Е. Е. Михайлова

СССР в концепции А. Тойнби:
к вопросу о причинах противостояния Советского Союза
и Западных держав накануне Второй мировой войны

Одной из актуальных тем в современных научных дискуссиях является вопрос о причинах противоречий между государствами Запада и Россией на протяжении всей истории их отношений. Своеобразный ответ на эти вопросы дает А. Тойнби. В своих работах «Мир и Запад», «Цивилизация перед судом истории»[1] он рассматривает цивилизационное противостояние России (позднее Советского Союза) и западных держав.

Важнейшим этапом противостояния этих стран (повлиявшим на дальнейшие отношения между ними) стал канун Второй мировой войны. Несмотря на огромное количество исследовательской и публицистической литературы, нет однозначного ответа на вопрос, почему не произошло сближения СССР и западных демократий до вооруженного конфликта с гитлеровской Германией на основе отстаиваемой Советским Союзом концепции коллективной безопасности, почему возобладала линия английского руководства на «умиротворение агрессора», которая привела в итоге к возникновению Второй мировой войны. Большинство историков (как отечественных, так и зарубежных) склоняются к мысли, что коммунистическая идеология и советский режим помешали англо-франко-советскому соглашению. Несмотря на то, что авторы по-разному оценивают эти идеологические и политические факторы, общим является, на наш взгляд, обособленное рассмотрение советского периода в отрыве от анализа взаимоотношений Запада и России в предшествующее время. На наш взгляд, это идеологические перегибы, которые объясняются политической конъюнктурой. В свою очередь, А. Тойнби рассматривает проблему в аспекте традиционного противостояния российской и западной цивилизаций. Его анализ ситуации позволяет иначе взглянуть на роль советского фактора во внешнеполитической стратегии западных держав накануне войны.

По мнению А. Тойнби, Россия и Запад находятся в традиционном противостоянии уже с XIII века[2]. Сменяются эпохи, личности, методы борьбы, но сохраняется враждебность и соперничество (экономическое, технологическое, политическое, идеологическое, мировоззренческое.) Причем Запад выступает в роли агрессора. Россия же в свою очередь должна давать отпор этой агрессии, учась у европейских держав, осваивая их технологии, их оружие – для отражения западной экспансии.

А. Тойнби выделяет периоды в истории отношений России и Запада. Важнейшими из них можно отметить петровскую эпоху и период большевиков, которых Тойнби называет «духовными наследниками» Петра Великого, который «на два с половиной столетия избавил мир от попадания в полную зависимость от Запада, научив его противостоять западной агрессии ее же собственным оружием», переняв западную технологию того времени. «Петр запустил Россию на орбиту технологического соревнования с Западом, и по этой орбите она движется по сей день». По мнению автора, в XIX веке Промышленная революция на Западе вновь оставила Россию позади, и как следствие – Россия потерпела поражение от германского вторжения в ходе Первой мировой войны, так же как двумя веками раньше она пострадала от поляков и шведов. Поэтому в период с 1928 по 1941 год «коммунистический режим попытался сделать для России то, что удалось Петру 230 лет назад»[3]. Анализируя особенности советского этапа, Тойнби отмечает, что «в новом раунде соревнования между Россией и Западом, открывшемся в 1917 году, русские бросили на чашу весов мировоззрение; и этот духовный инструмент способен перевесить материальные орудия Запада»[4].

Он рассматривает коммунизм как «западную ересь», «оружие западного происхождения», обретя которое советское государство получило возможность «перенести борьбу против Запада в духовной сфере на территорию противника». И так как эта пропаганда может тронуть «совестливые западные души», запад поставлен под угрозу «духовного разрушения изнутри и духовного штурма извне». По его мнению, коммунизм, «угрожая основам западной цивилизации на ее собственной почве», показал себя «куда более эффективным антизападным оружием в руках русских, чем любые материальные вооружения»[5].

В то же время сила этой идеологии и в том, что она стала «орудием» привлечения в свой стан стран китайской части света и ряда других групп того огромного большинства человечества, которое не принадлежит ни к России, ни к Западу. «Коммунизм способен с удвоенной силой привлекать угнетенные народы Азии, Африки и Латинской Америки, если эту идеологию будет им предлагать Россия». Советская пропаганда привлекательна для большинства населения, так как обещает избавить народы от крайнего неравенства между богатейшим меньшинством и беднейшим большинством населения, чего свободное предпринимательство никогда не обещало и обещать не собиралось. Другими словами, идея социальной справедливости, заложенная в коммунистической идеологии, более привлекательна для недовольного большинства населения азиатских стран, чем принцип индивидуализма, предложенный западными капиталистическими державами. В борьбе за влияние в мире между Советским Союзом и западными демократиями этот фактор мог, по мнению Тойнби, определить ее исход[6]. Таким образом, коммунистическая идеология рассматривается как новое оружие в «хроническом» противостоянии России западной цивилизации.

