Институт вакуфов в Туркестане в период Российской империи

Марат Айдагулов,
советник председателя ДУМНО по экономическим вопросам, Россия

На протяжении конца XVIII – второй половины XIX в. Россия присоединила к себе огромные территории с преобладающим мусульманским населением. В 1783 г. в состав Российской империи вошло Крымское ханство, причем мусульманам удалось остаться только на территории самого Крымского полуострова. В первой половине XIX в. Россия постепенно установила контроль над землями Северного Кавказа от Черного до Каспийского морей. В 1820-е гг. к империи были присоединены северные провинции Ирана, включающие в себя азербайджанские ханства. В 1850-е гг. в состав России были окончательно включены территории современного Казахстана. В 1860–1880-е гг. российские войска завоевали территории Средней Азии, включая Кокандское ханство, часть земель Бухарского эмирата, туркменские территории (Закаспийская область). В результате русско-турецкой войны 1877–1878 гг. были присоединены Карская область и Аджария. На всех этих территориях существовало вакуфное землевладение.

Следует отметить, что целостное исследование эволюции института вакуфов в Российской империи во многом еще только начинается. Весьма скудно изучен контекст взаимоотношений Российского государства и уммы в этой сфере, о чем справедливо писал московский этнолог С.Н. Абашин на примере русского Туркестана. При этом вакуфы во многом регулировались на основе норм устного и обычного (урф ва адат), что являлось причиной конфликтов1. Особенно эта ситуация усугубилась после вмешательства русской администрации, которая руководствовалась своими представлениями о формах собственности. К тому же она была прямо заинтересована в непризнании вакуфов, так как тогда эти земли переходили в руки государства и могли приносить доходы конкретным чиновникам2. Вдобавок в условиях развития рыночной экономики обрабатываемые вакуфные земли и производимые на них сельхозпродукты являлись важным резервом для увеличения масштабов производства. Ситуация усугублялась и стратегическим значением региона. Конфискация вакуфов резко сокращала властный потенциал духовенства. Так, были конфискованы практически 94% вакуфов в Самаркандском уезде, 98% – в Ташкентском уезде, 72% – в Ферганской области. Из 7509 документов, представленных на рассмотрение комиссии по вакуфному делу, к указанному сроку (1887 г.) были одобрены только 395 документов3.

По статье 265 Положения об управлении Туркестанским краем 1886 г. «населенные земли, входящие в состав признанных правительством вакуфов, остаются во владении сельских обществ». Следует обратить внимание, что здесь говорится не о собственности, а только о владении. Положение четко различает эти два момента, так как в статье 268 указывается, что «земли городские состоят во владении, пользовании и распоряжении подлежащих городских обществ». Причем в Самаркандской области Туркестанского края уже с 1878 г. контроль над сдачей вакуфов в аренду с торгов находился в руках областной администрации4.

По статье 266 Положения об управлении Туркестанским краем 1886 г. «учреждение новых вакуфов допускается не иначе как с разрешения генерал-губернатора, который дозволяет сие единственно в случаях, заслуживающих особого уважения». По статье 267 «утверждение вакуфных документов, устройство управления вакуфами, наблюдение за правильностью употребления вакуфных доходов и право ревизии их принадлежит областным правлениям»5.

Этот процесс ограничений и конфискаций оказался во многом схож с секуляризацией церковных владений Православной церкви в XVIII в. Причем это сходство вакуфной собственности с монастырской отмечалось представителями имперской администрации Туркестана. Так, капитан М. Ростиславов в 1874 г. в «Заметках по вакуфному вопросу» писал, что этот вопрос напоминает «монастырский» в истории России и так же служит для мобилизации народных масс против властей. М. Ростиславов утверждает, что в Туркестане «применение решения монастырского вопроса весьма возможно и даже необходимо». Он ссылается на опыт Османской империи, где в 1826 г. созданием Министерства имперских вакуфов султан формально установил контроль над вакуфным землевладением (см. реальную ситуацию гл. 1, п. 2. С. 51–56). Генерал-губернатор Туркестана К.П. Кауфман дал указание напечатать данный проект в официальной газете администрации края «Туркестанские ведомости», но посчитал, что его применение может привести к непредсказуемым последствиям6. Православное духовенство края, в свою очередь, отличалось пониманием системной роли вакуфов. Так, епископ Туркестанский и Ташкентский Александр писал в 1882 г. сенатору Ф. Гирсу, ревизировавшему тогда Туркестанский край: «Уничтожение благотворительных вакуфов и ограничение их прав было бы не только не государственным, но и не христианским делом... Что скажут о нас туземцы, если мы своими руками на правах победителей разрушим то, что есть у них лучшего»7.

