Р. Р. Исхаков,
младший научный сотрудник отдела средневековой истории Института истории им. Ш. Марджани

Изучение языков мусульманских народов в духовных учебных заведениях
Среднего Поволжья в первой половине XIX в.
 

К началу XIX в. наблюдается резкое снижение активности православных миссионеров. Это было связано как с позицией государства, фактически отказавшегося поддерживать курс на тотальную, религиозную унификацию мусульманских народов Среднего Поволжья, так и в неспособности самой церкви к качественному изменению методов христианско-просветительской деятельности. Не обладая квалифицированными миссионерскими кадрами, знающими местные языки, церковь не имела механизмов религиозного воздействия на «иноверцев». Закрытие «новокрещеных» школ привело к прерыванию традиции подготовки православных священнослужителей, знающих язык своих прихожан, способных вести проповедническую деятельность среди коренных народов Среднего Поволжья[1].

Чтобы исправить это положение, казанским архиепископом Серапионом (Стефан Сергеевич Александровский) было предложено организовать в стенах созданной в 1797 г.[2] Казанской духовной академии (далее КазДА) класс татарского языка. Это предложение было высочайше утверждено 31 мая 1800 г.[3] Для преподавания этого предмета был приглашен священник Царевококшайского уезда села Сонтуры Александр Александрович Трояновский. Родом из крещено-татарской села Апазова (Казанский уезд), А. Трояновский, еще в детстве живя в среде татар, хорошо изучил их язык, так что владел им «так же чисто и свободно, как родным»[4]. Впоследствии учась в КазДА, А. Трояновский продолжил совершенствовать свои познания в языке, обучаясь у живших в городе татар-мусульман. Выбор казанского архиепископа оказался как нельзя удачным. С самого начала своей преподавательской деятельности в академии А. Трояновский проявил себя как хороший знаток татарского языка и религиозных обычаев мусульман.

По мысли авторов проекта, занятия по татарскому языку должны были посещать студенты всех классов академии по своему желанию. Поэтому они назначались на послеобеденное время и имели необязательный характер. Этим обстоятельством можно объяснить значительное колебание числа слушателей этого класса в разные годы[5]. Разработанным А. Трояновским курсом предполагалось изучение системы письма, грамматической основы татарского языка, разбора предложений, перевода на татарский, христианских молитв. Не имея никакой учебно-методической базы, ученики изучали эти предметы по рукописным работам и тетрадям своего учителя, а с 1814 г. – по напечатанной им «Краткой татарской грамматике»[6]. В 1820 г. для помощи студентам А. Трояновским был подготовлен к изданию двухтомный «Словарь татарского языка и некоторых употребительных в нем речений арабских и персидских», напечатанный в Казани в 1822 г. общим тиражом в 1200 экземпляров[7].

В 1815 г. казанский опыт по преподаванию татарского языка было решено распространить на все духовные училища Среднего Поволжья и Западной Сибири. Для подготовки будущих учителей предлагалось командировать желающих изучать татарский язык в Казанскую духовную семинарию[8]. В 1821 г. местным епархиальным начальством были направлены на обучение в Казань Петр Листов и Петр Введенский (Нижегородская духовная семинария), Тимофей Углянский и Филипп Каменский (Тамбовская духовная семинария), Тимофей Турчанинов и Егор Печенежский (Пензенская духовная семинария)[9], в 1822 г. – Василий Парадоксов и Егор Репьев (Симбирское духовное училище), Михаил Стефанов, Николай Якимов (Вятская духовная семинария)[10]. После двухлетнего профилированного обучения в Казани эти слушатели стали основателями кафедр татарского языка в духовных учебных заведениях своих родных епархий.

Кроме подготовки священников и миссионеров, имевших комплексные знания, необходимые для проповеднической деятельности среди татар, в КазДА делаются первые попытки переводов православных богослужебных книг на языки тюркоязычных народов Среднего Поволжья. Вследствие «отпадений» в ислам «номинальных» христиан из татар в Нижегородской губернии в 1802–1803 гг. Святым синодом указом от 22 января 1803 г. было предписано духовному начальству поволжских и сибирских епархий перевести на татарский язык символы веры, десятословие и некоторые молитвы. При разборе присланных вариантов Святой синод признал нужным напечатать переводы, сделанные в Казанской академии[11]. Этот труд, по оценке Н. И. Ильминского, был более удачным, чем остальные, чему способствовало участие в переводческой деятельности учителя татарского языка Казанской гимназии Исхака Хальфина[12]. Отдельным изданием эта работа вышла в 1805 г. в Московской синодальной типографии. Весь тираж был бесплатно разослан в Казанскую, Оренбургскую, Тамбовскую, Нижегородскую, Вятскую, Иркутскую, Пермскую, Астраханские епархии для раздачи православному духовенству, которое должно было использовать эти переводы во время богослужения[13].

