Р. Ф. Мухаметшина
Директор Института педагогики и психологии Татарского государственного гуманитарного и педагогического университета,
профессор, доктор педагогических наук

Исламский Восток в русской литературе (истоки, традиции, взаимодействие)

Россия объединяет народы разных национальностей и конфессий, в том числе и народы, связанные с исламской культурой, которых по традиции называют «восточными». По справедливому утверждению Вяч.Вс. Иванова, русская литература, «русская поэзия включает в себя и Восток как часть нашей живой истории, длящейся в опыте современности» [Вяч.Вс.Иванов: 424].

Особенности русской цивилизации, соединяющей в себе Запад и Восток, христианство и ислам, Библию и Коран, нашли отражение в произведениях русских писателей и поэтов, в истории русской литературы и культуры. Этот богатейший материал может быть использован современными учителями и методистами для реализации нового подхода к изучению русской словесности, выражающегося в диалоге культур разных народов и цивилизаций, диалоге русской и родной культур.

Национальная история России, связанная с исламом, была раскрыта Н.М. Карамзиным в многотомной «Истории государства российского», оказавшей значительное влияние на формирование и развитие передовой русской мысли. Историк оценил важность татарского элемента в социальной эволюции Московского государства и сделал важные открытия о золотоордынском периоде российской истории. Золотоордынский период, по мнению историка, характеризует начало исламо-христианского диалога, который выражался в мирном сосуществовании православного христианства, занимавшего абсолютные позиции на Руси, и ислама, религии господствующих ордынцев. Карамзин писал: «Одним из достопамятных следствий татарского господства над Россией было возвышение нашего духовенства, размножение монахов и церковных имений…Ханы под смертною казнию запрещали своим подданным грабить, тревожить монастыри… Владения церковные, свободные от налогов ордынских и княжеских, благоденствовали..» [Карамзин: 429].

С исламским Востоком, с Кораном тесно связано и творчество великого русского поэта А.С. Пушкина, который познакомился с Кораном в 1825 году в Михайловском в переводе М.И. Веревкина, обладавшего художественным даром и мастерски выполнившего взятую на себя задачу. Коран открыл поэту новый, интересный и необычный для русского человека мир:

В пещере тайной, в день гоненья,
Читал я сладостный Коран.
Внезапно ангел утешенья,
Влетев, принес мне талисман.

Этот мир раскрывается А.С. Пушкиным в цикле стихотворений «Подражания Корану», в котором он не просто фиксировал содержание и структуру священной книги мусульман, но и нашел новые идеи, образы, чувства, которые стали составной частью его мировоззрения и творчества.

В основе стихотворения А.С. Пушкина «Пророк» лежит библейская история о пророке Исайе: очевидно не только внешнее, но и внутреннее сходство с ветхозаветной традицией. По мнению исследователей, сюжет стихотворения близок восточному преданию об избрании Пророка Мухаммада: «Начальную строку 94 суры Корана «Разве мы не раскрыли тебе твою грудь? (пер. И.Ю. Крачковского) стали понимать так, что ангелы по приказу Аллаха вынули у Мухаммада из груди сердце. Вероятно это толкование, известное А.С. Пушкину, могло войти составной частью в замысел «Пророка».

Верность следования духу Корана у Пушкина можно подтвердить и анализом формы изложения стихотворения «Пророк». В священных книгах иудеев и христиан (Торе и Евангелии) повествование ведется от третьего лица: кто-то доводит до верующего заповеди Бога. В Коране Аллах говорит от первого лица: в этом прямом, непосредственном обращении заключена та огромная духовно-нравственная сила воздействия, которую испытывает читатель священной книги мусульман. Пушкин, как поэт, оценил выразительные возможности Корана и воспользовался этой формой в заключительных строках «Пророка», которые содержат прямую речь Бога, обращенную к пророку (поэту):

…И бога глас ко мне воззвал:
«Восстань, пророк,
и виждь, и внемли,
Исполнись волею моей,
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей».

Стихотворения «Подражания Корану» и «Пророк» являются свидетельством глубины исторической интуиции великого русского поэта, уловившего родство двух воспринятых им традиций.

А.С. Пушкин внес решающий вклад в то, чтобы при сопоставлениях христианства и ислама выйти из антиномии «свое-чужое», надолго определил отношение небольшой, но лучшей части русской литературы к исламу. Вокруг него образовалась и постоянно расширялась атмосфера диалога с Востоком. Поэт вовлекал в орбиту восточных интересов Вяземского, Рылеева, Чаадаева, Бестужева, Дельвига и других своих друзей.

Близкий друг Пушкина, П.Я. Чаадаев, мировоззрение которого носило ярко выраженный религиозный характер, отмечал, что Пророк Мухаммад является представителем той же духовной традиции, что Моисей и Давид. Стремясь развенчать царившие в обществе антиисламские предрассудки и примирить две великие монотеистические традиции, Чаадаев заявляет, что в Коране нет почти ни одной главы, в которой не упоминалось бы об Иисусе Христе. Оставаясь приверженцем своей религии,Чаадаев приходит к выводу: «Представляя результат религиозного брожения,вызванного на Востоке появлением новой религии, магометанство занимает первое место в ряду явлений, на первый взгляд, не вытекающих из христианства, на деле же несомненно происходящих из него»[Чаадаев: 123–124].

