Издательский дом «Медина»
Поиск rss Написать нам
Главная » Исламоведение, политология, международные отношения
Мусульманское духовенство Татарстана в условиях политических репрессий-Репрессии в ходе ликвидации организации «Идель-Урал»
22.12.2011

§ 3. Репрессии в ходе ликвидации организации «Идель-Урал»

В последующие годы темпы репрессий несколько снижаются. В 1938 г. в Татарстане по политическим мотивам арестовано 4003 человека, из которых 291 приговариваются к высшей мере. На заседаниях тройки в том же году рассмотрено 248 дел, однако по 222 из них выносится смертный приговор.

Несмотря на снижение количества политических дел, что характерно в целом по стране, репрессии в отношении духовенства не прекращались и в последующие годы. Причем, на новом этапе в процессах по мусульманскому духовенству все более заметным становится стремление органов связать его с кампанией ликвидации так называемых националистических организаций, филиалов «Идель-Урал».

Эмигрантская организация под таким названием была создана Г. Исхаки, как объединение всех тюркских народов, а местные комитеты ее возникли в Финляндии, Германии, Турции, Франции и других странах.1 Между тем их деятельность была объектом самого пристального внимания со стороны соответствующих отделов ОГПУ. Еще с 1920-х гг. отслеживалась не только их зарубежная работа, но и связи внутри СССР. Поэтому любая даже косвенная связь советских граждан с эмигрантами к середине 1930-х гг. приобрела чрезвычайно криминальный характер. В условиях тотальных репрессий часть мусульманского духовенства стала жертвой политических процессов, в основе которых были именно такие существующие, а чаще вымышленные контакты. В Татарстане большого размаха такая кампания приобрела в 1938 г., когда органами НКВД был собран материал о деятельности филиалов «Идель-Уральской организации».

Опубликованные документы свидетельствуют, что основная работа Татарского НКВД в январе-июле 1938 г. велась по трем направлениям:

«а) продолжение ликвидации право-троцкистского национального подполья, вскрытого в 1937 г.,

 б) вскрытие и ликвидация эсеровских, повстанческо-террористических формирований на территории ТАССР,

в) ликвидация широко разветвленной „Идель-Уральской“ антисоветской шпионско-диверсионно-повстанческой организации, созданной эмиссарами Харбинской мусульманской общины и руководимой агентами японской и германской разведок, с панисламистской линией, идущей на ЦДУМ».

Именно третье направление было связано с репрессиями большого количества мусульманского духовенства. В 1938 г. органами безопасности подготовлено значительное «дело об Идель-Уральской организации», которое охватывало не только Татарстан, но и такие регионы как Москва, Урал, Средняя Азия и др. Фигурантами по нему проходили большое количество представителей татарской интеллигенции, партийных органов, духовенства, предпринимателей и тюрко-татарской эмиграции.

Местным НКВД была проделана соответствующая работа по «сбору» материала об этой организации, которая виделась составной часть большого заговора и процесс по которой должен был быть очень значительным. Исследователь репрессий 1930-х гг. А.Степанов отмечает, что работники силового ведомства при участии Москвы конструировали некий общереспубликанский контрреволюционный заговор, в котором взаимодействовали несколько крупных организаций: правотроцкисты, султангалеевцы, эсеры, идель-уральцы, белогвардейцы, духовенство и др. «Каждая из них и все вместе должны были быть связаны с иностранными разведками, получать от них указания и денежные средства, вести подготовку к интервенции против СССР». Однако замысел не был доведен до своего конца в связи с началом разоблачения «ежовщины» и репрессиями в отношении самих татарстанских разработчиков дела. Тем не менее, только в ТАССР по делу организации «Идель-Урал» по официальным данным проходило до 1000 человек, из которых 357 арестовано, 54 — осуждено.2

Механизм фабрикации дел о неких контрреволюционных группах и организациях был разработан еще в конце 1920-начале 1930-х гг. Уже тогда «национальные дела» в одном регионе связывались с деятельностью «националов» в общероссийском масштабе. Однако, к середине 1930-х гг. все чаще важной составляющей таких дел становится вымышленная или настоящая связь обвиняемых с представителями татарской эмиграции, а, следовательно, к ним добавлялся шпионаж в пользу иностранных разведок. Характерным в этом отношении является известное письмо руководителя ТатНКВД В.Михайлова к своему заместителю М.Шелудченко в конце 1937 г. Оно по сути стало руководством к действию для местного органа внутренних дел по фабрикации ряда материалов с выходом на «германский и японский шпионаж». В той же записке нарком недвусмысленно направляет своего подчиненного в русло разработки дел по религиозным деятелям: "... Займись мусульманским духовенством. Оно тесно связано с контрреволюционной организацией панисламистов "Идель-Урал«.3