Но, как показала практика, эти переводы оказались непонятными для татар из-за своей сложности, многочисленных арабских и персидских заимствований, несовершенства терминологического аппарата. Неудачи в переводах свидетельствуют об общем невысоком состоянии изучения татарского языка в синодальных учебных заведениях Среднего Поволжья. Несмотря на попытки создания устойчивой системы подготовки священников и миссионеров, знающих языки местных народов, эта цель в полном объеме не была решена. Явный кризис в изучении татарского языка в Казанской духовной семинарии отмечается после смерти в 1824 г. А. Трояновского. В силу ряда причин ему не удалось создать свою миссионерскую школу изучения тюркских наречий. Его преемники на кафедре татарского языка не обладали ни научным, ни педагогическим талантом своего учителя[14]. Хотя в 30-х гг. предпринимаются шаги по качественному улучшению преподавания востоковедческих дисциплин, возобновляется практика командировок учеников поволжских синодальных учебных заведений для языковой подготовки в Казань[15], кардинально решить проблему не удается.

Немаловажной причиной упадка изучения татарского языка в духовных заведениях Среднего Поволжья был его неофициальный статус. Занятия не были обязательными для посещения, успехи в их изучении не давали никаких преимуществ в назначении на священнические места. В действующем в том времени уставе духовных семинарий преподавание местных языков вообще ни предусматривалось, поэтому часы на их изучение назначались на свободное от занятий время. Хотя на изучение татарского языка планировалось выделение двух часов в неделю, в действительности занятия сводились к одному часу в субботнее послеобеденное время, когда большинство семинаристов отдыхали от занятий[16]. Такого количества часов было явно недостаточно для изучения этого предмета, поэтому даже те немногие семинаристы, которые посещали занятия в течение двух лет, по окончании курса не могли свободно изъяснятся на татарском языке. К этому надо добавить, что учителя татарских классов готовились по той же системе, что и обычные семинаристы, поэтому уровень их подготовки не сильно отличался от уровня их воспитанников.

При выяснении причин «отпадений» от православия в ислам крещеных татар в 1827–1830 г. церковные власти приходят к выводу, что одним из важнейших факторов, приведших к массовому движению за возвращение в ислам, явилась некомпетентность православного духовенства, которая не только не оказывало никакого религиозного влияния на местное население, но, напротив, своими многочисленными поборами и произволом отталкивало от церкви «номинальных» христиан. Из собранных в 1828 г. Казанской духовной консисторий сведений оказалось, что в «инородческих» приходах священников знающих языки своих прихожан практически не было. В большинстве своем в этих приходах служили «неученые» (не имевшие полного семинарского образования) священники. Из 43 крещено-татарских приходов только в 7 имелись священники, окончившие полный курс в духовных учебных заведениях[17]. Примечательно, что попытки властей активизировать миссионерскую деятельность среди татар наталкивалось на неспособность местного церковного причта вести проповедь на родном языке прихожан, без чего практически нельзя было рассчитывать на утверждение их в православии. Хотя указом от 23 мая 1830 г. Святым синодом предписывалось, «чтобы в воскресные и праздничные дни во всех новокрещеных церквах при служении литургии и прочих молитвословия... читаны были на их (родном. – Р. И.) языке»[18], вследствие незнания священниками этого языка, отсутствия качественных переводов православных молитв это предписание практически не выполнялось.

Понимая необходимость кардинального улучшения изучения местных языков, казанским архиепископом Филаретом в 1828 г. было предложено создать при Казанской духовной семинарии особое учреждение для обучения миссионеров. В разработанном им проекте предполагалось создать многоступенчатую систему изучения языков. Их преподавание должно было начинаться еще в низших классах духовных училищ. При поступлении в семинарию будущие миссионеры должны были продолжать специализированное обучение. После окончания курса наиболее прилежных учеников предполагалось оставлять еще на два года для дальнейшего обучения с назначением казенного содержания в 200 рублей в год[19]. Но Святой синод в связи со значительными финансовыми затратами (5400 рублей в год) нашло создание этого миссионерского института нецелесообразным и отклонило предложение казанского иерея.