Арабо-мусульманский мир, Запад и Восток стали вопросами полемики о культурно-исторической идентичности России, ее места в европейской цивилизации, развернувшейся между славянофилами и западниками. Идеолог славянофильства А.С. Хомяков в статье «Черты из жизни халифов» писал, что ислам основывается отчасти на истинных началах и имеет с христианством общие истоки: «Магометанство происходило от того самого корня, от которого шел и закон Моисеев…Потомки Авраама по Измаилу поселились в Аравии и сохранили то же самое предание, с примесью некоторых заблуждений и ложных учений» [Хомяков: 483–484].

В 1858 году журнал «Современник» опубликовал русский перевод книги американиста Вашингтона Ирвинга (1783–1859) «Жизнь Магомета», которая приобрела в России большую популярность. Известный литературный критик и публицист Н.А. Добролюбов пишет на книгу Ирвинга подробную рецензию, в которой, не указывая своего авторства, пытается объективно разобраться в личности Пророка. Сторонник глубокого и всестороннего изучения всемирной истории, он признает «естественное происхождение магометанской религии и развитие мусульманского могущества, сообразное с характером самого учения и с характером народов, которые его приняли» [Добролюбов:114].

Выросший на наследии Карамзина и Пушкина, знавший перипетии интеллектуальных разногласий между славянофилами и западниками, Ф.М. Достоевский ратовал за уникальность русского духовного опыта, так называемой русской идеи, отмечая одновременно и ее общечеловеческий характер. Общение с известным казахским просветителем Чоканом Валихановым(1835 – 1865),с которым он познакомился в Омске, помогло Достоевскому глубже понять суть исламского вероучения как духовной традиции мусульманских народов России.

Позитивный опыт восприятия ислама писатель передал в своих произведениях «Преступление и наказание», «Идиот», рассказе «Сон смешного человека». В названных произведениях он затрагивает волновавшие его вопросы, связанные с пониманием различных сторон ислама и пророческой миссии Пророка Мухаммада. Он оспаривает мнение героя «Преступления и наказания» Раскольникова, считающего Мухаммада жестоким Пророком, и доказательно убеждает, что Мухаммад и Христос – божьи посланники, не соперничающие друг с другом, а несущие одну спасительную миссию. Огромный внутренний смысл заложен в эпилоге романа, когда Раскольников стоит на берегу Иртыша и, вглядываясь вдаль, думает об Аврааме как идеальном «общечеловеке» и настоящем духовном подвижнике, жившем когда-то в Палестине и заложившем каноны истинного единобожия [Достоевский, Т.5:572]. Именно в постижении этих канонов Раскольникову суждено утолить духовно-нравственную жажду, которая его мучает. В «Идиоте» писатель, рассуждая о падучей болезни князя Мышкина (Достоевский сам был подвержен этому недугу), проводит параллель с беспокойным состоянием Пророка Мухаммада, когда тому через архангела Джабраила являлись Откровения Всевышнего. Достоевский считал, что таким образом Бог отмечает тех, кому суждено выполнить Его волю [Достоевский, Т.6:257]. «Сон смешного человека» – это сложная развернутая метафора некой синтетической религии ( по замыслу автора, опирающейся на духовные ценности, открывшиеся Моисею, Иисусу и Мухаммаду), которая для непосвященных кажется смешной( «над которой смеются»), но за которой будущее («Я иду проповедовать Истину, так как я ее видел») [Достоевский, Т.10:440]. Герой рассказа одержим идеей устроить рай на земле, и путь к решению этой задачи ему видится в евангельском правиле: «люби других как себя», что составляет этический стержень не только христианской, но и других монотеистических религий.

Л.Н. Толстой, автор блестящих произведений о жизни мусульманских народов России («Хаджи-Мурат», «Кавказский пленник», «Ильяс» и др.), детально знавший уклад и быт горцев, татар и башкир, их национальные и религиозные традиции, значительное внимание в своем творчестве уделил исламу. Вопросы нравственного совершенствования человека осмысливались им сквозь призму духовных исканий и поисков. М.В. Черкезова в методическом пособии «Литература и культура» пишет о гуманистической направленности повести «Хаджи-Мурат», утверждающей возможность сближения, взаимопонимания между лучшими людьми каждого народа, несмотря на различия в культуре, обычаях, традициях. Это делает произведение «чрезвычайно актуальным в наше время, в период межэтнических конфликтов и нарастающего межнационального отчуждения» [Черкезова:30].

