Насер Хамид Абу-Зейд: мысль не может развиваться в условиях постоянного страха

Доктор Насер Хамид Абу-Зейд родился в 1943 году в городе Танта на севере Египта. В 1960 году получил диплом среднего образования по специальности «беспроводные соединения». В 1972 году с отличием окончил обучение в Секторе арабского языка и литературы в Каирском университете. В 1976 году получил степень магистра, спустя определенное время и доктора, по исламским исследованиям. В 1982 году стал преподавателем факультета исламских исследований. С 1995 года — профессор факультета исламских исследований. С 1985 по 1989 — приглашенный профессор университета Осака (Япония). Доктор Насер Хамид Абу-Зейд является обладателем многочисленных научных и общественных премий и наград, в частности в области прав человека.

С 2002 года по настоящее время он возглавляет Кафедру им. Ибн Рушда по исламу и гуманизму (Ibn Rushd Chair of Humanism and Islam) при Университете гуманитарных исследований в Утрехте (Голландия).

Интервью было взято во время очередного визита Насера Абу-Зейда в Египет для выступления с лекциями в Центре рукописей в Александрийской библиотеке.

— Уважаемый доктор, лекции, с которыми Вы выступаете в Александрийском университете, вызывают у некоторых людей отторжение. Вы не боитесь повторения событий 1990‑х годов, когда на Вас пытались совершить покушение?

— Никогда не испытывал чувство страха. Я всегда приветствую идеи. Я не обязан отчитываться ни перед Востоком, ни перед Западом. Более того, скажу Вам, у меня никогда не было чувства, что я покинул Египет из-за того что был угнетаем и подвергался гонениям. Свою первую лекцию в Голландии я начал с басмалы и шахады. Я отклонил предоставленное мне в этой стране политическое убежище, так как то, что происходит со мной, происходит отнюдь не потому, что я являюсь Насером Хамидом Абу-Зейдом. Есть определенная категория людей, которые отклоняют любую новую идею, от кого бы эта идея ни исходила. Когда я уехал в Голландию, я думал, что порвал со своей арабской и исламской культурой. Но когда мне предложили возглавить Кафедру имени Ибн Рушда и настояли на том, чтобы она называлась именно арабским именем философа, а не его латинизированным именем — Аверроэс, распространенным в странах Европы, я почувствовал, что тоже являюсь частичкой этой цивилизации.

— Когда Вы почувствовали себя востребованным в своей стране?

— Египет снился мне по ночам. Каждый раз, когда я просыпался, меня раздирали чувства дикости происходящего и печали. Особенно сильно меня охватывали ощущения со смертью многих дорогих мне людей. В таком смятенном состоянии я пребывал, пока моей жене, доктору Ибтихаль, не предложили преподавать в египетском университете. Сначала она отказалась от этого предложения, так как не хотела оставлять меня одного в Голландии. Однако я убедил ее вернуться в Египет. В 2003 году я принял решение посетить Египет, впервые после того как уехал оттуда. Именно тогда внутри меня что-то изменилось. Полный душевный покой и мир я начал ощущать лишь в 2005 году.

— Исламская мысль — одна из главных составляющих Ваших лекций в Египте. Однако в чем больше всего нуждается эта идея: в обновлении или же в развитии религиозного воззвания?

— Мы, прежде всего, нуждаемся в просвещении. После того как термин «обновление религиозного воззвания» вышел из употребления, осталась только так называемая религиозная проповедь. А ведь разница между религиозным воззванием (хитаб — прим. пер.) и религиозной проповедью (хутба — прим. пер.) очень большая. Религиозная проповедь как таковая — всего лишь один из видов религиозного воззвания. Религиозное воззвание сегодня нуждается в анализе и в критическом исследовании. Просвещение — это проявление уважения по отношению к логике мышления. Чтобы обеспечить жизнедеятельность исламской мысли нужно предоставить свободы, которых лишено арабское общество, так как с исчезновением свободы и идей приходит конец развитию в целом. Все разговоры о развитии без этих двух явлений (свободы и мысли. — Прим. пер.) — это слепое копирование извне. Сегодня они присутствуют, а завтра их уже нет.

Есть выражение: «Для того чтобы сделать родину местом всеобщего блага, давайте отстроим его при помощи своей свободы, мысли и фабрик». Присмотритесь к порядку слов в данной фразе! Как так получилось, что фабрики идут рядом с такими словами как свобода и идеи? Это выражает стремление развиваться, идти вперед. Именно этой идеей в XIX веке вооружился Джалал Ад-Дин Аль-Афгани. Но она так и не была осуществлена. Почему?! Потому что отсутствие свободы угнетает мышление, снижает качество производства и сводит его на нет.

