Тем временем мальчик подрос и научился у них арабскому языку, а они восхищались им и ценили его (за его достоинства), когда же он достиг (совершеннолетия), они женили его на одной (из своих соплеменниц). А после свадьбы и смерти его матери (туда) приехал Ибрахим, чтобы повидаться с (теми, кого) он оставил (на этом месте), однако он не застал Исма‘ила (дома). Тогда он стал спрашивать о нем его жену, и она сказала: «Он ушел, чтобы добыть для нас (что­нибудь)».  Потом (Ибрахим) спросил ее о том, как они живут и каково их положение, и она сказала: «Плохо, ибо мы претерпеваем  нужду и бедствуем!» – и (стала) жаловаться ему. (Ибрахим) сказал: «Когда придет твой муж, поприветствуй его (от моего имени) и передай ему, чтобы он сменил порог у своей двери». Вернувшись, Исма‘ил будто что­то почувствовал и спросил: «Приходил ли к вам кто­нибудь?». (Его жена) ответила: «Да, к нам приходил такой­то старец, который спрашивал нас о тебе,
и я рассказала ему (о том, что его интересовало), а потом он спросил меня о том, как мы живем, и я рассказала ему, что мы претерпеваем  нужду и бедствуем». (Исма‘ил) спросил: «Дал ли он тебе какой­нибудь совет?». Она ответила: «Да, он велел мне поприветствовать тебя и (передать) тебе, чтобы ты сменил порог своей двери». (Исма‘ил) сказал: «Это – мой отец, и он велел мне расстаться с тобой. Возвращайся же к своей семье!» – а потом он развелся с ней и женился на другой (женщине из племени джурхум). Ибрахим провел отдельно от них (столько времени, сколько) было угодно Аллаху, а затем пришел к ним, но (опять) не застал (Исма‘ила). Тогда он зашел к его жене и стал расспрашивать о нем, а она сказала: «Он ушел, чтобы добыть для нас (что­нибудь)». Он спросил: «Как ваши дела?» – и принялся расспрашивать ее о том, как они живут и каково их положение, и она сказала: «У нас все хорошо и всего вдоволь», после чего возблагодарила Аллаха. (Ибрахим) спросил: «Что вы едите?». Она ответила: «Мясо». Он спросил: «А что пьете?» Она ответила: «Воду», и тогда (Ибрахим) воскликнул: «О Аллах, благослови их мясо и воду!»».

Пророк сказал: «В то время у них не было зерна, а если бы оно было, то он призвал бы благословение Аллаха и на (зерно)».

(Ибн ‘Аббас) сказал: «Если же кто­нибудь станет питаться только (мясом и водой) за пределами Мекки, это обязательно повредит ему».

(Ибн ‘Аббас) сказал: «(Потом Ибрахим) сказал: «Когда придет твой муж, поприветствуй его и передай ему, чтобы он укреплял порог своей двери». Вернувшись, Исма‘ил спросил: «Приходил ли кто­нибудь?». (Его жена) ответила: «Да, к нам приходил благообразный старец», отозвалась о нем с похвалой
и сказала: «Он спрашивал меня о тебе, и я рассказала ему (о том, что его интересовало), а потом он спросил меня о том, как мы живем, и я сказала ему, что у нас все хорошо». (Исма‘ил) спросил:

«Дал ли он тебе какой­нибудь совет?». Она ответила: «Да, он приветствует тебя и велит тебе, чтобы ты укреплял порог своей двери». (Исма‘ил) сказал: «Это – мой отец, а порог – это ты, и он велел мне не расставаться с тобой». После этого Ибрахим провел отдельно от них (столько времени, сколько) было угодно Аллаху, а потом пришел к ним
(и увидел, что) Исма‘ил точит свои стрелы под большим деревом рядом с Замзамом. Увидев (Ибрахима), он поднялся (со своего места и направился) к нему,
и они (стали приветствовать друг друга, как подобает) отцу приветствовать сына, а сыну – отца. Потом (Ибрахим) сказал: «О Исма‘ил, поистине, я получил от Аллаха одно веление». (Исма‘ил) сказал: «Делай, что повелел тебе твой Господь». Он спросил: «А ты поможешь мне?». (Исма‘ил) сказал: «Я помогу тебе». Тогда (Ибрахим) сказал: «Поистине, Аллах велел мне построить здесь дом», и указал на холм, возвышавшийся (надо всем) вокруг. После этого они заложили основы этого дома , и Исма‘ил стал носить камни, а Ибрахим – строить; когда же были возведены стены, (Исма‘ил) принес и поставил этот камень для (Ибрахима), который встал на него и продолжал строить, Исма‘ил же подносил ему камни, и они говорили: «Господь наш! Прими от нас, поистине, Ты – Слышащий, Знающий» (Коран, 2:127) (Аль­Бухари).

Аллах Всевышний сказал: «И (вспомните, как) Ибрахим и Исма‘ил возводили основы Дома, (говоря): “Господь наш! Прими от нас (это); поистине, Ты – Слышащий, Знающий. Господь наш! Сделай нас обоих предавшимися Тебе, а из нашего потомства (образуй) общину, предавшуюся Тебе,
и укажи нам (места) обрядов нашего поклонения, и прими наше покаяние, (ведь,) поистине, Ты – Приемлющий покаяние, Милосердный. Господь наш! Направь к ним из числа их Посланника, который станет читать (ниспосылаемые) Тобой айаты, и научит их Писанию и мудрости, и очистит их. Поистине, Ты –  Всемогущий, Мудрый”» (Коран, 2:127–129).

