Н. Зародкин,
аспирант ННГУ им. Н. И. Лобачевского

Этнополитические конфликты на территории Грузии,
вопросы теории

Прежде чем приступить к изучению данного вопроса, предварительно оговоримся, что в исследовательских целях территория Грузии будет условно рассматриваться в том виде, в каком она сложилась в Советском Союзе, то есть в границах Грузинской Советской Социалистической Республики. Иными словами, в рамках данной работы будет иметься в виду территория Грузии в международно признанных границах до официального признания 26 августа 2008 года Россией независимости Абхазии и Южной Осетии.

Основная трудность при исследовании этнополитических конфликтов возникает при попытке разобраться с тем, какой смысл вкладывается в сам термин «этнополитический конфликт». Вопрос о его сущности и критериях разграничения от иных форм противостояния на этнической основе до сих пор остается до конца не проясненным. В отечественной политической науке этнополитический конфликт подчас отождествляют с этническим и межэтническим конфликтами. Тем не менее важно различать эти близкие, но отнюдь не тождественные понятия.

Конфликт – это крайняя форма обострения противоречий[1]. В свою очередь, этническим в широком смысле слова является конфликт, в котором хотя бы один из его участников представляет собой этнос. Чаще всего этнический конфликт принимает форму межэтнического конфликта, то есть противостояния между двумя этническими группами. Обычно выделяют такие типы (меж)этнических конфликтов, как этноконфессиональный, этнотерриториальный и этнополитический.

Исследователь В. А. Тишков определяет этнополитический конфликт как «конфликт с определенным уровнем организованного политического действия, общественных движений, массовых беспорядков, сепаратистских выступлений и даже гражданской войны, в которых противостояние проходит по линии этнической общности»[2]. Данная дефиниция проясняет ряд существенных моментов и имплицитно пытается разграничить сферы политического и неполитического, однако не обладает достаточно высоким уровнем теоретического обобщения. К тому же отсюда следует неверный вывод, будто этнополитический конфликт может носить исключительно межэтнический характер.

Указанные недостатки пытается преодолеть А.-Х. Султыгов, определяя этнополитический конфликт как «отдельную разновидность этнического конфликта либо стадию его развития, которая характеризуется столкновением между этносом, с одной стороны, и государством – с другой, по поводу предоставления ему права формирования органов государственной власти вплоть до получения (завоевания) полного суверенитета»[3]. Справедливо не противопоставляя друг другу разновидность и стадию конфликта, исследователь также верно определяет участников, выделяя, с одной стороны, государство, которое может выражать интересы одного либо нескольких этносов, но также преследовать собственные цели, а с другой – этнос, стремящийся к повышению своего политического статуса. То есть та сторона конфликта, которая не обладает независимостью, подвергается либо считает, что подвергается давлению чужеродного ей государственного образования, контролирующего территорию, на которой проживают как минимум два этноса, и пытается ему противодействовать.

Заметим, что этнополитический конфликт теоретически может вспыхнуть между национальным меньшинством и притесняющим его государством, оторвавшимся от интересов основного населения страны, при отсутствии собственно межэтнических противоречий. Однако на практике государство чаще всего проводит политику, соответствующую ожиданиям значительной части населения, и тогда конфликт приобретает выраженный межэтнический характер.

Тем не менее определение Султыгова также не является достаточно четким и не акцентирует внимания на высокой ступени противостояния между этносом и государством, которая не вытекает напрямую из характера участников конфликта. Этнополитический конфликт не может сводиться лишь к желанию повысить статус или даже абстрактным сепаратистским устремлениям какого-либо этноса, он требует определенного уровня активности.

Итак, можно считать, что этнополитический конфликт – это конфронтация между государством и этносом, достигшая политического уровня. Именно в приобретении политического качества заключается его специфика. Для уяснения сути понятия политического воспользуемся теоретическим наследием Карла Шмитта, крупнейшего немецкого политического мыслителя (1888–1985).

В своей работе «Понятие политического» (1932) он пишет: «Политическое может извлекать свою силу из различных сфер человеческой жизни, из религиозных, экономических, моральных и иных противоположностей; политическое не означает никакой собственной предметной области, но только степень интенсивности ассоциации или диссоциации людей, мотивы которых могут быть религиозными, национальными, хозяйственными или же мотивами иного рода…»[4]

Таким образом, согласно Шмитту, политическое – это тотальная неустранимая субстанция, которая не имеет собственного содержания. Предметом политических отношений может стать все, что угодно. Политика – не просто отдельная, автономная, например, от экономики область, она представляет собой фундаментальную категорию, которую мы не можем понизить и уравнять с другими сферами, это конституирующая сфера человеческой жизни. В шмиттианской трактовке каждый вопрос может стать потенциально политическим.

Карл Шмитт рассматривает политическое в противовес техническому, нейтральному. Политическим любое противостояние станет в том случае, если достигнет определенной степени интенсивности. На планку этнополитического рядовой этнический конфликт могут поднять такие факторы, как высокая организованность политического действия, массовые продолжительные беспорядки либо сепаратистские выступления, не говоря уже о гражданской войне. Иными словами, этнополитический конфликт подразумевает высокий уровень политической (само)организации либо постоянный характер и широкий размах волнений, что, компенсируя отсутствие руководящего начала, также переводит его в политическую плоскость.

Традиционно в любом конфликте выделяются две фазы: открытая и латентная. Согласно общему определению, латентный конфликт не проявляется в открытой форме и не осознается противоборствующими сторонами. Однако теоретически участники этнического конфликта могут отчетливо осознавать его наличие, а государство продолжать притеснять национальное меньшинство, которое в силу своей слабости либо пассивности не станет предпринимать никаких активных действий. Поэтому в качестве рабочего определения примем, что латентный конфликт не проявляется в форме открытых действий со стороны этноса, стремящегося к повышению своего статуса. Что касается этнополитического конфликта, то непосредственно из его определения вытекает, что он может носить только лишь открытый характер.

Итак, после подробного рассмотрения феномена этнополитического конфликта мы можем сделать вывод, что таковыми на территории Грузии являются лишь два конфликта: грузино-абхазский и грузино-югоосетинский. Как следует заметить, оба термина – грузино-югоосетинский и грузино-осетинский конфликт – правомерны, однако первый из них применим к политическому противоборству между двумя государственными образованиями – Грузией и Южной Осетией, а второй подчеркивает этнические противоречия между грузинами и осетинами. Прочие межэтнические противоречия на территории Грузии не вылились в конфликт либо не достигли планки организованного политического противостояния.

Конфликт же между руководством автономной республики Аджария в лице Аслана Абашидзе, представителя старинного княжеского рода, правившего в Аджарии с XV в., и официальными грузинскими властями (2003–2004) носит политико-административный характер. Он не может считаться этническим, так как аджарцы – это субэтнос грузинского народа, в средние века принявший ислам, а аджарская культура – составная часть общегрузинской. Тем более в советское время Аджария была постепенно секуляризована, а в условиях независимой Грузии началась ее рехристианизация.

Теперь, наконец, мы можем подробнее остановиться на выделенных нами конфликтах и попытаться определить момент их зарождения, а также выделить их стадии, зная историю грузинского, абхазского и осетинского народов. Подчеркнем, что этнополитические конфликты новейшего времени имеют глубокие исторические корни, но, хотя на протяжении истории между этносами имелись противоречия, уровня этнического конфликта они достигли лишь после распада Российской империи с момента насильственного включения Абхазии и Южной Осетии в состав независимого грузинского государства. Отметим также, что оба конфликта осложнены территориальным характером, но не имеют религиозного подтекста.

Возникновение грузино-абхазского конфликта можно датировать 1918 годом, когда Абхазия была присоединена к Грузинской Демократической Республике. Этот процесс сопровождался вводом грузинских войск на территорию Абхазии и разгоном абхазского Народного совета[5]. Однако начавшийся конфликт в силу низкой интенсивности действий политического порядка в шмиттианском понимании вряд ли может сразу считаться этнополитическим. После установления в Закавказье советской власти и образования СССР, уравнявшего под собой конфликтующие стороны, он перешел в латентную фазу.

В советскую эпоху при личном вмешательстве Сталина, грузина по национальности, статус Абхазии последовательно снижался, в то время как формы государственного развития других народов СССР развивались по восходящей линии. Более того, автономия Абхазия в составе Грузинской ССР превратилась в фикцию, а ее коренное население подвергалось систематической дискриминации со стороны грузинских властей. Политика репрессий в отношении абхазского языка и культуры, осуществлявшаяся конкретными лицами грузинской национальности, привела в начале 1930-х гг. к формированию среди абхазов обобщенного образа грузина-врага. Но в постсталинский период СССР принял ряд проабхазских мер, тем самым не дав тлевшему конфликту вылиться в открытую форму[6].

С активизацией этнонационального самоопределения грузин в период перестройки обострился и «абхазский вопрос». В марте 1989 года в с. Лыхны Гудаутского района, древней столице абхазских князей, состоялся 30-тысячный сход, где была предпринята попытка дать деидеологизированный анализ истории Абхазии и констатировалось нарушение прав ее коренного народа. Помимо этого со ссылкой на ленинские принципы равноправия народов было выдвинуто предложение о выходе Абхазии из состава Грузинской ССР и восстановлении ее в статусе союзной республики[7]. Лыхненский сход послужил поводом к быстрой эскалации конфликта.

Таким образом, грузино-абхазский конфликт снова перешел в открытую фазу. Одновременно в силу организованного выдвижения абхазской стороной политических требований он трансформировался в этнополитический, пройдя в своем развитии политико-правовой (1989–1992) и военно-политический (1992–1994) этапы. После безуспешных международный усилий, направленных на его урегулирование, (1994–2006) и попыток силового давления с грузинской стороны (2006–2008) Абхазия 26 августа 2008 г. стала de jure независимой.

В свою очередь, грузино-осетинский этнический конфликт возник, когда власти независимой Грузии силой подавили стремление осетин воссоединиться с Россией после распада Российской империи. В 1918–1920 годах в Южной Осетии произошло три крупных антиправительственных восстания под лозунгом установления советской власти и присоединения к РСФСР. Грузинское руководство официально вообще не признавало существование региона с таким названием, обычно утверждалось, что речь идет об историко-географической области Шида-Картли, в которой несколько уездов населены осетинами. Таким образом, уже с момента своего возникновения грузино-осетинский конфликт можно расценивать как этнополитический.

После установления в Закавказье советской власти решением наркома по делам национальностей Сталина территорию Южной Осетии окончательно закрепили за Грузией, при этом в 1922 г. в составе Грузинской ССР была выделена Юго-Осетинская автономная область. Это компромиссное решение способствовало урегулированию конфликта и утрате им этнополитического характера, однако не разрешило его окончательно. Грузино-осетинский конфликт перешел в латентную фазу. Вместе с тем в советскую эпоху власти Грузии относились к принципу автономии Южной Осетии более уважительно, чем в случае с Абхазией.

В ходе перестройки грузино-осетинский конфликт вновь проявился в открытой форме и вскоре достиг этнополитической стадии. Поводом к его эскалации послужило объявление в 1989 г. грузинского языка официальным в Грузинской ССР. Подчеркнем, что в отличие от развития ситуации в Абхазии Южная Осетия изначально не проявляла сепаратистских настроений, стремясь лишь повысить статус автономии до уровня автономной республики в составе Грузии.

Как и грузино-абхазский, грузино-осетинский конфликт прошел в своем развитии политико-правовой (1989–1990) и военно-политический (1991–1992) этапы. Затем опять-таки последовали бесплодные попытки его урегулирования (1992–2004) и действия грузинской стороны, направленные на «разморозку» конфликта (2004–2008). Однако в случае с Южной Осетией они вылились в полномасштабную военную операцию, что дает основание для выделения пятого, военного этапа (август 2008 г.). Независимость de jure Южная Осетия обрела в тот же день, что и Абхазия.

Итак, отчетливо видно, что оба конфликта объединяют многие общие черты, итоги конфликтов также аналогичны. Грузино-абхазский и грузино-югоосетинский этнополитические конфликты разрешились как таковые в 2008 году в пользу абхазской и осетинской сторон соответственно, но вместе с тем привели к началу новых, уже межгосударственных конфликтов Грузии с Абхазией и Южной Осетией.

Литература

1. Аджарцы. – URL: http://ru.wikipedia.org/wiki/Аджарцы.

2. Литвинчук В.И. Историко-политологический анализ специфики грузино-абхазских отношений // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. – 2008. – № 5. – C. 233–235.

4. Обращение собрания представителей абхазского народа в селе Лыхны // Конфликты в Абхазии и Южной Осетии: документы 1989–2006 гг. – М.: НП ИД «Русская панорама», 2008. – С. 95–102.

5. Султыгов А.-Х.А. Этнополитический конфликт: определение, причины, динамика // Вестник Московского университета. Сер. 12. Политические науки. – 2004. – № 6.

6. Тишков В.А. О природе этнического конфликта // Свободная мысль. – 1993. – № 4.

7. Цыганков П.А.Теория международных отношений: Учеб. пособие. – М.: Гардарики, 2004. – 590 с.

8. Шмитт К. Понятие политического. – URL: http://www.politizdat.ru/fragment/43/.

9. Южная Осетия. – URL: http://ru.wikipedia.org/wiki/Южная_Осетия.