени и являются ценным источником в исследовании паломнической традиции.

Вторая половина XVIII в. – это время образования российской мусульманской общины, консолидации мусульман. Все требования, направленные властвующей элите Российской империи, являлись единым для всех мусульман Внутренней России[13]. Поэтому в императорских указах периода правления Екатерины Великой содержатся документы, непосредственно относящиеся к мусульманской общине того периода и отправлению религиозного долга, в том числе и хаджа. Эти материалы дополняют источниковую базу.

Следующей группой источников в исследовании паломнической традиции мусульман России являются отчеты служащих госаппарата о хадже, географической и эпидемиологической обстановке в Хиджазе. В конце позапрошлого века была предпринята попытка получить комплексный анализ ситуации с хаджем. В итоге был написан секретный «Отчет»[14] русского штабс-капитана Абдуль-азиза Давлетшина, созданный на основе наблюдений хаджа 1898–1899 гг. Помимо этого, дополнительную информацию мы находим также в отчете врача Д. Заболотного об эпидемиологической ситуации в пунктах сбора мусульманских паломников на территории Аравии[15].

В последнее десятилетие XIX и начало XX века внимание правящей православной императорской семьи, кроме огромного количества других проблем, решать которые требовалось незамедлительно, было также приковано и проблемам совершения хаджа из России в Аравию. Свидетельством этому, помимо командировки Абдульазиза Давлетшина в Хиджаз, являются и открытие в 1891 году консульства в Джидде, и отчет о хадже уже упомянутого консульского сотрудника Шакирзяна Ишаева в 1895 году. К этому списку следовало бы добавить, возможно, мало кому известный отчет Моздокского городового врача Магомета Ильясовича Тулатова о его «поездке в Мекку и Джидду» в 1899 году[16]. В тот же год выходит «Сборник материалов по мусульманству»[17] под редакцией поручика В.И. Ярового-Равского. Он был составлен по распоряжению и указанию туркестанского генерал-губернатора С.М. Духавского и включал материал по хаджу, составленный на основании двух отчетов консула в Джидде Левитцкого за 1893 и 1894 гг. и дополненный материалами из сочинения М. Миропиева «Религиозное и политическое значение хаджа», изданного в Казани 1877 г.[18] Работа содержит огромный материал по хаджу того времени, показана статистика и динамика религиозной практики, количественное соотношение паломников из регионов Российской империи. Кроме всего этого, в книге четко преследуется попытка негативно выказать отношение к хаджу, говорится о недопустимости разрешения мусульманам совершать паломничество. Например, автор с презрением пишет, что «(…) какие крупные денежные средства непроизводительно расходуются хаджиями ежегодно из народного достояния, переходя безвозвратно к чужеземному населению и делаясь добычей иностранных властей. (…) Не менее существенный ущерб хадж приносит…народному благосостоянию и общественному здравию, ежегодно вырывая из жизненного строя тысячи паломников (…)» [19]

В 1901 году выходит сборник консульских донесений «Русские мусульмане в Хиджазе» под авторством С. Тухолки, где приводится количество и занятия паломников из России[20]. Работа известного российского востоковеда М.Э. Никольского «Паломничество мусульман в Мекку», напечатанная в Историческом вестнике в 1911 году, представляет немаловажную информацию о маршрутах паломников из России и Туркестана, содержится описание Каабы и религиозных обрядов и празднеств. Сюда мы можем включить работу Д. Ф. Соколова «Поездка в город Джедду», которая вышла в Историческом вестнике в 1902 году, где он описывает прием паломников и условия их жизни. Этот список можно продолжить, но поразительно то, что весь данный комплекс отчетов и рапортов последнего десятилетия XIX и начала XX века в высшие органы власти об обстановке вокруг хаджа представляет собой огромный пласт малоизученных документов, в которые вложен значительный труд, что свидетельствует о том, что государство действовало в этом вопросе целенаправленно для выявления существовавших проблем и их решение. В этом можно удостовериться, прочитав отчет штабс-капитана А. Давлетшина. Выводы и меры, которые он предлагал для улучшения обстановки, пусть не в полной мере, но начали осуществляться. Так, если в 1898 году было всего около 450 русскоподданных хажиев, как отмечает Давлетшин, то есть всего 10% паломников от обычного числа в тот год, то в начале XX в. их количество дошло до 15 000. Так, говоря о мерах, необходимых для улучшения обстановки вокруг хаджа штабс-капитан отмечал, что «(…) вышеприведенные меры, конечно, далеко недостаточны, чтобы создать более или менее удовлетворительный санитарный порядок в Хиджазе; меры эти большей частью кажутся отдаваемыми турецким правительством крайне неохотно, под чужим давлением и исполняемыми еще более небрежно, чтобы только отделаться. Если не будут приняты более радикальные и энергичные мероприятия для упорядочения санитарного положения паломничества, Хиджаз всегда будет служить угрозой для других стран».