Эта мольба соответствовала тому, что уже было предопределено Аллахом, Который избрал нашего господина Мухаммада Посланником и направил его ко всем людям и джиннам. Об этом говорится в хадисе, который приводит имам Ахмад. Передают со слов ‘Ирбада б. Сарийи, да будет доволен им Аллах, что Посланник Аллаха сказал: «Поистине, я был последним Пророком пред Аллахом уже тогда, когда Адам еще оставался глиной, и я расскажу вам о том, что было началом этого. (Началом была) мольба моего отца Ибрахима, радостная весть ‘Исы, (сообщившего) обо мне, видение, которое увидела моя мать, и то, что видели матери (других) Пророков». Сообщается, что Абу Умама, да будет доволен им Аллах, сказал: «Я спросил: “О Посланник Аллаха, каким было начало твоего дела?”. Он сказал:

 “Мольба моего отца Ибрахима, радостная весть обо мне, переданная ‘Исой, и (видение) моей матери, увидевшей, что из нее вышел свет, который озарил дворцы Шама”».

Здесь имеется в виду, что Ибрахим, мир ему, первым упомянул о Проро­
ке, что сделало его известным среди людей, и этой известностью он пользуется по сей день. Кроме того, его имя назвал последний Пророк из числа израильтян, который сказал: «О сыны Исраиля! Поистине, я – Посланник Аллаха к вам, подтверждающий (истинность) Торы, (которая была ниспослана) до меня, и сообщающий радостную весть о Посланнике по имени Ахмад, который придет после меня» (Коран, 61:6).

 

Один из хранителей почтенной Каабы из рода Бани Шейба

 

Абд ар­Рахман Аль Сауд (1850–1928), отец Абд аль­Азиза ибн Сауда

 

Король Абд аль-Азиз ибн Сауд

 

ОПИСАНИЕ ХАДЖА ПРОРОКА

В этом хадже вместе с Пророком имел честь принимать участие видный сподвижник Джабир б. Абдуллах, да будет доволен им Аллах, со слов которого передается приводимый ниже хадис.

«…Посланник Аллаха <…> стал произносить слова, (свидетельствующие об) исповедании единобожия: “Вот я перед Тобой, о Аллах, вот я перед Тобой, нет у Тебя сотоварища, вот я перед Тобой; поистине, хвала Тебе, и милость принадлежит Тебе и владычество, нет у Тебя cотоварища!”

Мы намеревались совершить только хадж, не зная о (допустимости совершения) умры (в это время). Однако, когда мы вместе с (Пророком) добрались до Каабы, он прикоснулся к тому углу, (в котором находится Черный камень), а потом три раза обошел Каабу мелким и быстрым шагом и четыре раза – обычным. После этого он подошел к месту Ибрахима, говоря: “…сделайте же место стояния Ибрахима местом совершения молитвы” (Коран, 2:125), и встал так, что это место оказалось между ним и Каабой.

<…> «После этого он вернулся к углу (Каабы) и поцеловал (Черный камень), а потом вышел из ворот (Мечети) и направился к холму ас­Сафа, приблизившись к которому прочитал (часть аята, в котором сказано): “Поистине, ас­Сафа и аль­Марва – из числа знаков Аллаха…” (Коран, 2:158). Потом он сказал: “Начну с того же, с чего начал Аллах”, и начал (выполнять обряд ритуального бега) с ас­Сафы. (Пророк) поднялся (на этот холм), а когда его взору открылась Кааба, произнес слова: “Нет бога, кроме Аллаха” и слова “Аллах велик”, а потом сказал: “Нет бога, кроме одного лишь Аллаха, у Которого нет сотоварища; Ему принадлежит власть и Ему – хвала, Он все может. Нет бога, кроме Аллаха, Который выполнил Свое обещание, помог Своему рабу и один разбил союзные племена”. Он произнес эти слова трижды, каждый раз обращаясь к Аллаху с мольбами. После этого он спустился вниз и направился к аль­Марве. Достигнув дна вади, он побежал, а когда снова начался подъем, перешел на обычный шаг и шел так, пока не достиг аль­Марвы. (Поднявшись) на аль­Марву, он сделал все, что делал на ас­Сафе, когда же поднялся на аль­Марву, в последний раз, сказал:

“Если бы то, что я знаю сейчас, было известно мне раньше, я бы не гнал с собой жертвенный скот и (сначала) совершил умру. Пусть же тот из вас, у кого нет с собой жертвенного скота, выйдет из состояния ихрама и считает (выполненные им обряды совершением) умры”. <…> После этого все люди, за исключением Пророка и тех, кто пригнал с собой скот, вышли из состояния ихрама и укоротили волосы, а когда настал день “ат­тарвийа”, все они направились в Мину и вошли в состояние ихрама для совершения хаджа. Посланник Аллаха добрался (до Мины) верхом и совершил там полуденную, послеполуденную, вечернюю, ночную и утреннюю молитвы, после чего немного подождал, пока не взошло солнце, и велел поставить для себя в Намире палатку из войлока. Затем Посланник Аллаха двинулся в путь <…> (и нигде не задерживался), пока не достиг Арафата.

Там он увидел свою палатку, разбитую в Намире, где и остановился. (Он оставался там) до тех пор, пока солнце не начало клониться к закату, а потом велел, чтобы к нему привели и оседлали аль­Касву. Затем он добрался до дна вади и обратился к людям с проповедью. <…> (После завершения проповеди Билял, да будет доволен им Аллах,) призвал людей на молитву, а потом объявило ее начале, и (Пророк) совершил (с людьми) полуденную молитву. Потом (Билял) снова объявил о начале молитвы, и (Пророк) совершил (с людьми) послеполуденную молитву, а между этими двумя (молитвами) никаких иных молитв он не совершал. Потом Посланник Аллаха сел верхом и приехал к месту стояния (на Арафате), где повернул свою верблюдицу в сторону камней, которые лежат у подножия горы ар­Рахма, так, что дорога, по которой проходили пешие, оказалась перед ним, и обратился лицом к кибле. Он стоял так до заката. Затем Посланник Аллаха посадил позади себя Усаму, натянул поводья так сильно, что голова (его верблюдицы) коснулась седла, и сделал людям знак правой рукой, чтобы они хранили спокойствие и не торопились. Каждый раз как (Пророк) достигал какого­нибудь холма, он немного отпускал поводья, пока (верблюдица) не поднималась наверх, и так добрался до Муздалифы.