Если в Крыму на протяжение XIX века мусульмане превратились в меньшинство, то в Туркестане, несмотря на славянскую колонизацию, они продолжали оставаться абсолютным большинством, контролировавшим религиозные институты, ключевую роль среди которых играли вакуфы. После присоединения Средней Азии русская власть в цело вела политику невмешательства в религиозные дела уммы, что отразилось в единственной статье проекта положения об управлении Сырдарьинской и Семиреченской областей (1867 г.). Было констатировано, что «вакуфные земли по рассмотрении в областном правлении документов на оные подразделяются на основании существующего порядка 1) на обеленные, то есть освобожденные от сборов, и 2) платящие установленные подати. Затем вновь Дарственные вакуфы должны платить херадж и танапный сбор на общем основании»8. Член Военно-окружного совета полковника М.Н. Николаев представил записку Туркестанскому генерал-губернатору К.П. Кауфману от 11 августа 1869 г. Он приходит к выводу, что «во владениях Кокандского хана и бухарского эмира «все земли изначально принадлежали хану или эмиру, а следовательно, принадлежат ныне, кроме земель мильк, государственной собственности, жителям же отдаются, так сказать, бессрочно в пользование за установленную плату»9. Таким образом, «9. Земли вакуфные, коими пользуются или владеют мечети или медресе, а также частью и духовенство, происходят от жертвований, дарением или государством, ханом, эмиром или частными лицами, а потому права пользования ими, владения этими землями, право не оплачивать их податью или обязанностью вносить их, прямо зависит от того, на каком праве земли эти состояли у жертвователей10.

Туркестанский генерал-губернатор К.П. Кауфман по-военному откровенно заявил: «Мильковладельцы и мусульманское духовенство, отстаивающие свои поземельные претензии составляют аристократический класс населения, политически нам враждебный, недовольный новым порядком, лишившим эти влиятельные сословия их прежней общественно-политической роли, вопрос о привилегированном землевладении является, таим образом, вопросом о материальной силе туземной аристократии, интересы которой непримиримы с видами правительства»11. Таким образом, туркестанский генерал-губернатор К.П. Кауфман фактически уравнял владельцев мильков со светскими феодалами, а вакуфов – с духовными. Он видел решение проблемы в ликвидации мусульманского феодального класса, как это произошло в Поволжье.

В Туркестане позапрошлого века наряду с феодалами и мударрисами медресе в доходах от вакуфов была заинтересована еще одна весьма многочисленная группа населения. Молодые преподаватели (муллабачи) и шакирды медресе образовывали одну из наиболее мобильных, социально активных и молодых по возрасту корпораций. В условиях среднеазиатского пограничья власти старались использовать активность этой группы для установления контроля над правильностью расходов вакуфных имуществ со стороны мутавалли. Так, в 1873 г. студенты трех медресе Самаркандского Регистана (Тилля Кори, Шир-Дор, Улугбек) обратились с жалобой к администрации на расхищение вакуфных средств руками мутавалли, мударрисов и казиев (кади). Начальник Зеравшанского округа генерал А.К. Абрамов создал в 1876 г. вакуфную комиссию, издавшую приказ, по которому доходы от сдачи вакуфных имуществ помещались на депозиты окружного правления12. Покорность духовенства объяснялась, вероятно, тем, что контроль был установлен только над сельскими, а не городскими вакуфами, а также присоединением Самарканда к России только пять лет назад, в 1868 г. Однако в Ферганской области, входившей ранее в состав Кокандского ханства, попытки создать такого рода вакуфную комиссию встретили жесткое сопротивление всего населения13. Во многом деятельность этой комиссии открыла возможности для массового (94%) неутверждения вакуфных документов именно в Самаркандской области.

