Тауфик Ибрагим
Коранические принципы межконфессионального диалога

Конструктивный диалог мусульман с ахль аль-китаб («людьми/приверженцами Писания/Библии») является фундаментальным императивом Корана. В отношении иноверных/неверных вообще Всевышний наставляет Пророка:

Призывай на путь Господний [Словом] мудрым

и увещеванием добрым,

Веди с ними диалог наиблагообразнейший.

(16:125)

Тем более такая толерантная установка подразумевает христиан и иудеев:

Ведите с приверженцами Библии

Только наиблагообразнейший диалог!

(29:46)

Да и сам Коран преимущественно выступает книгой диалога. Достаточно отметить, что человеческая история начинается здесь с диалога Бога с ангелами относительно создания людей, за которым следует Его диалог с Сатаной, ослушавшимся Божьего повеления преклониться перед Адамом. Коранические же рассказы о пророках, как правило, служат диалогами этих посланников Божьих с народами, к которым они явлены увещевать. И в связи с этими дискуссиями определяется как мировоззренческая база межконфессионального диалога, так и методология его введения. Коранические заповеди на сей счет были развиты в Сунне Пророка и в трудах ряда мусульманских богословов, разрабатывавших правила внутриисламского диалога, которые можно распространить и на межрелигиозный диалог в мировом масштабе.

Все люди составляют единую семью

Отношения с «приверженцами Библии», как и со всем остальным человечеством, подобает строить исходя из коранического учения об общности всех людей и как творений/рабов единого Бога, и как потомков единого прародителя – Адама, и как существ, созданных из единого вещества – праха.

Коран предостерегает от игнорирования обязанностей перед всеми людьми как родственниками по Адаму и Еве:

О люди, бойтесь Господа вашего,

Что сотворил вас от одного существа,

Создав ему из него же пару

И распространив от них обоих

Множество мужчин и женщин...–

Страшитесь [разрывать] родство [сие].

(4:1)

А в другой суре Всевышний отмечает, что различные народы и племена восходят к единой чете, посему нет места расовому чванству, ибо:

Тот из вас в большем почете пред Богом,

Кто самый благочестивый.

(49:13)

Следуя этому наставлению, Пророк в проповеди, произнесенной им во время Прощального паломничества, завещал: «О люди, воистину ваш Господь – един, ваш отец – един, все вы [произошли] от Адама, а сам Адам – из праха. Нет превосходства одного перед другим, разве что по благочестию» (хадис от Ибн-Ханбаля).

В другой раз Пророк взывал: «Боже, Господь наш, господь всего и владыка оного, я свидетельствую, что все рабы [Божьи] (‘ибад) – братья» (хадис от Абу-Дауда и от Ибн-Ханбаля).

Своим же соратникам он заметил: «Человек человеку брат, нравится ему это или нет» (хадис от Ибн-Ханбаля).

Характерное для Корана и Сунны человеколюбие нашло яркое отражение в послании халифа Али его наместнику в Египте аль-Аштару ан-Нахи, призывающем проявить милосердие и чуткость ко всем подданным вне зависимости от их вероисповедания, поскольку люди «суть двух разрядов – либо братья тебе по вере, либо подобны тебе по творению» (Нахдж аль-Балага, послание № 53). Кораническая идея общечеловеческого братства вдохновила андалусийского поэта Умаййу ибн Абу-с-Салта (ум. 1134) на широко распространенное у арабов двустишие:

Иза кана асли мин турабин фа-куллюха

Биляди ва-куллю-ль-‘алямина акариби.

(Раз я из праха, вся земля – родина моя,

И все люди на ней – мне родня.)

Общечеловеческое единство предполагает уважение к достоинству всех «сыновей Адамовых», к человеку как к таковому, безотносительно его социального происхождения, цвета кожи, пола, языка или веры. Аят 17:70 гласит:

Мы отметили сынов Адама почетом –

Носили по суше и морю,

Наделили всеми благами,

Дав им пред другими тварями Нашими

Поистине великое превосходство.

Примечательна и история, когда в Медине мимо Пророка проходила похоронная процессия – в последний путь провожали местного иудея, и в знак почтения Пророк встал.

– Это же иудей! – заметил кто-то, намекая на напряженные отношения между мусульманами и иудеями города.

– Ну так что ж? Разве он не человек?! – воскликнул Пророк (хадис от аль-Бухари и от Муслима).

