А. А. Камраков,
соискатель Нижегородского государственного университета им. Н. И. Лобачевского

Особенности развития черкесской диаспоры на Ближнем Востоке

Сегодня в сложившейся непростой обстановки в таких регионах, как Ближний Восток, Северный Кавказ, постсоветское пространство, нельзя не учитывать тот факт, что многие этнические меньшинства и диаспоры Ближнего Востока генетически связаны с народами, населяющими регионы Большого Кавказа и Центральной Азии. И исследование заявленной темы представляется важным с точки зрения понимания этнополитических процессов на постсоветском пространстве, тем более что целый ряд этнических групп Северного Кавказа (адыгские этносы) всячески демонстрируют свою близость с соплеменниками, проживающими в Турции и арабских странах. Таким образом, исследование этнополитических процессов на Ближнем Востоке может иметь и практическое значение для оценки угроз стабильности южных регионов Российской Федерации.

Черкесами на Ближнем Востоке обобщенно называют выходцев с Северного Кавказа, т. к. большую их часть составляют представители адыгских народов. Зарождение данной диаспоры относится к середине – второй половине XIX века и связано с продвижением России на Кавказ и соответственно выдавливанием оттуда коренного населения, оказывавшего ожесточенное сопротивление. Однако сама черкесская община на Ближнем Востоке о времени мухаджирства (переселенчества) уже имела без малого тысячелетнюю историю, что не могло не способствовать эффективной культурной и политической адаптации волны переселенцев[1].

По мнению исследователя черкеской диаспоры Ф. Бадерхана, решающую роль в переселении горцев в Османскую империю сыграло российское правительство, проводившее политику военной колонизации земель. В то же самое время османское правительство охотно принимало черкесов, необходимых для реализации ряда военно-политических планов: горцы были размещены в стратегически важных пунктах империи и могли быть задействованы либо в случае нападения внешнего врага, либо же в случае внутренних беспорядков[2].

С начала младотурецкой революции положение черкесов заметно ухудшается, а их образ в глазах местного населения становится все более и более мрачным в силу того, что младотурки отводили им роль карательного инструмента в своей политике отуречения полиэтничного населения империи. Со времени введения мандатной системы в жизни переселенцев наступает новый этап, связанный с их адаптацией к новым условиям. Несмотря на то что их до сих пор считали защитниками турок, в черкесской среде появились проарабская и проевропейская партии. Многие черкесы шли на службу к мандатным властям и участвовали в подавлении партизанских движений. Однако на последующих этапах приоритет перешел к проарабкой партии – после Второй мировой войны большинство черкесов уже поддерживало национально-освободительное движение арабов[3].

С момента обретения независимости Сирией и другими арабскими государствами в истории диаспоры наметился новый этап. Черкесы стали служить в армии независимой Сирии и даже принимали участие в арабо-израильских войнах. По некоторым данным, в 1965 году они составляли 2/3 рядового состава и значительную часть офицерского корпуса[4].

Иорданию черкесы стали заселять еще в 1903 году, когда первые 700 семей поселились в безлюдных местах (Зарка, Свейлах, Сухна, Азрак), найдя общий язык с бедуинами, контролировавшими эти территории. Черкесы принимали активное участие в защите Иордании. Во время Первой мировой войны они сражались в составе турецких вооруженных сил, после установления английского мандата вошли в состав мобильного полицейского отряда, а с ообразованием независимого королевства черкесская гвардия стала верной опорой королевской власти. Лояльность черкесов Хашимитам практически не подвергалась эрозии вследствие многочисленных «политических бурь». Так, например, в 1956 году во время тройственной агрессии против Египта, в Иордании усилились оппозиционные настроения, и черкесы оставались едва ли не единственной опорой режима.

Некоторые черкесы занимали высокие посты в иорданской администрации, были представлены в парламенте, в спецслужбах и т. д. Например, Саид аль-Муфти, ставший во второй половине ХХ века лидером иорданских черкесов, в 1950-е гг. занимал пост премьер-министра королевства. Первым в Иордании начальником полиции был черкес Омар Хикмет. В конце 1940-х гг. МВД королевства возглавлял черкес Аббас Мирза. Высокий статус диаспоры в органах государственной власти Иордании был поколеблен только в 1980-е гг., когда Хашимиты стали проводить курс на арабизацию кадров государственных служащих путём привлечения во власть бедуинов[5].