В ежедневный досуг Л.Н Толстого входило чтение двух великих книг – Библии и Корана – которые стимулировали его писательский труд и давали импульс совершенствованию духовного опыта. Великий писатель в своем творчестве постоянно возвращался к теме жизни мусульманских народов и никогда не отказывался признаваться в своих симпатиях к исламу, о чем свидетельствуют отрывки дневниковых записей Толстого, записанные им в начале 1909 года: «Я всегда относился к магометанству с уважением. Магометанство, какое оно есть, в сравнении с церковным учением гораздо выше» (8 февралая), «Магомет постоянно приводит Евангелие. Христа не признает богом и себя не выдает за Бога. У магометан нет Бога, кроме Бога, и Магомет пророк его. Нет никаких догматов, никаких таинств. Что лучше: православие или магометанство? Для меня ясно, что магометанство лучше. Магометанство мне очень помогло» (13 марта) [Толстой,2001: 380–384].

До конца жизни роднила Л.Толстого с исламом его последовательная борьба за трезвый образ жизни. Поддерживая открытие в стране новых обществ трезвости, Толстой пишет из Ясной Поляны в апреле 1910 года: «Хотел бы сказать всем пьющим только одно: а именно то, что жизнь наша настоящая не в теле нашем, а в душе. А потому жить надо для души, надо первым делом всячески просвещать ее добрыми мыслями, добрыми беседами, добрыми чтениями, а никак не заглушать, не затемнять ее. А ничем нельзя так заглушить и затемнить свет душевный, как всяким дурманом: табаком и пуще всего вином…Надо понять, что пьянство… дело это всегда скверное, такое же скверное, как и блуд, воровство, грабеж, убийство…» [Толстой, Т.XX: 700–701].

Сложный и противоречивый характер восприятия ислама в общественном сознании России выразил русский философ В.С. Соловьев, автор очерка «Магомет, его жизнь и религиозное учение». Появлению этой работы предшествовало широкое знакомство Соловьева с современной научной исламоведческой литературой. Очерк можно считать лучшей интерпретацией ислама в русской философии и в целом общественной мысли XIX века. Соловьев в духовной эволюции человечества отводит исламу исключительно важную роль и благодаря полученным знаниям об исламе развенчивает связанный с идеей джихада миф о религиозном фанатизме и нетерпимости мусульман. «Цель священной войны, – писал он, – не есть обращение неверных в ислам, а только их покорность исламу. Таким образом, противоречие здесь только кажущееся, и в учении Мухаммада веротерпимость вполне совмещается с идеей священной войны» [Соловьев:46].

Вячеслав Всеволодович Иванов писал, что «пушкинская традиция по отношению к мусульманскому Востоку едва ли не прямее отразилась и продолжилась в стихах Бунина», в творчестве которого можно найти целые циклы, навеянные Кораном. [Иванов: 452]. Бунин черпал в Коране многочисленные мотивы и сюжеты, которые творчески переосмысливались, играя роль импульса для развития поэтических философско-мифологических интерпретаций и продолжений.

Начало века для символистов было временем синтеза идей Востока и Запада, для поэзии авангарда также было характерно освоение восточных поэтических форм. Поэт-футурист Хлебников видел одну из неотложных задач русской словесности в том, чтобы раздвинуть исторический и географический кругозор, показав «государство на Волге – старый Булгар, Казань, древние пути в Индию, сношения с арабами» (О расширении пределов русской словесности,1913 г.).

«Духовное молоко Корана еще нужно для человечества», – писал русский писатель и философ В.С. Соловьев, подразумевая дальнейшее духовное развитие человечества с принятием и постижением религиозных ценностей ислама, единой, внутренне стройной, открытой диалогу культуры.

Поиски новых форм взаимодействия, взаимообогащения литератур и культур требуют современного литературоведческого и методического осмысления проблемы диалога русской (православной) и восточной (исламской) культур. Заложенная в диалоге культур сила художественного творчества способна служить преодолению межэтнических и межконфессиональных барьеров XXI века, формированию человека с гуманитарным мышлением, человека культуры.

Литература

Блок А.А. Собр. соч. Т.5. – М.; Л., 1962.

Добролюбов Н.А. Собр. соч. в 3-х т. Т. 1. – М.: Художественная литература, 1986.

Достоевский Ф.М. Собр. соч. в 10-ти т. Т.3,5,6,10. – М.: Художественная литература,1956.

Иванов Вяч.Вс. Темы и стили Востока в поэзии Запада//Восточные мотивы. Стихотворения и поэмы. – М.: Наука,1985. С.424-469.

Карамзин Н.М. Предания веков. – М., 1988.

Соловьев В.С. Магомет, его жизнь и религиозное учение. - М.: Соратник, 1994.

Толстой Л.Н. Божеское и человеческое. – М.: ЭКСМО - Пресс, 2001.

Толстой Л.Н. Собр. соч. в.22-х т. Т.XIX – XX. – М.: Художественная литература,1984.

Хомяков А.С. Сочинения в 2-х т. – М.,1994.Т.1.

Черкезова М.В. Литература и культура: Пособие для национальной школы. - М.:ИНПО,1999. С.128