В дальнейшем руководство сохранившихся вакуфов научилось обходить механизмы контроля. В 1894 г. туркестанский генерал-губернатор А.Б. Вревский издал инструкцию для мударрисов (здесь фактически ректоров медресе), по которой они должны были требовать у мутавалли письменного отчета. В свою очередь, мударрисы должны были отправлять эти данные в Инспекцию «туземных» школ. Однако с упразднением последней в 1896 г. эта связь прервалась. Жалобы же на мутавалли вопреки инструкции областные правления предпочитали передавать в суд казиев. Последние обычно не стремились к детальному расследованию14.

В 1893 г. тот же туркестанский генерал-губернатор А.Б. Вревский издал инструкцию о публичном избрании мутавалли. Причем бланки протоколов печатались в правительственной типографии, а областное правление могло утвердить или изменить результаты голосования15. Уже в 1881 г. в Коканде представитель администрации края Батыров отменил выборы мутавалли в медресе Чалпак, так как избранный мутавалли Халыкджан Касымбев на самом деле не получил поддержку у мударрисов медресе16.

В 1882 г. сенатор Ф. Гирс в акте ревизии Туркестанского края указывал: «На вакуфные доходы содержится очень много учреждений, не только религиозных, но и благотворительных». Стеснение, а тем более запрет вакуфов, по мнению ревизирующих, перекладывало бы на русское правительство обязанности призрения мусульманского населения, что было бы ты тогда «не по силам русской власти и средства казны, издерживающей и без того на Туркестанский край огромные средства». Такая позиция, направленная на сокращение расходов казны, по мнению А.П. Савицкого, была близка к позиции Министерства финансов и противоречила линии туркестанского генерал-губернатора К.П. Кауфмана, в целом ориентированного на выкуп вакуфных земель, то есть постепенную ликвидацию вакуфов17.

По мнению современного российского исследователя П.П. Литвинова, основной причиной сохранения вакуфов стало понимание российским властями их системообразующей роли для обеспечения институтов образования и религиозной инфраструктуры. А нам хотелось бы, соглашаясь с позицией Ф. Гирса, добавить: и социального обеспечения. Ведь в Туркестане не были введены земские учреждения. П.П. Литвинов считает, что, конфисковав вакуфы, государство не могло бы обеспечить даже половины потребностей медресе, мектебов, мечетей и духовенства даже в их дореформенном варианте18.

В проекте «Поземельного устройств Туркестанского края» Ф. Гирс предложил освободить благотворительные вакуфы от государственных повинностей (п. 107), а вакуфы, учрежденные для «поддержания известных родов» (п. 112), закрепить на праве собственности за этими родами при условии уплаты ими всех повинностей. В пункте 112-м указывалось: «для заведования вакуфами учреждаются особые вакуфные управления в Новом Маргелане, Самарканде и Ташкенте, состоящее каждое под председательством правительственного лица, по представлениям военных губернаторов»19. В предварительной записке наряду с лицом, назначаемым генерал-губернатором, в вакуфных управлениях состояли выбранные мутавалиями 4 местных жителя, утвержденные военными губернаторами20.

Утверждалось, что «на обязанности вакуфных управлений лежит попечение о правильном поступлении и употреблении вакуфных доходов и определение количества сборов в пользу вакуфовладельцев с вакуфов заселенных» (п. 113)21, а также на них «возлагается разбор и утверждение вакуфных документов» В примечании указывалось, что «в состав вакуфных управлений... назначаются еще два казия по выбору военного губернатора и местный военный судья или другое лицо с разрешения генерал-губернатора». При этом вакуфовладельцы должны в течение двух лет представить свои документы: «По истечении этого срока все непредставленные вакуфные документы признаются не имеющими силы». Именно областные правления выдают свидетельства «для укрепления прав на земли, признанные вакуфными», которые служат «затем основанием для ввода во владение»22.

В 1882–1884 гг. туркестанским генерал-губернатором стал легендарный покоритель края генерал М.П. Черняев, чьи предложения во многом перекликались с идеями Ф. Гирса. Вместо политики Н.П. Кауфмана («игнорирования» среднеазиатского исламизма (выражение современников)) он создал комиссию по выработке проекта Духовного управления для мусульман Туркестана. Оно должно было состоять из 8 членов-мусульман и русского секретаря и ведать делами «мусульманского вероучения, вакуфами и мусульманскими учебными заведениями». Однако уже в середине января 1884 г. М.П. Черняев был смещен с поста и навсегда покинул Среднюю Азию, комиссия была распущена23.

