Интеграция мусульман в российское пространство

Дамир Мухетдинов,
ректор Нижегородского исламского института им. Х. Фаизханова,
кандидат политических наук, Россия

Российские мусульмане стали свидетелями различных тактик государственных властей в отношении мечетей и интеграции правоверных в российское пространство. С середины XVI в. до второй половины XVIII в. мечети (а соответственно мектебы и медресе при них) периодически разрушались, поэтому самые старые мечети в Каргале (близ Оренбурга) относятся к 1740-м гг., а самые старые в Казани – к рубежу 1760–1770-х гг. И в дальнейшем в Российской империи периодически шли волны сокращения численности мечетей: так если в Оренбургской губернии (охватывавшей тогда степное Заволжье и весь Южный Урал) в 1831 г. насчитывалось 1663 мечети, то в 1835 г. их число сократилось до 12351. Однако вплоть до конца 1920-х гг. число мечетей в целом продолжало расти. В 1927 г. Центральное духовное управление мусульман (ЦДУМ) объединяло 14 825 мусульманских приходов, что является историческим максимумом. При этом с начала прошлого века достаточно активно возводятся мечети вне регионов традиционного компактного проживания российских мусульман: от Иркутска и Читы до Санкт-Петербурга и Архангельска, растет число мечетей в городах Центральной России, создаются махалли при заводах Урала. Эти процессы были связаны с индустриализацией страны в 1890–1910-е гг., когда мусульмане-татары в массовом порядке занимали роль рабочих и обслуживающего персонала вокруг новых промышленных предприятий и железнодорожных магистралей. Не случайно, что эти новые мечети будут обычно известны под названием «татарских».

В татарских медресе традиционно получали образование не только уроженцы Волго-Уральского региона и Западной Сибири. Уже в конце XVIII – начале XIX в. в медресе Каргалы (Сеитовой слободы), Оренбурга и Стерлибаша началось обучение детей казахской элиты, а также проживавших в России бухарцев, хивинцев и ташкентцев. Ключевую роль в этом процессе играли первый муфтий Оренбургского магометанского духовного собрания (ОМДС) Мухаммеджан б. Хусаин (муфтий в 1788–1824 гг.) и сменивший его муфтий ОМДС Габдессалям Габдрахимов (муфтий в 1825–1840 гг.).2

Не могу не привести обширной цитаты из энциклопедической статьи «Политика в области просвещения казахов: роль Оренбурга», принадлежащей перу доктора исторических наук, профессора Г.Г. Косача. Он указывает: «Подписание ханом Младшего жуза Абулхаиром в октябре 1731 г. акта о признании своего подданства Российской империи стало началом процесса распространения российской власти на тер. казахской Степи.

1. Первый этап: до 1860-х гг. Первоначально молодые выходцы из Степи получали образование не в русских учебных заведениях, а в школах, создававшихся татарами. Практика отправки сыновей казахских султанов на учебу в «магометанские училища» (чаще всего в мектебах и медресе Каргалы) являлась, по сути, единственным способом приобщения молодого поколения казахской знати к основам российской жизни. Так, в письме от 12.06.1823 г. к оренбургскому губернатору П.К. Эссену глава российского МИД К.В. Нессельроде отмечал: «Старшины Киргизской орды, выводимые на ханское достоинство, должны быть приготовленными к успешному исполнению обязанностей сего звания хотя бы некоторым предварительным образованием». В списке предлагавшихся им дисциплин были в первую очередь те, которые могли быть получены только в мус. учебном заведении («языки татарский, арабский и алкоран (Коран. – Авт.)»), а также «язык российский, а равно и др. полезные знания». Привлечь к этому султанов следовало, используя авторитет муллы Сеитовского посада, который должен был «склонить» их к продолжению «общего образования; местом их «воспитания» определялся Оренбург или «слобода Сеитовская, сообразно условиям»...

Первые по-русски образованные казахи оканчивали в основном учебные заведения Оренбурга. Ведущим среди них было открытое в 1825 г. Неплюевское военное училище, с 1844 г. преобразованное в кадетский корпус. Из 100 казенных вакансий созданного Азиатского отделения (Второго эскадрона) Неплюевского кадетского корпуса 50 предназначалось для обучения детей казахских султанов, биев и старшин. За время существования этого отделения (1825–66 гг.) его окончили 37 казахов, из них 21 чел. – сыновья султанов, 2 – дети биев, остальные – сыновья старшин. Это учебное заведение было уже русским, но в нем предусматривалось преподавание казахским ученикам основ ислама, которым занимался специально приглашавшийся мус. законоучитель-татарин, и традиционных для российского мусульманского образования дисциплин, сочетавшихся с естественными науками и «русской словесностью».