Кораническо-пророческая гуманистическая установка, к некоторым другим проявлениям коей мы еще вернемся в нижеследующих разделах, была так сформулирована в Исламской декларации прав человека, провозглашенной Организацией Исламская конференция (1990): «Все люди составляют единую семью, которую объединяет рабство Божье и Адамово сыновство, все они равны в отношении человеческого достоинства... Нет превосходства кого-либо из них над другим, иначе как по благочестию и добротворчеству» (неофициальный наш перевод. – И. Т.).

Религиозный плюрализм – Божье предначертание

«Единый Бог – единое человечество» – такова в действительности внутренне необходимая импликация коранического монизма. Но было бы ошибочно, как часто это делают эксклюзивисты, понимать это единство как единообразие, своего рода униформу – одна религия, одно государство, одна партия и т. д. Надо осознавать, что с точки зрения строгого монизма только Бог подлинно един, все остальное множественно; да и сам Бог абсолютно един лишь со стороны сущности (зат), ибо Он множествен в аспекте своих имен и свойств/атрибутов.

Единство человечества поэтому непременно предполагает его многообразие, в том числе и религиозно-конфессиональное. Сам Коран многократно подчеркивает, что оное не есть проклятие или отклонение, но обусловлено волей/мудростью Всевышнего и вполне соответствует Его плану мироустройства.

Как говорится в аяте 30:22, различия людей в языках и цвете кожи суть «знамения Божьи для людей знающих», проявление Его высшей мудрости.

Другой аят сообщает, что на возвестие Бога ангелам о намерении сотворить человека, который будет Его наместником на земле, те возражали:

Укоренишь ли Ты там такого,

Кто станет сеять смуту и проливать кровь?!

На это Господь ответил:

Воистину Я знаю неведомое вам!

(2:30)

Всезнающему и премудрому Богу лучше всех, конечно, было ведомо, что различия между людьми (индивидуальные, этнические, конфессиональные и др.) чреваты распрями, конфликтами и войнами. Но именно наличие таких различий в потребностях и возможностях и должно обеспечивать сотрудничество, столь необходимое для подобающего исполнения человеком своего наместничества.

Господь даровал людям откровения, наделил их свободной волей и разумом, предназначив земную жизнь им в испытание, насколько они сумеют правильно пользоваться этими Его дарами – для подобающего служения Ему, нравственного совершенствования и конструктивного сотрудничества или наоборот. Так, аят 2:213 недвусмысленно свидетельствует, что все люди, по своей сути составляющие единое целое, разделились на разные общины именно после воздвижения среди них пророков.

Более того, как наставляют коранические откровения, множественность/плюрализм религий предначертана Богом и во веки веков:

Если бы Господь того восхотел,

Он сделал бы человечество единой [религиозной] общиной.

Но люди не перестанут различаться [в верованиях]...

И именно ради сего Бог создал их.

(11:118–119)

Согласно интерпретации, которая нам кажется наиболее адекватной и которой придерживались многие толкователи – от аль-Хасана аль-Басари (ум. 728) до нашего современника Йусуфа аль-Кардави, – местоимение «сие» подразумевает «различение»: ради того, чтобы быть различными по вере, Бог создал всех людей.

Поэтому коранические откровения предостерегают от попыток упразднить их, тем более от стремления к насильственному объединению людей под знаменем одной-единственной религии. В многочисленных аятах Бог напоминает Пророку: если бы Бог восхотел, люди не поклонялись бы иным божествам наряду с Ним, если бы Ему было угодно, чтобы все принимали истинную веру, Он бы это сделал сам (6:107; 10:99; 16:93 и др.). Подробнее на этой прюралистической установке мусульманского Писания мы остановились в нашей книге «На пути к коранической толерантности» (Н. Новгород: Медина, 2007), к которой мы отсылаем заинтересованного читателя.

Конечно, разнообразие разнообразию рознь. Есть разнообразие, которое содействует более глубокому постижению истины, в том числе богооткровенной (вспомним максиму «В споре рождается истина»), и ориентирует на сотрудничество, но имеется и такое, что сеет между людьми лишь вражду, порой толкая их и к вооруженным столкновениям. Последний тип и подразумевается в коранических аятах, остерегающих от расхождения в религии. А позитивность первого типа расхождения по достоинству была оценена нашей классической богословской традицией, исходящей из возводимого к Пророку изречения: «Воистину разнообразие [во мнениях] моей общины есть [признак Божьей] милости [к ней]» (ихтиляф уммати рахма). Правда, этот плюралистическо-толерантный подход преимущественно применялся только к практической сфере (фикх), то есть в отношении множественности правовых толков-мазхабов. Пора распространять его и на богословско-догматическую сферу, причем не только в рамках уммы Пророка, но и в отношении к умме Бога – ко всему человечеству.

