Религиоведение и теология; размежевание и синтез?

Шабуров Н. В.

Традиция объективного изучения религии в России с трудом пробивала себе дорогу. До революции существовала духовная цензура, препятствовавшая непредвзятому исследованию религии, а в советский период в условиях господства атеистической идеологии также не могла развиваться объективная наука о религии. Но, несмотря на эти специфические российские и советские обстоятельства, религиоведческие исследования, и подчас высочайшего уровня, в нашей стране появлялись и до 1917 года, и в советскую эпоху.

До революции в рамках бурно развивающегося отечественного востоковедения появились блестящие труды русских ученых, посвященные изучению ислама (А. Э. Шмидт, А. Е. Крымский, В. В. Бартольд и др.), буддизма (В. П. Васильев, И. П. Минаев, А. М. Позднеев, О. О. Розенберг, Ф. И. Щербатской и др.), древнеегипетской религии (Б. А. Тураев, И. М. Волков). Следует вспомнить также о работах Ф. Ф. Зелинского и Вяч. Иванова о древнегреческой религии, Е. Б. Аничкова и Д. К. Зеленина о религии славян. Более того, объектом научного изучения постепенно стало и христианство (анализ феномена средневековой религиозности в трудах Л. П. Карсавина, фундаментальные труды по истории древней Церкви В. В. Болотова и по истории Русской церкви Е. Е. Голубинского).

В советскую эпоху нормальное развитие гуманитарных наук было затруднено. К изучению религии это относилось едва ли не в первую очередь. Власть тогда нуждалась не в научном исследовании религии, а в обличении ее как вредной иллюзии и орудия классового гнета. И тем не менее, невзирая на идеологическое давление, жесточайшую цензуру и террор, унесший жизни многих ученых, дельные религиоведческие труды продолжали выходить в свет. В качестве примера можно привести имена И. Ю. Крачковского и Е. Э. Бертельса (исламоведение), Л. Я. Штернберга, В. Г. Богораза, С. А. Токарева (ранние формы религии), И. Г. Франк-Каменецкого и М. Э. Матье (религия Древнего Египта). Следует указать также труды А. И. Клибанова (традиционное русское «сектантство»), И. Д. Амусина, К. Б. Старковой, М. М. Елизаровой (кумранистика), М. К. Трофимовой (феномен гностицизма), В. Н. Топорова, Т. Я. Елизаренковой, А. М. Пятигорского, Л. Мялля (индуизм, буддизм), И. М. Дьяконова, С. С. Аверинцева, И. Ш. Шифмана (библеистика), Г. С. Померанца (дзен-буддизм), И. С. Свенцицкой (раннее христианство), Л. С. Васильева (религии Китая), Д. Е. Фурмана (протестантизм).

Приведенные факты убедительно свидетельствуют о наличии в России мощной традиции научного изучения религии. Возникают, однако, вопросы: какова роль религиоведения в современном обществе? И чем отличается религиоведческий подход к религии от подхода теологического? Сразу следует оговориться: ситуация, при которой религиоведение и богословие находятся в конфликте, непродуктивна. Но столь же не продуктивно и смешение того и другого. Соблазн подобного смешения особенно велик в России: у нас не развита культура «проведения границ».

Специфика религиоведческого видения религии заключается в последовательном применении научных методов исследования и в принципиально объективной внеконфессиональной позиции, что отнюдь не исключает личной религиозности ученого и его принадлежности к определенной конфессии. Возможно ли это? Не в большей, но и в не меньшей степени, чем объективность в политологии, истории, да и в других гуманитарных науках.

Религиоведческие знания особенно важны в современной России (хотя в обществе отсутствует представление о необходимости объективных знаний о религии). Ведь господствующее у нас невежество в вопросах религии, соединившись со всё усиливающейся мифологизацией массового сознания, превращается в весьма опасную силу — «сон разума рождает чудовищ». Поэтому возрастает просветительская роль религиоведения и религиоведческого образования.

