Наблюдение 4
Умма и проблемы её развития

Сама постановка вопроса о единой российской мусульманской умме на данном этапе является всё-таки темой для дискуссий. Во многом это обусловлено условиями её исторического развития. Регионы с преобладающим мусульманским населением включались в российское политическое пространство не только в разные периоды её истории, сколько даже в разные социально-экономические эпохи. Это отражалось и на характере взаимоотношений с российским государством, и на позиционировании отдельных групп мусульман в российском обществе. Более того, включённые в состав России в разные периоды истории народы, исповедующие Ислам, никогда не позиционировались как единое целое. Это во многом объяснялось тем, что этнические различия ставились всё же выше единой веры, а уж если к ним добавлялась политическая позиция элиты, то здесь вопрос решался в пользу разграничения, а не единения.

Ныне большинство людей, занимающихся изучением российского Ислама, заявляют о двух центрах развития российской уммы: это Поволжье и Северный Кавказ. Однако, стоит обратить внимание и на идущее ныне формирование третьего центра, который можно условно обозначить, как Зауралье.

Особенности формирования трёх центров во многом исходят как из истории их присоединения к России, так и из современных тенденций её развития. Поволжье среди специалистов имеет репутацию региона, где Ислам наиболее органично вписался в российскую политическую и социально-культурную модель. Северный Кавказ, с момента включения его в общее политическое пространство, был регионом, где Ислам выступал в качестве идеологии, объединяющей оппозиционно настроенные круги (как в элите, так и в народе). Зауральский регион, в основном, не рассматривался до настоящего времени как самостоятельный центр развития российского Ислама, но современные миграционные потоки делают его образцом «иммигрантского Ислама», когда основу общины составляют мигранты 1–2 поколения.

Во многом также и географические особенности сыграли решающую роль в современных особенностях развития российской уммы. И в наши дни практически во всех центрах развития Ислама в России наблюдаются схожие тенденции развития и проблемы, стоящие перед уммой.

Во‑первых, стоит отметить, что численно умма возрастает, что с одной стороны не может не радовать мусульман. Уже сейчас можно говорить, что в умах большинства отечественной политической элиты вызрело понимание растущей роли мусульман в реальных процессах в российском обществе. Во многом здесь причина — демография. Как бы цинично это ни прозвучало, но с учётом возврата к выборности глав регионов, роль мусульман, как наиболее ответственного и лояльно настроенного по отношению к действующим властям электората — возвращается и даже усиливается (!) по сравнению с 1990‑ми годами.

Также руководители любого уровня понимают, что мусульмане (фактически речь идёт о трудовых мигрантах из Центральной Азии) представляют сегодня огромный слой работников, который исполняет любую работу — вне зависимости от заработной платы. Ясно, что их приоритеты связаны с секторами, где присутствуют наименее популярные профессии. Представители титульной этнической общности (русские) в этом отношении проигрывают — и как электорат и как двигатель экономики — так как они предпочитают находиться в оппозиции (в том числе в связи с тем, что это «стало модно»), а российская молодёжь все больше ориентирована на реализацию себя в сфере услуг (от юриспруденции до шоу-бизнеса). Всё это, так или иначе, увеличивает авторитет мусульман в органах власти.

При этом российская умма сегодня переживает все те же проблемы, которые свойственны и всему российскому обществу. Поляризация и сегрегация различных элементов уммы сегодня является её самой главной проблемой, которая отражается во всех аспектах её существования. Речь в данном случае не идёт о противостоянии всероссийских муфтиятов или борьбе кадимистов с джихадистами и такфиристами. Все эти противоборства в политическом и институциональном пространстве российского Ислама являются лишь следствием более глубинных процессов.

Разлом в российской умме проходит, прежде всего, не по линии идеологий или принадлежности к одной из групп деятелей. На мой взгляд, основной проблемой является отсутствие исторически обусловленной и общепринятой традиции, вокруг которой имелся бы консенсус подавляющего большинства верующих. Отсутствие такой традиции и является «спусковым крючком»... к конфликту поколений, который превратился в борьбу «государственных» муфтиев с молодыми, максималистски-амбициозно настроенными мусульманами.