Религиозное воззвание — это часть культуры. Если культура развивается, то развивается и религиозное воззвание, и наоборот — если культура регрессирует, то религиозное воззвание тоже приходит в упадок. В настоящее время я не могу анализировать религиозное воззвание как фактор в нашем арабском мире отдельно от образовательных, политических и экономических составляющих. А последние переживают упадок и отстают по всем направлениям, что негативным образом сказывается на качестве развития арабской мысли в целом.

Поэтому развивать религиозное воззвание без критического анализа мышления и политических интересов, которые мотивируют это самое воззвание, не представляется возможным. Нам нужно что-то большее, чем просто обновление, которое по сути больше всего напоминает «косметический ремонт». Получается, что мы просто меняем темные тона на светлые, в то время как существо предмета остается неизменным.

— То есть Вы предлагаете заново переосмыслить Коран?

— Конечно. Современный образ ислама на западе, так называемая исламофобия — особенно это стало заметно после событий 11 сентября — сложилась в результате неправильного представления о религии. Ислам очернили, назвали его религией террористов и маргиналов. Таким образом, нам нужно переосмыслить Священное Писание не для того, чтобы показать себя Западу во всей красе, а ради прогресса и развития, о котором мы говорим в нашем арабском сообществе постоянно.

Фикх (исламское право. — Прим. пер.) — это не закон, а ведение дискуссий в отношении тех или иных правовых норм. В дискуссию вмешивается муждтахид (человек, который выносит юридически-правовые решения. — Прим. пер.) и отбирает более приемлемое решение. Так делали все четыре имама — основатели четырех мазхабов — и выносили свои суждения. Иногда эти суждения были противоречивы. Но мы для себя подобную практику запрещаем и считаем неприемлемой. Многие не знают, что с XVIII века переосмысление как процесс началось в отношении наследия и продолжается до сих пор. С конца XIX века по настоящее время продолжаются разного рода дискуссии в отношении понимания сокровенных смыслов Корана (та'виль. — Прим. пер.). Поэтому нам нужно настоять не на продолжении переосмысления как процесса или переосмыслении нашего наследия в целом, а на том, чтобы мусульмане сами, где бы они ни находились, попытались продвинуться дальше в этом направлении — добились четкой и ясной программы по толкованию Корана и активно участвовали в выработке смысла своего бытия в мире, в котором они пребывают. Мусульмане должны перестать выискивать только отрицательные стороны значений коранических аятов, ущемляющие их и прививающие им только одно чувство — чувство повиновения.

— Вернемся к пониманию скрытых значений (та'виль. — Прим. пер.). Ряд ученых считают его непозволительным в отношении Корана.

— Да. Мы нуждаемся именно в комментариях к Корану посредством та'виль. Это значит, что мы рассматриваем сам текст с точки зрения языка или какого-нибудь другого аспекта. Кроме того, нам нужно учитывать метафорические приемы в Коране и не сводить все наше толкование к буквальному пониманию аятов. Отрицание в наше время метафорических приемов я считаю катастрофой как по отношению к самому просвещению, так и к теологии. Почему?! Потому что полноценное понимание Корана требует, прежде всего, понимания языка, на котором он написан, и языковых приемов и фраз, которые использовали арабы во время ниспослания Священного Писания. И не только это. Нужно постараться понять мышление арабов в то время, когда они восприняли Коран. Тогда мы поймем существовавшую во времена ниспослания Писания религиозную, культурную и общественную среду. Поэтому взаимосвязи, которые выстраивались между метафорой и та'виль в рамках исламской мысли в целом, остаются актуальными и важными еще со времен мутазилитов и даже Ибн Рушда.

— Как так получилось, что исламская мысль, когда имеет дело с та'виль, балансирует между такими понятиями, как отрицание, отказ и сомнение?

— Некоторые полагают, что та'виль — это навязывание своего мнения и идеологического понимания в отношении текста Священного Писания. Также они считают предложенные праведными предками (салаф. — Прим. пер.) идеи более чем достаточными для толкования Корана. Они оправдывают это тем, что наши праведные предки понимали коранические значения более точно, чем все последующие поколения, так как они по времени были более всего ближе к «золотому веку» ислама. Кроме того, праведные предки, по их мнению, были более богобоязненны, чем мы. Однако такое понимание слова «та'виль» неправильно с исторической точки зрения. Известный и признаваемый всеми труд Мухаммада ибн Джарира Ат-Табари (839–923) называется «Джами аль-Баян фи та'виль Ай аль-Куран». Это явное доказательство того, что в то время слово «та'виль» не имело отрицательного значения. Более того, тогда этот термин был свободен от негативов. Нам нужны комментарии, которые раскроют скрытый смысл языковых единиц Корана.

