Бахтиер Султонов:
Таджики Челябинской области готовы к интеграции

В последние дни только ленивый не говорит о необходимости интеграции мигрантов и обучения их русскому языку, но почему-то практически никто не удосужился спросить, а хотят ли они интегрироваться в российское общество? В запале политических страстей не изучался опыт диаспор, проживающих в российских городах. А такой анализ показывает, что мигранты не только хотят, но уже и так успешно интегрируются в наше общество, становятся россиянами, но не забывают о своей социокультурной идентичности. Пример тому — таджикская диаспора Магнитогорска. Об опыте таджиков Южного Урала нам рассказал президент Фонда по поддержке и развитию культурных и деловых связей граждан Республики Таджикистан в Магнитогорске «Мадат».

— Бахтиёр Гулонхусейнович, расскажите, пожалуйста, о себе?

— Я в Россию приехал вместе с другом в 1992 г. в г. Сызрань Самарской области. Жил там некоторое время и работал, потом перебрался в Самару, уже там узнал, что у меня в Челябинской области есть родственники и переехал сюда, в Магнитогорск. Сначала работал на рынке, потом открыл кафе. Российское гражданство получил в 1996 г., в том же году женился. Супруга у меня была из Магнитогорска. К сожалению, в 2005 г. она умерла. Она родила мне троих детей. Сейчас я женат вторым браком. С супругой у нас еще два ребенка. В 1997 г. зарегистрировался как индивидуальный предприниматель, вплоть до настоящего времени работаю в сфере общественного питания. В 2004 г. организовал некоммерческую организацию Фонд по поддержке и развитию культурных и деловых связей граждан Республики Таджикистан в г. Магнитогорске «Мадат» («Помощь»).

— Что вас к этому подтолкнуло?

— Смотрел, как наши ребята, которые приезжали в Магнитогорск или уже здесь работали, терялись при встрече с сотрудниками милиции, не могли решить проблемы с пожилыми родителями, не знали, куда обратиться в сложных ситуациях, например, при оформлении документов. На первых порах я просто старался помочь им с регистрацией, с документами. Но это были разовые действия. Я понял, что нужно привести их в систему. Именно поэтому и появился «Мадат».

— Много ли в городе было таджиков, которые нуждались в такой помощи?

— Когда я приехал сюда в 1995 г., здесь уже было довольно много таджиков, которые уехали в 1992 г. из-за гражданской войны. Когда я начал заниматься этой проблемой в 2002 г., в городе было 1250 таджиков. В тот период они активно принимали российское гражданство. Помимо них, имелось значительное количество сезонных трудовых мигрантов, которые, соответственно, приезжают и уезжают, их число не ясно. Могу сказать, что на сегодняшний день в Магнитогорске находится около 5 тыс. таджиков, находящихся в правовом поле Российской Федерации (имеющие гражданство, разрешение на работу или разрешение на временное проживание). Но у нас в городе есть и большое количество нелегалов. Весной 2011 г. я предложил руководству территориального подразделения УФМС по Челябинской области в г. Магнитогорске сотрудничать с целью создания базы данных сезонных мигрантов для того, чтобы все они проходили через нас. Это связано с тем, что нередко с таджиками происходят несчастья. В апреле двух граждан Таджикистана убили из-за денег, были огнестрельные ранения в голову, и мы месяц не могли их опознать. А так была бы у нас какая-то информация, мы бы быстро по ним данные смогли найти, у нас есть связи с посольством и с руководством Республики Таджикистан.

— Часто ли таджики становятся жертвами преступлений?

— Периодически это происходит. Вот в апреле было два убийства, один таджик, гражданин Российской Федерации, пропал без вести. В год обычно по нескольку человек убивают или кто-то пропадает. Основная причина — деньги. Таджики работают на кого-то, им деньги не платят, они требуют причитающийся им заработок, а работодатель деньги отдавать не хочет. Вот и случаются такие несчастья. Бывает, и ругаются между собой сами таджики, что тоже приводит к трагедиям.