Отчет штабс-капитана А. Давлетшина – сочинение, которое не только удачно дополняет воспоминания паломников о трудностях поездки в хадж, но и дает представление об истинном положении вещей, связанных с хаджем с точки зрения государственной политики в конце XIX – начале XX в.

Надо отметить, что такие документы как отчеты госслужащих рисуют несколько иную картину происходящего, нежели путевые записки, написанные в жанре хадж-наме обычными паломниками. В них выявлены и ярче отражены проблемы, предлагаются пути их решения. А хаджи, совершивший путь из родной земли до Мекки и обратно, все сложности видит как Божье испытание его веры. Его основная цель – совершить хадж ради Всевышнего, исполнить свою обязанность перед Ним.

В этом плане весьма интересным, на наш взгляд, является «Путешествие Буртона» в 1853 году из Лондона в Мекку. Капитан сэр Ричард Фрэнсис Бертон (1821–1890) был британским путешественником, писателем, поэтом, переводчиком, этнографом, лингвистом, гипнотизером, фехтовальщиком и умелым дипломатом. Только лишь то, что его рассказ, хотя и не полностью, но все же, в 1872 году был переведен на русский язык и получил широкое распространение в имперской России, указывает на то, что россиянам был интересен сам факт того, во-первых, как Р. Ф. Бертон, будучи немусульманином, переодевшись в восточную одежду, показав мастерство владения языками, молясь и соблюдая все ритуалы хаджа, не дал усомнится другим в его истинном следовании учению Корана и Пророка Мухаммада (мир ему). Во-вторых, описанные автором города, народы, события и пути следования являются огромным трудом, несут исчерпывающую информацию. В путевых записках капитана четко очерчено отношение немусульманина к людям, исповедующим ислам, ритуалам хаджа, обычаям и традициям Арабского Востока. Более того, одним из его попутчиков и другом в пути был Хаджи Вали из России, «по какому-то процессу приехавшего в столицу Египта», как сам автор пишет. Благодаря подсказкам и помощи россиянина он остался незамеченным. Р. Бертон рисковал жизнью, играя роль мусульманина, так как въезд в Священные города ислама иноверцам запрещен и пойманного могли просто казнить на месте. Он отмечал в воспоминаниях: «(…)По его (Хаджи Вали. – Прим. автора) совету я снял свою одежду дервиша, синие шаровары, короткую рубашку, одним словом, все, что мне придавало вид перса. “Вы навлечете на себя множество неприятностей, – говорил он, – если захотите остаться персиянином, в Аравии – побьют вас как еретика, везде вам придется платить втрое дороже других, а заболеете, вас бросят умирать на дороге!” После долгих совещаний мы решили, что я буду выходцем из Афганистана, родом из Индостана, от родителей афганистанцев, положим, поселившихся в этих краях, был воспитан в Рангуне, в Бирме, потом будто путешествовал с ранней молодости, как водится у этого племени. В дополнение моей роли надо было знать языки персидский, арабский и индостанский, но я достаточно владел ими в обычном разговоре, ошибки же и некоторые неподходящие выражения могли быть приписаны моему долгому пребыванию в Рангуне. Итак, я был спокоен насчет того, что мое переодевание не будет открыто».

Отправившись из Суэца в Ямбо на палубе корабля, капитан Бертон знакомится еще одним россиянином из Дагестана Омаром эфенди, у которого дед был муфтием в Медине, а отец – начальником каравана. Случайная встреча с российскими мусульманами и их помощь, дипломатический опыт, знание языков и энтузиазм во многом предопределили возвращение сера Бертона в целости и сохранности обратно домой.

Говоря об источниках по хаджу XX в., отдельной строкой следует отметить рассекреченные в последнее десятилетие архивные документы, переписки российских консулов и послов, которые представляют значительный интерес и раскрывают тонкости российской политики по отношению к Хиджазу и российским паломникам. Здесь нужно упомянуть работы В.В. Наумкина «Советская дипломатия в Хиджазе: первый прорыв в Аравию (1923–1926 гг.)», где описываются малоизвестные подробности советской дипломатии в Хиджазе 20-х годов, и сборник статей, очерков и докладов под общим названием «Ислам и мусульмане: культура и политика».

Нужно отдать должное Д.Ю. Арапову, доктору исторических наук, профессору, члену Всероссийской ассоциации востоковедов, который посвятил себя изучению ислама в Российской империи и современной России. Среди работ следует выделить «Систему государственного регулирования ислама в Российской империи (последняя треть XVIII – начало ХХ в.), «Ислам в Российской империи (законодательные акты, описания, статистика)», «Мусульмане и ислам по материалам Восточного отдела ОГПУ», «Россия и мусульманский мир», «Императорская Россия и мусульманский мир», «Россия в Средние века и Новое время» и многие другие публикации, где автор непосредственно затрагивая тему ислама в России приводит информацию и о хадже мусульман. Однако отдельной исчерпывающей работы, посвященной теме хаджа российских мусульман, не существует. Его работы фундаментальны, с использованием разнообразных источников, глубоки по анализу материала и выводами.

Другой известный доктор исторических наук, иранист, профессор Е.А. Резван, основные научные результаты достиг в изучении архивных и рукописных собраний Санкт-Петербурга. Результатом изучения архивных коллекций стала серия монографий, посвященных русско-арабским отношениям, среди которых и «Хадж из России»[21]. Работы содержат богатый архивный материал, однако комплексного исследования по тематике хаджа также не существует.

Начальным этапом становления традиции хаджа из России следует считать не время с официального принятия ислама волжскими булгарами в 922 г., а более ранний период. Завоевание Дербента арабами еще в далеком 732 г. и распространение ислама в других регионах обязывало мусульман отправляться в паломничество. Записи путешествия ибн Фадлана в Волжскую Булгарию в 921 г., где он отмечал, что там уже были мечети и медресе, говорят о том, что ислам уже бытовал у народа.[22] К VIII веку он проник в Поволжье через Хазарский каганат, следовательно, мусульмане уже исполняли свой религиозный долг. Более четкой информации невозможно привести за отсутствием источников. Паломничество продолжалось в этот период в собственно мусульманском государстве до середины XVI века, до тех пор, пока Иван Грозный не захватил ханства.

Следующий этап охватывает период c середины XVI до начала XX в. До середины XVIII столетия притеснения на мусульман со стороны русского православного государства имели массовый характер. Каких-либо официальных документов по паломничеству, статистики и данных не существует. Об организованности паломничества также не может быть и речи, не говоря уж о количестве. Однако, по свидетельству работы Ризаэтдина Фахретдина «Асар», где он перечисляет известных в Поволжье религиозных деятелей, улемов и имамов рассматриваемого периода, в их биографиях он четко обозначил, что тот или иной совершил хадж или умер по пути[23]. По результатам его исследования можем сделать вывод, что каждый считавший себя правоверным мусульманином, имевший в обществе религиозный статус, совершил хадж в святые места ислама.

Второй период – с середины XVIII в. до 70-х годов XIX в. В это время, во-первых, происходит юридическое оформление государственно-исламских отношений в целом и отношения правительства к мусульманскому богослужению. Этот процесс начинался с момента «воинствующей христианизации», игнорирования ислама, запрета на богослужения в мечетях, постепенного перехода к признанию легитимности мечетей и сотрудничеству с мусульманами. Это время образования российской мусульманской общественности, консолидации мусульман. Все требования, направленные престолу Российской империи, являлись единым для всех мусульман Внутренней России. Во-вторых, восстание под руководством Батырши, затем и пугачевское восстание 1773–1775 гг., в котором активное участие приняли татары и башкиры, вынудили Екатерину II изменить свое отношение к «инородцам» – магометанам. В-третьих, императорским указом от 22 сентября 1788 г. было учреждено ОМДС, аналогичное по своим функциям Синоду, как орган из избранных выборных на определенный срок мусульманских духовных лиц во главе с муфтием и губернских, областных администраций, что говорит об организации и учете действии религиозных объединении. В-четвертых, происходит включение мусульманских территории в состав России. Следовательно, властям уже приходилось считаться с интересами своих подданных мусульман.