Там он совершил вечернюю и ночную молитвы, перед которыми был возглашен один азан, тогда как объявление о начале молитвы перед каждой из них возглашалось отдельно, а никаких добровольных молитв между ними он не совершал. После этого Посланник Аллаха отдыхал до первых проблесков зари. Когда же заря занялась, он совершил утреннюю молитву после азана и икамата, а потом сел верхом на аль­Касву и приехал в аль­Машар аль­Харам. Там он повернулся лицом к кибле, после чего обращался к Аллаху с мольбами и произносил слова “Аллах велик” и “Нет бога, кроме Аллаха”, пока не рассвело полностью. Еще до восхода солнца Посланник Аллаха посадил в седло позади себя аль­Фадля б. Аббаса, человека с красивыми волосами, белой кожей и привлекательной внешностью. Когда Посланник добрался до дна вади Мухассар <…>, он немного подогнал (аль­Касву), а потом двинулся по средней дороге, ведущей к “аль­джамруат аль­кубра”, подошел к нему со стороны дерева, которое тогда росло там, и бросил в него семь мелких камешков, которые можно было бросать двумя пальцами, каждый раз восклицая: “Аллах велик!”.

Он бросил эти камешки из внутренней части вади, после чего направился к месту жертвоприношения и своими руками принес в жертву шестьдесят три (верблюда), остальных же передал Али, который принес в жертву их. Таким образом, (Пророк) принес свой скот в жертву совместно с ним. Потом он велел положить в котел по куску мяса каждого из этих верблюдов и сварить это мясо, когда же мясо сварилось, оба они поели и мясо, и похлебку. После этого Посланник Аллаха сел верхом и направился к Каабе. В Мекке он совершил полуденную молитву, а потом подошел к людям из рода бану абд аль­мутталиб, поившим паломников водой из Замзама, и сказал: “Черпайте, о бану абд аль­мутталиб, ведь если бы люди не стали бороться с вами за право поения, я бы и сам черпал воду вместе с вами”. Тогда они передали ему бадью с водой, и он напился из нее».

 

ГЛАВА VII. О холерных эпидемиях в Хиджазе

Общие сведения об эпидемиях

Эпидемии холеры (ваба)[1] и людской чумы (таун)[2] были известны в Аравии в древнейшие времена; из мусульманской эры до нас дошло весьма известное изречение Магомета (Мухаммеда), как бы устанавливающее карантин: «Таун (таун) был послан на племя израильтян или на тех, которые были прежде них; если вы услышите, что он существует в какой­нибудь стране, не входите туда; если же она уже распространилась по стране и вы находитесь там, не убегайте из нее». В настоящее время у арабов слово чума определяется термином «таун», холера – «ваба» (уаба), но раньше, по­видимому, обе эти эпидемии сменивались, так, например, встречается такое выражение: «Эль­Халиль сказал: таун – это ваба» и т. п.

О чуме в Хиджазе за последнее столетие ничего не слышно, и у жителей утвердилось поверие, что Бог, вняв молитвам своего пророка, воспретил навсегда этой болезни касаться священных городов Мекки и Медины, но холерные эпидемии являются во время стечения паломников для хаджа весьма часто, в среднем, как говорят, в три года один раз и производят в некоторые годы страшные опустошения, унося более 1/2 паломников, распространяясь на соседние бедуинские кочевья и на другие населенные пункты Аравии.

Характер местных холерных эпидемий

По рассказам всех лиц, коих мне приходилось расспрашивать, эпидемия эта иногда начинается у Арафата, но в слабой степени, так что еще не обращает на себя внимания, но чаще зарождается в Мина и всегда здесь достигает своей наибольшей силы. Если, говорили мне при выступлении на Арафат, к вечеру первого дня пребывания в Мина все будет благополучно, то можно надеяться, что в этом году эпидемии не будет. По общим отзывам, эпидемия эта имеет здесь характер страшного взрыва, продолжается с ужасной интенсивностью 5–7 дней и затем так же быстро утихает. Сколько я мог узнать из расспросов местных жителей и врачей, холера не существует в Хиджазе в виде постоянной болезни; в большинстве случаев констатируется занесение ее с паломниками из Индии, иногда же она, по­видимому, возникает совершенно самостоятельно в Мина или у Арафата или, может быть, еще даже в Мекке, в которой, если она вызывает не особенно значительную смертность, ее труднее усмотреть, чем у Арафата и Мина, где благодаря скученному расположению паломников в палатках все на виду.

Самые страшные по своей силе эпидемии приходились на те годы, когда были Хадж­э­кэбир (Хадж Кабир), которые, как было уже сказано, привлекают особенно много паломников и на те годы, когда хадж приходится в жаркое время года. От очень многих слышал также, что холера обыкновенно бывает в те годы, когда окружающие ущелье Мина горы бывают покрыты мглой, и чем мгла гуще, тем эпидемия сильнее. Явление это, вероятно, обусловливается особым состоянием атмосферы и отсутствием течений в воздухе; на этом основании по прибытии в Мина предсказывали, что в этом году хадж пройдет благополучно, что и оправдалось.

Эпидемии, известные за текущее столетие

В текущем столетии наиболее известна холерная эпидемия 1831 года, занесенная в Хиджаз из Индии, когда, говорят, умерло 1/2 всех паломников и когда эпидемия распространилась на всю Европу; следующая эпидемия была в 1834 году, потом в 1837 и 1840 годах, затем холера свирепствовала пять лет подряд – в 1846, 1847, 1848, 1849 и 1850 годах.

Но особенной силой отличалась эпидемия 1865 года, начавшаяся с паломников, прибывших из Индии, и продолжавшаяся и в следующем, 1866 году.