Этот опыт нельзя назвать ни плохим, ни хорошим — он вырабатывался в тех условиях, и именно в них он актуален и принят. Я не пытаюсь сейчас лезть в вопросы чисто богословские, потому что прекрасно представляю, что любое Священное Писание, будь то Библия или Коран, т. е. основные базовые ценности должны иметь одинаковые трактовки... и в Антарктиде, и в Америке. Вопрос в другом — жизнь и религиозную практику людей определяет традиция, а её у нас 70 лет считали «пережитком прошлого» и всячески искореняли с помощью репрессий. Посмотрим на ситуацию не как богословы, а как практики социальной работы.

В итоге мы имеем множество пассионарных, социально неустроенных, молодых людей, которые используют свою энергию не для того, чтобы реализовать себя на благо общества и уммы, а для того, чтобы изменить мир, причиняя вред ближним. Ни одна религиозная традиция не учит тому, чтобы для того, чтобы попасть в Рай, необходимо уничтожить некоторое количество иноверцев. С точки зрения любого религиозного учения — это абсурд. Это преступление. Но, поскольку умами некоторой части людей, преимущественно молодёжи, овладевают мысли, которые не являются вообще религиозно обусловленными ни шариатом, ни просто большинством исламских ученых (!), мы в итоге получаем поведение, которое наносит вред прежде всего самой умме.

В некоторых регионах России, где руководство берёт на себя функции арбитра в региональной общине мусульман, фактически идёт выстраивание традиции с помощью административных методов. В принципе этот вариант немногим лучше, чем если бы государство вообще не занималось мусульманскими вопросами. Приходится из раза в раз повторять, что подавляющее большинство верующих, и само чиновничество понимают Российское государство как светское — то есть, стоящее в стороне от Веры. Хорошо это или плохо, вопрос из другой темы. Тут важно само понимание, что государство может в данной связи лишь выполнять некие обеспечивающие функции для общины — то есть, не допускать, чтобы она стала непримиримой оппозицией политической системе. Во всём остальном умма должна разбираться сама, и в первую очередь формировать свою собственную, идентичную традицию и идеологический базис своего самобытного существования.

В данном контексте «идеологический базис существования» является не просто «фигурой речи», но под ним понимается целый спектр условий и обстоятельств формирования и позиционирования, как всех российских мусульман, так и каждого российского мусульманина в отдельности.

Речь идёт в первую очередь о том, в каких отношениях — с точки зрения Корана — находятся мусульмане с Российским государством (вне зависимости от региона проживания)? Затем, каждый мусульманин должен понимать, что он — кроме того, что является частью общемировой уммы — представляет в ней традицию Ислама, сформировавшуюся в регионах Российского государства. Иначе говоря, он не хуже и не лучше, не чище и не грязнее иных членов мировой уммы. Но он является результатом того опыта и обычаев, которые исповедовали наши деды и прадеды. Это, в свою очередь, является значимым при позиционировании российской уммы за рубежом, её роли в огромном Исламском мире.

Кроме этого, важно понимать, что в той или иной мере российская умма самым плотным образом связана со своими братьями в Центральной Азии, в Закавказье, на всей территории Евразийского союза. В этом наша специфика. Об этом говорят и исторические связи, которые существовали и существуют между мусульманскими центрами Поволжья и Бухары, Поволжья и Азербайджана, Крыма и т. п. Не нужно забывать и о том, что российская умма сама в некоторой части состоит (и прирастает со дня на день!) из представителей Узбекистана, Таджикистана, Кыргызстана, других центрально-азиатских республик, Азербайджана, Украины и т. п.

Поэтому, на мой взгляд, перед российскими мусульманами стоят задачи больше мировоззренческого порядка. Они должны прежде всего — сами определить своё место в мире и в реалиях Российского государства, СНГ, Евразийского союза.

А формирование системы образования, строительство новых мечетей, борьбу с террористами... — необходимо рассматривать лишь как отдельные средства для достижения большой цели — формирования российской исламской традиции. Возможно, тогда станет меньше заблудившихся голов, которые будут стремиться лишь к агрессии и уничтожению, перестанут появляться сразу по 3–4 региональных духовных управления в одной области (где мусульман едва хватает... на одно).

Безусловно, позиция, высказанная в данной заметке, является лишь рабочей гипотезой, основной целью которой является поиск путей выхода из того кризиса, в котором сейчас находится российский Ислам.