Вряд ли стоит подробно объяснять, что в аяте 14:4 – «Мы являли только посланников, / Говорящих на языке своего народа» – речь идет не только и не столько о языке в буквальном смысле слова (евреям – пророков, говорящих на еврейском, арабам – на арабском и т. д.), ибо это было бы констатацией очевидного факта. Писание, скорее, подразумевает передачу Божьих откровений/истин в общедоступных для данного народа образах, с учетом лингвистических, этнических, географических, культурных и других особенностей его психики и ментальности. В этом русле гласит хадис: «Нам, пророкам, велено располагать людей по степеням, обращаться к ним сообразно их умопредставлениям (‘укуль)» (хадис передает аль-Газали в Ихиа’ ‘улюм ад-дин), а Али наставлял: «Говорите людям понятное им. Неужто вы хотите, чтобы Бога и посланника Его отвергли?!» (хадис от аль-Бухари).

По-видимому, именно эту множественность форм выражения единой Божьей истины и имеет в виду хадис (от аль-Бухари и муслима): «Пророки – это единокровные (то есть братья от разных матерей) братья» (ухва ли-‘аллят; ауляд/абна’ ‘аллят). У всех пророческих миссий единые принципы веры (в основном это два принципа – вера в единого Бога и в загробное воздаяние) и общие этико-социальные добродетели (а главная из них – справедливость). Различаются же они по способам образно-метафорического представления реалий потустороннего мира (Гайб – существо Бога и его атрибуты, ангелы и демоны, Рай и Ад и т. п.) и по культово-правовым предписаниям, призванным обеспечить благочестивое/праведное поведение.

Форма религии меняется не только от одного пророка/эпохи к другому, но может разниться даже в рамках одной и той же пророческой миссии/эпохи. И сам Коран представляет множество примеров на сей счет. Взять хотя бы свидетельство об изваяниях, которые по велению Самого Бога духи создавали для Соломона (34:12–13), тогда как наш пророк запрещал такие изображения; или о том, как два пророка (!) – Давид и Соломон, «оба наделенные от Бога способностью мудрого решения тяжб», по-разному вынесли решение по делу о потравленной ниве (21:78–79); или наконец, изложенную в 18-й суре историю о путешествии Моисея к Праведнику (по толкованиям, к Хидру), повествующую о ряде деяний последнего, которые показались Моисею противозаконными, в действительности же будучи истинны в свете более глубокого знания, каковым обладал Праведник. Вспомним и о существовании в Коране «однозначных» (мухкамат) и «многозначных» (муташабихат) аятов (3:7), а также слова Абу-Хурайры о «двух посудинах» знания, которые он принял от Пророка, и в одной из которых содержится то, что этот сподвижник распространял среди мусульман, а в другой – такое, что огласи его, Абу-Хурайре перерезали бы горло (хадис от аль-Бухари).

В свете такого понимания плюралистической природы религии (наличия в ней абсолютного/постоянного и относительного/преходящего, абстрактного и конкретного, внутреннего и внешнего и т. п.) многие кажущиеся серьезными расхождения между религиями/писаниями или между разными толками в рамках одной и той же религии теряют всякую значимость. И перестанут, например, упрекать Библию за описание Бога «слишком антропоморфически» или Коран – за изображение Рая «чересчур гедонически». Надо просто учитывать ментальность адресата соответствующих откровений. Кроме того, человеческий язык всегда антропоморфен, принципиально не в состоянии точно передать потусторонние реалии. Невозможно же адекватным образом представить ребенку наслаждение интимной близостью, от рождения глухому/слепому – радость от благозвучной мелодии или прекрасной картины, и такого рода наслаждение приходится передавать в терминах удовольствия от вкусной пищи и приятного запаха. И если столь сложно выразить на земном/человеческом языке сугубо земные/материальные вещи, то что тогда сказать об описании реалий абсолютно иного, совершенно нематериального (а в строгом смысле – вовсе и не духовного) мира?! При строгом подходе даже слово «Бог»/«Он» оказывается неадекватным: его грамматическая форма отражает представление о мужском роде в противоположность женскому, тогда как «родовой» признак неприложим к Всевышнему!