Вот что мне передавал один старик – очевидец этой страшной эпидемии: «Был Хадж­э­кэбир (Хадж Кабир) (пятница, 5 апреля), и паломников съехалось чрезвычайно много; пребывание у Арафата, казалось, прошло благополучно, переехали в Мина, и здесь первый день было спокойно; хотя и умирали, но немного; правила закапывать зарезанных в жертву баранов тоже еще не существовало, всякий резал и бросал у своей палатки, тут же выбрасывались остатки от животных, зарезанных для пищи; к вечеру первого дня от гниения трупов стояло такое зловоние, что нельзя было дышать; вечером число выносимых покойников как­то сразу увеличилось, в соседних к ним палатках тоже были случаи заболевания и смерти, но мы все еще не догадывались, что это эпидемия. На другой день число умирающих настолько увеличилось, что не успевали хоронить, к вечеру этого второго дня вся улица Мина была завалена трупами паломников, умерших во время обряда бросанья камней, и, чтобы совершить этот обряд, буквально надо было проходить по трупам; из восьми человек, бывших нас в одной палатке, осталось в живых только двое. Паломники оставались в Мина по обыкновению три дня, и, когда затем приехали в Мекку, так эпидемия была тоже в полной силе; совершив очень спешно тоаф (таваф) и саи, мы вступили по дороге, усеянной трупами умерших паломников, в Джедду (Джидду), где болезнь нас уже опередила; далее мы выехали на пароходе, идущем в Суэц, карантинов тоже еще не существовало, и битком набитый пароход к концу путешествия значительно опустел; в Суэц нас, не впуская в город, посадили на железную дорогу и отправили в Александрию, здесь таким же порядком свезли на стоящий за рейдом пароход. При дальнейшем переезде все еще продолжали выбрасывать ежедневно по нескольку десятков покойников, но болезнь, по­видимому, стала ослабевать, и были случаи выздоровления; дней через 10 после нашего прибытия в Константинополь эпидемия началась и в этом городе».

Холера 1865 года, обошедшая затем всю Европу, обратила наконец внимание на Хиджаз: 13 февраля 1866 года была собрана в Константинополе конференция, на которой между прочим было постановлено: трупы зарезанных в Мина баранов зарывать в ямы.

Чрезвычайной смертностью отличалась в последующее время эпидемия 1883 года, когда хадж пришелся также на пятницу (12 октября).

Все вышеприведенные даты были сверены мною в Каире по официальным источникам, последующие же указания на года основаны только на рассказах разных лиц, часто противоречивых, несмотря на столь неотдаленное прошлое, но жители Хаджа[3] так часто видят эти бедствия, что запоминают из них только особенно опустошительные. По этим источникам не особенно сильные эпидемии были в 1884, 1888, 1890, 1891 и 1892 гг.

Наконец последняя по времени холерная эпидемия, унесшая также массу жертв, была в 1893 году (Хадж­э­кэбир (Хадж Кабир), пятница 23 июня). По рассказам очевидцев, эта эпидемия, так же как и эпидемия 1865 года, началась незаметно у Арафата, разразилась в Мина к вечеру первого дня пребывания там паломников, быстро перешла в Мекку и Джедду (Джидду), но благодаря карантинам не вышла из пределов Хиджаза.

В 1895 году была тоже какая­то эпидемия, судя по описанию, нечто вроде брюшного тифа или дизентерии; эпидемия эта началась в кафеля, шедшей из Медины в Мекку, в слабой степени продолжалась у Арафата, но дальнейшего распространения не имела и, как полагают, кончилась в Мина; от этой последней эпидемии наиболее пострадали наши киргизы: так, по словам одного очевидца, из 60 человек, приехавших в том году из Кустаная, вернулись только 18.

Мне очень часто приходилось слышать от местных жителей, что даже когда нет в Хиджазе вообще холеры, на киргиз все­таки находит эта болезнь и они гибнут от нее в Мина и у Арафата в значительном числе; так что если возвращается на родину 1/10 часть киргизских паломников, то и это следует считать хорошим. Очевидно, существует еще какая­то болезнь с желудочными страданиями, поражающая наиболее невоздержанных в пище, тучных и непривычных к климату наших кочевников. В текущем году, по общим отзывам, чрезвычайно благоприятном, число умерших в Хиджазе киргиз превысило, сколько я мог сосчитать, 12%, у остальных же наших паломников – около 8% и форма болезни – продолжительные страдания желудком, сопровождаемые очень высокой температурой и бредом.

Причины, способствующие возникновению или усилению эпидемии в Хиджазе

Паломники, прибывающие из дальних местностей, представляют собой уже среду, вполне подготовленную для восприятия всяких болезней: утомительный и дальний переезд, чрезвычайная теснота и духота на пароходах, плохая и нецелесообразная пища, жаркий и влажный климат, непривычный, слишком легкий костюм (ихрам) – все это крайне истощает и ослабляет организмы. С первых же шагов паломники попадают в Джедду (Джидду) или Янбог (Янбо), отличающиеся особым нездоровым климатом и чрезвычайно дурными санитарными условиями, и при этой обстановке в ожидании выхода каравана в первом из этих пунктов остаются день или два, а во втором же иногда недели. Затем утомительный переезд от Джедды (Джидды) до Мекки или еще более утомительный из Янбога (Янбо) через Медину в Мекку. Неудовлетворительные санитарные условия жизни в Мекке, чрезмерное употребление воды Земь­Земь (Зам­Зам), затем невероятно дурная гигиеническая обстановка у Арафата, в особенности в Мина, обильная мясная пища по случаю праздника, дурное качество продаваемых на базаре напитков, набрасывание на арбузы, дыни или другие фрукты – все это делает паломников полубольными людьми, с организмом, восприимчивым ко всяким заболеванием.

Самые священные города в Хиджазе – Медина, а в особенности Мекка, где паломники имеют дольше всего пребывания, в санитарном отношении в обыкновенное время и не грязнее других городов Востока, как, например, старых кварталов Дамаска или Каира, но скопление громадного количества народа и животных при тесном расположении этих городов и при жарком климате создаетсоздает среду, весьма благоприятную для всяких эпидемий среду.