— Сталкиваются ли таджики с мигрантофобией и ксенофобией?

— Где не бывает? Бывает. Как ни странно, агрессия чаще всего исходит от пожилых людей. А так Магнитогорск — город гостеприимный, многонациональный и толерантный, у нас живут представители 95 национальностей. Мы с городскими властями активно взаимодействуем, а они, соответственно, с нами. Наши дети в одних школах учатся. Недавно был на родительском собрании у дочки. Посмотрел на ее класс. Там 15 человек — русские и татары, 8 киргизов и узбеков, 4 таджика. В общем, полный интернационал. Сейчас в школах города учится много учеников из Средней Азии, поскольку рождаемость у наших народов традиционно высокая.

— Раз заговорили о детях, не могу не задать вопрос: на каком языке они говорят, насколько хорошо они знают русский и таджикский языки?

— Маленькие детишки приходят в садик со слабым знанием русского языка. Но, слава Богу, педагоги терпеливо относятся к ним, обучают русскому языку очень старательно. В результате, если у нас со времен СССР сохранился акцент, то наши подростки говорят на русском уже без акцента, но и свой язык не забывают. Он сохраняется за счет того, что мы, находясь в Магнитогорске, стараемся сохранить таджикскую языковую среду. Мы ходим друг к другу в гости, общаемся, в семьях стараемся говорить по-таджикски, передаем детям наши традиции: уважение к старшим, правило здороваться друг с другом двумя руками, вставать при входе старших, практику накрывать дастархан.

— Не секрет, что таджикская миграция — по преимуществу мужская, именно мужчины в основном приезжают в Россию. В связи с этим встает вопрос: насколько распространены смешанные браки с местными женщинами?

— Да, мужчина приезжает сюда на полгода, на год. Жена, дети остаются на родине. Сюда их привезти нет возможности. Естественно, копится агрессия, оттого что человек не видит семью, детей. Отсюда, конечно, возникают отношения с гражданками России, это очень распространенное явление, из 100 случаев 20 обычно оканчиваются браком, иногда временным браком, по шариату это можно делать. Так и возникают смешанные семьи. У них появляются дети. Но что я хочу сказать, лет через 15, когда они вырастут, и те дети, которые родились в смешанных семьях, и те, кто родился в чисто таджикских семьях, станут россиянами, будут работать в бизнесе, в правоохранительных и муниципальных органах, одним словом — везде. Идет процесс ассимиляции.

— Хорошо это или плохо, с вашей точки зрения?

— Я считаю, что это хорошо. Ведь когда мы перемешаемся, будет меньше разногласий. Например, моя дочка учится в школе. Рядом с ней учится парень, у которого отец таджик, мама русская. Понятное дело, что они друг друга «черными» называть не будут, они будут дружны. Если представители разных национальностей перемешаются, это будет очень хорошо, никто тогда не будет делить людей на наших и не наших.

— Но в этом случае произойдет утрата языка и культуры?

— Отчасти, наверное, да. Но основные стержневые постулаты останутся. Если отец таджик, то он обязательно передаст детям свою восточную гордость. Я говорю своим дочерям: вы — таджички, ваша религия — ислам, вы должны ходить в мечеть, чтобы дети себя ассоциировали с исламом.

— Когда я был на полуденном намазе в мечети Магнитогорска, то заметил что из 100 молящихся большую часть составляли ваши соотечественники. Все ли магнитогорские таджики придерживаются норм ислама?

— Очень хорошо, что соборная мечеть находится рядом с Центральной городской ярмаркой, там около 1000 таджиков работает. Работают семьями. Во время намаза одного оставляют смотреть за 10 торговыми точками, а сами идут молиться. Это очень удобно. Народ у нас очень религиозный. В мечеть всегда всех приглашают, говорят им, что не надо совершать плохие дела, призывают к миру.

— Есть у вас свои муллы?