В 1884 г. в Петербурге была создана особая комиссия из представителей министерств для обсуждения вопросов гражданского управления Туркестанским краем во главе с директором Азиатского департамента МИД генерал-адъютантом графом Н.П. Игнатьевым. В ней участвовали представители Военного министерства, Министерства внутренних дел, Министерства финансов, Министерства путей сообщения, канцелярии государственного контролера. Именно он создала Положение об управлении Туркестанским краем, высочайше утвержденное в 1886 г. По нему управление Туркестаном оставалось в руках Военного министерства, а не передавалось МВД, как предлагал Ф. Гирс24. Соответственно это обозначало контроль военных над всей системой управления и отсутствие единых судебных органов в регионе. Ситуация в Туркестанском крае продолжала коренным образом отличаться от территорий округов Оренбургского и Таврического духовных собраний, подчиненных МВД и находившихся на территориях, управляемых губернаторами, находившимися в ведомстве МВД.

Вакуфные управления не были созданы. Имперские власти не перешли к системе прямого управления вакуфами, сохраняя систему непрямого управления. Вместе с тем большинство членов комиссии Н.П. Игнатьева возложили «на областные правления рассмотрение и утверждение вакуфных документов, наблюдение за правильностью употребления вакуфных документов и право ревизии... областным правлениям предоставляется право приглашать, в случае надобности в качестве экспертов, казиев, мутаваллиев и других лиц, хорошо знакомых с вакуфным вопросом». Срок для представления документов, как и у Ф. Гирса, был ограничен двумя годами25. В статье 284 Положение об управлении Туркестанским краем 1886 г. формулировались «Правила о введении поземельно-податного устройства в Туркестанском крае», по которым в областях края создаются поземельно-податные комиссии во главе с комиссарами (в участках уездов). Именно последний проверял «подлинность и содержание каждого из доставленных областным правлениям вакуфных документов» (п. 10). В итоге последнее, «рассмотрев вакуфные документы... постановляет решение о признании или непризнании вакуфного права (п. 15), а его определение поступает на утверждение генерал-губернатора (п. 17). Так определялась ситуация в Самаркандской и Сыр-Дарьинской областях. В п. 22 указывается, что в Ферганской области существует особенность, что «первоначальная проверка документов о вакуфах уезда производится вакуфными комиссарами, заключение которых рассматривается временной вакуфной комиссией. Она состоит под председательством начальника уезда, из вакуфных комиссаров... Чины эти подчиняются Ферганскому областному правлению»26. Можно согласиться с мнением С. Абашина о том, что, «по сути дела, “вакуфная политика” была отдана на откуп местным чиновникам царской администрации, которые могли, интерпретируя на свое усмотрение законы, принимать как весьма жесткие, так и мягкие по отношению к мусульманским учреждениям решения»27. По статье 286 Положения об управлении Туркестанским краем 1886 г. указывалось, что «государственному поземельному налогу не подлежат: вакуфные ненаселенные земли, все доходы от которых назначены вакуфным документов (вакуф-наме) в пользу мечетей или школ или для надобностей общественного призрения»28.

Лейтмотивом к регулированию вакуфного имущества по «Положению об управлении Туркестанским краем» 1886 г. стало «высочайше» утвержденное журнальное постановление Государственного совета: «Вопрос об устройстве вакуфов и порядок управления настолько сложен и мало разработан, что касается каких-то подробностей этого предмета было бы не вполне осторожно. В настоящее время следует ограничиться лишь общим постановлением, что вакуфные земли признаются русским правительством и сохраняются в силе на существующем основании». Право утверждения документов по управлению, контроля за правильным использованием и ревизии было предоставлено областным правлениям. В развитие положения 1886 г. туркестанским генерал-губернатором издавались инструкции в 1891 и 1893 гг.29 Причем, по мнению П.П. Литвинова, инструкция 1891 г. была чрезмерно жесткой и вакуфные грамоты «браковались» поземельно-податными комиссиями по весьма сомнительным признакам. Наоборот, инструкция 1893 г. возложила ответственность за окончательный вывод на областные правления. После этого рассмотрение документов «стало предельно длительным и осторожным сверх меры»30.