Арафат благодаря сильному загрязнению может служить одним из очагов заразы, но главным же злом, конечно, является Мина с ее весьма высокой температурой, отсутствием ветра и сотнями тысяч разлагающихся трупов, заражающих воздух и, вероятно, и воду.

Значительное число страдания расстройством пищеварительных органов, кроме причин весьма ясных, как то: дурное мясо, сырая вода, арбузы, дыни и т. п., некоторые приписывают еще тому, что голодные бараны, пригоняемые к Мекке из весьма дальних местностей, едят листья сене­е­мекке (александрийский лист), растущего в изобилии в окрестностях Мекки, и полагают, что послабляющие свойства этого растения будто бы передаются с мясом и человеку. Насколько основательно это предположение – не знаю, но бараны действительно едят листья названного растения.

Египетский врач Салех­Субхи, посетивший Хиджаз по поручению своего правительства в 1891 и 1894 годах, причину эпидемии видит в Мина; меккские (мекканские) врачи, с которыми мне приходилось говорить по этому проводу, и более развитые жители этого города эпидемии тоже считают последствием заражения воздуха от разлагающихся в Мина бараньих трупов; масса же населения и паломников в холере видят только Божье наказание.

1) С 1866 года было введено правило, чтобы паломники приносили свои жертвы только в указанных местах, с тем чтобы трупы затем закапывать в заранее приготовляемые ямы; но эта мера, если она в основе своей и достигает цели, почти не приводилась в исполнение: хотя ямы и выкапывали, но паломники, пользуясь отсутствием надзора, предпочитали резать у своих палаток; так, по рассказу Мамед­Садик­паша, посетившего Хиджаз в 1880 году, в ямы, выкопанные за мечетью, было сброшено только несколько баранов, остальные же трупы заполняли все пространство между палатками, шатер самого шерифа и вали были окружены такими же разлагающимися трупами, и с 12 ч. первого дня пребывания в Мина началось чувствоваться ужасное зловоние. В текущем году, как я уже упоминал, закапывание производилось также очень небрежно и поверхностно.

2) Командируются на время хаджа трое врачей в Мекку и один врач в Медину, и в каждом из этих городов имеется так называемый «карантин», имущество для лазарета на 30 кроватей, который должен быть открыт в палатках в случае эпидемии. Меккский карантин выступает вместе с паломниками на Арафат, затем передвигается вместе с ними в Мина, где имеет особо приспособленное для него здание; в этих пунктах, так же как и в Мекке, лазарет выдает бесплатно лекарство и оказывает амбулаторную помощь больным паломникам. Излишне говорить, что лазарет на 30 мест в случае серьезной эпидемии среди такого количества паломников окажется совершенно бессильным.

Больше пользы может принести упомянутый лазарет в Медине, где не бывает особенного скопления паломников и где город закрытием ворот может быть совершенно изолирован от внешнего мира.

Кроме упомянутых четырех врачей, на время хаджа прибывают еще два врача с мехмелями (махмалем) сирийским и египетским.

3) В Мекке и Медине имеется по одной постоянной больнице для бедных, каждая на 30 кроватей; в обеих этих больницах производится также амбулаторный прием больных и бесплатная выдача медикаментов; при первом из этих учреждений состояло в этом году два врача и при втором – один врач.

4) На всех пароходах, занимающихся перевозкой паломников, имеются судовые врачи, пользующие безвозмездно больных пассажиров и располагающие небольшими аптеками.

5) В пределах Красного моря для паломников учреждены карантины в Джедде (Джидде), Камаране, Торе и Абу­Зулима.

6) Остается еще упомянуть, что была сделана попытка устроить у Мекки паровую камеру для дезинфекции одежды и вещей возвращающихся из Мина паломников. Здание камеры, только что законченное, было разнесено бедуинами в 1895 году, когда паломники находились у Арафата, таким образом испытать это средство не пришлось. Рассматривая следы разрушенного здания, невольно удивляешься, каким образом при такой небольшой камере предполагали успеть продезинфицировать такую массу паломников, возвращающихся разом в Мекку; вероятно, пришлось бы вооруженной силой удерживать их в течение нескольких дней в Мина и подвергать всем ужасам пребывания в этом злосчастном месте; вместе с тем дезинфекция в случае эпидемии не достигла бы цели, так как зараза, помимо паломников, легко передается в Мекку с водой, а в случае ливня все отбросы из Мина будут сплавлены селевыми потоками в означенный город.

Какие санитарные меры еще необходимы

Вышеприведенные меры, конечно, далеко недостаточны, чтобы создать более или менее удовлетворительный санитарный порядок в Хиджазе; меры эти большей частью кажутся отдаваемыми турецким правительством крайне неохотно, под чужим давлением и исполняемыми еще более небрежно, чтобы только отделаться. Если не будут приняты более радикальные и энергичные мероприятия для упорядочения санитарного положения паломничества, Хиджаз всегда будет служить угрозой для других стран.

К таким мероприятиям, мне кажется, должны быть отнесены прежде всего:

В Мина

1) Принятие какой­нибудь системы для обеззараживания бараньих трупов. Может быть, окажется более рациональным способом сжигание трупов, за которое так стоит доктор Салех­Субхи и которое отчасти применялось в 1896 году, но почему­то было оставлено; если же будет сохранен по­прежнему порядок закапывания, то было бы необходимо отнести ямы подальше от селения и воды и практиковать более глубокие ямы, более тщательное засыпание и употребление дезинфекционных средств.

2) Устройство более отвечающих своему назначению резервуаров для воды, чем существующие теперь открытые бассейны, и устройство приспособлений, чтобы получать воду, не черпая ее ведрами.

Можно было бы, например, резервуары для запасов воды устроить верстах в двух­трех выше Мина и оттуда проложить трубы к установленным в разных местах водоразборным кранам.

3) Устройство более гигиеничных и в большем числе общественных отхожих мест и частое тщательное их дезинфицирование; запрещение вместе с тем устраивать временные ретирады у палаток.