— Конечно, есть. Несколько человек. Особенно мы уважаем одного, который постоянно присутствует в этой мечети. Его зовут Саидахмад Ишан. У него здесь семья, он работает в мечети, преподает Коран, а его братья работают, помогают ему в финансовом плане. У нас такой менталитет, что если брат или отец мулла, то нужно помогать ему финансово.

— По каким вопросам к нему обращаются?

— По шариатским вопросам, если между таджиками произошло какое-то недоразумение, какой-нибудь конфликт, драка, мы стараемся, чтобы мулла-ишан на основании Корана вынес свое решение, успокоил людей и наставил их на правильный путь.

— Как религиозность проявляется на уровне семьи?

— Дома у каждого есть Коран, люди знают основные молитвы и учат им своих детей, некоторые учат своих детей читать намаз. Соблюдающие мусульмане держат своих детей в религии. Из 100 детей где-то 30 читают намаз, их обучают религии, но в большинстве своем, к сожалению, не учат, потому что отцы вынуждены много работать, мать отводит детей в садик, в школу, занимается хозяйством, у родителей просто нет времени. А далеко не в каждой семье есть мулла.

— Если необходимо провести обряды жизненного цикла (имянаречение, никах, джаназа), вы обязательно приглашаете муллу?

— Да, без этого никак. Если кто-то женится, умирает, дети рождаются, мы обязательно зовем муллу, чтобы он читал Коран. Без этого невозможно.

— А если смешанный брак?

— Наши люди все равно стараются сделать этот ритуал, если с девушкой завязываются серьезные отношения, они стараются прочитать никах.

— Скажите, возможна ли ситуация, чтоб таджичка вышла замуж за русского?

— Таких случаев у нас еще не было. Хотя, если девушка растет в России, от телевизора или школы ее не уберешь, нельзя же ребенка закрыть полностью, она будет отставать в своем развитии, а школа, телевизор, улица делают ее современной. Но если это чисто таджикская семья, большинство родителей выступят против такого брака. Они стараются выдавать девушек замуж за своих. Общее правило, чтобы после окончания восьми классов девушка выходила замуж за таджика. А если семья смешанная, то такой брак, наверное, возможен, так как в таких семьях девушкам дают возможность получить высшее образование.

— Расскажите, чем еще занимается ваш Фонд?

— Мы стараемся сохранять и пропагандировать таджикскую культуру. В 2006 г. мы организовали ансамбль «Бахор», участники которого и поют, и танцуют. У нас есть 7 музыкантов, которые играют на дутаре, торе, рубобе, других национальных инструментах. В основном это взрослые люди, где-то 45 лет, которые знают нашу культуру и историю. Есть танцовщицы. Я на полставки работаю в Доме дружбы г. Магнитогорска, где официально состоит наша организация. Все наши репетиции и праздники проходят там. Мы празднуем Навруз, 9 сентября отмечаем День независимости Таджикистана. Кроме того, наш Фонд участвует в организации праздничных мероприятий, посвященных Дню пожилого человека, 9 мая, мы поддерживаем наших стариков, поздравляем ветеранов. В Магнитогорске есть секция, где проходят тренировки по боксу, самбо, бодибилдингу. Там работает тренер, его зовут Абдуалим, в свободное время для таджиков, посещающих секцию, он проводит тренировки по национальной борьбе «гуштингири». Чтобы показать красоту нашей культуры, стараемся в кооперации с диаспорами других южно-уральских городов приглашать ансамбли и артистов на гастроли. В одиночку мы бы это не потянули.

— С какими диаспорами вы взаимодействуете особенно активно?

— Это Орск, Оренбург, Уфа, Челябинск. Там достаточно крупные общины таджиков и сильные национальные организации. Празднуем вместе Навруз, ездим друг к другу, возим в другие города наших певцов и наоборот, устраиваем чемпионаты по национальной борьбе «гуштингири». На последнем таком чемпионате в Челябинске мы заняли второе место. Как я уже сказал, в складчину приглашаем наших артистов. Если возникают трагические случаи — кто-то умер, и тело нужно отправить на родину, договариваемся с уфимской или челябинской общинами, чтобы тело встретили и заварили в присутствии таможенников в цинковый гроб. Из Магнитогорска в Таджикистан нет прямых рейсов, а в этих городах есть.