— Уважаемый доктор, значит Вы считаете, что мы должны относится к Корану как к религиозному воззванию (хитаб. — Прим. пер.) а не как к тексту (насс. — Прим. пер.). Как Вы это прокомментируете?

— Комментаторы и мусульманские ученые не осознавали важность того факта, что Коран называется воззванием, и продолжали к нему относиться как к тексту. Такое отношение предполагает разные возможности, как при обычных комментариях, так и при комментариях «от противного», и позволяет открыто злоупотреблять не только отдельными значениями коранических аятов, но и самими постулатами Священного Писания.

В свое время я тоже рассматривал Коран только как текст. Но впоследствии осознал, насколько опасно относиться к нему как тексту. Такое отношение умаляет значение Писания и подталкивает нас к тому, что мы начинаем игнорировать истину, связанную с его значением в повседневной жизни мусульман. Коран — воззвание, а не просто текст!

Проводить исследование отдельно взятого сюжета, выдернутого из контекста, или группы аятов недостаточно для ведения дискуссии. Это излюбленный метод фундаменталистов, которые руководствуются принципом «Божественный промысел» (аль-хакимия лиллях. — Прим. пер.). Например, это отчетливо проявляется, когда мы начинаем дискутировать по поводу определенных исторических событий, которые негативным образом сказались на современных мусульманах.

— Вы критикуете принцип «перечня необходимых знаний о религии». Почему?

— Несмотря на то, что этот перечень включает в себя только основные постулаты религии (вера в Единого Аллаха, пророчество Мухаммада (мир ему), пророков, закят, хадж, молитва и т. д.), этот принцип начал применяться во многих вопросах, которые касаются жизни мусульман. Мусульманские ученые выделили перечень важных наук из числа остальных. Поэтому взаимопереход должен осуществляться только при помощи дедукции и разума. Чем больше мы опираемся на так называемый принцип перечня необходимых знаний о религии, тем больше сужается поле деятельности нашего разума и снижается возможность взаимодействия с кораническим текстом посредством этого разума. Так как этот принцип исключает размышление, то есть наш разум остается незадействованным.

Несмотря на острую нужду мусульман в анализе коранического текста и его значений, к сожалению, наше нынешнее арабское общество из-за своей языковой «слепоты» враждебно воспринимает слово «критика». Мы путаем такие понятия, как «критика» (накд. — Прим. пер.) и «отмена» (накдъ. — Прим. пер.). Критика в нашей стране стала означать разрушение, и это невзирая на то, что критическое мышление — одна из основных составляющих человеческой сущности. Мы не называем человека, лишенного критического восприятия мира, «интеллигентным».

Удивительный момент — когда ты начинаешь говорить о какой-нибудь проблеме или критиковать какое-то явление в обществе, то обязательно предстаешь человеком, преследующим свои интересы. Почему?! Да потому что наше общество иерархическое, в нем царит племенной менталитет. Каждый в таком обществе призван защищать только «высокие интересы» своего племени.

Я Вам расскажу о том, как однажды на телепередаче я защищал право «Братьев‑мусульман» на создание политической партии. Я придерживаюсь такого мнения не из-за того, что испытываю симпатии к этой организации, а исхожу из принципов свободного общества и политических прав, которые гарантирует конституция всем гражданам. После этого я был потрясен тем, что меня обвинили в союзничестве с «Братьями». Более того, в Голландии мне позвонил представитель этой организации и пригласил принять участие в их ежегодном ифтаре, устраиваемом обычно в месяц Рамадан!

Все, что я рассказал сейчас, продиктовано только моими личными убеждениями. Без критики нет мышления. Примеров этому в истории человеческой цивилизации достаточно. Если бы Кант не отнесся критически к мнению Декарта, то не стал бы великим философом. Если бы Мартин Лютер не критиковал тогдашние устои церкви, не возникло бы протестантизма, который внес существенный вклад в дело развития Запада от полуфеодального общества до индустриального.

— Христианство вначале тоже отвергало разум, и прошло более восьми веков, пока оно не достигло своего расцвета. Почему исламская мысль не может развиваться, несмотря на то, что уже более 1000 лет пребывает в таком состоянии?