Всеми силами переселенцы с Кавказа стремились сохранить свою специфическую культуру. На чужбине все выходцы с Кавказа сблизились до такой степени, что этнические и племенные различия постепенно нивелировались, и к концу прошлого столетия сформировалась принципиально новая этнокультурная общность. Интересно, что вот уже несколько десятилетий в Иордании выходит ежедневная радиопередача «Из черкесского искусства», в которой принимают участи ведущие представители диаспоры. Традиционный стиль воспитания детей и традиционные социальные отношения, привнесенные с Кавказа, сохранились у черкесов и поныне. Так, например, до сих пор актуальны своды неписаных правил черкесского этикета «Адыгэ Хабза» и кодекса бытового поведения «Базанджа»[6].

Черкесская диаспора в Сирии насчитывает в настоящее время около 80 тысяч человек и состоит из адыгейцев, кабардинцев, дагестанских народов, вайнахов, абхазов и осетин. Представители диаспоры объединяются вокруг Черкесского благотворительного общества и целого ряда других общественных организаций, которые начали создаваться еще в период 1920-х гг. с целью сохранения их традиционных ценностей. В уставах черкесских обществ говорилось и о том, что они создаются в том числе для поддержания сплоченности общин в условиях обилия локальных конфликтов с представителями местных племен и этноконфессий (бедуины, друзы). В 1927 году в городе Эль-Кунейтра впервые было организовано Черкесское общество содействия просвещению и культуре. Оно имело собственную типографию и выпускало общественно-политическую газету на нескольких языках. Идентичные структуры создавались и на территории Турции. Благодаря деятельности указанных центров в диаспоре сохраняется традиционная идентичность, сплачивающая черкесов и служащая залогом перспективного развития их общин[7].

Обосновавшиеся в Иордании черкесы также обладают разветвленной сетью общинных институтов, поддерживающих развитие традиционного черкесского искусства и традиционной горской идентичности, а также институтов благотворительного характера и институтов, способствующих налаживанию связей с исторической родиной (Общество друзей Чеченской республики, Общество иордано-чеченской дружбы, Иорданское общество друзей черкесов Кавказа и т. д.). Благодаря деятельности институтов такого рода сохраняется сетевое взаимодействие не только с исторической родиной, но и взаимодействие между сегментами черкесской диаспоры в разных странах Ближнего Востока[8].

Таким образом, можно отметить, что располагающая значительным институциональным потенциалом черкесская диаспора может эффективно поддерживать специфическую этническую идентичность своих членов в условиях иноэтничного окружения благодаря широкому спектру общинных институтов, функционирующих как в сфере культуры, так и в сфере экономики и внешних связей. Сказанное выше предопределяет высокий статус черкесов в системе межэтнических коммуникаций региона и устойчивость их общин, испытывающих тем не менее серьезное давление со стороны доминирующего арабского населения.

Мозаичность этноконфессионального состава населения ближневосточных государств предопределила многие тенденции их развития, значительная часть которых сохранилась до сих пор, пережив крушение Османской империи, исламскую революцию в Иране и целый ряд других социально-политических катаклизмов. Обилие этнических меньшинств, диаспор, этноконфессий, разделенных этносов и субъэтнических образований, а также весьма слабая консолидированность доминирующих этнических групп привели к тому, что ближневосточный социальный организм выработал целый ряд специфических защитных механизмов, позволяющих в условиях поликультурности избегать масштабных конфликтов, способных привести к «войне всех против всех» и поставить под угрозу сам факт существования ближневосточных государств. Эти механизмы, являющиеся, судя по всему, одной из уникальных характеристик ближневосточного социума, или, если угодно, ближневосточной цивилизации, стабилизируют общество и создают условия для минимизации возможностей перехода существующих противоречий и латентных этноконфессиональных конфликтов в актуализированную форму.