О работе органов по выявлению японских или немецких шпионов среди мусульманского духовенства показательным является «дело ЦДУМ». На одном из допросов К.Тарджиманов «признался», что был членом контрреволюционной организации, центр которой, якобы, имел связь с секретарем японского, а также работниками афганского и турецкого посольств. Причем, перечисленные его знакомые автоматически становились участниками организации, что придавало делу масштабность, а любое косвенное свидетельство об их связях с заграницей (например, личные письма или фотографии) позволяло «изобличить» в шпионаже. Арестованный сын муфтия — А.Фахретдинов, также был подробно допрошен о связях отца с такими деятелями татарской эмиграции как Г.Исхаки, З.Валиди, М.Бигиев, Г.Идриси и др.

Жестокие методы ведения следствия и простой вымысел следователей позволили заключить следующее: "Разведки двух иностранных держав создали в СССР шпионско-диверсионную контрреволюционную организацию среди мусульман во главе с ЦДУМ (Фахретдинов Р., Тарджиманов К.). Контрреволюционная деятельность проводилась по указанию мусульманских белоэмигрантских центров в Берлине и Харбине, лидерами которых были Гаяз Исхаки, Галимджан Идриси, Рашид Ибрагимов. В июле контрреволюционный центр ликвидирован в Москве и на территории СССР ликвидированы его филиалы...«.4

Процессы, подобные этому, позволили расправиться не только с мусульманским духовенством, но и с представителями других классов в национальных республиках. Позже было доказано отсутствие каких-либо конкретных фактов причастности обвиняемых к шпионажу и вообще деятельности подобных объединений. В 1956 г. Военная коллегия Верховного Суда СССР, рассмотрев по этому вопросу несколько десятков уголовных дел, сделала вывод, что «в архивных материалах КГБ и МВД СССР никаких данных, свидетельствующих о существовании на территории СССР татарской националистической организации и о принадлежности к агентуре иностранных разведок осужденных по данному делу лиц, не имелось».

Вообще, «шпионаж» был весьма популярным обвинением в 1937-1938 гг. Например, в 1938 г по подозрению в шпионской деятельности был арестован бывший мулла из с. Большие Коргузи Дубъязского района Абдуллазян Ахметзянов. Участник русско-японской и первой мировой войн, он до 1920 г. находился в немецком плену. Кроме традиционного обвинения в антиколхозной деятельности он обвинялся в том, что был в свое время завербован германской разведкой. Тем не менее, в обвинительном заключении всю шпионскую деятельность А. Ахметзянова составляло лишь его восхваление Германии и разговоры о войне. На многочисленных допросах он отвергает выдвинутые против него обвинения, однако в протоколе последнего из них записаны его новые признания: «Виновным себя в шпионской деятельности не признаю, но должен заявить, что находясь в плену в Германии в лагерях для военнопленных татар в Сусине, я встречался с мулллой Габдул Рашидом казы и Галимзяном Идриси, которые оказали на меня большое политическое влияние, и под влиянием их у меня к моменту выезда из Германии в СССР сложились антисоветские убеждения. Я, возвратившись в СССР, вел систематически антисоветскую агитацию и пропаганду, проводил на практике свои антисоветские взгляды в жизнь... Будучи воспитан Галимзяном Идриси в антисоветском германофильском духе, я среди односельчан вел фашистскую пропаганду, говорил, что только фашистская Германия может создать благополучие и самостоятельность татарскому народу». В условиях напряженного международного положения СССР и подготовки государств ко второй мировой войне такое обвинение в большинстве случаев означало расстрел.

Все же такие примеры не характерны для большинства дел с участием мусульманского духовенства. В основном обвинения в шпионаже предъявлялось наиболее крупным его представителям, известным и авторитетным религиозным деятелям. В отношении других мулл Татарстана более показательны дела, которые были лишь косвенно связанны с тюрко-татарской эмиграцией — так называемые филиалы «Идель-Уральской организации». Участники таких формирований не обвинялись в шпионаже, им приписывалась подготовка к вооруженному восстанию внутри России с целью создания независимого тюркского государства.