— Этот вопрос можно сформулировать по-другому: почему они (христиане) развиваются, а мы нет? Прежде чем ответить на такой вопрос, нужно отметить, что развитие христианской мысли произошло не без влияния арабской культуры, которая проникла через Италию и Сицилию. Возрождение Запада произошло благодаря переводам произведений представителей арабской цивилизации. Хочу процитировать Мухаммеда Хусейна Хайкаля (1888–1956, египетский прозаик, публицист. — Прим. пер.): «Цивилизация — это океан, который всегда полон благодаря морям, а моря заполняются реками. Реки — суть культуры, которые обогащают отдельные цивилизации. Последние, в свою очередь, образуют единую цивилизацию человечества». И это естественно. Цивилизация человечества — результат соединения культур разных народов.

Когда исламская цивилизация переживала свой золотой век, Европа пребывала в спячке. Когда же Европа проснулась, исламский мир был уже расколот на три части: Андалусия, Багдад и Египет, не считая некоторых маленьких государств. В это время на долю исламской цивилизации выпали крестовые походы. Из-за этого раскола произошел закат исламской мысли. Многие научные изыскания, такие как философия, богословие, естествознание, были признаны преступными. Уцелело только исламское право — фикх. Мусульманский ученый замкнулся в себе. Это продолжится до тех пор, пока не будет преодолена пропасть между мусульманами и Западом.

Наше пренебрежительное отношение к мысли есть причина нашей отсталости. Джалал Ад-Дин Аль-Афгани и Мухаммад Абдо пытались ответить на вопрос: почему мы регрессируем? Более ста лет тому назад они подтвердили, что нам необходимо пересмотреть исламское наследие и заново понять ислам. Заново провести параллели между религией и миром, в котором мы живем. Из-за того что прежние связи устарели, мы разошлись с Европой. Изменения и реформы у них происходят благодаря институтам, действующим на принципах свободы и разума. А у нас реформы проводятся сверху — властями. Хочу еще раз процитировать Мухаммеда Хусейна Хайкаля, который сравнил мечту о прогрессе в арабском мире с беременной женщиной, которая желает родить своего ребенка в тихом месте. Однако она заходит в шумную родильную комнату, и у нее происходит выкидыш. Наша мысль находится в подобном положении — вокруг нее слишком много шума и суеты. Наше общество сейчас рассматривает мысль как источник процветания. Не зная причины возникновения пожара, невозможно потушить огонь. Именно это наблюдается в данный момент в Палестине между ФАТХ и ХАМАС. К тому же, надо сказать, число запретов в западной культуре остается незначительным, тогда как у нас они множатся с каждым днем. У нас запрещающие линии обозначаются разными цветами, а не только красным.

— Каков, по Вашему мнению, выход из сложившийся ситуации? Когда мы перестанем бояться мыслить?

— Мы должны осознавать, что мысль не может развиваться в условиях постоянного страха и боязни. Конечно, ошибки случаются. Например, христианская богословская мысль не могла бы прогрессировать и развиваться без еретических идей, а исламская — без введения так называемых новшеств. Мысль не может постоянно ютиться в укромном и безопасном месте. Она стремится стать первопричиной прогресса и занимает такие позиции, которые для некоторых кажутся опасными. Но то, что опасно сегодня, безопасно завтра. Говорят, когда Иса пришел с посланием, он не привнес никаких новшеств, пока у него не появились сторонники. Также говорят, что Пророк ислама Мухаммед (мир ему) в начале не встретил упорного сопротивления со стороны своих единоплеменников. Они не относились враждебно к новой мысли, пока ислам не стал религией, которая объединила под свое крыло целую нацию. Поэтому, по моему мнению, разрешение ситуации — в проведении своевременных и полноценных реформ в политике, обществе, образовании и культуре.

На наших СМИ лежит огромная ответственность за то, что эти реформы стали необходимы. Ведь СМИ оказали свое существенное влияние на развитие мысли, опорочили интеллигенцию, искушая ее славой и материальным благосостоянием. Культурный интеллигентный человек превратился в товар. А сами СМИ, в свою очередь, работают над развлечением публики, а не над развитием мысли. Если проведем последовательный анализ материалов этих самых СМИ, то определим тип публики, которая их информацию потребляет. Экономическая система строится на количестве производства, а не потребления.

Арабскому гражданину ради развития мысли нужно вооружиться мышлением сопротивления. Фундамент такого рода мышления — образование, пересмотр сложившейся социальной инфраструктуры и борьба с коррупцией, которая стала бедствием не только одного Египта, но и всего арабского мира. К сожалению, вышеописанное мною явление оказало весьма негативное влияние не только на экономическое и политическое состояние нашей страны, но и стало источником насилия со стороны различных элементов нашего общества.

Беседовала Нашва Аль-Хофи
Перевод с арабского Марата Ахметжанова
Газета «Египтянин сегодня»