С 70-х годов XIX в. до начала XX в. проблемы хаджа мусульман – подданных России активно обсуждаются во внешнеполитических ведомствах – Министерстве иностранных дел, посольстве в Константинополе, консульстве в Джидде, открытом в 1891 г. Более того, к этому вопросу были привлечены главы администрации тех регионов, где компактно проживали мусульмане. Соответственно в конце XIX – начале XX столетия количество паломников-мусульман увеличилось, велась статистика и появилась возможность следить за развитием паломнического движения[24].

Как и у православных, так и у мусульман паломническая традиция в советский период претерпела упадок. Количество паломников резко упало, получить разрешение на поездку стало трудно, мечети разрушались, медресе закрывались. Известные 1937–1940-е годы сталинских репрессии, унесшие жизни религиозных деятелей, и не только, лишили мусульманское общество авторитетных улемов, имамов, муфтиев, за кем и держалась мусульманская община. Все это сказалось и на связях мусульман России с арабским миром. Здесь следует напомнить, что хадж в советский период малоизучен, так как имеется малое количество источников, не рассекречены архивные материалы. В этом плане хотелось бы отметить, что большую ценность по изучению хаджа в советское время и ислама в целом представляет личный архив семьи муфтиев Бабахановых. ИД «Медина» уже издал книгу «Жизнь муфтиев Бабахановых: Служение возрождению ислама в Советском Союзе» и готовит к изданию переводы записей и отчетов муфтиев. Три поколения из рода Бабахановых были организаторами и руководителями Духовного управления мусульман Средней Азии и Казахстана (1943–1989) и Отдела международных связей мусульманских организаций СССР (1962–1989). Деятельность муфтиев была направлена на распространение и повсеместное утверждение миротворческих идей Ислама, очищение от ереси его священных принципов; на преодоление накопившихся за длительное время идейных расхождений, которыми отличаются различные течения в Исламе.

Хадж мусульман России наметил тенденции к постоянным связям с арабским миром в разных сферах жизнедеятельности, упрочняя и развивая их. Из года в год, из столетия в столетие принимая опыт, культуру, традиции друг у друга, Россия и Арабский Восток пришли к XXI веку с богатой традицией взаимоуважения обычаев, всестороннего сотрудничества и веротерпимости. Что требуется от сегодняшних политиков, служащих госаппарата, в чьих руках рычаги управления внешней и внутренней политикой страны, так это не растерять накопленный опыт, а развивать дальше в интересах своих граждан, государства для сохранения мира, стабильности и взаимоуважения.

Данные для сравнения количества

православных и мусульманских паломников – подданных России

Примечание:

Данные по православным паломникам подготовлены по материалам: Брокгауз Ф.А., Ефрон И.А. Энциклопедический словарь. Данные по мусульманам на основании отчетов российского консула в Джидде А. Левитского за 1893–1894 гг. и материалов комиссии о мерах предупреждения и борьбы с чумной заразой. Однако не все паломники-мусульмане регистрировались в консульстве, и эти цифры можно считать приблизительными. До 1891 года данные отсутствуют и точно сказать, каково было количество паломников-мусульман из России, невозможно.

* Количество паломников 1898 года по данным штабс-капитана Давлетшина по командировке в Хиджаз в конце XIX в., где он подчеркнул, что в тот год количество хаджи из России составило только 10% от обычного числа (Давлетшин А.А. Отчет штабс-капитана Давлетшина по командировке в Хиджаз. – СПб., 1899. – С 85–87).

** По данным российской администрации, следившей за количеством мусульманских паломников.

***Данные по православным паломникам. – URL: http://www.patriarchia.ru/db/print/95394.html. По мусульманским паломникам данные по материалам сборника научных статей: Яровой-Равский В.И. Сборник материалов по мусульманству. – СПб. 1899. – С. 136. Египет, Ближний Восток и глобальный мир // Сб. науч. ст. – М.: Кранкэс, 2006. – С. 119–122.