И, однако, имеет место усиление нападок на религиоведение и религиоведческое образование со стороны клерикальных кругов. Их позиция заключается в следующем. Образование неотделимо от воспитания, прежде всего воспитания морали, мораль неотделима от религии, поэтому воспитательные функции должны выполнять представители традиционных конфессий. Ученые, по их мнению, в своей среде могут обсуждать различные имеющие отношение к науке вопросы, но идеология религиоведения — это агностицизм, а то и атеизм, а эти мировоззрения не могут быть навязаны обществу.

Однако согласиться с тем, что религиоведение это всего лишь подновленный научный атеизм, невозможно. Ведь подобное суждение основано на непонимании религиоведения как научной дисциплины, в то время как атеизм — это мировоззрение, а «научный атеизм» — просто оксюморон.

Религиоведение изучает религию как феномен человеческого существования, как социокультурный феномен, вынося за скобки суждения о трансцендентном (последним занимается теология).

Вопрос о границах между теологией и религиоведением, теоретически не очень сложный, в практическом отношении оказался чрезвычайно актуальным. Встраивание теологии в систему российского высшего образования, преподавание ее в светских вузах, споры по поводу государственного признания ученых степеней в области теологии — всё это заставляет еще раз вернуться к проблеме границ.

Сначала компетентное определение.

«Теология — учение о боге, построенное в логических формах идеалистической спекуляции на основе текстов, принимаемых как свидетельство бога о самом себе, или откровение. Теология предполагает концепцию личного абсолютного бога, сообщающего человеку знание о себе через собственное «слово», а потому возможна только в рамках теизма. В наиболее строгом смысле слова о Теологии можно говорить применительно к вероучениям трех чисто теистических религий — иудаизма, христианства и ислама; что касается таких религий, как индуизм и буддизм, то теология как форма мышления возможна внутри них, лишь поскольку они содержат элементы теизма. Мистические учения нетеистических религиозных систем (конфуцианство, даосизм, дзэн-буддизм и т. п.) не могут быть причислены к феномену теологии» (Аверинцев С. С. Теология // Философская энциклопедия, — М., 1970. — Т. 5. — С. 200).

Более позднее определение того же автора: «Теология — богословие, совокупность религиозных доктрин о сущности и действии Бога, построенная в формах идеалистического умозрения на основе текстов, понимаемых как божественное откровение. Одна из предпосылок теологии — концепция личного Бога, сообщающего непреложное знание о себе через свое «слово», почему теология в строгом смысле возможна только в рамках теизма или хотя бы в русле теистических тенденций. Вторая предпосылка теологий — наличие достаточно развитых форм философии. Хотя теология не может обойтись без философского понятийного аппарата (ср. неоплатонический термин «единосущный» в христианском символе веры), она по сути своей отлична от философии, в т. ч. и от религиозной философии. В пределах теологии как таковой философское мышление подчинено гетерономным основаниям; разуму отводится служебная герменевтическая (истолковательная) роль, он только принимает и разъясняет «слово Божие». Теология авторитарна; в этом смысле она отлична от всякой автономной мысли, в т. ч. философии» (Аверинцев С. С. Теология // Новая философская энциклопедия. — М., 2001. — Т. 4. — С. 32).

Таким образом, теология предполагает теистическое мировоззрение. В то же время нелепо было бы требовать от религиоведа в обязательном порядке придерживаться теизма.

Теология как правило является конфессиональной дисциплиной, т. е можно говорить о православном богословии, католическом, протестантском, исламском и др., а религиоведение по определению не может быть «православным», «буддийским» или «атеистическим» — но только научным.

Теология как идейно-содержательная сторона религии может и даже должна стать предметом изучения религиоведа, однако теологический подход к религии неизбежно односторонен.

Один и тот же человек может быть одновременно и теологом, и религиоведом, но при условии, если он осознает границы между этими дисциплинами и не смешивает научную и богословскую методологию. В качестве примера такого сочетания можно привести Рудольфа Бультмана — историка первоначального христианства и протестантского теолога. Следует, конечно, говорить и о влиянии теологии на исторические построения Бультмана и, наоборот, о влиянии исторического поиска на его богословие, но это отдельная тема: Бультман осознавал различие этих двух дисциплин…