По «Положению об управлении Туркестанским краем» был установлен ограниченный срок представления материалов в областные правления (до 1 июля 1887 г.). По истечении этого срока непредъявленные документы призвались недействительными. Нововведение привело к значительному сокращению вакуфной собственности31. По мнению тогдашнего исследователя В. Наливкина и современного нам ученого С. Абашина, «число вакуфов было резко сокращено, а сами они поставлены под жесткий государственный контроль»32. Действительно, в количественном отношении по Самаркандской области оставлено было без рассмотрения из 1758 вакуфных документов – 94%, в Ферганской области из 5800 – 72%33. Периодически возникали скандалы поводу распродажи вакуфного имущества, которые признавались властями34.

П.П. Литвинов указывает, что в целом по всему русскому Туркестану картина была более нюансированной. Так, к 1901г. (за 15 лет), по официальным данным, были проверены документы в Ферганской области (в четырех уездах из пяти, кроме Кокандского), Самаркандской области (только в одном уезде из четырех: Самаркандском), Сыр-Дарьинской области (в одном уезде из пяти: Ташкентском)35. По официальным данным, в 1887 г. в Туркестанском крае были признаны 395 вакуфных документов на владение 13 023 десятинами земли36. В начале XX в. в русском Туркестане вакуфные доходы для медресе составляли 170 475 руб. и 468 012 пудов зерна, для мечетей – 423 582 руб. и 515 181 пуд зерна. В 1913 г. 309 мазаров Ферганской области обладали вакуфными доходами в 15 370 руб. и 3831 пуд зерна37. Ташкентское медресе Ходжи-Ахрара обладало караван-сараем, 52 лавками, 300 амбарами, которые давали в год доход более шестисот рублей38.

В 1899 г. администрация туркестанского генерал-губернатора С.М. Духовского разработала «Временные положения» об управлении духовными делами управления для мусульман Туркестана, мусульманскими учебными заведениями и вакуфами, расположенными на территории края. Годом ранее, в августе 1898 г., С.М. Духовский предлагал создать «Особое Туркестанское духовное правление» во главе с председателем этническим русским. Такого рода экстравагантный проект был отвергнут Департаментом духовных дел иностранных исповеданий (ДДДИИ) МВД. Общий Проект включал в себя «Проект об управлении вакуфами». Здесь указывалось, что «вакуфные имущества находятся под наблюдением областной и уездной администрации» (п. 13). Сами мутаваллии утверждаются в должности уездными начальниками согласно воле завещателя (вакуф-наме) и состоявшимся выборам, соответственно смещаются с «должностей той же властью» (п. 14). Устанавливался жесткий контроль над сбором доходов с вакуфного имущества и данными об их размерах (п. 15). Учреждение новых вакуфов допускалось только с разрешения туркестанского генерал-губернатора и только в случаях «заслуживающих особого внимания». Государство получало право отчуждения вакуфов (пп. 17 и 18)39. Однако представители Военного министерства, МВД, МИДа и Министерства финансов предпочли сохранить имеющееся положение вещей40.

По программе партии «Турк адами марказияти» (Партия тюркских федералистов), принятой на прошедшей в Фергане 12–14 июня 1917 г. конференции, утверждалось «возвращение вакуфных земель, конфискованных властями, «для обращения их по старому назначению согласно вакуфнаме»41 (то есть вакуфным завещаниям). На Краевом мусульманском съезде Туркестана, прошедшем 27–30 сентября 1917 г. в Ташкенте, была принята резолюция. Здесь указывалось, что «при разрешении земельного вопроса в Туркестанском крае должны соблюдаться принципы неприкосновенности права личной и общественной собственности и недопустимости нарушения установившегося в Туркестанском крае порядка землепользования, водопользования и т. п.42