Ниже мы подробно остановимся на позитивном предназначении разнообразия как стимула к сотрудничеству и соревновательности в служении общему благу.

За неверие/заблуждение

человек отвечает только перед Богом

Как и следовало ожидать, плюралистическое видение религиозного многообразия предполагает толерантное отношение ко всем конфессиям, исключая любое насилие в вопросах веры. «Нет принуждения в религии», – предельно четко указывает аят 2:256. А аят 18:29 повелевает Пророку объявить упорствовавшим в неверии язычникам:

Вот она, исходящая от Бога истина;

Кто хочет – пусть уверует,

А кто не хочет – волен отказаться.

Эти коранические принципы религиозного ненасилия и свободы вероисповедания подробно освещены нами в вышеупомянутой нашей книге, где доказывается, что Коран – вразрез со средневековым милитантистским интерпретациям – осуждает войну за распространение веры, освящая только войну оборонительную, и – опять же вопреки средневековым ригористам – не устанавливает каких-либо санкций в земной жизни за отступление от веры/ислама. Ограничимся здесь некоторыми дополнительными замечаниями.

Многочисленны аяты, недвусмысленно свидетельствующие, что ответственность за неверие или за отклонение от правоверия человек несет только перед Богом, который представлял людям земную жизнь как арену для испытания (дар ибтиля’), а не для вознаграждения/наказания (джаза’) – принцип, к которому пришли ряд наших факихов классической эпохи (особенно среди ханафитов), хотя и не довели его до логического конца. В частности, аят 117 суры 23 учит:

Кто призывает иных божеств, кроме Бога,

Счет его – только у Господа.

И касательно язычников, отказывающихся следовать Его призыву, сура 88 замечает Пророку:

Наставляй же, ведь ты – лишь увещевающий,

Тебя [Мы] не [дали] власть над ними...

Воистину, к Нам их возвращение,

И это Мы, кто предъявит им счет.

(88:21–26)

Для правильного суждения о человеке, не принимающего то или иное положение вероустава данной религии, необходимо определить, дошли ли соответствующие положения до него в их адекватном/правильном толковании и убедился ли он в их истинности. Ведь и в отношении этих людей применимы коранические установки: «Нет принуждения в вере» (2:256); «Бог желает вам облегчения, / А не отягощения» (2:185); «Ни на одну душу Богом не возлагается / Ноши более чем в ее силах» (2:286); «Не устанавливал Он чего-либо трудного в религии» (22:78). И спрашивается: разве не является сущим принуждением и непомерной ношей требовать от человека верить в то, что его разум никак не приемлет?! Ведь наличие разума, который не в состоянии признать ту или иную догму, равносильно отсутствию оного, и перед Богом, надо полагать, человек с таким разумом подобен несовершеннолетнему или умалишенному, который не держит ответа за неверие.

То неверие, которое Коран объявляет единственно непростительным грехом, это, скорее, такое, что обусловлено горделивым упрямством, фанатизмом, корыстными соображениями, опасением за личное благополучие и т. п. Ведь у Пророка сказано: «Бог не станет наказывать Адом кого-либо из рабов Своих, разве только надменного бунтаря (аль-марид аль-мутамаррид)» (хадис от Ибн-Маджи).

Как раз этот тип непростительного неверия часто упоминается в Писании. В частности, об отказе Фараона признать Божьи знамения, явленные ему и его окружению Моисеем, аят 27:14 свидетельствует:

Неправедно и надменно они отрицали их,

Хотя в душе они убедились в истинности сего.

И сам Моисей, обращаясь к Фараону, замечает по поводу этих знамений:

Ведь знаешь ты, что их ниспослал

Не кто иной, а только владыка небес и земли.

(17:102)

Также и об аравийских иудеях, упорно не признававших соответствующие знаки небесной миссии Мухаммада, Писание указывает:

Те, кому Мы даровали Библию,

Знают о его [посланничестве],

Как знают своих сыновей.

Некоторые из них скрывают [сию] истину,

Хотя и посвящены в нее.

(2:146)

И ряд аятов (например, 2:90, 105, 109; 4:54) объясняют отказ аравийских иудеев верить в Мухаммада именно завистью этих иудеев к арабам-язычникам, от которых вышел долгожданный теми же иудеями пророк.