Только с открытием в 1842 г. в Казани духовной академии[20] происходит значительные качественные изменения в системе преподавания востоковедческих дисциплин. Самим созданием духовной академии в поликонфессиональном, полиэтническим регионе, кроме общеобразовательных целей, государство, по словам Е. А. Малова, преследовало задачу «научно осветить сложный инородческий вопрос в России и выработать рациональные меры к сближению многочисленного инородческого мира с коренным населением империи на почве религии и культуры»[21]. КазДА должна была стать научным центром православной миссии. Вскоре после открытия указом Святого синода от 25 мая 1842 г. было постановлено создать при ней особые кафедры «инородческих» языков, употребляемыми язычниками и мусульманами Казанского учебного округа[22]. Правление КазДА после сбора необходимых сведений и консультаций с руководством местных епархий открывает в 1844-45 учебном году две миссионерские кафедры: татаро-турецкого и калмыцко-монгольского языков[23].

Не располагая собственными педагогическими кадрами ученых-востоковедов, руководству академии пришлось обратиться за помощью в Казанский университет, в котором в это время при философском факультете существовал Восточный разряд. Для преподавания этих языков были приглашены профессора А. К. Казем-Бек (татарский и арабский язык) и А. В. Попов (калмыцкий и монгольский язык)[24]. Для изучения языков мусульманских народов было отобрано 11 человек, которые после прохождения полного курса должны были заместить вакантные кафедры миссионерских дисциплин в академии и других духовных учебных заведениях Среднего Поволжья и Западной Сибири[25]. На их изучение было назначено по три часа в неделю.

Определение на кафедру татарского и арабского языка одного из ведущих российских ориенталистов, основателя казанской школы арабистики А. К. Казем-Бека[26] поставило преподавание этих предметов на довольно высокий научный уровень, придав им общую преемственность с академической школой востоковедения. Для практических занятий по языкам был приглашен ученый татарин Г. Махмудов (1820–1891), прекрасный специалист по восточной каллиграфии[27]. Уже через полтора года, в 1846 г., А. Казем-Беком из числа студентов академии было подготовлено несколько хороших специалистов-востоковедов, среди которых особо выделялся воспитанник Пензенской духовной семинарии Николай Иванович Ильминский, который и возглавил 26 октября 1846 г. кафедру татарского и арабского языков КазДА[28].

В отличие от своего учителя, в системе преподавания которого основное место занимали специально-филологические дисциплины, носившие сугубо научный характер, Н. И. Ильминский, преследуя практические цели, уделял основное внимание необходимым для подготовки квалифицированных миссионеров предметам: разговорному татарскому языку (А. Казем-Бек им практически не занимался), изучению религиозных верований и быта татар, истории ислама, разбора мусульманского вероучения[29]. Татарский язык преподавался им на основе грамматики А. Трояновского и А. Казем-Бека, исторических отрывков, изданных И. Хальфином[30].

Рост научного уровня преподавания сказался на увеличении популярности этих предметов среди студентов и, как следствие, росте количества слушателей миссионерских дисциплин в академии. Несмотря на их необязательный характер, к 1850 г. количество изучающих его достигло 42 человек (притом что количество всех воспитанников академии не превышало 60 человек)[31].

Для дальнейшего улучшения изучения языков в практику преподавателей миссионерских кафедр КазДА входят научные командировки. Вследствие планировавшегося расширения преподавания миссионерских предметов, организации специального «противомусульманского» миссионерского отделения при КазДА в 1851 г. Святой синод направляет бакалавра Н. И. Ильминского в научное путешествие по странам Ближнего Востока с назначением содержания по 2 тысячи рублей в год[32]. Это путешествие стало первым опытом учебных командировок в страны мусульманского Востока в истории духовных академий[33]. Во время этой командировки (1851–1855 гг.) Н. И. Ильминский посетил Сирию, Ливан. Египет. Здесь он продолжил совершенствовать свои знания в арабском и персидском языках у ученого шейха Али Баррани. У местных ученых Н. И. Ильминский брал уроки по мусульманскому богословию, толкованию Корана, законоведению и др., знакомится с деятельностью протестантских и католических миссий на Ближнем Востоке[34]. Определенным результатом этой поездки стала его работа «Опровержение исламизма, как необходимое условие к твердому принятию татарами христианской веры...»[35], в которой предпринимается попытка разработки методов «противомусульманской» полемики, опровержения исламского вероучения с позиции православия.

После реорганизации в 1854 г. в КазДА на базе кафедр восточных языков открываются специальные миссионерские отделения: «противомусульманское», «противобуддийское», «чувашско-черемисское» «противораскольническое»[36]. Преподавателем «противомусульманского» отделения был назначен Н. И. Ильминский, который после своей учебной командировки по мусульманским странам, по мнению академика И. Ю. Крачковского, по своей научной подготовке становится ведущим российским арабистом и исламоведом[37].

Студенты «противомусульманского» отделения должны были заниматься преимущественно сочинениями по миссионерским предметам, для чего были освобождены от изучения истории философии, математики и естественных наук[38]. Для практических занятии по татарскому и арабскому языку был приглашен мулла деревни Казаклар Лаишевского уезда Биктемир Юсуфов[39]. Кроме того, по инициативе Н. И. Ильминского во время летних каникул для языковой практики студенты отделения начинают определяться на проживание в татарскую слободу Казани[40].

Решением Святого синода от 27 октября 1856 г. ввиду организации миссионерских отделений был расширен штат преподавателей академии[41]. На «противомусульманское» отделение был переведен учитель татарского языка Саратовской семинарии Г. С. Саблуков[42], который должен был преподавать татарский и арабский язык, за Н. И. Ильминским был оставлены курсы по «противомусульманской» полемике, истории ислама, мусульманскому вероучению. Такое разделение способствовало расширению преподавания миссионерских дисциплин, их систематическому изучению. В разработанном Н. И. Ильминским и Г. С. Саблуковым учебном плане занятий предусматривалось изучение исламского догматического богословия, мусульманского законоведения, жизнь пророка Мухаммеда, история и обличение мухаммеданства, детальное изучение татарского и арабского языка. К концу 50-х гг. в академии вырабатывается определенная методика изучения востоковедческих предметов, подготовки высококвалифицированных специалистов, обладающих комплексным знанием языков и религиозных верований мусульманских народов империи, чему в немалой степени способствовал блестящий преподавательский состав отделения.

Создание кафедр восточных языков и специальных миссионерских отделений в КазДА способствовало росту научного уровня преподавания миссионерских дисциплин в подчиненных ей духовных учебных заведениях Среднего Поволжья. В начале 1849 г. на кафедру татарского языка Казанской семинарии вместо о. Аполлона Александрова был определен бакалавр КазДА Г. С. Саблуков[43]. Найдя изучение миссионерских дисциплин здесь в полном упадке, Г. С. Саблуков предлагает правлению семинарии план качественного улучшения преподавания этих предметов. По его инициативе наряду с татарским языком в семинарии вводится курс арабского языка, значительно увеличивается число часов на их изучение (до 4 часов в неделю) за счет других предметов[44]. По примеру академии в 1854 г. здесь водится должность практиканта татарского языка, на которую был назначен татарин Хаир-ула Айбетов с жалованьем 100 рублей в год[45]. Класс татарского языка был разделен на два отделения. В первом отделении (подготовительном) семинаристы обучались основам арабской и татарской письменности, разговорному татарскому языку. Во втором отделении давался полный курс татарской и арабской грамматики, изучение исторической части мусульманского вероучения и полемики против мусульманства на татарском языке. Студенты учились чтению арабских и татарских текстов, переводу мусульманских вероучительных книг (в первую очередь Корана). Обязательным условием для аттестации слушателей отделения было написание курсовых сочинений на татарском языке о предметах христианской веры и мусульманского вероучения[46].

Разработанная Г. С. Саблуковым методика преподавания была распространена и на другие семинарии Казанского духовного учебного округа, в которых на основании распоряжения Духовного училищного совета при Св. синоде с 1848 г. было введено обязательное изучение миссионерских дисциплин[47]. «Старые» классы татарского языка, открытые во многих семинариях в первой четверти XIX в., подвергаются значительной реорганизации, повышается качество преподавания, увеличивается количество часов на их изучение. Сюда в качестве учителей начинают назначаться воспитанники миссионерских кафедр КазДА. Так, в 1850 г. в открывшийся в Симбирской духовной семинарии класс татарского языка был определен воспитанник академии Иоанн Лебедев[48].

Хотя, как и раньше, курсы изучения татарского языка носили необязательный характер, под влиянием местного епархиального начальства, заинтересованного в подготовке профессиональных кадров миссионеров и священников, факт его изучения начинает играть важную роль в аттестации и назначении на священнические места[49]. Этим можно объяснить рост числа семинаристов, изучавших эти предметы. В 1860 г. занятия по татарскому языку посещали: в Казанской – 48, Пермской – 35, Уфимской – 7, Нижегородской – 21, Симбирской – 54, Саратовской – 47, Самарской семинарии – 29 семинаристов[50].

Таким образом, к началу второй половины XIX в. можно говорить о создание устойчивой системы изучения языков мусульманских народов России в православных учебных заведениях Среднего Поволжья, формировании определенной традиции преподавания, развитии так называемой миссионерской школы ориентализма, центром которой становится Казанская духовная академия. Сам рост научного уровня востоковедческой и исламоведческой подготовки в синодальных заведениях был связан с необходимостью подготовки квалифицированных православных проповедников, которые могли бы вести эффективную христианско-просветительскую деятельность среди мусульман, возможную только в случае хорошего знания основ исламского вероучения, языков, культуры, нравов и обычаев татар.