Таким образом, на окраинах Российской империи в конце XVIII – начале XX века велась весьма двойственная политика в отношении вакуфов. С одной стороны, государство признало право вакуфов на существование. В Крыму и Закавказье они были подчинены соответствующим духовным собраниям. В Туркестане и на Северном Кавказе, где духовных собраний не существовало, ими распоряжались мутаваллии. Вакуфы признавались основным источником для содержания мектебов и медресе, мечетей и их духовенства, а также объектов социальной сферы (особенно в Туркестане). С другой стороны, шел процесс усиления контроля над вакуфами и их весьма регулярного отчуждения. По Положению Комитета министров от 25 октября 1885 г., управление вакуфами в Крыму было передано в руки вакуфной комиссии, контролируемой Таврическим губернским управлением государственных имуществ. Аналогично по статье 265 Положения об управлении Туркестанским краем 1886 г. «населенные земли, входящие в состав признанных правительством вакуфов, остаются во владении сельских обществ». Контроль за ними осуществляли губернские правления. Вакуфы Закавказья состояли в ведение духовных правлений под наблюдением министра внутренних дел и местной власти в лице кавказского наместника, а заведование вакуфным имуществом в пределах губернии возлагалась на губернские меджлисы (собрания) духовенства. В Средней Азии новые вакуфы можно было создать в исключительных случаях и только с санкции туркестанского генерал-губернатора. В законах по всем регионам говорилось о продаже вакуфов, а не их покупке. С пресечением родов хозяев личных вакуфов они переходили в руки государства. Вместе с тем, по крайней мере в Крыму и Средней Азии, вакуфы продолжали существовать как основополагающий институт, обеспечивающий религиозные и образовательные потребности мусульманского населения. Гораздо более распространенной становилась вакуфная собственность в городах, основанная на доходах с караван-сараев, лавок и складов.

 

Примечания:

1 Абашин С.Н. Ислам в бюрократической практике царской администрации Туркестана (Вакуфное дело дахбитского медресе, 1892–1900) // Сборник русского исторического общества. – Т. 7 (155). – Россия и мусульманский мир. – М., 2003. – С. 162–163.

2 См. напр.: Савицкий А.П. Поземельный вопрос в Туркестане (в проектах и законе 1867–1886 гг.). – Ташкент: изд-во СамГУ, 1963. – С. 112–113.

3 Юлдашев А. Аграрные отношения в Туркестане (конец XIX – начало XX в.). – Ташкент: Узбекистан, 1969. – С. 73.

4 Литвинов П.П. Государство и ислам в Русском Туркестане (1865–1917) (по архивным материалам). – Елец, 1998. – С. 174.

5 Цит. по: Савицкий А.П. Поземельный вопрос в Туркестане (в проектах и законе 1867–1886 гг.). – Ташкент: изд-во СамГУ, 1963. – С. 195–196.

6 Литвинов П.П. Государство и ислам в Русском Туркестане (1865–1917) (по архивным материалам). – Елец, 1998. – С. 174.

7 Там же. С. 177.

8 Проект положения об управлении Сырдарьинской и Семиреченской областей. – Ст. 295. Цит. по: Загидуллин И.К. Вакуфы в имперском правовом пространстве // Материалы всероссийского семинара: ислам и благотворительность: сб. ст. – Казань: Институт истории АН РТ, 2006. – С. 53.

9 Савицкий А.П. Поземельный вопрос в Туркестане (в проектах и законе 1867–1886 гг.). – Ташкент: изд-во СамГУ, 1963. – С. 22.

10 Там же. С. 23.

11 Галузо П.Г. Туркестан – колония (очерк истории Туркестана от завоевания русскими до революции 1917 года). – М.: издание КУТВ, 1929. – С. 30.

12 Литвинов П.П. Государство и ислам в Русском Туркестане (1865–1917) (по архивным материалам). – Елец, 1998. – С. 173–174.

13 Там же. С. 175.

14 Там же. С. 173-=174.

15 Там же. С. 199.

16 Crews R. For prophet and tsar: Islam and Empire in Russia and Central Asia. – Сambridge, Mass; London, 2006. – Р. 273.

17 Савицкий А.П. Поземельный вопрос в Туркестане (в проектах и законе 1867–1886 гг.). – Ташкент: изд-во СамГУ, 1963. – С. 23, 59–60, 114–123.

18 Литвинов П.П. Государство и ислам в Русском Туркестане (1865–1917) (по архивным материалам). – Елец, 1998. – С. 259.

19 Савицкий А.П. Поземельный вопрос в Туркестане (в проектах и законе 1867–1886 гг.). – Ташкент: изд-во СамГУ, 1963. – С. 180.

20 Там же. С. 124.