Однако более ярким показателем трансформации российской системы казахского образования стала созданная в Оренбурге в 1850 г. (просуществовала до 1869 г.) 7-летняя общеобразовательная школа для «киргизских» (казахских) детей при Оренбургской пограничной комиссии (ведомство российского МИД, отвечавшее за сношения с правителями Степи. – Авт.). Эта школа готовила знающих русский язык письмоводителей и гражданских чиновников для работы в низшем звене аппарата управления казахскими землями. Наряду с русским языком обучение в ней предполагало преподавание ислама и тюрки. В школе учились дети привилегированных сословий казахского общества. В 1866 г. Неплюевское училище было преобразовано в военную гимназию, куда не могли приниматься не призывавшиеся в империи на военную службу казахи.

2. Второй этап: борьба с «татарским» исламом. В дальнейшем казахские учащиеся постепенно появлялись и в российских гимназиях, однако их число всегда было незначительным. Если для старой российской политики, основывавшейся на династическом принципе, лояльный «татарский» ислам был союзником, то для политики, ориентирующейся на национально русские задачи, он не мог не стать противником, «захватывающим» народы, потенциально способными стать объектом русификации.

Российская власть в Степи сталкивалась с новой реальностью. Ее собств. действия содействовали возникновению в регионе Поволжья, Урала и Степи поля новой культуры, основанной на тюрки и исламе. Это поле поддерживалось и расширялось культурной и экономической экспансией татар в Степь, их присутствием в каждом более или менее крупном городе пространства расселения казахов. При этом «татарский» ислам переживал глубокую трансформацию – в мусульманской поволжско-уральской среде возник джадидизм, постепенно распространявший свое влияние на Степь, где создавались новые мектебы или трансформировались уже существовавшие при каждой мечети обычно двуклассные начальные школы для мальчиков, обучение в которых осуществлялось только по татарским книгам. В свою очередь, возникавшие в российских городах Урала и Поволжья средние учебные заведения – медресе, куда отправлялись учиться молодые казахи, формировали следующую ступень образования. Возникали контуры некоего нового «протонационального» регионального единства на основе тюрки и обновленного ислама, утверждение которого, несомненно, поставило бы жесткий предел возможностям русификации и теоретически угрожало империи, все более осознававшей себя в качестве русского политического образования.

В октябре 1868 г. было принято «Временное положение об управлении Оренбургским губернаторством», изымавшее религиозные дела казахов из ведения ОМДС и передававшее их в МВД (эта ситуация сохранялась до 1905 г.).

Решение задачи широкого распространения русского образования в Степи было связано с именем Ибрая (Ибрагима) Алтынсарина (1841–1889), роль которого в развитии казахского просветительства (прежде всего в Тургайской обл.) была огромна.

Создававшаяся И. Алтынсарином «русско-киргизская школа» воплощала идеи его учителя Н.И. Ильминского, который писал, что языком преподавания в такой школе должен был быть «чисто киргизский язык, без всякой татарской примеси». Н.И. Ильминский содействовал выдвижению И. Алтынсарином мысли о подготовке в рукописи первого номера казахской «Киргизской газеты» на основе русской графики.

Педагогический персонал создававшихся И. Алтынсарином школ укомплектовывался прежде всего за счет тех, кто оканчивал миссионерскую Казанскую учительскую семинарию Н.И. Ильминского. Это были русские и крещеные татары. В 1884 г. в Оренбурге И. Алтынсарин опубликовал «Шариати ислам» в качестве учебного пособия для «русско-киргизских школ». По мнению Н.И. Ильминского, в этой книге был «совмещен весь вероучительный обиход, необходимый для взрослого мусульманина... все это изложено тоном рассудительным и спокойным, без всяких легендарных прикрас и увеличений». Иными словами, ислам приземлялся под бдительным оком миссионера, стремившегося не допустить, чтобы «достоинство магометанского пророка» было описано «сильными и живыми чертами». Преподавателями основ мусульманского вероучения становились теперь выпускники «русско-киргизских школ». Возникала новая школа как инструмент «духовного и экономического сближения киргизов с русским населением». Развитие этого «сближения» должно было предопределить будущее Степи: в ней возникнут «русские города», в «их интеллигентном, торговом и ремесленном населении киргиз увидит потребителя, снабжающего степняка всеми услугами современной цивилизации, искусства и научных знаний». Влияние этих городов и «удобных путей сообщения» будет «для жизни киргизского народа в высшей степени благодетельным... киргизы дойдут до оседлости сами и сами же сольются, рано или поздно, с русскими». Эти слова были написаны И. Алтынсарином в 1880 г.3