Операции по ликвидации филиалов националистической организации на территории ТАССР начинаются с начала 1938 г. и продолжаются практически весь год. В результате органами были заведены несколько десятков, как правило, групповых уголовных дел по обвинению лиц из различных социальных слоев общества, связанных «участием» в «Идель-Урал». Обвинения в «буржуазном национализме» было удобным случаем и для ликвидации мусульманского духовенства Татарстана. В качестве примера можно привести несколько подобных уголовных дел, характеризующих методы и цели работы карательных органов.

25 июля 1938 г. по делу одного из «филиалов» организации «Идель-Урал» на территории Чистопольского района был арестован имам с. Кутлушкино, бывший мухтасиб Самигулла Туктамышев (раскулачен в 1930 г., тогда же осужден на пять лет). Этот 68-летний мулла обвинялся в том, что являлся участником «подпольной группы националистического направления, которая ставила перед собой задачу проводить антисоветскую деятельность, направленную на подрыв колхозного строя, дискредитировать мероприятия Советской власти и партии большевиков». Следствие в Чистополе длилось до февраля 1939 г., однако из Казани дело было направлено обратно на доследование, так как зам. начальника 1 отдела ОКУ НКВД ТАССР нашел, что оно проводилось поверхностно, небрежно, обвинительное заключение составлено не в соответствии с имеющимися материалами. Занимавшийся проверкой этого сотрудник НКВД указал на следующее: "В обвинительном заключении указано, что с 10 июня 1937 г. Туктамышев проводил активную антисоветскую националистическую деятельность, что в лучшем случае является досужей фантазией составившего обвинительное заключение ..., в худшем фальсификацией, т.к. в следственном материале данные, подтверждающие контрреволюционную деятельность обвиняемого, совершенно отсутствуют«.5 В апреле следствие было прекращено, а С.Туктамышев освобожден из под стражи.

Оправдание участников этого дела объясняется стечением обстоятельств в связи с начавшимся процессом ликвидации последствий «ежовщины». Однако демонстративные акции руководства страны по разоблачению «врагов» в рядах самого НКВД не меняли сущности карательной политики. Закрывая глаза на многие факты фальсификации материалов и недозволенных приемов ведения следствия, органы продолжали репрессии по политическим мотивам.

В августе 1938 г. было начато дело о «филиале» организации «Идель-Урал» на территории Атнинского района, по которому были привлечены три человека, среди которых два кулака и имам с. Кулле-Кими, ахун, мухтасиб Габдрахман Арсланов. Среди измышлений об антисоветской деятельности «руководителя» группы Г.Арсланова, пристальное внимание сотрудников Атнинского РО НКВД было приковано к связям последнего в религиозных кругах. В течение августа 1938 — февраля 1939-го гг. бывший мухтасиб был допрошен 35 раз (!), то признавая, то отрицая свою вину. Им были подписаны протоколы, где подробно излагается вся «деятельность» «Идель-Уральской» организации и ее участников по всему Союзу, большинство из которых составляет мусульманское духовенство. Среди последних фигурируют известнейшие фамилии уже репрессированных имамов — Ш.Шараф, М.Бигиев, Г.Якупов, Г.Салихов, С.Иманкулов, К.Салихов, К.Кулеев, А.Амирханов, А.Шамсутдинов и др. В одном из многочисленных протоколов допроса зафиксирована и цель организации: «Опираясь на контрреволюционные силы внутри Советской России, свергнуть власть путем вооруженного восстания, объединить всех мусульман и создать мусульманское государство по проекту Галимзяна Шарафа об Идель-Уральских штатах». Больше всего в протоколах допросов занимает личность К.Тарджиманова, в которых явно прослеживается стремление выйти на зарубежные контакты последнего (связь с Германией и Японией). Несмотря на окончание следствия к марту 1939 г., дело было направлено на дорасследование, в ходе которого к тому же стало известно, что Г.Арсланов был завербован НКВД, но отказался сотрудничать и сознательно скрывал от органов информацию. Это позволило осудить его еще по дополнительной статье 58-12. В ноябре 1939 г. следователями НКВД СССР было составлено заключение о нецелесообразности рассмотрения дела в суде и направления его на рассмотрение Особого Совещания, которое приговорило Г.Арсланова к пяти годам ссылки в Красноярский край.

Еще один пример свидетельствует о том, какими методами проводились репрессии в Кзыл-Юлдузском районе. В марте-сентябре 1938 г. местным отделом НКВД были арестованы два десятка жителей с. Бикчураево, которым предъявлено обвинение в участии в националистической организации, руководимой мутавалеем Гарифом Садыковым (видимо здесь имеется в виду филиал «Идель-Урал», хотя упоминание о нем в деле отсутствует). Часть из них была осуждена на различные сроки в том же году (среди них один из временных имам-хатыйбов деревни Н.Гайнутдинов), дело в отношении других разбиралось в 1939 г. в судебном порядке. Причем, на судебном заседании все обвиняемые отказались от показаний, данных на следствии. Оказалось, что работниками местного отдела НКВД применялись физические формы воздействия на подсудимых. Так, один из них, временный мулла Сахабутдин Рахимов на суде показал, что он подписал протокол со своими показаниями по указанию следователя, не прочитав его; выяснилось, что подсудимый в течение нескольких дней подвергался голоду и пыткам.6 Причем, жалобы на действия помощника оперуполномоченного Кзыл-Юлдузского РО поступили еще в 1940 г., однако дело в отношении него было прекращено. Он был осужден Военным трибуналом уже позже, в 1956 г., а в 1965 г. прекращено дело в отношении участников организации, оставшиеся в живых их которых также подтвердили незаконные действия против них в 1938 г.

Таким образом, филиалы «Идель-Уральской организации» «находились» практически в любом районе Татарстана. Органами НКВД проявлялась большая инициатива в построении подобных структур и репрессировании неугодных категорий граждан. Такие дела схожи между собой как по материалу, так и его подаче. Как правило, границы организации не выходили за пределы одного села. В одном районе могли «действовать» несколько таких формирований, в которые объединялись несколько кулаков и мулла, хотя по сравнению с предыдущим периодом численность их была незначительна.

Последовавшая в 1938 г. «бериевская санация» оказала значительное влияние на спад репрессий. В ходе нее наказывались уже сами исполнители карательных мероприятий, среди которых были как высокопоставленные, так и рядовые сотрудники НКВД. Различными приказами и директивами предписывалось остановить массовые аресты, упразднялись тройки НКВД, дела должны были рассматриваться только в судебном порядке. Несмотря на такие кардинальные меры, суть карательной политики государства оставалась неизменной — наряду с осуждающими массовые репрессии высказываниями руководителей, ими же принимаются постановления, подтверждающие «правомерность партийных решений 37-38 гг., в которых были заданы социальные, политические и национальные параметры репрессий».

В целом неизменной остается политика и в отношении религии. На 1939 г. падает самый большой процент закрытия мечетей в Татарстане. Не улучшается и положение духовенства: все ранее принятые постановления в отношении его правового статуса и социально-экономического положения остаются в силе.

Продолжаются репрессии и в отношении духовенства. Например, за клевету на партию и власть в 1939 г. к 10 годам лишения свободы осуждается мулла из с. Новое Курмашево Актанышского района Бакиров Гали. В том же году и в последующие еще ведутся следствия по филиалам «Идель-Урал»: по этому обвинению арестованы, например, мулла из с. Каргополь Алькеевского р-на Богданов Нургаяз и с. Азеево Новошешминского района Булатов Ахмет. Причем, в отношении таких несуществующих образований методы производства дела остаются практически неизменными. Выявлены и религиозные деятели, репрессированные в первые годы Великой отечественной войны.

Как и в отношении предыдущего периода, достаточно трудно установить количество жертв репрессий среди данной категории. Сложность представляет отсутствие какой-либо точной статистики как вообще по репрессированным с 1937 г., так и по их социальной принадлежности. Даже при наличии данных обо всех осужденных сложно выделить из этого количества представителей мусульманского духовенства. Во-первых, есть некоторая категория духовенства, исполнявшего обязанности только до 1917 г., а затем или снявшего сан, или получившего другую профессию — по различным материалам они могли и не значиться как муллы. Во-вторых, даже многие муллы, оставившие свой приход гораздо позднее, в 1920 или 1930-е гг., в следственных делах упоминались как «бывший мулла» или вовсе теряли свою социальную идентификацию. В-третьих, многие верующие, не имевшие специального образования, исполняли обязанности муллы без какого-либо назначения или регистрации, но могли записываться в анкетах как «служитель культа». В-четвертых, особые затруднения вызывает подсчет репрессированных представителей мусульманского духовенства, покинувшего в разное время пределы Татарстана.

Исходя из этих соображений, в исследовании не ставилась задача определить точное количество жертв политических репрессий среди духовенства, а лишь раскрыть основные тенденции карательной политики 1930-х гг. в отношении религиозных деятелей. Анализ опубликованных материалов и ранее не известных источников позволил сделать ряд выводов.

Несмотря на прекращение широкомасштабных карательных операций периода коллективизации в связи с ее официальным завершением репрессии среди различных категорий граждан продолжались. Такой процесс затронул непосредственно и мусульманское духовенство, хотя количество «преступлений» с его участием заметно снизилось.

Беспрецедентное наступление началось в 1936 г., когда было уничтожено почти все руководство мусульманских организаций. Разгром ЦДУМ и его членов позволил приступить к ликвидации мусульманских религиозных деятелей по всей стране. В том же году начинается уголовное преследование и среди духовенства Татарстана, одним из громких примеров чего стало «дело Атласи».

Переломным в репрессивной политике советского государства стал 1937 г. Ряд партийных решений, постановлений правительства, приказов силовых ведомств вывели ее на новый уровень, когда физическое уничтожение людей достигло беспримерных масштабов. Как и прежде сильно пострадало духовенство всех конфессий, снова объявленное кулацким классом. В ходе «кулацкой операции» в Татарстане было репрессировано значительное количество мусульманского духовенства.

Несмотря на общее снижение количества репрессий, в последующем, в 1938 г. появляются новые тенденции в карательной политике по религиозно-национальным мотивам. В этот период число групповых дел с участием духовенства снова увеличиваются, что было связано с деятельностью карательных органов в направлении разработок по так называемым филиалам организации «Идель-Урал». В ходе установок на общереспубликанский заговор, составной частью которого должны были стать названные филиалы, ликвидировалось мусульманское духовенство.

В целом, анализируя материал, собранный органами ОГПУ-НКВД по мусульманскому духовенству в 1937-1938 гг., необходимо отметить ряд общих моментов, характерных для всего периода. По сравнению с началом 1930-х гг. возникает меньше групповых дел, что связано с массовостью репрессий и в таких условиях нехваткой времени для конструирования больших организаций. Обязательность выполнения спущенных планов по ликвидации определенных категорий населения позволяла карательным органам не останавливаться на долгосрочном следствии, а проводить репрессии быстрыми темпами и в упрощенном порядке. В результате любой донос, сведения агента или другой источник информации могли послужить основанием к аресту, рассмотрению дела тройкой и немедленному наказанию.

Характерными обвинениями в отношении мусульманского духовенства этого периода были антисоветская агитация, к которой относили любые высказывания о действительности, в том числе и популярные для того времени темы (принятие Конституции, выборы, международное положение, подготовка к войне), связь с контрреволюционными элементами, шпионаж и др. Причем, по сравнению с предыдущим периодом, непосредственно религиозная деятельность в обвинительных заключениях употребляется мало. В этот период, как и раньше, фабрикация материала, жестокое обращение с подследственными были обычным явлением.

Уголовное преследование духовенства по политическим мотивам также явилось одним из проявлений религиозной политики советского государства. Политические репрессии сыграли наиболее разрушительную роль в уничтожении духовенства как части общества.

1 Степанов А.Ф. Расстрел по лимиту. — Казань, 1999. — С.117.

2 Архив УФСБ РФ по РТ, архивно-следственное дело № 2-8627.

3 Султанбеков Б. Массовые репрессии 1930-х. Законы, приказы, исполнители // Мертвым не больно. Больно живым. — Казань, 2001. — С.22.

4 Юнусова А.Б. Ислам в Башкортостане. — Уфа, 1999. — С.176.

5 Юнусова А.Б. Ислам в Башкортостане. — Уфа, 1999. — С.187.

6 Набиев Р.А., Хабутдинов А.Ю. Религиозная политика в 1920 — начале 1940-х гг. // Ислам и мусульманская культура в Среднем Поволжье. — Казань, 2002. — С.289.



Контактная информация

Об издательстве

Условия копирования

Информационные партнеры

www.dumrf.ru | Мусульмане России Ислам в Российской Федерации islamsng.com www.miu.su | Московский исламский институт
При использовании материалов ссылка на сайт www.idmedina.ru обязательна
© 2024 Издательский дом «Медина»
закрыть

Уважаемые читатели!

В связи с плановыми техническими работами наш сайт будет недоступен с 16:00 20 мая до 16:00 21 мая. Приносим свои извинения за временные неудобства.