4) Устанавливание палаток паломников по заранее составленному плану и в известном порядке, чтобы не препятствовать течению воздуха и облегчить надзор за палатками; запрещение вместе с тем ставить палатки в закрытых дворах и по улице.

5) Вынесение базара, торгующего мясом, за селение.

6) Удаление всех верблюдов на все время пребывания паломников в Мина куда­нибудь в окрестности.

7) Самый строгий надзор за чистотой как на улицах, дворах, так и между палатками, в особенности за качеством продаваемых на базаре продуктов и напитков.

8) Так как за время трехдневного пребывания в Мина паломники, помещаясь в палатках, более всего страдают от высокой температуры, устройство для них каких­нибудь сараев или навесов, хорошо защищенных от солнца, принесло бы несомненную пользу.

9) Желательно было бы, не разрешая неимущим паломникам самим пользоваться мясом зарезанных в жертву баранов, раздавать им готовую пищу.

У Арафата

1) Необходимо закрыть бассейны, устроенные для купания, что не установлено никакими религиозными обрядами.

2) Так же как в Мина, необходимо устроить приспособления, чтобы получать воду из кранов.

3) Базар с продажей мяса нужно вынести отдельно, в сторону от места расположения паломнического лагеря, и устроить бойню.

4) Необходимо устроить переносные дощатые общественные ретирады и тщательно их дезинфицировать; вместе с тем следует запретить устанавливать отхожие места у каждой палатки.

5) Так как местность у Арафата достаточно просторна, желательно расположить лагерь паломников более широко, по определенному плану и в известном порядке.

6) Наконец крайне необходимо самое строгое общее наблюдение за чистотой как среди паломнических палаток, так в особенности на базарах и надзор за продаваемыми напитками и пищевыми продуктами.

В Мекке

В Мекке являются необходимыми следующие меры:

1) Устройство водоразборных кранов, хотя бы, например, в таком роде, как в Медине, и вместо открытых желобов – установка закрытых труб.

2) Более рациональный способ ассенизации, чем существующий ныне, частое и тщательное дезинфицирование отхожих мест, особенно общественных.

3) Ввиду возможности просачивания через почву нечистот из выгребных ям к воде необходимо по крайней мере те выгребные ямы, которые находятся вокруг большой мечети или близ водопровода, устроить на цементе, что отлично умеют выполнять местные каменщики из местного же материала.

4) Перенесение мясных базаров в более отдаленные от херема места.

5) Надзор за текие и установление нормы, свыше которой смотрители этих заведений не должны принимать.

6) Поливка некоторых главных улиц, в особенности вокруг херема (харама) и на базарах, где происходит наиболее оживленное движение.

7) Мощение базаров и улиц кругом херема (харама).

8) Строгий и постоянный надзор за чистотой в городе, регулярное подметание улиц, сваливание отбросов в особые, объезжающие город повозки вместо выбрасывания их на улицу.

9) Обязательное удаление верблюдов, съезжающихся в Мекку караванов, за город.

10) Снятие всех деревянных пристроек, загромождающих и без того узкие улицы; запрещение заставлять улицы шуртуфами и т. п.

11) Отнесение бойни еще далее за город и дезинфицирование остатков.

В Медине

О санитарных мерах, необходимых в Медине, пришлось бы повторить то же самое, что сказано о Мекке; некоторые из этих мер здесь уже выполнены, как то: водоразборные краны, мостовые, другие же требуют еще осуществления, хотя не столь настоятельно и не так неотложно, как в Мекке.

В Янбоге (Янбо)

Янбог (Янбо), как было уже сказано, один из самых неблагоустроенных и нездоровых по климату городов Хиджаза. Здесь недостает одного из самых главных условий для жизни – более или менее доброкачественной воды; поэтому прежде всего является необходимостью:

1) Устроить водоснабжение; ближайшие источники, дающие хорошую воду, находятся верстах в 20–25 к востоку от Янбога (Янбо), в местности Янбог­эль­Нехль (Янбо ан­Нахыль), расположенной значительно выше относительно уровня моря, чем первый Янбог (Янбо). При известной затрате вода могла бы быть проведена по трубам.

2) Применять более усовершенствованный способ ассенизации[4] с вывозом нечистот за черту города.

3) Так как дома в городе не могут вместить всех собирающихся сюда паломников, если бы все они и желали нанять квартиры, следовало бы устроить для них какие­нибудь навесы или что­нибудь вроде этого.

4) Во избежание загрязнения улиц необходимы общественные ретирады.

5) Здесь больше, чем в остальных городах Хиджаза, необходим самый внимательный надзор за чистотой в городе, в частных домах и в особенности на базаре.

6) Наконец паломники за время пребывания в Янбоге (Янбо) лишены всякой медицинской помощи, а тяжелобольные, которых на пароходы не принимают, при отъезде товарищей должны быть бросаемы на произвол судьбы; поэтому здесь крайне необходим врач для паломников, небольшой лазарет, хотя бы кроватей на 15, амбулаторная помощь и раздача лекарств.

В Джедде (Джидде)

Главный портовый город Хиджаза, Джедда (Джидда), судя по описаниям, находится в таких же дурных санитарных условиях, как и Янбог (Янбо), и здесь были бы необходимы такие же мероприятия, как в Мекке.

В пунктах посадки паломников на пароходы

На пароходы, перевозящие паломников, принимают, как упоминалось, значительно большее число пассажиров, чем может вместить судно и чем значится в судовых бумагах; такая чрезмерная теснота при постоянной жаре, в особенности в трюмных помещениях, крайне расслабляет едущих, заранее предрасполагая их ко всяким заболеваниям. Насколько набиваются пассажирами пароходы, можно судить по тому, например, что на 19 пароходах, пришедших в этом году с паломниками из Хиджаза в Тору, по судовым бумагам значилось 14 290 чел., при пересчете же на карантине оказалось 16 910 чел., то есть более на 2620 чел.; надо предполагать, что во время рейсов в Хиджаз разница эта достигает еще большей цифры; поэтому необходим какой­нибудь более строгий контроль за названными пароходами.