Отчасти отталкиваясь от коранических откровений (аяты: «Ни на одну душу Богом не возлагается / Ноши больше, чем в ее силах... / Господи, не взыщи с нас за содеянное по забвению / или по ошибке непреднамеренно» – 2:186; «Нет на вас греха за непреднамеренную ошибку, / А только за умышленное душами вашими» – 33:5; и др.) и от Сунны (в частности, хадис от аль-Бухари и от Муслима: «Если судья, прилагая [все свои познавательные] усилия, выносит правильное решение, то ему [полагается] двойная награда, коли же выносит ошибочное решение, ему [полагается одна] награда – [за само усердие]»), наши богословы классической эпохи сформулировали положение: аль-муджтахид ма‘зур, «муджтахид (то есть прилагающий все свои познавательные усилия человек) заслуживает извинения, [если он ошибется]». Однако такая толерантная установка обычно относилась лишь к вопросам практического богословия – фикха или к второстепенным (фуру‘) положениям догматики. Но были и богословы, снисходительные к любому муджтахиду, о каких бы вопросах он ни рассуждал – практических или теоретических, частных или фундаментальных. Правда, и эти богословы преимущественно говорили о мусульманах/правоверных. Думается, такая толерантность должна быть универсальной, охватывая всех, кто усердно старается постичь истину и готов принять ее, если она ему будет открыта.

Соревноваться/сотрудничать во имя общего блага

Согласно Корану, разнообразие людей в этносах или религиях призвано содействовать общечеловеческой солидарности, гармонии и взаимообогащению:

О люди!

Мы создали вас мужчинами и женщинами,

Сделали вас народами и племенами,

Чтобы вы [лучше] знали друг друга.

(49:13)

Помогайте друг другу

В добрых и благочестивых деяниях,

Но не в грехе и агрессии.

(5:2)

Плюрализм религии/конфессии должен стать источником не распрей, а соревновательности в служении общему благу:

Воистину каждой [общине]

Мы установили [свой] закон (шир‘а) и путь (минхадж).

Если бы Бог захотел,

Сделал бы вас единой [религиозной] общиной.

Но [Ему было угодно иначе],

Дабы испытать вас в дарованном вам.

Так соревнуйтесь меж собою в добрых деяниях.

К Богу вы возвратитесь,

И Он поведает вам [истину]о том,

В чем было различие меж вами.

(5:48)

 

У каждого – свое направление (виджха)...

Так стремитесь же опередить друг друга в добрых деяниях.

(2:148)

В сем да соревнуются состязающиеся!

(83:26)

Коранические откровения пронизаны мыслью о двух базисных принципах ислама – вере в единого Бога и добродеянии к Его творениям. В частности, аят 4:36 гласит:

Поклоняйтесь Богу, не придавая Ему соучастников,

Делайте добро родителям и родственникам,

Сиротам и беднякам,

Соседям близким и соседям дальним,

Товарищам [по занятию или по пути],

Странникам и невольникам.

Как пишут в комментариях к аяту ат-Табари (ум. 923) и аль-Куртуби (ум. 1272), под «близкими» соседями следует понимать мусульман, а под «дальними» – всех остальных, причем не только христиан и иудеев, но и язычников.

Любовь к людям, добродеяние им не просто рядополагается любви к Богу – поклонению Ему одному, но также является первейшим ее выражением. Служить Творцу означает служить Его творению, приносить пользу им. И эту фундаментальную заповедь ислама Пророк сформулировал в известном хадисе, воспроизведенном в той же первой статье Исламской декларации прав человека: «Все люди – опекаемые Богом дети (‘ийаль Аллах), и тот более любим Им, от кого больше всего пользы Его опекаемым». Другая версия изречения гласит: «Тот лучший из людей, от кого больше пользы для людей» (хайру-н-нас анфа ‘ухум ли-н-нас).

Вместе с тем, как уже указывалось, диалог/сотрудничество с представителями других конфессий во имя служения общему благу остается малоэффективным и ущербным, если та или иная сторона будет претендовать на монополию в области истины, считая только свою религию правильной, единственно гарантирующей вечное спасение (будущее пребывание в Раю). При таком эксклюзивизме практически невозможно не только успешное сотрудничество, но и элементарное уважение к другим, да и просто нормальное сосуществование с ними, совместное гражданство. Вряд ли пожарный станет рисковать жизнью во имя спасения семьи в горящем доме, если его религия клеймит находящихся там людей (как исповедующих иную веру) проклятьем Божьим, обрекая их на вечные муки в Аду.