Политический строй Советского Союза также вызывает неприязнь западных демократий. Причем, самовластный режим и смиренное отношение к нему народа рассматривается как традиционный для России. Тойнби отмечает, что большинство людей на Западе считали тиранию невыносимым социальным злом и чувствовали «отвращение к ней в ее российской форме будь она названа царизмом или коммунизмом»[7]. Следует заметить, что эти теоретические рассуждения Тойнби перекликаются с высказываниями ведущих английских политиков Н. Чемберлена, У. Черчилля, Г. Макмиллана, Н. Гендерсона[8].

Перед Второй мировой войной, несмотря на серьезные противоречия между западными державами, Германия воспринималась многими английскими политиками как более цивилизованная страна, чем Советский Союз, с которой можно договориться о приемлемых формах сотрудничества в рамках закона. В частности, Гендерсон, направленный послом в Берлин в своем меморандуме подчеркнул, что «немцы, безусловно, более цивилизованны, чем славяне». По его мнению, «Восточная Европа явно не является еще окончательно на все времена устроенной»[9].

Таким образом, можно сделать вывод, что советский период стал лишь новым этапом в традиционными противостоянии Запада и России. Идеологический и политический факторы составляли постоянное противоречие в истории отношений этих цивилизаций. Они важны, но не являются определяющими при отказе от сотрудничества Англии и Франции с СССР накануне войны.

Эту мысль подтверждает и анализ У. Черчилля традиционных принципов английской внешней политики, изложенный в его выступлении в марте 1936 г. на заседании группы консервативных членов комиссии по иностранным делам. Он отметил, что «на протяжении 400 лет внешняя политика Англии состояла в том, чтобы противостоять сильнейшей, самой агрессивной, самой влиятельной державе на континенте». Эту «четырехсотлетнюю неизменность цели на фоне бесконечной смены имен и событий, обстоятельств и условий», по его мнению, следует отнести к «самым примечательным явлениям, которые когда-либо имели место в жизни какой-либо расы, страны, государства или народа». При этом Черчилль указывает, что Англия выбирала самый трудный путь. Несмотря на соблазн «присоединиться к сильнейшему и разделить с ним плоды его завоеваний», англичане «объединялись с менее сильными державами, создавали из них коалицию» и, таким образом, «срывали планы континентального военного тирана, кем бы он ни был, во главе какой бы страны ни стоял»[10]. Другими словами, важно не то, какое из континентальных государств претендует на гегемонию, не то, кто во главе этого государства, не то какая идеология и политическая форма правления в нем, а лишь то, способна ли эта держава установить господство на континенте и изменить статус-кво на международной арене в свою пользу.

Возникает вопрос, если идеологический и политический факторы противостояния являются традиционными и не определяющими в англо-франко-советских отношениях, то каковы причины отказа от союза этих стран перед войной. Почему накануне Первой мировой войны возникла Антанта, а накануне Второй мировой войны ее не удалось возродить? Ответ, по всей видимости, заключается в военно-экономическом потенциале и возрастающей мощи советского государства.

В рассматриваемый период Германия и СССР могли быть военно-политическими противовесами друг другу в Европе как в преддверии, так и во время войны. (Накануне Первой мировой войны царская Россия таким противовесом Германии не являлась.) С одной стороны, Германия стала представлять реальную угрозу Великобритании и ее колониям. С другой стороны, СССР развивался как потенциальная сверхдержава. Не являясь агрессором, он, по оценкам британских военных экспертов, мог вести оборонительную войну на два фронта. В этих условиях Англия имела возможность занять более выгодную для себя позицию – сохранить свободу рук и оказывать влияние на ход событий в соответствии с собственными интересами.

Таким образом, СССР на данном этапе «хронического» противостояния с Западом, как потенциальная сверхдержава не вписывался в международную систему, необходимую западным демократиям для сохранения их империй, так как мог изменить баланс сил в Европе в свою пользу.