Неимущий класс паломников

Еще одно обстоятельство, способствующее развитию разных эпидемических болезней и еще более ухудшающее санитарные условия всех пунктов Хиджаза, где происходит скопление пилигримов, – это значительный процент неимущих паломников.

Как уже было сказано, по шариату совершение раз в жизни хаджа является обязательным только для тех мусульман, которые располагают достаточными средствами для выполнения этого путешествия и для обеспечения семьи до своего возвращения, и это правило одинаково толкуется у всех четырех школ суннитского учения и у шиитов; но рядом с толкованием шариата установились у некоторых народов обычаи, требующие исполнения означенного обряда всеми лицами, имеющими к тому физическую возможность, и потому в Хиджаз является большое число паломников, все имущество и запасы которых на все время этого длинного путешествия заключаются в посуде для воды и куска какой­нибудь материи для устройства в местах остановок тени. Таких паломников, как мне говорили, дают более всего Емен (Йемен) (племя Хадрамоуд)[5], Индия, Северная Африка и давал раньше Египет. Кроме этих лиц, являющихся повинуясь установившемуся обычаю, в Хиджаз стекается ко времени хаджа значительное число всевозможных бродяг и нищих всех национальностей и всех стран. Наибольшее число этого элемента приходит, конечно, из ближайших местностей, но, кроме того, встречаются жители Средней Азии, Кашгара, Афганистана, Кавказа, Персии, Турции и др., и даже я встретил одного русского – жителя Ковенской губернии[6]. Все они приходят обыкновенно пешком, странствуя некоторые по нескольку лет: выходцы из Средней Азии и Кашгара идут через Афганистан и Персию на Багдад или Дамаск, где присоединяются к одному из паломнических караванов или выходят на Константинополь или в один из портов Малой Азии и Сирии, чтобы сесть там на идущие с паломниками турецкие пароходы; жители Индии, Афганистана или Персии направляются обыкновенно на Багдад или Бассору (Басру), жители же Северной Африки следуют за караванами тех из своих соотечественников, которые идут сухим путем через Суэц и Акабу.

Все эти неимущие паломники существуют во все время пути исключительно сбором подаяния; приходя в Мекку, они располагаются обыкновенно в хереме или прямо на улицах и питаются отчасти в текие, главным же образом опять­таки подаянием, и потому улицы Мекки бывают всегда полны ими во всякое время суток.

Вместе с остальными паломниками они выступают на Арафат, размещаясь там – кто под кустами, кто под камнями, затем приходят в Мина, устраиваясь на эти три дня под скалами окружающих горных склонов; здесь эти бедняки после долгой жизни впроголодь с жадностью набрасываются на даровое мясо и, пользуясь его обилием, не только стараются с избытком удовлетворять свой голод, но и сделать запасы сушеного мяса для дальнейшего пути. Один из туземных врачей, долго живший в Мекке и бывший свидетелем многих холерных эпидемий в Мина, передавал, что, по его наблюдениям, названная болезнь начинается всегда с подобных бездомных паломников, хотя причину он объяснил не условиями, в которые они поставлены, но тем, что они носят одежду из тканей мешков, в которых доставляется из Индии рис, и с этими мешками, по его мнению, заносятся болезненные начала.

После хаджа часть неимущих паломников устремляются в Джедду (Джидду), где местные власти обязывают каждого капитана парохода принять бесплатно несколько десятков этих бедняков; турецкие пароходы, совершающие с паломниками второй рейс из Хиджаза, бывают преимущественно заняты такими бесплатными пассажирами; часть же, присоединяясь к каравану, переходит в Медину, здесь местом их расположения служит обыкновенно днем херем, а ночью, когда ворота мечети запираются, прилегающие улицы; главным источником питания и здесь являются милостыня и отчасти египетское текие. По мере выступления паломнических караванов из Медины и эти паломники постепенно расходятся во все страны: одни с сирийским мехмелем (махмалем) уходят в Дамаск, другие направляются в Багдад или Бассору (Басру), некоторые в надежде получить место на пароходе пользуются довольствием на счет правительства.

По­видимому, многие из этих лиц, доехав или дойдя до какого­нибудь города, остаются там до следующего хаджа и возвращаются вновь в Хиджаз: в Бейруте и Дамаске мне пришлось встретить разновременно несколько человек нищих персиян, бухарцев и кашгарцев, возвращавшихся из Мекки. На мой вопрос, как они предполагают дойти до своей далекой родины, все отвечали, что подождут будущего рамазана, сядут на турецкий пароход и отправятся обратно в Мекку, где, может быть, кто­нибудь из приехавших на хадж соотечественников согласится их довезти до дому.

Этот неимущий класс паломников, поставленный в самые невозможные санитарные условия, без сомнения, является крайне нежелательным элементом; закрыть им совершенно доступ в Хиджаз не предвидится возможности, но если бы при выдаче паломнических паспортов было обращаемо более строгое внимание на материальные средства едущего, и если бы турецкие пароходы отказались возить в Хиджаз бесплатных пассажиров, и если бы сирийский мехмель (махмаль) не допускал следовать за собой нищим, то, вероятно, число таких паломников уменьшилось бы значительно.

Меры, советуемые доктором Салех­Субхи

Вышеупоминаемый врач Салех­Субхи советует для упорядочения паломнического вопроса принять нижеследующие меры:

1) «Требовать от каждого паломника удостоверение в том, что он владеет достаточными средствами для своего путешествия и на свое содержание». Мера эта для Египта уже приводится в исполнение: при выдаче паспорта для поездки в хадж на 1899 год потребуется представление билета на проезд туда и обратно на пароходе и внесение залога в 150 пиастров, из которых 50 пиастров идут в пользу карантина, 100 же пиастров пойдут, если у паломника не окажется своих средств, на его прокормление. Желательно было бы для уменьшения количества неимущих паломников, чтобы подобная мера была принята и другими правительствами. Что касается русских мусульман, то недостаточные между ними встречаются как очень редкое исключительное явление; если кто­нибудь из них вследствие какого­нибудь несчастного случая впадает в такое положение, то обыкновенно помогают соотечественники.