— Какова структура таджикской общины в вашем городе и в Челябинской области?

До 70 % таджикской диаспоры на Южном Урале составляют выходцы из Хатлонской области (курган-тюбинцы), до 15 % — из Душанбе и районов республиканского подчинения, оставшиеся 15 % — из других районов республики. Работают в строительстве, на рынках, есть грузчики, дворники, есть сезонные рабочие, которые летом приезжают на стройки, привозят овощи и фрукты, заработают денег и уезжают обратно.

— Как относятся к патентам?

— У «частников» работают мало, чаще всего получают разрешение на работу, чтобы работать в юридических организациях. В Челябинской области одна из самых низких квот по Уралу. В 2011 г. дали квоту всего на 1000 человек. Это же очень мало. Люди все равно будут ехать, отсюда возникает проблема нелегальной миграции. Если что-то с ними случится, их будет очень тяжело найти.

— Каково знание русского языка у сезонных рабочих, приезжающих в Челябинскую область?

— Большинство знают русский язык очень плохо, потому что у нас была гражданская война, в то время молодежь не училась, да и сейчас его мало преподают в Средней Азии. Поэтому русский язык уходит оттуда. Для нас и для России это плохо. Когда таджики приезжают сюда, они испытывают огромные трудности при общении.

— Кто должен организовать обучение русскому языку — Таджикистан или Россия?

— Лучше всего организовать этот процесс в Таджикистане, если там они хотя бы на 70 % выучат язык, то остальные 30 % они с легкостью освоят здесь.

— Каких знаний сегодня не хватает таджикскому мигранту?

— Самое главное — это язык и культура России, он должен понимать, что в тюбетейке ходить не надо, громко говорить на таджикском языке неприлично, не надо носить большую бороду, что на это россияне косо смотрят из-за угроз терроризма. Вот такие элементарные вещи мигрант обязательно должен знать.

— Ваша диаспора готова брать на себя функции по адаптации мигрантов?

— Для нас это будет очень тяжело, прежде всего, в финансовом отношении. У нас, конечно, есть учителя, которые могут учить, есть литература, но нет возможности их финансировать. Нам не потянуть такие расходы.

— Если ФМС создаст такие курсы, будут ли на них ходить граждане Таджикистана?

— Сомневаюсь. Люди туда не пойдут, они боятся связываться с государственными органами. Хотя, надо посмотреть, — если такие курсы появятся, можно провести работу с соотечественниками, призвать их посещать подобные занятия. Но миграционное законодательство постоянно меняется, в настоящее время мы даже сами законов не знаем, даже те сотрудники, которые работают в УФМС или в милиции, тоже не все законы знают, чего уж требовать от граждан Таджикистана?

— Насколько мне известно, в Магнитогорске проживает много киргизов, узбеков и казахов, налажено ли с ними у вас какое-то взаимодействие?

— Конечно, они же наши соседи, у нас общие праздники — тот же Навруз. Мы в хороших отношениях со всеми среднеазиатскими диаспорами. Не секрет, что русские нас не особо различают, воспринимают на одно лицо, поэтому, когда находятся неопознанные тела, звонят лидеру и приглашают на опознание. Если, например, я не опознал человека, то звоню коллегам из других диаспор и сообщаю им об этом. После того как летом прошлого года в Киргизии произошел межэтнический конфликт, к нам приехало много ошских узбеков, они создали свое представительство в городе, появилась своя общественная организация, они ведут активную работу с органами власти, с общественностью. Мы с ними тоже общаемся, равно как и со всеми НКО и землячествами нашего города. Мы ведь магнитогорцы, делить нам нечего!

Беседовал Алексей Старостин