21 В акте ревизии указывалось, что предложенная мера являлась результатом многочисленных жалоб местным властям на мутавалиев, которые неправильно употребляли и распоряжались вакуфными доходами. «Были также письменные заявления с просьбой вакуфные доходы взять под контроль правительства». См.: Савицкий А.П. Поземельный вопрос в Туркестане (в проектах и законе 1867-1886 гг.). – Ташкент: изд-во СамГУ, 1963. – С. 124.

22 Савицкий А.П. Поземельный вопрос в Туркестане (в проектах и законе 1867–1886 гг.). – Ташкент: изд-во СамГУ, 1963. – С. 180.

23 Арапов Д.Ю. Система государственного регулирования ислама в Российской империи (последняя треть XVIII – начало ХХ в.). – М., 2004. – С. 167–168.

24 Центральная Азия в составе Российской империи / отв. редакторы С.Н. Абашин, Д.Ю. Арапов, Н.Е. Бекмаханова. – М.: НЛО, 2008. – С. 105–109.

25 Савицкий А.П. Поземельный вопрос в Туркестане (в проектах и законе 1867–1886 гг.). – Ташкент: изд-во СамГУ, 1963. – С. 141.

26 Там же. С. 200.

27 Абашин С.Н. Ислам в бюрократической практике царской администрации Туркестана (Вакуфное дело дахбитского медресе, 1892–1900). // Сборник русского исторического общества. – Т. 7 (155). – Россия и мусульманский мир. – М., 2003. – С. 189.

28 Цит. по: Абашин С.Н. Ислам в бюрократической практике царской администрации Туркестана (Вакуфное дело дахбитского медресе, 1892–1900) // Сборник русского исторического общества. – Т. 7 (155). – Россия и мусульманский мир. – М., 2003. – С. 189.

29 Гинс Г. Вакуф // Новый энциклопедический словарь. – Т. 9. – Под ред. Н.Н. Арсеньева. – С. 320.

30 Литвинов П.П. Государство и ислам в Русском Туркестане (1865–1917) (по архивным материалам). – Елец, 1998. – С. 186–187.

31 Гинс Г. Вакуф // Новый энциклопедический словарь. – Т. 9. – Под ред. Н.Н. Арсеньева. – С. 320.

32 Центральная Азия в составе Российской империи / отв. ред. С.Н. Абашин, Д.Ю. Арапов, Н.Е. Бекмаханова. – М.: НЛО, 2008. – С. 105–109.

33 Гинс Г. Вакуф // Новый энциклопедический словарь. – Т. 9. – Под ред. Н.Н. Арсеньева. – С. 320.

34 Литвинов П.П. Государство и ислам в Русском Туркестане (1865–1917) (по архивным материалам). – Елец, 1998. – С. 193–194.

35 См.: Литвинов П.П. Государство и ислам в Русском Туркестане (1865–1917) (по архивным материалам). – Елец, 1998. – С. 186–187. Список областей и уездов дан по «Положению об управлении Туркестанским краем» 1886 г. (см. Центральная Азия в составе Российской империи / отв. редакторы С.Н. Абашин, Д.Ю. Арапов, Н.Е. Бекмаханова. – М.: НЛО, 2008. – С. 392.

36 Юлдашев А. Аграрные отношения в Туркестане (конец XIX – начало XX в.). – Ташкент: Узбекистан, 1969. – С. 73.

37 См.: Литвинов П.П. Государство и ислам в Русском Туркестане (1865–1917) (по архивным материалам). – Елец, 1998. – С. 169.

38 Crews R. For prophet and tsar: Islam and Empire in Russia and Central Asia. – Сambridge, Mass; London, 2006. – Р. 270.

39 Императорская Россия и мусульманский мир (конец XVIII – начало ХХ вв.) / Сост. Д.Ю. Арапов. – М., 2006. – С. 192–218.

40 Арапов Д.Ю. Система государственного регулирования ислама в Российской империи (последняя треть XVIII. – начало ХХ в.). – М., 2004. – С. 171–173.

41 Агзамходжаев С. История Туркестанской автономии (Туркистон мухторияти). – Ташкент, 2006. – С. 161.

42 Исхаков С.М. Российские мусульмане и революция (весна 1917 г. – лето 1918 г.). – М.: Институт российской истории РАН, 2003. – С. 209–210.