2) «Не допускать в паломничество, по крайней мере без особого разрешения подлежащих властей:

а) детей моложе 10­летнего возраста;

б) женщин в последнем периоде беременности;

в) слепых;

г) дряхлых стариков;

д) лиц, не имеющих свидетельства о прививке оспы в течение последних трех лет».

Как было уже упоминаемо, очень редкие из паломников из России совершают поездку в Хиджаз с семьями, и если едут с женами, то обыкновенно без детей; зато бывает много стариков, большей частью умирающих во время этого трудного путешествия.

3) «Снабжение паломников печатными указаниями о главных гигиенических мерах, необходимых во время поездки в Хиджаз:

а) какую с собой следует брать провизию;

б) о способах оздоровления воды при помощи фильтров;

в) о соответствующей климату одежде;

г) о необходимых для пути предметов, как то: покрывала и т. п.;

д) о медикаментах, которые следует брать с собой на случай внезапных заболеваний».

4) «Необходимо иметь аптеки в Мекке, Мина и Янбоге» (Янбо); в Мекке аптеки уже существуют, а в Мина раздача лекарства производится из карантина.

5) «Обязать каждый пароход, перевозящий паломников, иметь судового врача», такие врачи уже есть на всех пароходах.

6) «Необходимо в Джедде (Джидде) и Янбоге (Янбо) вывозить нечистоты из выгребных ям за город вместо закапывания их тут же на улице, так как при слабой почве происходит заражение воды в близлежащих бассейнах».

7) «Соединить Янбог (Янбо), через который проходит значительное число паломников, телеграфом с Джеддой (Джиддой) или другим пунктом».

8) «Бараньи трупы в Мина взамен закапывания их в ямы, – сжигать; в случае же невозможности привести в исполнение эту меру принесение паломниками жертв производить не все три дня пребывания в Мина, а только последний день перед выступлением из этого пункта, что разрешается и шариатом». Последняя мера, если она не вызовет особенной спешности, суетни и сопряженных с этим разных беспорядков, могла бы иметь благоприятное влияние на санитарное состояние Мина; но, с другой стороны, по обряду паломники могут снимать ихрам только по принесении жертв, потому первые два дня им приходилось бы оставаться в этом неудобном костюме, что крайне вредно отзывается на состоянии здоровья большинства.

9) «Во избежание соприкосновения паломников, приходящих с юга, например, из Индии, Зондских островов, где холера существует в эндемической форме, с другими паломниками, прибывающими из здоровых местностей, установить очередь таким образом, чтобы допускать в Хиджаз один год жителей Индии и проч., а другой год – паломников северных стран». Эта важная мера во всяком случае была бы очень полезна в том смысле, что устраняла бы чрезмерное скопление паломников в Мекке, у Арафата и Мина, что составляет в санитарном отношении одно из главных зол хаджа.

10) Наконец для облегчения движения паломников по главному их пути Салех­Субхи рекомендует соединение Джедды рельсовым путем с Меккой; но, вероятно, Хиджаз еще нескоро увидит у себя железную дорогу.

Заключение

Вот те меры, которые, на мой взгляд, желательно было бы привести в исполнение в возможно скором времени, и меры эти не идут вразрез ни с понятиями толпы, ни с учением шариата и не потребовали бы особенно значительных расходов.

При ином правительстве, более деятельном и энергичном, чем турецкое, Хиджаз, вероятно, пользовался бы известным благоустройством: населенные пункты, где собираются паломники, были бы поставлены в лучшие санитарные условия, трупы приносимых в Мина в жертву баранов обеззараживались бы тем или другим способом, и этот бросаемый на ветер значительный капитал утилизировался бы с пользой для дела, по Хиджазу были бы проложены рельсовые пути, и, пользуясь таким способом сообщения, весь хадж совершался бы в какие­нибудь 7–10 дней и стал бы обыденным явлением, а Хиджаз потерял бы свою страшную репутацию очага заразных болезней; но, с другой стороны, более деятельное правительство, вероятно, пользовалось бы таким стечением мусульман и в своих политических видах.

Нельзя сомневаться, что при существующем положении вещей и такие несложные меры, какие указаны выше, не могут быть приведены в исполнение самими турецкими властями, несмотря на все требования на бумаге, поэтому, может быть, было бы признано более рациональным держать консулов или вице­консулов европейских держав вместо Джедды в самой Мекке, назначая их из мусульман, и на них уже возложить ведание всей санитарной частью и расходование предназначенных для этого сумм.

Относительно денежной стороны вопроса было бы возможно и справедливо взыскивать со всех едущих в Мекку паломников при выдаче им заграничного паспорта особую плату, например в пять рублей, что при среднем числе паломников в 100 000 человек составит сумму около 1/2 млн рублей, вполне достаточную для санитарных мероприятий в течение одного года.

Вообще же упорядочение паломнического вопроса, сколько я понимаю, насущная и неотложная потребность, и, может быть, наше правительство, по своему политическому положению среди мусульманских народов, найдет нужным взять на себя инициативу в этом важном деле.

 

Штабс-капитан Давлетшин

 

[1] Ваба – холера (араб. – уабаийя ).

[2] Таун – чума

[3] Возможно, Хиджаза (прим. ред.).

[4] Ассенизация – оздоровление, устаревшая система очистки городов (главным образом совокупность мероприятий по вывозу жидких отбросов и нечистот из выгребов). В современных городах вытесняется канализацией.

[5] Хадрамаут – истори-ческая область на юге Аравийского полуострова, а также название одного из древних южноаравийских царств, по которому и получила имя соответствующая область Аравии. В настоящее время также название одной из провинций Йемена

[6] Ковенская губерния (с 1842) – одна из северо-западных губерний России. Центр – город Ковно (ныне Каунас). В настоящее время почти вся территория в составе Литвы, небольшая часть (с поселком Видзы) – в составе Белоруссии.