Следовательно, «прагматический» плюрализм/толерантность необходимо дополнить эпистемологическим и сотериологическим плюрализмом/толерантностью – таков, на наш взгляд, прочнейший теологический фундамент оптимального диалога. Подобает признать, что те пути, по которому следуют благочестивые люди других религий, могут – пусть значительно труднее и гораздо позже сравнительное со своим – вести к Богу/Раю. Как мы видели, в качестве такого минимума Коран выдвигает два положения – веру в Бога и творение добра. Кроме того, всеблагий Бог, который любит своих тварей больше, чем мать своих чад, в конце концов осенит всех Своей милостью, пусть и после длительного очищения пламенем Геенны.

Изложенные выше принципы составляют теологическую базу межконфессионального диалога. Что же касается собственно методологической/«технологической» его стороны, то главными кораническими установками здесь служат нижеследующие.

Подчеркивать общее

Как рассказывает притча, к некоему философу однажды наведался юноша, пожелавший учиться у него мудрости. Взяв лист бумаги, начертав по периметру черную прямоугольную рамку и поставив в центре черную точку, философ спросил:

– Что ты видишь внутри прямоугольника?

– Черную точку, – ответил юноша.

– Мудрец – это тот, для кого черное пятно не заслоняет обширное белое пространство внутри рамки.

К сожалению, приверженцы разных религий часто оказываются подобными этому юноше, в полемическом жаре подчас заостряя внимание на второстепенных деталях, по которым имеются расхождения, забывая об общих/фундаментальных положениях, на которых все сходятся. Коран же ориентирует участников диалога на выявление объединяющего начала и постоянную ориентацию на оное. Для ислама, христианства и иудаизма таким принципом является единобожие:

Веди с приверженцами Библии

Только диалог наиблагообразнейший...

Скажите [им]:

Мы веруем и в ниспосланное нам

Ии в ниспосланном вам;

Наш Бог и ваш Бог – един...

(29:46)

 

Скажи людям Библии:

Давайте придем к общему для нас с вами слову –

Не поклоняться никому, кроме Бога...

(3:64)

Что же касается догматики (а расхождения по ней считаются опаснейшими камнями преткновения!), то в книге «Критерий различения между правоверием и ересью» (Файсал ат-тафрика байн аль-ислам ва-з-зандака) имам аль-Газали (ум. 1111) в качестве фундаментальных для ислама определил три принципа – веру в единого Бога, в пророков и в потустороннее воздаяние, объявляя остальные положения веры и конкретизации самих этих трех принципов второстепенными частностями, по которым никакие воззрения оппонента не должны квалифицироваться как еретические. Этим толерантным подходом следует руководствоваться и при оценке расхождения между нами и христианами или иудеями.

В плане сближения трех религий в собственно теологической сфере существенным порывом могло бы стать признание с иудейско-христианской стороны небесного посланничества пророка Мухаммада, что не только не противоречит Библии, но совсем наоборот, легко обосновать ею же – вспомним хотя бы благовестие о сыновьях Измаила. В свою очередь, нам, мусульманам, следовало бы отказаться от тезиса об искаженности Библии, который, как увидели в той же нашей книге, не согласуется с самим Кораном.

Быть объективным

Коран призывает, чтобы участники диалога были беспристрастными, открытыми друг на друга, не цеплялись фанатично за свои догматы. Так, аят 34:24 наставляет Пророка заявлять многобожникам:

И я, и вы [могут быть]

Либо на правом пути, либо в заблуждении явном.

В этом духе звучит сформулированная имамом аш-Шафии (ум. 820) максима: «Мое мнение – истинно, но может казаться ошибочным; и мнение оппонента – ошибочно [в моих глазах], но может оказаться верным».

На обвинения мекканских язычников, что приверженцы Корана и приверженцы Торы сговорились между собой, подтверждая небесное посланничество друг друга, Пророк отвечал словами аята:

Представьте же Писание Божье,

Которое было бы верней этих [двух Книг] –

И я последую ему.

(28:49)

А аяты17–18 суры 39 восхваляют тех, «кто, прислушиваясь к рассуждениям [и обдумывая их], следует лучшему из таковых». В этом духе гласит хадис (от Ибн-Маджи и от ат-Тирмизи): «Мудрое [слово] есть искомая цель правоверного, и где бы он такое ни находил, ему подобает его принять».

В духе предельной открытости для оппонента и максимальной готовности принять любое доказательное мнение противника звучит и кораническое откровение, которое Пророк призван оглашать:

Если [докажете], что у Бога есть сын,

Я первым стану поклоняться ему.

(43:82)

Примечательно также, что призывающих к иным богам помимо Бога аят 23:117 угрожает Господней карой именно в том случае, если на сие не представляют доказательств. Своего рода кораническое обоснование вышеупомянутого принципа – аль-муджтахид ма ‘зур!

От своих последователей Коран требует доброжелательности к инакомыслящим, избегание подозрительности: «О верующие, / Сторонитесь многих подозрений, / Ибо греховны домыслы некоторые» (49:12). Как передает Шихабаддин аль-Марджани (ум. 1889) в комментариях к ‘Акыда ан-Насафи (аль-Хикма аль-балига), господствующая среди ханафитов установка гласит: «Если мнение оппонента допускает девяносто девять возможностей толкования в смысле неверия (куфр) и хоть одну возможность отрицания оного, то подобает склониться к последнему».

Даже вражда не должна уводить от объективности/справедливости в оценках – «Чтоб ненависть к кому-либо не подтолкнула вас к несправедливости» (5:8). Другое кораническое наставление выражено в воззвании Моисея к Богу: «Ужели погубишь Ты нас из-за содеянного какими-то глупцами из среды нас?!» (7:155)

Применительно к этикету межрелигиозного диалога это значит судить об учении данной конфессии не по интерпретациям «глупцов» из числа его приверженцев. В частности, нам, мусульманам, не подобает распространять на всех иудеев те неподобающие представления о Боге, которые были свойственны мединским иудеям времен Пророка и которые порицаются Кораном (например, учение о Ездре как о сыне Бога). То же самое относится к коранической критике христианских сект Аравии, вульгарно толкующих Троицу (как состоящую из Бога, Марии и Иисуса).

Проявлять деликатность

Когда Бог повелел Моисею и Аарону следовать к Фараону, Он, хотя и отмечает, что египетский царь поистине неистовствует (объявил себя Богом и зверски угнетал израильтян), но тем не менее наставлял посланцев такими словами:

Говорите с ним кротко (каулян ляййинан).

Быть может, он одумается...

(20:43–44)

Прекрасный урок «политкорректности» подает сура 34. Уча, что в случае безрезультатного исхода диалога с язычниками обе стороны должны мирно разойтись, Всевышний велит Пророку заявить оппонентам: «С вас не спросят за грехи наши, / И нас не призовут к ответу за деяния ваши» (аят 25). Заметим, как в первом случае применительно к себе употребляется осуждающее слово «грех» (аджрамна), а в отношении оппонента – нейтральное слово «деяние» (та‘амалюн).

В другой раз Бог увещевает мусульман касательно спора с многобожниками:

Не хулите тех, к кому они взывают помимо Бога,

А не то станут [язычники] произносить хулу на Него

Из противоречия и по невежеству своему.

(6:108)

Обобщая, скажем: «золотое правило» поведения – «Поступая с людьми так, как ты хочешь, чтобы они поступали с тобой» – должно стать всеобщим руководством. Внимание к чувствам другого/оппонента подобает проявлять не только по отношению к монотеистам и верующим, но и к людям нерелигиозным.

Приятно услышать, как в одном европейском городе в церковь на симпозиум по диалогу собрались вместе представители разных конфессий и как из деликатности христиане на это время прикрывали крест – дабы не задеть чувства мусульман. Но обидно, когда некоторые наши единоверцы изображали свое согласие на такое присутствие в церкви как толерантный жест со своей стороны, не осознавая, что это нам подобало бы проявить терпимость к христианской символике. Ведь наш Пророк не только принимал в своей Мечети наджранских христиан с их крестами, но и дозволил им в ней же совершить христианское богослужение.

В том же смысле досадно, что в недавно вышедшем учебном пособии для российских школ – «Исламоведение» (М., 2008) – авторы из числа наших единоверцев за высокие образцы толерантности нашей религии выдают такие (с. 213): «Мусульманам разрешается принимать приглашения от последователей других религий... Шариат позволяет принимать подарки от иудеев и христиан даже в дни их религиозных праздников»!

---