Идеи миссионера Н. Ильминского и И. Алтынсарина о слиянии народов и о возможности постепенного отхода от религии единобожия предков, мягко говоря, далеки от осуществления. Существует вполне известная реакция самодержавной верховной власти на такого рода «прожекты». Генерал-губернатор Западной Сибири, командир Отдельного Сибирского корпуса, генерал от инфантерии Густав Гасфорт в 1840-е гг. сочинил для казахов «проект религии». Резолюция императора Николая I был следующей: «религии не сочиняются, как статьи свода законов»4. Элементы российской идентичности, включавшие в себя мусульманский компоненты, были отвергнуты. Впоследствии уже в частном порядке юноши из Казахстана, Средней Азии, Северного Кавказа учились в медресе Казани, Уфы, Оренбурга, Троицка. Реакция на эти процессы властей, особенно при премьерстве П.А. Столыпина в 1906–1911 гг.5 , была чрезвычайно негативной. В итоге чисто русскую православную культуру привить было просто невозможно, а татарская культура, одновременно российская гражданская и мусульманская была подвернута репрессиям. Тем не менее, на всероссийских мусульманских съездах 1905–1906 гг., проходивших под татарским доминированием, принимались решения о единых образовательных и духовных органах российских мусульман. Благодаря здравой и патриотичной позиции мусульманской элиты в Российской империи члены уммы нашего Отечества не принимали активного участия как в общероссийских террористических группировках, так и не создавали отдельные мусульманские. Утрата этого единства уммы связана с постановлениями I Всероссийского мусульманского съезда мая 1917 г. Тогда лидеры азербайджанцев, мусульман Средней Азии, затем лидер башкирских автономистов Ахмад-Заки Валиди выступили против единых структур российских мусульман, проявив трогательное единство с П.А. Столыпиным и Н.И. Ильминским. После этого процессы распада государства Российского получили новый импульс. Собрать новое государство большевикам пришлось уже смесью железа, крови и уступок, но в 1991 г. распался уже Советский Союз. С конца 1920-х гг. до конца 1980-х гг. на территории РСФСР не существовало ни одного мусульманского учебного заведения.

Благодаря демографическому наследию советской эпохи, заложенному прежде всего в годы правления И.В. Сталина, у русских, так же как и большинства народов России (кроме народов Северного Кавказа), смертность превышает рождаемость. В областях бывшего великого княжества Московского, т.е. в Центре и на Северо-Западе России, особенно в сельских районах, смертность может превышать рождаемость в 3 раза. Поэтому численность мигрантов, прежде всего из мусульманских стран СНГ, продолжает расти. Делаются заявления о том, что экономический кризис может радикально сократить их число. Но пока мы видим, что все больше мигрантов стремятся закрепиться в России, перевезти сюда свои семьи или создать здесь новые семьи.

Численность выходцев с Юга становится хорошо видной в два главных мусульманских праздника: Курбан-байрам и Ураза-байрам. Наиболее хорошо это становится понятно по трансляции, которая показывает тысячи молящихся в мечети в районе резиденции Совета муфтиев России в Выползовом переулке6. Так, около 55 тысяч мусульман собрались, по данным ГУВД Москвы, на молитву утром 9 сентября 2010 г. вокруг Соборной мечети на проспекте Мира: «Принеся с собой молитвенные коврики, они вынуждены были прямо на улице совершать торжественный намаз по случаю праздника Ураза-байрам, знаменующего окончание священного месяца Рамадан. Огромные скопления верующих наблюдались также у трех других московских мечетей – Исторической в Татарском переулке, Мемориальной на Поклонной горе и в Отрадном. Руководство Совета муфтиев России неоднократно обсуждало с правительством Москвы и федеральной властью проблему нехватки мечетей в столице, однако определенные политические факторы мешают решению этой проблемы. По самым скромным оценкам, в Москве постоянно проживает около 1,5 миллиона мусульман, а действующие мечети способны вместить лишь 3 тысячи человек (0,2% от общего числа мусульман). При этом городские власти за свой счет строят 200 новых православных храмов, хотя многие из уже действующих испытывают проблемы с недостаточной посещаемостью»7. Такой комментарий был дан на сайте http://www.portal-credo.ru. В праздновании Курбан-байрама в московской Соборной мечети приняли участие около 70 тысяч мусульман, по сообщению пресс-службы ОМОНа московского ГУВД.

