Проблема религиозной терпимости в творчестве евразийцев

Коптелова Т. И.

Евразийцы 20–30 - х гг. ХХ в. значительное внимание уделяли проблеме межконфессиональных отношений. Взаимодействие православия с другими религиями России — тема, которая долгое время волновала «отцов - основателей» евразийства. Приверженцы православия, они в то же время настаивали на сохранении религиозной самобытности народов России, признавая право духовного выбора каждого из них. Религиозная терпимость в межконфессиональных взаимодействиях рассматривается евразийцами не как пассивное, доходящее до безразличия отношение к представителям других религий, а как активный диалог и сотрудничество. Не случайно поэтому мыслители большое внимание уделяли истории возникновения тех или иных религиозных представлений на территории нашей страны. А также их интересовали сходства и различия исповедуемых в России религий, что они изучали, в том числе и через призму общей исторической судьбы ее народов.

Религию евразийцы прежде всего рассматривали как выражение национальной самобытности. Любая религия — это результат некоего духовного опыта, самопознания, выражение стремлений и чаяний того или иного народа. Развитие религиозных представлений или смена религии, согласно евразийцам, должны иметь под собой естественное, положительное основание. Это не результат насильственных действий, навязывания иных убеждений, а органический процесс, тесно связанный с национальными традициями, исторической памятью, особенностями народного духа.

Народы Евразии, не имеющие между собой генетического родства, но связанные территорией и общей исторической судьбой, мыслители рассматривали как органическое единство. Для его характеристики они часто употребляли слова: «собор народов» и «многонациональная личность». Евразийцы считали вполне естественным, что в России существуют разные вероисповедания. Когда культурный круг общения у народа широк и разнообразен и при этом есть возможность свободного выбора, возникают наиболее благоприятные условия для культурного развития[1].

Характеризуя евразийское многокультурное, многоконфессиональное единство, мыслители вводят понятие «сравнительного самопознания». Без него, по их мнению, трудно исследовать духовное творчество народов, постоянно взаимодействующих между собой. Именно «сравнительное самопознание» способно привести народ не только к нравственному самосовершенствованию, но и к мистическому прозрению в смысл бытия и мироздания[2].

Православие, по убеждению евразийцев, способствует наиболее полному, естественному раскрытию внутренних творческих сил народа. Дело в том, что индивидуальная свобода не встречала для себя препятствий в православии ни со стороны окостенелого правового порядка, ни в области жесткой социальной структуры. Православие, но мнению философов, не только участвует в формировании русской культуры, но также воздействует на культурное развитие других народов России. По их убеждению, именно в православии заключается «корень и душа национально-русской и евразийской, идущей к православию, но частью еще не христианской культуры». Важно заметить, что евразийцы рассматривали христианство как «закваску», которая может быть положена в различные виды теста, и результат «брожения» будет совершенно разным в зависимости от состава теста. Поэтому радужно-многообразная сеть неповторимо-индивидуальных национальных культур Евразии должна сохранить свою конструкцию даже в том случае, если все эти народы примут христианство[3].

В связи с этим евразийцы очень внимательно рассматривали национальные особенности исповедуемых в России религий. Исследуя динамику развития религиозных представлений, мыслители пытались составить прогноз о их будущем. Результаты глубокого изучения религиозного разнообразия, представленного в России, по мнению евразийцев, должны послужить основанием для будущей национальной политики нашей страны. Именно она во многом определяет возможность культурного творчества народов, их свободного духовного выбора. Исследуя язычество, евразийцы пришли к выводу, что это одна из ранних форм религии, через которую в свое время прошли многие народы в процессе своего развития. Язычество народов России, убеждены мыслители, имеет много общего с русским православием. Они называли язычество, входящих в состав России народов, «потенциальным православием». Так, язычество, которое еще сохранилось у некоторых народов нашей страны, дает возможность активного межконфессионального взаимодействия. Оно вполне понятно православным, нашло отражение в культуре русского народа, напоминает о прошлом. При этом православие в силу общей исторической судьбы народов — известная язычникам форма духовного и культурного творчества соседей. Тем самым есть много поводов понять друг друга в процессе межконфессионального взаимодействия.

В исламе евразийцы находили много родственного православию. Он, по их убеждению, даже отражает одну из сторон православия, ибо желает преобразовать, улучшить мир через деятельность людей. Это одна из важнейших черт и русского национального характера, способная, однако, по убеждению евразийцев, принять и «болезненную форму стремления катастрофически преобразить все и немедленно и всецело сделать мир совершенным и святым»[4]. Тем не менее и православие, и ислам могут направить политическую, экономическую и культурную деятельность людей в положительное, созидательное русло.

Наиболее критично евразийцы оценивали влияние европейской культуры на народы России, приводя в пример трагические события нашей истории. Негативная оценка европейского эгоцентризма, воплотившегося в том числе и в западном христианстве (католицизме и протестантизме), наложила отпечаток на евразийский анализ взаимоотношений западной и восточной церквей. В то же время, несмотря на всю критику западного христианства, евразийцы далеки от объявления ему войны. Взаимодействие с западным христианством — это сложный творческий подвиг, требующий, по мнению евразийцев, «большей энергии обличения», т.к. католицизм несет ложную идею земного владычества, а протестантизм соблазн гордыни (индивидуализм и пренебрежение любыми земными авторитетами)[5]. Подвиг проповеди православия заключается в любви и терпимости. Мыслители были убеждены, что православие — религиозный центр, к которому тяготеет большинство вероисповеданий. По их мнению, «задача русского народа заключается в том, что он должен осуществить себя в своей Церкви… создать возможность самораскрытия в православии и для неплодящей языческой церкви, и для мира, отпавшего в ересь»[6].

Несмотря на то что восточное христианство — религиозный идеал евразийцев, важнейшая особенность их взглядов — многополярность (национальная, культурная, религиозная). В этой связи любая религия признается философами уникальной, имеющей право на существование. Каждая религия имеет свою судьбу, но никто не вправе, по убеждению евразийцев, утверждать, что судьба эта в итоге не будет связана с православием[7]. Поэтому православные догматы и сочинения отцов церкви потенциально содержат в себе тот многогранный опыт, который может оказаться очень близким, родным совершенно разным по исторической судьбе и духу народам. Опыт этот, по мнению евразийцев, может быть воспринят только творчески при сохранении свободы и самобытности, приобщаемого к нему народа.