Не вдаваясь в развернувшиеся затем дискуссии, стоит отметить нижеследующее. Число мусульман, собравшихся в Москве на Ураза-байрам или Курбан-байрам (около 200000), примерно равно числу православных, собравшихся в Москве на Пасху 2010 г. При этом число православных храмов в столице составляет около 900. Причем никто не наблюдал многих тысяч православных верующих, молящихся рядом с церквями, не только в Грозном или Махачкале (где действительно христиан осталось немного), но и в Казани или Уфе с их полумиллионными православными общинами. Эти миллионы мусульман вне своих титульных республик России и иностранных государств необходимо интегрировать. Сегодня они мирно молятся, а завтра?!

Здесь опять-таки можно вспомнить положительный опыт Российской империи со времен государыни Екатерины. Правда речь здесь уже пойдет не десятках и сотнях представителей элиты, а о многих тысячах трудовых мигрантов и их детях. Ситуация мне хорошо видна на примере родного региона. В целом Нижегородская область переживает демографический кризис. В 1989–2002 гг., по результатам переписей, ее население сократилось с 3719 тыс. до 3524 тыс. человек, сократилось до 3340,7 тыс. человек в 2009 г.8, что в целом характерно для большинства русских областей. Наоборот, численность населения в мусульманских республиках увеличивается. Даже в давшей наименьший процентный прирост Республике Татарстан оно увеличилось в указанный период с 3641 тыс. до 3779 тыс. при росте татарской общины на 250 000 человек. В последнее десятилетие население Татарстана переживает стагнацию, составив 3778 тыс. на 14 июля 2010 г.9 Этнический состав мусульманской уммы Нижнего Новгорода и области за последние годы сильно изменился. Например, в области сегодня находятся официально 15000, а по экспертным подсчетам – 30000–40000 азербайджанцев. По данным миграционной службы, за первое полугодие 2005 г. в область приехало 25 тысяч мигрантов, из которых около 70% – азербайджанцы, при этом за 9 месяцев 2010 года в область въехало более семидесяти тысяч иностранных граждан. Таким образом, по экспертным оценкам, к 2010 г. можно ожидать, что число мусульман области (татар, узбеков, азербайджанцев, таджиков и др.) достигнет 300 и более тысяч человек. И это при общей численности населения области около 3,34 млн человек и при стабильном сокращении общей численности русского и татарского населения.

Поэтому cегодня одним из основных направлений деятельности Духовного управления мусульман Нижегородской области является создание условий для дальнейшего развития мусульманской инфраструктуры Нижнего Новгорода – одного из крупнейших городов России, столицы Приволжского федерального округа, в котором проживает 40% российских мусульман. Приоритетным направлением при этом является восстановление мусульманской инфраструктуры: строительство детских садов и приютов, школ-мектебе, медресе и исламского института.

Практической реализацией развития этого проекта является строительство Нижегородского центра мусульманской культуры (НЦМК). Без преувеличения можно сказать, что НЦМК – уникальный проект по своему идеологическому и духовному содержанию. В здании НЦМК планируется расположить мусульманские образовательные учреждения, представительства общественных организаций, библиотеку, музей, интернет-центр, теле- и аудиостудию, типографию и издательский центр.

Центр мусульманской культуры в Нижнем Новгороде – часть комплекса мусульманских культовых сооружений в исторической зоне города, включающего в себя также здания исторической Соборной мечети (памятника федерального значения) и здания медресе «Махинур».

Такой центр будет работать с мигрантами и их детьми. Он должен решать проблемы мусульман, приезжающих в город из других стран, и защитить мусульманское сообщество и Россию в целом от нежелательных влияний из-за рубежа. В связи с обострением ситуации на Северном Кавказе и в ряде государств Средней Азии, ростом влияния радикальных мусульманских группировок необходима профилактическая работа с прибывающими в город мигрантами. На выходе мы получим стабильное место, где мусульмане и не только могут ознакомиться как с традициями государства Российского, так и с традициями российской уммы. Политика государей-императоров Екатерины II, Александра I и Николая I и первых муфтиев ОМДС может получить новое измерение сначала в Нижнем Новгороде, а потом по мере создания аналогичных центров и в других российских городских центрах.

Примечания: