С именем Аллаха, благословение и мир Посланнику Аллаха. О Аллах, прости мне все мои грехи и открой для меня врата Твоего милосердия! О Аллах, Ты – Мир, и от Тебя – Мир, и к Тебе вернется мир, Господь наш, приветствуй нас миром и введи нас в обитель мира. Благословен Ты, Всевышний Господь наш, о Обладатель величия и щедрости! /А‘узу би­Лляhи­ль­‘Азыми, ва би­ваджhи­hи­л­кярими, ва сультани­hи­ль­кадими мин­аш­шайтани­р­раджим! Би­сми­Лляhи, ас­саляту ва­с­саляму ‘аля расули­Лляh. Аллаhумма,­гфир ли джами‘а зунуби ва ифтах ли абваба рахмати­кя! Аллаhумма, Анта­с­Саляму, ва мин­кя­с­саляму, ва иляй­кя йарджаи‘у­с­саляму, хаййи­на, Рабба­на би­салямин ва адхыль­на дара­с­салям. Табаракта ва та‘аляйта, йа За­ль­джаляли ва­ль­икрам!».

При виде Каабы паломнику следует остановиться у одной из колонн и трижды произнести слова «Ля иляhа илля­Ллах» и «Аллаху Акбар», потом призвать благословение на Пророка, а потом обратиться к Аллаху с мольбами по собственному выбору. Сообщается, что при виде Каабы Пророк говорил: «О Аллах, сделай Дом Твой еще более почитаемым, возвеличиваемым, уважаемым и внушающим благоговение! /Аллаhумма, зид байта­кя ташрифан, ва та‘зыман, ва такриман, ва бирран, ва маhабатан!/» (Ат­Табарани).

Человек, который находится в таком месте Запретной Мечети, откуда видна Кааба, может надеяться на то, что его мольбы будут услышаны, поскольку при виде Каабы он испытывает благоговение и чувства особого почтения. При виде Каабы не следует воздевать руки к небу даже во время обращений к Аллаху с мольбами, поскольку, как указывается в «Сунан» Абу Дауда, ат­Тирмизи и ан­Наса’и, Пророк не делал этого.

Затем паломник должен направиться к тому углу Каабы, в котором находится Черный камень, являющийся  одним из камней рая. Передают со слов Ибн ‘Аббаса, да будет доволен Аллах ими обоими, что Посланник Аллаха сказал: «Когда Черный камень был ниспослан из рая, он был белее молока, однако грехи сынов Адама сделали его черным».

После входа в Священную Мечеть молитва в знак приветствия не совершается, поскольку приветствием Запретной Мечети служит обход Каабы теми, кто должен или хочет совершить такой обход.

Если же человек не хочет совершать обход и намеревается сесть, тогда согласно сунне, прежде чем садиться, ему следует совершить молитву в два рака‘ата в знак приветствия мечети при условии, что данный период времени не относится к числу таких периодов, когда молитву совершать порицается. Обходу Каабы следует отдавать предпочтение перед любыми молитвами, если нет оснований опасаться, что из­за этого можно пропустить предписанную молитву, или витр, или одну из тех добровольных молитв, которые Пророк совершал неуклонно, или общую, или заупокойную молитву. Во всех вышеупомянутых случаях сначала совершается молитва, а потом – обход Каабы.

 

Обход (таваф) Каабы

Согласно сунне перед началом обхода Каабы ему следует поместить середину своей накидки под мышку правой руки, а оба ее конца перекинуть через левое плечо спереди и сзади. После этого его левое плечо окажется прикрытым, а правое – обнаженным.

Затем, также согласно сунне, первые три круга этого обхода он должен пройти быстрыми и мелкими шагами, потряхивая плечами. Описывая хаджж Пророка, Ибн ‘Умар, да будет доволен Аллах ими обоими, сказал:
«По прибытии в Мекку Посланник Аллаха прежде всего прикоснулся к углу Каабы, после чего три раза из семи обошел Каабу быстрыми и мелкими шагами, а четыре круга прошел обычным шагом, после совершил молитву в два ракаата, затем он направился к холму ас­Сафа и семь раз пробежал между ас­Сафой  аль­Марвой» (Муслим).

Известно, что во время совершения умры возмещения (‘Умра аль­када’) Пророк также зажал свою накидку под мышкой правой руки и закинул ее концы на левое плечо, после чего прошел первые три круга быстрыми и мелкими шагами, чтобы продемонстрировать многобожникам свою силу. Если паломник не пройдет быстрым шагом первые три круга, ускорять шаги в дальнейшем уже не нужно. В случае большого скопления людей идти быстрыми шагами следует с учетом реальных возможностей и никого не толкать, чтобы не причинять вреда людям, что является грехом. Если человек слаб или стар, он также может пройти первые три круга обычным шагом.

Место обхода находится внутри Запретной Мечети в непосредственной близости от Каабы.

Чем ближе к Каабе будет находиться паломник во время обхода, тем лучше, но обход будет действительным и в том случае, если человек совершит его, пройдя за колоннами Мечети или за Замзамом. Если же путь паломника будет пролегать за пределами Мечети, его обход действительным не будет
и ему придется совершить этот обряд заново, поскольку в этом случае он совершит обход вокруг Запретной Мечети, а не вокруг Каабы. Что же касается того, кто совершит обход, пройдя за колоннами, то его обход будет действительным в силу того, что вся Мечеть считается единым местом. На основании этого можно сделать вывод о действительности обхода, совершенного по одному из верхних этажей Запретной Мечети, так как и они являются ее частью. Некоторым паломникам действительно приходится поступать так, когда во время хаджжа
в Запретной Мечети собирается огромное количество людей.

Обход необходимо начинать, немного отступив от любого места, которое находится прямо напротив Черного камня, чтобы пройти мимо него всем телом. Во время обхода паломнику следует произносить слова «Ля иляhа илля­Ллах» и «Аллаху Акбар», воздевая руки к небу при произнесении такбиров, а после каждого круга при возможности прикасаться к Черному камню, никого не толкая. Сообщается, что Пророк сказал:

«Клянусь Аллахом, того, кто прикоснется к нему так, как это следует делать, в День воскресения Аллах непременно воскресит с обоими глазами, которыми он будет видеть, и с языком, который будет говорить и свидетельствовать об этом» (Ат­Тирмизи).

Согласно сунне, прикасаясь к Черному камню, паломник должен возложить на него руки, а потом поцеловать какое­нибудь место камня между руками, ничего не говоря. Если сделать это не удастся, следует только прикоснуться к нему обеими руками, а потом поцеловать их, или же прикоснуться к нему только правой рукой. Если паломнику не удастся сделать и это, пусть прикоснется к камню палкой, а потом поцелует ее. Передают, что Ибн ‘Умар, да будет доволен Аллах ими обоими, который всегда прикасался к Черному камню руками, а потом целовал их и говорил: «Я всегда делал это с тех пор, как увидел, что так поступает Посланник Аллаха». Сообщается, что (однажды) ‘Умар б. аль­Хаттаб, да будет доволен им Аллах, подошел к Черному камню, поцеловал его и сказал: «Поистине, мне известно, что ты – (только) камень, (сам по себе) не приносящий ни вреда, ни пользы, и если бы я не видел, как целует тебя Пророк, то и я не стал бы целовать тебя!» (Аль­Бухари).

Если же паломнику не удастся прикоснуться к Черному камню ни руками, ни палкой, он должен повернуться к нему лицом, поднять руки до уровня ушей и направить ладони в сторону Черного камня, а потом поцеловать их.

Во время обхода Кааба должна оставаться по левую руку от паломника, которому не следует заходить в пределы аль­Хатима. Оно именуется также аль­Хиджр,
а длина его равна шести локтям и одной пяди. Сообщается, что ‘Аиша, да будет доволен ею Аллах, сказала: «Я любила входить внутрь Каабы и молиться там, но однажды Посланник Аллаха, взял меня за руку, ввел в аль­Хиджр и сказал: “Если хочешь войти в Каабу, молись в аль­Хиджре, ибо он является ее частью, однако, когда твои соплеменники перестраивали Каабу, они укоротили ее, отделив Каабу от (аль­Хиджра)”» (Ат­Тирмизи, ан­Наса’и). Передают со слов ‘Аиши, да будет доволен ею Аллах, что (однажды) Пророк сказал ей:
«О ‘Аиша, если бы твои соплеменники не были (столь) близки к джахилийи,
я обязательно велел бы разрушить Каабу, а потом присоединил бы к ней то, что было от нее отделено, и опустил бы (ее дверь до уровня) земли, и сделал бы
в ней две двери – восточную и западную, и (перестроил бы ее на основе) фундамента, (заложенного) Ибрахимом» (Аль­Бухари).

Проходя мимо Черного камня, паломник, по возможности, должен каждый раз прикасаться к нему и целовать его так же, как и в первый раз. Кроме того,
о время совершения каждого круга следует прикасаться к йеменскому углу Каабы, но не целовать его. Если сделать это не удастся из­за толчеи, протягивать руки к этому углу не надо. Сообщается, что Ибн ‘Аббас, да будет доволен Аллах ими обоими, сказал: «Пророк, всегда прикасался только к Черному камню и к йеменскому углу, и, как кажется, Он прикасался к (йеменскому) углу по той причине, что этот угол покоится на основе, заложенной Ибрахимом, мир ему».

Во время обхода желательно как можно чаще обращаться к Аллаху с мольбами.

После завершения обхода паломнику следует подойти к «мультазаму» – так именуется часть стены Каабы между Черным камнем и ее дверью – и взяться за него (или за покровы Каабы), а потом поочередно прижиматься к нему грудью, животом и щеками, что делается с целью получения благодати. Надо стараться, чтобы стены касалась как можно большая часть поверхности тела, руки же следует поднять и расставить в стороны. Находясь у «мультазама», паломник может обращаться к Аллаху с любыми мольбами, поскольку это место относится к числу таких мест, где мольбы принимаются.

Кроме того, ему следует как можно больше воздавать хвалу Аллаху, призывать благословения на Посланника Аллаха и всех остальных Его Посланников и просить Аллаха о прощении.

После этого следует, по возможности, совершить молитву в два рака‘ата
у места Ибрахима, а если такой возможности не будет – в любом другом месте Запретной Мечети. Аллах Всевышний сказал: «…сделайте же место стояния Ибрахима местом совершения молитвы» (Коран, 2:125).

Эту молитву можно совершать не сразу после обхода, однако, если паломник пожелает совершить еще один обход Каабы, ее следует совершить сразу же.

В случае возникновения сомнений относительно количества совершенных кругов во время такого обхода, который не является предписанным элементом хаджжа, необходимо исходить из того, что представляется наиболее вероятным, а не совершать еще один круг. Если же обход является предписанным,
в случае возникновения сомнений обязательно совершить дополнительный круг.

Прерывать обход Каабы, все круги которого следует совершать один за другим, нежелательно, однако, даже если паломник сделает это без уважительной причины, обход не станет недействительным. В подобных случаях необходимо вернуться и продолжить обход с того места, где он был прерван, или заново совершить полный круг, начав движение от Черного камня. В этом отношении ритуальный бег (са‘й) подобен обходу Каабы. Разрешается также прерывать обход неоднократно, но поступать так без уважительной причины нежелательно.

 

Питье воды Замзама

После обхода Каабы паломнику следует подойти к Замзаму, повернуться лицом к Каабе и выпить воды из этого источника сидя или стоя. Передают со слов Ибн ‘Аббаса, да будет доволен Аллах ими обоими, что, когда Посланник Алла­
ха, подошел к тому месту, где поили паломников, и попросил воды, аль­‘Аббас сказал: «О Фадль , сходи к своей матери и принеси Посланнику Аллаха, воды от нее». (Пророк) сказал: «Напои меня». (Аль­‘Аббас) воскликнул: «О Посланник Аллаха, они же опускают туда руки!». (Пророк снова) сказал: «Напои меня», (после чего) напился из (общей бадьи). А потом он подошел к Замзаму, где (находились люди,) поившие (других) водой и работавшие  (там), и сказал (им): «Трудитесь, ибо, поистине, вы заняты праведным делом». А потом он сказал: «Если бы (потом) вас не одолели (другие) , я бы
и сам спустился вниз, чтобы (обмотать) веревку вокруг этого»,  имея в виду свое плечо и указав на него (Аль­Бухари). Перед питьем воды Замзама паломник обращается к Аллаху с мольбами по собственному выбору, после чего ему следует выпить как можно больше воды, что позволит человеку исцелиться от болезней. Сообщается, что Пророк сказал: «(Среди прочего) от лицемеров нас отличает то, что вода Замзама не исцеляет их» (Ат­Тирмизи; Абу Дауд; Ибн Маджа; ан­Наса’и; аль­Хаким).

Ритуальный бег между холмами ас­Сафа и аль­Марва

Паломнику, который намерен перейти к выполнению обряда ритуального бега, следует подойти к Черному камню и прикоснуться к нему, а потом выйти из Запретной Мечети через ворота ас­Сафа и подняться на холм ас­Сафа так, чтобы ему была видна Кааба. Он должен повернуться к ней лицом и, подняв руки до уровня плеч, громко произносить слова «Ля иляhа илля­Ллах» и «Аллаху акбар», призывать благословения на Пророка и обращаться к Аллаху с мольбами за себя и за всех мусульман.

После этого паломник должен направиться к холму аль­Марва. Приблизившись к зеленому световому указателю, закрепленному на стене, ему следует продолжить свой путь до следующего зеленого светового указателя бегом, делая широкие шаги и потряхивая плечами. Раньше отрезок пути между двумя этими указателями представлял собой небольшое вади, находившееся между холмами ас­Сафа и аль­Марва. Согласно сунне преодолевать это расстояние бегом должны только мужчины. Если обряд ритуального бега совершается до истечения установленного времени произнесения тальбийи, то есть до бросания камешков в большой столб, паломник произносит тальбийу.

Достигнув холма аль­Марва, паломник поднимается на него и делает все то, что он делал на холме ас­Сафа, и на этом первый цикл  ритуального бега завершается. Вернувшись на холм ас­Сафа и совершив те же действия, паломник завершит второй цикл ритуального бега. В целом ритуальный бег, который начинается на холме ас­Сафа и завершается на холме аль­Марва, включает в себя семь таких циклов. Если паломник начнет совершать «са‘й»  с холма аль­Марва, этот цикл ритуального бега будет недействительным. Подниматься на холмы следует
в соответствии с сунной, что же касается преодоления расстояния между ними, то это является обязательным элементом ритуального бега. Иначе говоря, отказаться от выполнения этого обряда разрешается лишь тем, кто не сможет пройти весь путь, даже если будет отдыхать после каждого цикла. Лучше всего совершить обряд ритуального бега после предписанного обхода Каабы, поскольку «са‘й» является обязательным элементом хаджжа, а обязательное предпочтительно совершать после предписанного. Переходить к ритуальному бегу сразу после обхода Каабы не обязательно, хотя в соответствии с сунной эти обряды следует выполнять один за другим. Иначе говоря, если паломник не сделает это сразу в силу каких­либо уважительных причин или для того, чтобы отдохнуть,
в этом не будет ничего дурного.

В противном же случае это станет дурным поступком, но никаких искупительных действий за это паломник совершать не обязан. Однако если он будет откладывать выполнение этого обряда до начала выполнения обрядов умры, то должен будет принести в жертву овцу.

После завершения ритуального бега рекомендуется совершить молитву
в два рака‘ата в Запретной Мечети. Сообщается, что аль­Мутталиб б. Вида‘а, да будет доволен им Аллах, сказал: «Я видел, как Посланник Аллаха, который завершил (выполнение обряда) ритуального бега, остановился напротив угла (Каабы) и совершил молитву в два рака‘ата на краю места, предназначенного для обхода, и (в это время) между ним и людьми, совершавшими обход, никого не было» (Ахмад; Ибн Маджа; Ибн Хиббан).

В той версии этого хадиса, которую приводит Ибн Хиббан, сообщается, что аль­Мутталиб, да будет доволен им Аллах,  сказал: «Я видел, как перед Посланником Аллаха, находившимся напротив того угла Каабы, в который вделан Черный камень, проходили мужчины и женщины, и никакая преграда  не отделяла его от них».

Это относится к числу особенностей Запретной Мечети, где никому из людей, которые совершают обход Каабы, не возбраняется проходить перед молящимся.

После этого паломник, совершающий хаджж, остается в Мекке в состоянии ихрама до 8­го зу­ль­хиджжа. В этот период он может совершать добровольные обходы Каабы в любое время по своему усмотрению. Совершение добровольных обходов Каабы лучше совершения добровольных молитв в Запретной Мечети для всех, кроме жителей Мекки и тех, кто останется там после завершения времени совершения хаджжа. Объясняется это тем, что, если приезжие будут заняты молитвами, они не смогут совершать обхода, восполнить это им, возможно, уже никогда не удастся. Сообщается, что Посланник Аллахасказал: «Тот, кто обойдет вокруг Каабы пятьдесят раз, очистится от своих грехов и (станет таким же), каким он был в тот день, когда мать родила его» (Ат­Тирмизи).

 

Перемещение на ‘Арафат

 Совершив в Мекке утреннюю молитву 8­го зу­ль­хиджжа, паломник должен отправиться в Мину после восхода солнца. Желательно, чтобы, покидая Мекку, он сказал: «О Аллах, лишь Тебя я прошу, лишь к Тебе взываю и лишь к Тебе обращаюсь, так уведомь же меня о том, какие надежды принесут мне благо , и сделай праведным мое потомство! /Аллаhумма, иййа­кя арджу, ва иййа­кя ад‘у ва иляй­кя унибу, фа­баллиг­ни салиха амали ва аслих ли фи зуррийати!/».

Тому же, кто вступает в Мину, желательно сказать: «О Аллах, вот – Мина, (где совершаются) те обряды, на которые Ты указал нам, и я прошу Тебя даровать нам все виды блага; благослови и приветствуй нашего господина Мухаммада
и членов его семьи! /Аллаhумма, hазиhи Мина, hаза ма даляльта­на ‘аляй­hи мина­ль­манасики, ас’алю­кя ан тамунна ‘аляй­на би­джавами‘и­ль­хайри, ва салли ‘аля саййиди­на Мухаммадин ва ‘аля али­hи ва саллим!».

Желательно также остановиться в Мине в месте под названием Хайф или поблизости от него, поскольку во время хаджжа там останавливался Про­
рок, который сказал: «Завтра мы остановимся в Хайфе, принадлежащем людям из племени бану кинана, где они поклялись придерживаться неверия». Здесь имеется в виду, что на этом месте курайшиты и люди из племени бану кинана заключили друг с другом союз с целью организации бойкота членов родов бану хашим и бану аль­мутталиб за то, что те взяли под защиту Пророка,
о чем говорится в «Сахихе» Муслима. В Мине паломнику следует совершить полуденную, послеполуденную, вечернюю и ночную предписанные молитвы, провести там ночь и по возможности совершить там же утреннюю молитву в день стояния на ‘Арафате. Сообщается, что Ибн ‘Аббас, да будет доволен Аллах ими обоими, сказал:

«В Мине Посланник Аллаха, совершил с нами полуденную, послеполуденную, вечернюю, ночную и утреннюю молитвы, после чего направился к ‘Арафату» (Ат­Тирмизи).

После восхода солнца паломник должен направиться к ‘Арафату, повторяя тальбийу, произнося слова «Ля иляhа илля­Ллах» и «Аллаху Акбар», обращаясь к Аллаху с мольбами и призывая благословения на Пророка. Желательно добираться туда дорогой, которая пролегает около горы Дабб, что находится напротив мечети Хайф и остается по правую руку от того, кто направляется из Мины к ‘Арафату. Паломнику, который увидит невысокую гору ар­Рахма, следует обращаться к Аллаху с мольбами, прославлять Его, просить прощения и произносить слова тальбийи, пока он не вступит на территорию долины ‘Арафат. Сообщается, что Ибн ‘Умар, да будет доволен Аллах ими обоими, сказал: «Вместе с Посланником Аллаха, мы направились из Мины к ‘Арафату, и некоторые из нас произносили тальбийу, а некоторые другие – слова «Аллаху акбар»» (Муслим).

Стояние на ‘Арафате

Местом стояния является вся долина ‘Арафат, за исключением вади ‘Урана, находящегося к западу от мечети Намира, поскольку Пророк велел, чтобы никто из паломников не совершал там обряд стояния. Лучше всего остановиться поблизости от горы ар­Рахма и оставаться там, обращаясь к Аллаху с мольбами, поминая Его и произнося слова тальбийи. Сообщается, что Посланник Аллаха  сказал: «Лучшей мольбой является та, с которой обращаются к Аллаху в день ‘Арафата, а лучшим из того, что говорил я, как и (другие) Пророки, являются слова: “Нет Бога, кроме одного лишь Аллаха, у Которого нет сотоварища; Ему принадлежит власть, Ему хвала, и Он все может /Ля иляhа илля­Ллаhу ваhда­hу ля шарикя ля­hу, ля­hу­ль­мульку, ва ля­hу­ль­хамду, ва hува ‘аля кулли шай’ин кадир/”» (Малик; ат­Тирмизи; Ахмад).

Суфйана б. ‘Уйайну спросили: «Почему Посланник Аллаха назвал эти слова мольбой, ведь это – хвала?». В ответ он сказал: «Хвала Щедрому в то же время является и мольбой, поскольку Ему известно о том, в чем нуждается (человек, который воздает хвалу)». Скорее всего, Суфйан б. ‘Уйайна имел в виду священный хадис (хадис кудси), в котором сообщается, что Пророк передал, что Аллах Всевышний сказал: «Тому, кто станет поминать Меня, что отвлечет его от просьб, обращаемых ко Мне, Я дарую нечто лучшее, чем то, что дарую обращающимся с просьбами». Этот хадис со слабым иснадом, передаваемый со слов Ибн ‘Умара, да будет доволен Аллах ими обоими, приводит ат­Табарани. Другую его версию, передаваемую со слов Абу Са‘ида аль­Худри, да будет доволен им Аллах, приводит ат­Тирмизи, который считал этот хадис хорошим. В этой версии приводятся такие слова: «Тому, кого (чтение) Коранаи поминание Меня отвлечёт от просьб, обращаемых ко Мне…».

Паломник должен заниматься этим почти до наступления времени полуденной молитвы. Незадолго до азана ему следует удовлетворить голод и жажду и совершить полное или частичное омовение, поскольку так поступил Пророк. После этого он должен очистить свое сердце от всех мирских забот, полностью устремившись к Аллаху Всевышнему, направиться к мечети Намира
и выслушать хутбу, с которой к собравшимся обратится имам. Затем, следуя примеру имама, паломник совершает полуденную и послеполуденную молитвы, перед каждой из которых икамат возглашается отдельно. Проводя  эти молитвы, имам должен читать Коран про себя. Добровольные молитвы не совершаются ни между этими двумя молитвами, ни после послеполуденной молитвы, однако после каждой из них следует произносить «такбират ат­ташрик».

Объединение полуденной молитвы с послеполуденной будет действительным лишь для тех, кто находится на ‘Арафате в состоянии ихрама. Абу Ханифа, да помилует его Аллах, считал необходимым условием назначение имама хаджжа, примеру которого должны следовать паломники, однако в большинстве своем улемы, в том числе Абу Йусуф и Мухаммад аш­Шайбани, подобных условий не выдвигали, что, как указывается в «Радд аль­мухтар», представляется более верным.

Большинство улемов считало допустимым облегчение задачи паломника, совершающего хаджж. Так, например, из­за большого скопления людей человек может не попасть в мечеть Намира. В подобном случае ему разрешается индивидуально совершить полуденную и послеполуденную молитвы там, где он остановится, или принять участие в коллективной молитве с теми паломниками, которые остановятся рядом с ним.

После молитвы паломнику следует усердно и смиренно обращаться к Аллаху с мольбами за себя, а также за своих родителей, дедушек, бабушек, род­ственников, стремясь к тому, чтобы из глаз его полились слезы, поскольку плач послужит признаком того, что его мольбы приняты. Лучше всего обращаться с мольбами, повернувшись лицом к кибле и стоя, так как стоять на ‘Арафате предпочтительнее, чем сидеть.

Обращаясь с мольбами к Аллаху, предпочтительно повторять те же слова, которые в подобных случаях произносили Пророк, и наши праведные предшественники. Так, например, воздав хвалу Аллаху и призвав благословение на Его Посланника, желательно сказать: «О Аллах, поистине, я прошу Тебя (даровать мне) благо, о котором просил Тебя Твой Пророк Мухаммад, и прибегаю к Твоей защите от зла того, от чего просил Твоей защиты Мухаммад! Господь наш, мы  сами себя обидели, и если Ты не простишь и не помилуешь нас, мы непременно окажемся среди потерпевших ущерб! Господь наш, прими от нас (эти мольбы), ведь, поистине, Ты – Слышащий, Знающий, и прими наше покаяние, ведь, поистине, Ты – Приемлющий покаяние, Милосердный! Господь мой, причисли меня и мое потомство к числу совершающих молитвы, Господь наш, и прими мою мольбу! Господь наш, прости меня, моих родителей и (всех) верующих в тот День, когда (настанет время) расчета! Господь мой, прости меня и моих родителей, Господь мой, помилуй их, ведь они воспитывали меня, когда я был маленьким! Господь наш, прости нас и наших братьев, которые уверовали раньше нас, и не помещай в сердца наши ненависть по отношению к тем, кто уверовал, Господь наш, ведь Ты – Сострадательный, Милосердный! Аллах велик и Ему – хвала, Аллах велик и Ему – хвала, Аллах велик и Ему – хвала! Нет бога, кроме одного лишь Аллаха, у Которого нет сотоварища; Ему принадлежит власть и хвала Ему!

О Аллах, укажи мне путь истинный посредством (Твоего) руководства, защити меня посред­ством богобоязненности и прости меня в мире вечном и в мире этом, о Аллах, укажи мне путь истинный посредством (Твоего) руководства, защити меня по­средством богобоязненности и прости меня в мире вечном и в мире этом, о Аллах, укажи мне путь истинный посредством (Твоего) руководства, защити меня посредством богобоязненности и прости меня в мире вечном и в мире этом! О Аллах, сделай так, чтобы (этот хаджж) был безупречным, а грех получил прощение! /Аллаhумма, инни ас’алю­кя мин хайри ма са’аля­кя набиййу­кя Мухаммадун, салля­Ллаhу ‘аляй­hи ва салляма, ва а‘узу би­кя мин шарри ма­ста‘аза мин­hу Мухаммадун, салля­Ллаhу ‘аляй­hи ва салляма! Рабба­на, залямна анфуса­на, ва ин лям тагфир ля­на ва тархам­на ля­накунанна мина­ль­хасирин! Рабба­на, такаббаль мин­на, инна­кя Анта­с­Сами‘у­ль­‘Алиму, ва туб ‘аляй­на, инна­кя Анта­т­Таввабу­р­Рахим! Рабби­дж‘аль­ни мукыма­с­саляти ва мин зуррийати, Рабба­на, ва такаббаль ду‘а’и! Рабба­на,­гфир ли, ва ли­валидаййа, ва ли­ль­му’минина йаума йакуму­ль­хисаб! Рабби,­гфир ли ва ли­валидаййа, Рабби,­рхам­hума кя­ма раббайа­ни сагыран! Рабба­на,­гфир ля­на ва ли­ихвани­на аллязина сабаку­на би­ль­имани, ва ля тадж‘аль фи кулюби­на гыллян ли­ллязина аману, Рабба­на, инна­кя Ра’уфун, Рахим! Аллаhу акбар ва ли­Лляhи­ль­хамду, Аллаhу акбар ва ли­Лляhи­ль­хамду, Аллаhу акбар ва ли­Лляhи­ль­хамд! Ля иляhа илля­Ллаhу вахда­hу ля шарикя ля­hу, ля­hу­ль­мульку ва ля­hу­ль­хамд! Аллаhумма, иhди­ни би­ль­hуда, ва­‘сым­ни би­т­таква ва­гфир ли филь­ахырати ва­ль­уля, Аллаhумма, иhди­ни би­ль­hуда, ва­‘сым­ни би­т­таква ва­гфир ли филь­ахырати ва­ль­уля, Аллаhумма, иhди­ни би­ль­hуда, ва­‘сым­ни би­т­таква ва­гфир ли фи­ль­ахырати ва­ль­уля! Аллаhумма,­дж‘аль­hу хаджжан мабруран ва занбан магфуран!/».

После этого следует опустить руки, помолчать столько времени, сколько требуется для чтения «аль­Фатихи», а потом снова обратиться к Аллаху с этой мольбой.

 

Глава III. Города Мекка и Медина и другие поселенные пункты Хиджаза, имеющие значение при паломничестве

 

Мекка

Мекка, или Бека (Бекка)[1], или, как она зовется у мусульман вне Хиджаза, Мекке­э­Мукярремэ (Макка аль­Мукаррама, то есть великодушная), заключает в себе главные святыни Ислама и является ныне главным административным и торговым центром Хиджаза.

Расположение города

Город лежит верстах в 70 к востоку от Джедды (Джидды) и расположен в сильно загроможденной каменистыми горами местности, по тесному ущелью, расходясь по его разветвлениям и взбираясь, где позволяет крутизна склонов, на прилегающие скалы. Мекка не окружена, как другие города Хиджаза, стеной, но на командующих высотах имеет две крепости, занятые турецким гарнизоном.

Дома

Дома в Мекке построены обыкновенно в три этажа, хотя встречаются в 4 и 5 этажей; архитектура очень своеобразная: все стены облеплены рядами выступных окон, называемых «мушарабие»[2]. Материалом для постройки служат камень и жженый кирпич, складываемые большею частью на глине; лес преимущественно с Зондских островов[3], но встречается и русский (доски), доставляемый сюда из Константинополя. Дома построены всплошную один друг к другу, без промежутков, как по фасаду, так и вовнутрь, не оставляя никаких дворов; нижний этаж обыкновенно нежилой и заменяет отчасти двор, служа для склада громоздких предметов, верхние этажи составляют небольшие квартиры, комнат в 2–3, совершенно обособленные, каждая со своими необходимыми службами; над крышей стены возвышаются еще аршина на три, образуя, таким образом, еще один открытый этаж, служащий для ночного отдыха; для протока воздуха в этих стенах оставляются частые пролеты, забираемые сложенным в решетку узорами цветным жженым кирпичом, ярко выступающим на белом фоне стен; лестницы и в некоторых местах полы покрыты особым, приготовляемым из извести, золы и песка, цементом, отличающимся большой прочностью; из этого же материала устраивают в некоторых домах резервуары для воды.

Главная особенность меккских более или менее богатых домов – это устраиваемые во всю фасадную стену мушарабие; окна эти устанавливаются на выпущенных концах половых балок и образуют таким образом нечто в роде закрытых балконов, выступающих из­за стен здания аршина на 11/2 и закрывающихся целыми рядами подъемных и опускных жалюзи; мушарабие украшаются снаружи резными работами, иногда замечательно тонкой и изящной отделки. Выступ мушарабие устанавливается внутри низенькими диванами и подушками и, как более прохладное место в комнате, служит почетным углом. В менее богатых домах устраиваются маленькие мушарабие или простые окна; оконных стекол в Мекке не знают.

Общественные здания

Из общественных построек, кроме Херем­эш­Шерифа (Харам аш­Шариф)[4], о котором будет сказано в следующей главе, выделяется своей красивой европейской архитектурой большое одноэтажное здание Хекумета (хукумат), то есть управление виляйетом; рядом с ним находится обширное здание египетского «текие»[5], где на получаемую ежегодно из Египта вакуфную[6] сумму в 160 912 пиастров (из книги «Далиль аль­Хадж») (около 16 тыс. руб.) выдается во время хаджа ежедневно утром неимеющим паломникам пища, состоящая из двух небольших лепешек и супа; несколько далее есть подобное же богоугодное заведение, содержимое на турецкие вакуфы; но лучшая постройка в Мекке – это, без сомнения, находящееся при выезде, оканчивающееся отделкой громадное двухэтажное здание, предназначающееся, как нам объяснил его строитель, будто бы для помещения не имеющих пристанища паломников; здание это в форме квадрата с внутренним двором имеет по фасу около 70 саж. и действительно очень солидной постройки с обширными высокими помещениями, с удобными лестницами, с ванными комнатами и пр. По местоположению на окраине города и расположению комнат, выходящих в общий коридор, оно могло бы служить отличной больницей; для бедных же паломников это слишком роскошно, да они ввиду отдаленности от херема (харама), где имеют ночлег и питание, едва ли бы пошли туда добровольно. По словам строителя, на постройку было ассигновано турецким правительством 45 тыс. лир (около 380 000 руб.), но ввиду задержки кредита постройка тянется уже шестой год.

Среди массы частных домов в Мекке много еще вакуфных, пожертвованных богатыми паломниками или под медресе, или же более всего под «текие», то есть под помещение во время хаджа паломников той национальности, к которой принадлежит жертвователь; таким образом, есть текие индийские, малайские, кашгарские, афганские, казанские, киргизские и т. д.

Улицы

Улицы в Мекке не отличаются ни прямизной, ни правильностью планировки; главные улицы в общем достаточно широки, 6–8 саж. в среднем, но дома то выступают, то отступают от общей линии, потому одна и та же улица имеет в разных местах разную ширину. Кроме того, улицы застроены прислоненными к зданиям деревянными будками, обращающимися во время хаджа в лавки, бывают заставлены бесчисленными шуртуфами прибывающих кафеля, обставляются столиками торговцев и потому кажется еще более узкими; при отсутствии же дворов весь сор и отбросы из домов выбрасываются прямо на улицу; по той же причине здесь содержится весь домашний скот, здесь же доят коров, коз. Принадлежностью улиц, так же как и в Константинополе, являются целые стаи бездомных собак; мощеных улиц в Мекке нет, поливка нигде не производится, для освещения же сами жители вывешивают кое­где фонари с керосиновыми лампами.

Население

Число жителей турецкие власти считают 110–120 тыс. человек, сами жители полагают 70–80 тыс., и последняя цифра, мне кажется, более близка к истине.

Постоянное население города является пестрою смесью представителей всех национальностей, исповедующих Ислам; кроме туземцев­арабов, которые составляют приблизительно 3/5 общего числа жителей, здесь большое количество малайцев, негров, абиссинцев, египтян, индусов, арабов Африки, турок, есть также сарты, персиане, татары, киргизы и др. Из местных арабов, как мне объяснили, не многие принадлежат к коренным жителям страны – это большею частью пришельцы извне, с течением времени совсем обарабизовавшиеся, потому черты лица их разнообразны и цвет кожи всех оттенков от совершенно белого, как у европейцев, до темно­бронзового, как у абиссинцев. Шериф, его сыновья и многие сеиды, которые считаются самыми чистокровными арабами, имеют безукоризненно белый цвет лица; без сомнения, здесь играют большую роль наложницы из народностей Кавказа.

Арабы Мекки произвели на меня, в общем, очень хорошее впечатление: они интеллигентны, очень вежливы в обращении и предупредительны с оттенком некоторой гордости, гостеприимны и общительны, сохраняя всегда чувство собственного достоинства; они большие сибариты, любящие богато одеваться, хорошо обставлять свои жилища, хорошо кушать, часто принимать и бывать в гостях.

Костюм арабов состоит из длинной и узкой полотняной сорочки, со стоячим воротником, поверх которой надевается глухой шелковый жилет, застегиваемый на множество мелких пуговок, на жилет одевается подобие бешмета (антари); на голове белая остроконечная ермолка. Выходя из дома антари подпоясываются шелковым кушаком, сверху надевается узкий халат «джуббя», ермолка заменяется небольшой чалмой, обернутой вокруг «тадж»[7], а на ноги сверх носков надеваются легкие туфли.

Костюм бедного класса того же покроя, но без джуббя и антари.

Комнаты в домах устанавливаются низкими тахтами и подушками для сидения, пол сплошь устилается ковром и паласами, а украшение стен состоит из разной посуды, из фарфора и металла, новых русских самоваров, устанавливаемых в особых нишах или полках, из развешиваемых в большом числе зеркал и написанных на цветной бумаге и вделанных в рамы разных изречений.

Постельные принадлежности старательно прячутся в особые комнаты, так как показывать их считается большим неприличием.

Кухней служит обыкновенно одна из передних комнат, где на время приготовления кушанья устанавливаются мангалы; меня очень поражало обилие жирной пищи, состоящей из неизменного плова и других тяжелых мясных блюд, принимаемой арабами, несмотря на такой жаркий климат, два раза в день, – около полудня и вечером после заката солнца; обыкновенным напитком служит вода, остуживаемая в пористых кувшинах, выставляемых на сквозняк в мушарабие; в известные часы дня или при приходе гостей подают по­восточному кофе; в последнее время в большое употребление вошел чай (черный), который арабы пьют, как и персияне, очень крепким, очень сладким и очень понемногу. Почти все курят табак, преимущественно в виде кальяна (нергилэ).

Женщины у арабов закрываются так же, как и у других мусульманских народов, но пользуются значительно большей свободой, чем, например, у наших татар. Они наравне с мужчинами посещают мечети, занимая там особо для них назначенное место, ходят одни для закупок по базару, много женщин на улицах занимаются разносной торговлей, и их часто можно встретить на суде перед казыем (судьей), нередко с жалобами на своих мужей.

Умственная жизнь этого способного и симпатичного народа не только не подвинулась вперед со времени той славной эпохи, когда арабы стояли во главе цивилизации, но, наоборот, пошла назад, и те науки, которые они когда­то создали и разрабатывали, теперь уже совершенно преданы забвению; простая грамотность, и та имеет очень ограниченный круг распространения, и громадное большинство почетных меккенцев (мекканцев), служащих руководителями паломников при совершении обрядов хаджа, не умеют ни читать, ни писать. В местных медресе, как, впрочем, везде в медресе, преподают одни духовные рутинные науки в мельчайших и ненужных их подробностях, пренебрегая и такими необходимыми предметами, как, например, арифметика и география; но и медресе полны пришлым народом, туземцы же встречаются как исключение.

В Мекке получается очень незначительное число египетских и еще меньше турецких газет, и содержание их тотчас же делается известным всему городу, очень жадному до новостей и очень интересующемуся политической жизнью других народов.

Меккские арабы все сунниты, большею частью толка шафи (шафии), и далеко не отличаются религиозностью. Посещение мечети ревностно совершается, пока не уедут паломники; тогда же они начинают предпочитать кофейни и другие собрания. Многие из них принадлежат к разным дервишским сектам, в особенности рифа (рифаий), и, сколько я мог заметить, туда их влечет не религиозное чувство, а перспектива в глухое время, когда нет паломников; участвовать в разных процессах, собраниях и т. п. Не будучи религиозным, коренное население Мекки свободно также и от фанатизма; большую роль в этом, а также в их общем умственном развитии, как мне кажется, играют путешествия большинства жителей этого города в другие страны: после разъезда паломников они предпринимают поездки во все страны, где живут мусульмане, чтобы получить «бедэль» (бадль), то есть поручение совершить за кого­нибудь за известное вознаграждение хадж, и, как народ любознательный и впечатлительный, всем интересуются и ко всему присматриваются, и рассказы их о других нациях часто очень верны и метки.

Остается еще сказать, что арабы – отличные мастера для работ по камню и по дереву и обладают очень изящным вкусом; здания обоих херемов (харамов) в Мекке и Медине очень искусной работы; здания в европейском стиле все возведены руками арабских мастеров.

Второе место по численности занимают в Мекке малайцы, или, как их здесь называют, «джава», по имени острова Ява; они сильно выделяются своими характерными чертами лица и потому, хотя большею частью и носят арабский костюм, но их можно узнать по первому взгляду. Численность малайцев определяется в 1/5 общего количества жителей в Мекке, то есть приблизительно в 14–16 тыс.; из рассказов я узнал, что «джава» стали прибывать в Мекку особенно за последние 20 лет, привлекаемые кто религиозным чувством, а кто – торговыми интересами; учащихся здесь молодых малайцев насчитывается до 2000 чел., есть несколько десятков преподавателей той же национальности, из которых трое специально занимаются переводом на свой родной язык арабских книг. Отличительная черта малайцев – тихий, мирный характер, вошедший здесь в поговорку – говорят, «такой безобидный, как джава», и удивительная солидарность между собой: здешние джава все живут большими коммунами, имея одного общего выборного на все общежитие распорядителя­хозяина; остальные национальности, в особенности арабы, относятся к малайцам несколько свысока.

Турки являются преимущественно служащими в разных благотворительных и учебных учреждениях, которые, составляя большею частью турецкие вакуфы, не допускают туземцев.

Другие народности исключительно торговцы или надзиратели в текие своей национальности; из русских мусульман постоянно живут здесь, заведуя текие, восемь семей татар, две семьи киргиз и учащихся в медресе семь человек.

Занятия жителей Мекки

Занятия жителей Мекки можно охарактеризовать в двух словах: живут паломниками. Мекка еще во время до Ислама была торговым центром для всей Аравии, и время хаджа было вместе с тем и временем годовой ярмарки; такой характер сохранился и по настоящее время, и город во время съезда паломников превращается в огромный базар, раскидывающийся от самых ворот херема по всем улицам и переулкам.

Кроме подвоза большого количества жизненных продуктов, вызываемого потребностью стотысячной толпы паломников, сюда доставляется из Константинополя, Египта и соседних стран Азии с паломническими караванами или на пароходах через Джедду большое количество всевозможного товара. Главным посредником при торговле европейскими товарами служит Константинополь, откуда Мекка получает весь запас бумажных и шерстяных материй, обуви, галантереи, бакалеи, муки русской, бакинского керосина и пр.

Египет дает преимущественно жизненные продукты: пшеницу, бобы, ячмень, кукурузу, чечевицу, рис, сахар, оливковое масло и т. п.

Сирия посылает с дамасским мехмелем и морем через Бейрут большое количество шелкового товара, готовые шелковые платья, шитых шелком платков, сушеных фруктов и пастилы.

Из Багдада и Бессоры (Басры) привозят с паломническими караванами шелковый и шерстяной товар, рис, овечье и коровье мясо.

Из Персии доставляют ковры, паласы, аба (плащ) и др. шерстяной товар.

Из Индии – колониальные товары, металлическую и фарфоровую посуду, книжный товар, кораллы, лекарственные вещества, благовония и т. п.

Из Емена (Йемена) – кофе, опал и сердолик.

С Зондских островов – ладон.

В Мекке изготовляются весьма ничтожное количество предметов, имеющих сбыт приезжим паломникам, – это четки, вытачиваемые из перламутра и др. материалов, серебряные кольца с еменским (йеменским) опалом; выделывают также из серебряных украшений, снимаемых ежегодно из херема (харама), кольца, приготовляют для вывоза воды земьземь (зам­зам) жестяную посуду и т. п.

Жители Мекки еще зарабатывают значительную сумму денег отдачей паломникам под квартиры домов, исполнением по поручениям паломников за них или за отсутствующих их родственников обрядов хаджа, служа руководителями при совершении обрядов, отдачей внаем ослов, на которых за отсутствием извозчиков всегда большой спрос, и т. п.

Торговлей во время хаджа занимаются не одни только местные жители, бывает много приезжих купцов; более крупная торговля, как мне говорили, в руках индийцев; узнать размер торговых оборотов мне не представилось возможности; очень приблизительно и гадательно можно определить сумму, оставляемую ежегодно паломниками в Мекке, в 5–8 млн рублей.

Цены (в копейках) на жизненные продукты во время съезда паломников сильно колеблются в зависимости от подвозов и количества приезжих, так например:

Стоил 1 фунт в 1898 году

Во время хаджа

Во время обыкновенное

Баранины

12

18

Муки 2-й сорт

25

27

Масло коровье

40

35

Масло оливковое

55

50

Сало

15

18

Чай черный

70

70

Чай зеленый

100

100

Сахар

17

18

Свечи стеариновые

26

25

Керосин

6

6

Хлеб печеный полубелый

9

6

 

Монетная система

Все торговые операции в Хиджазе совершаются на звонкую монету, и основной единицей является золотая турецкая лира, стоящая по нашему курсу 8 руб. 50 коп., но для более мелких расчетов здесь установилась такая сложная и запутанная монетная система, что торговцы и саррафы (менялы) сами путаются и не обходятся при вычислениях без помощи карандаша и бумаги. В лире считается 110 полных пиастров, но рядом с ним еще существует неполный пиастр, которых в лиру входит 149 штук; курс лиры постоянно меняется и для различных пунктов Хиджаза оценивается различно; турецкая медная монета принимается не везде.

Кроме турецких денежных знаков, здесь имеются в обращении золотые и серебряные монеты не только тех стран, откуда прибывают паломники, но и таких государств, где нет ни одного мусульманина, например японские иены. Самая употребительная монета – это голландский и мексиканский серебряный пиастр, или, как их здесь называют, «реял» (риал), или «борун», оцениваемый в 10–11 турецких полных пиастров.

Бедуины принимают только эти монеты, отказываясь от золота, и потому цены по найму верблюдов, да и все некрупные базарные цены выражаются исключительно в реялах (риалах).

Имеются в обращении и наши кредитные бумаги, пользующиеся здесь большим доверием и оцениваемые очень высоко: за сто рублей кредитных я получил около 90 руб. золотом. Курс монет, как было сказано, колеблется постоянно; в 1898 году существовали следующие средние цифры:

Золотые монеты
(полные пиастры):

Во время съезда паломников

В обыкновенное время

Лира турецкая

110

110

1 ф. стерлингов

120

120

Полуимпериал

96

96

Наполеондор

96

96

Серебряные монеты:

 

 

Меджидие

20

20

Голландский и мексиканский реал

11

11

Русский серебряный рубль

12

13

 

Торговля невольниками

В Хиджазе существует еще один, ныне редкий, вид торговли, тоже сильно оживляющийся во время съезда паломников, – это торговля невольниками.

Продаваемые в Хиджазе невольники принадлежат исключительно к двум национальностям: совершенно черные негры из Судана, считающиеся здесь лучшими работниками и приобретаемые как мужчины, так и женщины; женщины, которые покупаются как наложницы.

Невольники доставляются с африканского берега Красного моря, и, по­видимому, существует целая организованная система для переправления их на главный рынок в Мекку; теперешние невольники – большею частью похищенные дети, перепродаваемые на месте особым скупщикам, которые доставляют их к морю и скрытно переправляют на самбуках на аравийский берег, где сдают по цене в 5–10 турецких лир занимающимся их дальнейшим транспортированием факторам.

О размере этой торговли я не мог добыть более или менее точных сведений, но говорят, что число продаваемых невольников в благоприятные годы, то есть когда кража идет удачно и партии не перехватываются по дороге суакинскими[8] властями, доходит до 2000 чел. Цены на взрослую девушку­негритянку – около 20 лир, на такую же абиссинку – 30–40 лир, столько же ценится хороший работник негр или абиссинец, дети: мальчики и девочки – 10–15 лир.

Покупателями вообще являются жители Аравийского полуострова, в особенности Хиджаза, как коренные, так и временно там проживающие; в Мекке и Медине нет ни одного дома, где не было бы раба и рабыни, которые исполняют все домашние работы, как то: доставка воды, приготовление пищи, стирка белья, уход за детьми и пр.; точно так же у кочевников более трудная работа возлагается на невольников; обращение с ними везде, где мне приходилось наблюдать, гуманное.

Покупают также паломники, чтобы возвратить им свободу, так как, по учению Ислама, освобождение раба считается одним из наиболее угодных Богу видов благотворительности; во всех городах Хиджаза и во всех бедуинских кабилях встречается значительное число бывших невольников, освобожденных их владельцами или выкупленных паломниками; большое селение Хейбер (Хайбар) близ Медины состоит исключительно из того элемента. Освобождение сопровождается особым письменным актом, совершаемым у местного казы (судьи), а если освобождаемый малолетний, то он до совершеннолетия отдается кому­нибудь на попечение.

По караванным путям, вероятно, происходит и вывоз невольниц в соседние страны; относительно же морских путей мне приходилось слышать, что эта операция редко удается, невольницу отнимают по первому ее заявлению английские или египетские власти; действительно, в Торе я был свидетелем, как одна женщина, ехавшая с каким­то маграби (житель Северной Африки), по окончании уже карантина заявила, что она была куплена в Мекке этим маграби и ее теперь везут насильно; несмотря на все протесты хозяина, что он уже успел жениться на своей невольнице, она была отобрана.

Невольничий рынок в Мекке занимает небольшой открытый двор, куда выходят двери помещений, в которые запирают продаваемых людей на ночь; при моем посещении здесь было около 80 человек, большею частью молодых женщин­абиссинок, 2–3 с грудными детьми на руках, все принаряженные и рассаженные группами по длинным диванам; два сиденья занимали взрослые работники­негры, тоже прибранные и постриженные, остальные же были дети – мальчики и девочки, беззаботно играющие на своих местах. Продажей заведовал юркий араб­фактор, громко выхвалявший достоинство всего товара; несколько покупателей­бедуинов выбирали женщин, осматривая у них глаза, рот и заставляли раздеваться. Посещение этого рынка во мне лично оставило очень грустное и тяжелое впечатление.

Шариат, как известно, допускает обращение в рабство только военнопленных, и потому тот род рабовладения, какой существует в Хиджазе, не имеет и с точки зрения шариата решительно никакого оправдания, и доводы, приводимые здешними жителями в свою защиту, что продаваемые люди будто потомки прежних рабов и что продают за рабов, а покупателю неизвестно, каким путем они добыли, – слишком явный парадокс. Впрочем, и сами хиджазцы, видимо, сомневаются в законности своих прав и, не имея силы совсем отказаться от такого дешевого рабочего труда, через известное число лет освобождают купленных невольников, а с женщинами же из опасения незаконности сожительства заключают браки.

Со стороны турецкого правительства была сделана однажды попытка закрыть невольничий рынок, и последовал об этом в 1855 году особый султанский фирман, но это распоряжение вызвало восстание всего Хиджаза; в 1858 году в Джедде (Джидде) были перебиты все европейцы, которых справедливо считали виновниками нового закона, был убит также местный французский консул, и в следующем, 1859 году фирман был отменен и рабовладение было оставлено на прежних основаниях.

Санитарные условия Мекки. Вода

Мекка пользуется водой хорошего качества и в достаточном количестве; недостатка в ней не бывает и при большом съезде паломников.

Вода проведена из­за 70 верст из родника Айнэль­Хеник, находящегося в предгорьях Джебел­эль­Кора, который, соединяясь с ручьем, идущим из Вади­эль­Но’ман, получает название Айн­эль­Зубейдя по имени жены известного багдадского халифа Харун­эль Рашида (Харун ар­Рашид), средствами которой в 827 году вода впервые была проведена до горы Арафат; в 1519 году, при султане Сулейман Кануни[9], водопровод был продолжен до Мекки, но постоянно портился ливнями и потом часто бывал в бездействии; последний раз ремонт был произведен на средства, собранные у паломников и пожертвованные разными лицами при хиджазском вали Осман­паше, и в таком виде действует и по настоящее время (из книги «Хиджаз»).

Водопровод состоит из широкой трубы, сложенной из камня на извести и проложенной по тальвегу ущелья Вади­эль­Мина, вдоль дороги, идущей из Мекки в Таиф; в некоторых местах труба пролегает очень неглубоко, так что виден верхний ее свод, но средняя глубина 1–2 саж.; в некоторых местах устроены отдушины в виде выложенных камнем открытых колодцев, служащих вместе с тем и для извлечения воды; у Арафата вода проходит через несколько длинных открытых бассейнов, устроенных для купания паломников. Для пользования водой в черте города устроены особые спуски в форме обширных, выложенных тесаным камнем выемок глубиной в 1–3 саж., с широкими каменными лестницами и выложенным плитами полом; вода пропущена по вытесанному из камня желобу, проложенному у одной из стен выемки на высоте около 1 арш. от ее пола; воду черпают из этого желоба жестяными четырехугольными кружками, так как по незначительной высоте струи воды другая форма посуды неудобна; кроме того, сверху в стенах устроено по нескольку колодцев с металлическими блоками для добывания воды ведрами, не спускаясь вниз к желобу. Всех водоразборных пунктов в Мекке 40. Разноска воды по домам производится в больших мехах, и эта тяжелая работа лежит на невольниках, настоящих или освобожденных, зарабатывающих себе этим хлеб. В домах вода хранится в особых глиняных кувшинах, вмещающих каждый около 10 ведер.

Состояние домов

Дома в Мекке содержатся очень чисто: стены всегда выбелены внутри и снаружи, комнаты и лестницы тщательно выметены, отхожие места, помещающиеся на лестницах или в одной из передних комнат, всегда с цементным полом, содержатся очень опрятно, но устройство и система очистки выгребных ям самая ужасная: у каждого дома на улице имеется более или менее значительных размеров ров, выложенных камнем и наглухо забитый сверху; в этот ров направляются экскременты со всех отхожих мест в доме и сюда же сливаются через отхожие же места все помои; раз в год, обыкновенно после разъезда паломников, производится их очистка, для чего нанимают негров, которые, выкопав предварительно рядом на улице же новую яму, перетаскивают туда все содержимое в выгребах, затем ее закапывают; засыпка известью или другими дезинфицирующими средствами не практикуется. В частных домах в отхожих местах не чувствуется особого запаха, может быть, благодаря тому, что жилыми являются не нижние этажи, близко расположенные к яме; но общественные ретирады издают ужасное зловоние, и около них нельзя пройти, не зажавши нос.

Состояние улиц и базаров

Улицы, как было уже сказано выше, служат местом свалки всякого сора и кухонных отбросов; все съедобное из выбрасываемого сейчас же подбирается уличными собаками и козами; раз в сутки главные улицы подметаются, но в переулках сор скопляется месяцами, валяются дохлые животные, и жители все это считают совершенно в порядке вещей, нисколько не смущаясь зловонием; в этом году, впрочем, и на одной из главных улиц, близ дворца шерифа, дней шесть оставался павший верблюд и был убран тогда, когда почти совсем уже высох.

Понятно, что улицы, никогда не поливаемые и без мостовых, бывают вследствие большого движения очень пыльны.

О базарах остается сказать то же самое – везде грязно и очень пыльно.

Бойня

Бойня устроена вне города и, как и следовало ожидать, содержится очень грязно; закапывание остатков производится очень небрежно и незначительным слоем земли.

Кладбища

В Мекке имеется два небольших кладбища, расположенных на окраине города; так как местность не позволяет расширить площадь, занимаемую кладбищами, то одна могила роется на другой и кости прежде похороненных людей вынимаются и складываются в особо устроенные тут же землянки «мехзян»; если принять во внимание вообще большую смертность среди паломников и частые эпидемии, то надо полагать, что число покоящихся здесь людей достигает громадных цифр. Покойников для обряда «джиназа» (панихида) подносят к Каабе и через несколько минут уносят на кладбище, где всегда держат несколько готовых ям для могил; глубина ям по грудь человека. Привоза покойников со стороны, безусловно, не существует и даже из таких близких местностей, как Мина (6–7 верст).

Климатические условия Мекки

Жаркий климат Хиджаза делается еще более невыносимым в Мекке благодаря сильно стесненной горами местности, скученности домов, неправильности улиц и постоянной пыли, хотя, в общем, климат этого города считается для привычных людей здоровым.

По наблюдениям моим, в Мекке (930 ф. над уровнем Красного моря) в апреле и в начале мая в комнате среднего этажа, хорошо защищенного от солнца, средняя температура была +30 оС, днем поднималась до 32–33 оС, под утро опускалась до 27–28 оС; в июле, как мне сообщали, дневная температура там же доходила до 37 оС.

По сведениям, помещенным в книжке «Хиджаза», средняя температура в Мекке следующая: январь +18 оС, февраль +20о, март +23о, апрель +24о, май +27о, июнь +29о, июль +29о, август +30о, сентябрь +28о, октябрь +25о, ноябрь +24о и декабрь +20 оС.

По рассказам врача Осман­эфенди, с которым мне приходилось часто беседовать, наиболее часто встречающаяся в жаркое время, в особенности у приезжих с севера паломников, болезнь – это «абуэр­рекяб», нечто вроде инфлюэнцы и расстройство пищеварительных органов, имеющее иногда форму дизентерии; причину болезни последней категории названный врач отчасти объяснял неумеренным потреблением воды из колодца Земь­Земь (Зам­Зам) и тяжелой пищи, привозимой паломниками с собой с родины; очень часта каменная болезнь, а зимой – поражение дыхательных органов.

Больница и аптеки

Для бесплатного госпитального и амбулаторного лечения бедного класса и раздачи бесплатного лекарства имеется больница на 30 кроватей, с двумя врачами и одним провизором, содержимая на вакуфные средства, пожертвованные матерью султана Абдул­Меджида. Больница помещается в центре города, в собственном здании и обставлена сравнительно хорошо: больные имеют удобные кровати, чистые постельные принадлежности, получают хорошую пищу и пользуются заботливым уходом; при моем посещении все места были заняты; большинство лежали с гастрическими страданиями; по рассказу врача, в крайнем случае лечебное заведение это может принять до 60 человек больных.

В городе имеются очень маленькие и бедные две частные и одна казенная аптеки, располагающие только самыми употребительными медикаментами.

Административные и судебные власти города

Город непосредственно управляется валием и шерифом, и никаких собственно городских учреждений не существует; для решения споров и тяжб имеется нечто вроде городского судьи – «мухтасиб»; для рассматривания шариатских дел присылаются ежегодно из Константинополя в Мекку и Медину особые казы и, кроме того, есть четыре муфтия, по одному для каждого из суннитских толков. Для наблюдения за порядком на улицах я видел только один военный караул, близь Херема; в остальных же местах населению самому предоставляется надзор за порядком, и оно действительно отчасти заменяет полицейских служителей: в случае драк, что часто случается между арабскими уличными мальчишками, выбегают из соседних лавок торговцы или сбегаются прохожие и немедленно разнимают дерущихся, упадет ли на улице верблюд, случится ли какая­нибудь покража, что здесь, несмотря на большое стечение всякого народа, довольно редкое явление, жители сами заботятся поднять верблюда, поймать и отвести к властям вора. Зато те порядки, которые требуются постоянного наблюдения, здесь отсутствуют, например, благодаря только тому, что движение караванов по улицам не регулируется, происходят задержки по целым часам, вся улица заполоняется верблюдами, не оставляя места даже для прохода пеших людей.

Почта и телеграф

В Мекке имеется почтово­телеграфное учреждение, всегда заваленное во время съезда паломников работой. Здешняя почта не принимает ни посылок, ни денежных пакетов, ни даже заказных писем, а во время хаджа все ее операции заключаются в приеме и выдаче одной простой корреспонденции. Перевозкой почты на ослах до Джедды в одну сторону и до Таифа в другую занимается один из местных жителей; перевозку же до Медины производят на хейджинах бедуины. Часто слышал жалобы, что простые письма, в особенности во время хаджа, много теряются.

Мекка соединена телеграфной линией с Джеддой (Джиддой) и Таифом; во время пребывания паломников в Мина и там открывается временная станция; Джедда (Джидда) работает по кабелю с Суакином – египетским городком на противоположном берегу Красного моря. Чтобы покончить с этим вопросом, остается сказать, что в Хиджазе существуют почтово­телеграфные учреждения только в трех вышепоименованных пунктах: Мекке, Джедде (Джидде) и Таифе; в Медине имеется только почта с приемом одних простых и заказных писем, действующая очень нерегулярно: корреспонденция получается из Мекки то раз в неделю, то раз в две недели; прямого же сообщения с Ямбогом (Янбо), где тоже имеется почтовое учреждение, не существует. Перевозкой почты по Красному морю занимается бывшее хедифское[10] пароходное общество, суда которого в настоящее время заходят еженедельно в Джедду и в две недели раз в Ямбог (Янбо); в течение же 3–4 месяцев в году, когда происходит отправка паломников из Ямбога (Янбо) на родину, почтовые пароходы ввиду карантинных стеснений совершенно не заходят в этот порт.

Город Таиф

Невыносимая жара летом в Мекке заставляет ее жителей выезжать в г. Таиф, расположенный в верстах 70–80 к востоку от Мекки.

По преданию арабов, Авраам (Ибрахим), построив Каабу, обратился: «О Боже! По повелению твоему я воздвиг алтарь и основал город, чем же теперь будут питаться жители его?» Тогда архангел Гавриил был послан в Сирию, обошел кругом (совершил тоаф (таваф) большой участок земли и перенес его в Таиф; потому, говорят арабы, в Таифе и климат, и растительность чисто сирийское, Действительно, названный город и его окрестности благодаря высокому расположению (95 150 ф. над уровнем моря) сильно разнятся от остальных частей Хиджаза как более умеренным климатом, отсутствием саамов (самум), обилием проточной воды и довольно часто перепадающим дождями, так и в зависимости от вышеперечисленных условий совершенно иной флорой: здесь произрастают виноград, бананы, апельсины, персики, абрикосы, гранаты и др. Таиф снабжает Мекку такими овощами, которые не удаются в других местах Хиджаза.

Город расположен в открытой местности, по восточному склону горы Джабель­эль­Кора (Джабаль аль­Кара), и окружен многочисленными садами, принадлежащими частью городским жителям, частью же окрестным бедуинам; архитектура домов, улицы и базары напоминают Мекку; кругом города идет каменная стена с тремя воротами, запирающимися на ночь. В Таифе считается 11/2 тыс. постоянных жителей.

Город Медина

Вторым городом по величине в Хиджазе и по значению в мусульманском мире является Медина, или, точнее, «Мединэ­и­Неби» (Медина ан­Наби), то есть город пророка, или, как он себя титулует, «Мединэ­и­Мунавваря» (аль­Мадина аль­Мунаууара), то есть освященный город.

Медина, лежащая верстах в 350 по прямой линии к северу от Мекки, расположена верстах в трех восточнее от развалин древнего еврейского города Ятреб (Ясриб), среди широкой равнины, окруженной горами Оход (Ухуд) с севера и Сейбер с юга, суживающейся к западу и открытой с восточной стороны; город окружен каменной стеной с башнями по углам и у четырех своих ворот, возведенной в 1535 году и обновленной по окончании движения вагабитов (ваххабитов)[11]. Собственно город занимает очень большую площадь, около одной квадратной версты; с западной стороны прилегает к нему предместье «Монаха», образовавшееся в новейшее время и обнесенное, в свою очередь, тоже оградой, примыкающей своими концами к городской стене.

Улицы

Если въехать через западные ворота этого предместья, именующиеся «Амбарие», через которые только и впускаются все кафеля и рякибы, то взорам представляется широкая улица, правильно разбитая, с фонарными столбами по сторонам и застроенная большими домами. С левой стороны по этой улице у самых ворот обширное знание египетского текие с таким же назначением, как в Мекке; с правой стороны, против текие, большие казармы, рядом войсковой лазарет и еще дальше дом местного губернатора – мухафиза. Улица кончается обширной площадью, где и останавливаются караваны и где помещаются хлебный, дровяной и скотный рынки. Предместье Монаха соединяется с городом двумя воротами: главные из них – сирийские – ведут в узкую, не более 4–5 сажен ширины, но наиболее оживленную улицу Медины, проходящую через весь город и кончающуюся у ворот херема; другая главная улица, несколько более широкая и застроенная лучшими домами в Медине, идет слева, параллельно первой, и упирается в другие ворота херема. Остальная часть города перерезана по разным направлениям узенькими переулками, расположенными чрезвычайно запутанной сетью.

Дома

Материалом для постройки домов служит здесь, так же как и в Мекке, камень, употребляется также застывшая лава, покрывающая всю равнину в окрестностях Медины. Архитектура домов такая же, как в Мекке, но в нижних этажах устраивается еще особая комната без окон, с широкой трубой сверху, проходящей через все верхние этажи; такая комната, называемая «кага»[12], как более прохладная служит у мединцев гостиной; в верхних этажах устраиваются мушарабие, а на крыше место для ночного отдыха летом и чтобы греться на солнце зимой.

Население города и его занятия

Число постоянных жителей в Медине считается, по официальным турецким сведениям, 80 000, но, судя по размерам города, едва ли превосходит половины этой цифры; сами жители тоже считают около 40 000.

Население состоит из такого же разнообразного элемента, как и в Мекке; коренных жителей Хиджаза здесь еще меньше, и все лица, называющие себя арабами, за очень малым исключением, издавна натурализовавшиеся чужеземцы; половину жителей составляют недавние пришельцы – турки, алжирцы, тунисцы, египтяне, сарты[13], татары и др.

Мединские арабы показались мне еще более симпатичными, чем жители Мекки: они очень приветливы, радушны, гостеприимны, всегда готовы помочь в нужде, прекрасные товарищи в дороге, и подобные черты их характера другие жители Хиджаза объясняют по­своему тем, что над ними сохранилось еще благословение пророка за то, что они приняли его после бегства из Мекки.

В числе пришлого населения есть несколько сот сартов, являющихся здесь преимущественно чернорабочими, успешно конкурирующими с невольниками. Турки, египтяне и др. здесь играют такую же роль, как и в Мекке.

В Медине же проживает 31 семья русских татар, эмигрировавших сюда в разное время и по разным причинам и, излюбовав этот город, образовавших здесь свой небольшой приход в предместье Монаха; во главе этого прихода стоит поселившийся здесь лет 40 назад житель Астраханской губернии Абд­эс­Сатар (Абд ас­Саттар).

Большая часть здешних татар переселились из России после бывших среди них в 1892 году волнений, частью же это разные мастеровые и неудачники, приехавшие искать счастье, есть также ученики местных медресе, женившиеся и оставшиеся здесь на постоянное жительство. Все средства к жизни члены этой колонии приобретают у паломников своих сородичей: они встречают кафеля, идущую со стороны Ямбога (Янбо), стараются поместить паломников у себя на квартире, столуют их и стараются заручиваться бедэлями (бадль)[14], а когда же кафеля собираются выступать далее, то провожать ее собираются все члены колонии, чтобы получить со своих соотечественников обычную в таких случаях милостыню; те, которым удалось получить бедэль (бадль), едут с паломниками для совершения хаджа в Мекку, откуда возвращаются с другими паломниками, размещая и провожая их тем же порядком. Некоторые из здешних татар по окончании хаджа ездят в Россию навестить своих родственников, а главное, собрать милостыню, которую им как жителям святого города дают охотно, и при возможности получить бедэль (бадль). Я видел только одного из здешних эмигрантов, бывшего состоятельного купца, бежавшего в Медину от запоя, который один только не интересовался хаджиями и зарабатывал себе хлеб своими трудами. Лет 20 назад упомянутый Абд­эс­Сатар стал собирать в России деньги на постройку в Медине медресе и мечети; для сборов пожертвований сначала он ездил сам, а когда ему был воспрещен въезд в Россию, то стал посылать с письмами своих ближайших помощников, и, говорят, было собрано таким образом около 50 000 рублей. На эту сумму построили медресе с 40 очень тесными кельями, в которых во время хаджа помещаются также некоторые из паломников, небольшую мечеть и шесть домов, в которых и живут сами сборщики денег. Сбор денег и возведение построек продолжаются и по настоящее время.

Мне неоднократно пришлось слышать от разных лиц, что если умирает остановившийся у Абд­эс­Сатара или его 6–7 приверженцев или в медресе хаджи, то его имущество и деньги утаиваются самым бессовестным образом, так же поступают с имуществом учащихся в медресе, растаскивают их вещи, заменяют собственные книги вакуфными и только тогда дают знать властям о смерти ученика.

С целью распространить свое влияние и увеличить вокруг себя число своих приверженцев Абд­эс­Сатар и его ближайшие помощники стараются всеми мерами внушить своим живущим в России сородичам, что «хиджрет», то есть переселение в государство под мусульманским главенством, одна из главных обязанностей каждого правоверного. В 1897 году по поручению их пользовавшимся в Медине известностью шейхом Абд­эль­Кадером (Абд аль­Кадир) (ныне умершим) была на эту тему составлена особая брошюра, заключающая все стихи Корана, относящиеся к той эпохе борьбы Магомета (Мухаммада) с меккскими язычниками, когда он требовал переселение к себе редких тогда своих приверженцев из числа жителей названного города. По отпечатании брошюры в Каире 1000 экземпляров предполагалось послать в Россию, где она как основанная только на Коране может вызвать брожение среди известной части мусульманского населения. Когда в январе текущего года я уезжал из Каира, названная брошюра по болезни лица, коему она была поручена, еще не печаталась.

Численность татар в Медине тем не менее не увеличивается и по тяжелым климатическим условиям, и вследствие большой смертности не имеет прироста. В случае смерти жен вдовцы едут для новой женитьбы опять в Россию, откуда стараются привезти невест также для подрастающих своих сыновей, братьев и пр., старательно избегая союза с местными арабками, находя их слишком требовательными и своенравными.

Занятия жителей здесь те же, что мы видели в Мекке, – отчасти торговля, главным же образом разные заработки около паломников.

Базары в Медине представляют небольшой сколок меккского, ведя обороты совершенно теми же товарами, продаваемыми только ввиду более затруднительной доставки и небольшого предложения значительно дороже и с резкими колебаниями цен. Особенно сильно подымаются цены на предметы первой необходимости, доставляемые из Ямбога (Янбо), как, например, чай, сахар и др.; пшеницу и рис Медина получает отчасти караванами из долины Тигра и Ефрата, а коровье и овечье масло и сало подвозятся из Неджда. В 1898 году особенно жаловались на высокую стоимость местных жизненных продуктов, вызванную отсутствием дождей в предыдущую зиму и общей бескормицей; на предметы первой необходимости существовали следующие средние цены за 1 фунт (в копейках):

 

Во время съезда
паломников

В обыкновенное
время

Баранины

5

6

Муки местной

14

12

Масла коровьего

35

35

Масла оливкового

55

50

Сала

13

13

Чаю черного

70

40

Чаю зеленого

100

100

Сахару

19

18

Свечей стеариновых

27

27

Керосину

8

7

Хлеба печеного полубелого

10

7

 

Санитарные условия Медины

Благодаря некоторому благоустройству, а главное, благодаря тому, что здесь не бывает одновременно большого скопления паломников, Медина находится в лучших санитарных условиях, чем Мекка.

Вода

Вода в Медину проведена еще в 1590 году из колодцев Айн­э­Зорка (аль­Айн аз­Зарка), находящихся верстах в пяти от города, у мечети Кобба (аль­Куба)[15]; система устройства водопровода такая же, как в Мекке: каменная труба протекает на глубине около двух сажен и имеет частые отдушины – колодцы, значительно поднятые из опасения селевых явлений над поверхностью земли. Для пользования водой имеются выложенные камнем спуски, но вода не черпается из желоба, а при помощи медных кранов пропускается через особые рукава прямо в меха; разноска по домам и хранение воды такая же, как и в Мекке. Этой водой пользуются в Медине только для питья и пищи, для других же потребностей служат устроенные в каждом доме колодцы. Вода в Медине хорошего качества, и недостатка в ней не бывает.

Состояние домов

Дома содержатся очень опрятно, но ретирады такого же устройства, как и в Мекке, и в некоторых домах, в особенности если много жильцов, в нижних этажах чувствуется зловоние. Очистка выгребных ям большею частью производится раз в год; некоторые домовладельцы производят эту операцию только в два­три года один раз; содержимое ям вывозится за город.

Состояние улиц

Сам город, заключенный в ограду, расположен еще теснее, чем Мекка: лучшая улица, идущая от Сирийских ворот и сплошь занятая по обеим сторонам лавками, имеет не более 4–5 сажень ширины; переулки же чрезвычайно узки, некоторые только 21/2 аршин ширины; встречаются помещения, построенные, чтобы выиграть место, над улицей, оставляя внизу невысокие проходы, что, конечно, сильно мешает движению воздуха; в предместье Монаха расположение домов значительно просторнее, хотя и здесь нет дворов и строения примыкают одно к другому вплотную и по улице, и вглубь. Улицы, служащие местом свалки всякого сора и отбросов, подметаются раз в сутки.

Но, с другой стороны, две главные улицы Медины вымощены каменными плитами и почти везде производится самими домохозяевами поливка улиц; главная причина же, почему улицы Медины кажутся чище, та, что в сам город не допускаются верблюды и другие животные, проходящие караваны останавливаются за городом или на площади в Монаха, все ослы и лошади, принадлежащие жителям, содержатся тоже в этом предместье.

Бойня

Бойня находится вне города, поблизости его стен, и содержится очень грязно.

Кладбище

Медина имеет одно небольшое кладбище[16], расположенное сейчас же за городской стеной и огороженное невысокой стенкой; способ закапывания покойников здесь такой же, как и в Мекке: ямы роют довольно глубоко, не менее 11/2 аршин и, по тесноте места, на старых могилах. Привоза покойников со стороны здесь только также не существует.

Климатические условия

Благодаря более северному положению и открытой местности Медина пользуется несколько более низкой температурой в летнее время, а зимние холода, говорят, бывают очень чувствительны. По моим наблюдениям, в июне и мае в небольшой, но хорошо защищенной от солнца комнате средняя температура за сутки была +27 оС, но днем ртуть поднималась до 29о, ночью опускалась до 25о; зимой в той же комнате, как мне передавали, термометр опускается до +13 оС.

Может быть, по причине значительной разницы между летней и зимней температурой или от обилия и близости подпочвенных вод, встречающихся повсюду на глубине 2–3 сажень, или же от устройства в самых домах колодцев в Медине существует малярия в очень тяжелой форме, уносящая массу жертв; кроме того, встречаются, хотя реже, чем в Мекке, разные болезни пищеварительных органов. Смертность, в особенности среди пришлого населения, очень значительна, в особенности умирает много детей: у живущих здесь татар, по их рассказам, выживает только незначительная часть новорожденных; большая смертность также среди войск.

Больница

В Медине аптек нет, лекарства же бесплатно выдаются из больницы, устроенной на тех же основаниях, как и в Мекке, на вакуфы, пожертвования матерью султана Абдул­Меджида; больница эта занимает довольно просторный трехэтажный дом у самых ворот херема (харама, то есть мечети) и располагает тридцатью постоянными кроватями; при больнице имеются один врач и один провизор.

Медресе в Медине

Мне удалось более подробно познакомиться с медресе в Медине, где занятия не прекращаются и во время съезда паломников; все сказанное об этих медресе будет справедливо также и в отношении к таким же учебным заведениям в Мекке, разнящимся только составом учащегося элемента: в последнем городе преобладают малайцы, в Медине же преимущественно турки, сирийцы, татары и др.

Здесь всего 17 медресе приблизительно с 250 учащимися; все медресе составляют вакуфы исключительно турецкие и обеспечены известным доходом, на который содержится учебный персонал и выдаются учащимся деньги на пропитание. Наиболее богатым медресе является «Махмудие», где учащийся получает по одной турецкой лире в месяц; в остальных в среднем выдается ежемесячно два меджидие[17] (около 3 руб. 50 коп.); живущие же в Казанском медресе довольствуются на собственный счет.

Все здания медресе построены по одному и тому же типу: четырехугольное здание в один или два этажа со двором по средине, куда выходят все двери небольших комнаток­келий, предназначенных каждая для одного человека; число таких комнаток не превышает обыкновенно 10–15, в «Махмудие» – 26, в Казанском же – 40; в более богатом медресе размер комнат около 20 кв. аршин, и во всех имеется по одному небольшому окну, в Казанском же величина их 12 аршин и окна устроены только в угловых помещениях. Почти во всех медресе есть свои библиотеки и одна более обширная комната, служащая аудиторией. Каждое медресе имеет своего надзирателя – «назиря», назначаемого согласно воле вакуфодателя и заведующего приемом и увольнением учащихся, выдачей им положенных денег, наблюдением за порядком и пр.; кроме «назиря» полагается еще один преподаватель – «мударрис», определяемый также по указанию вакуфодателя или его наследников.

В число учащихся принимаются лица всех национальностей, кроме туземцев, и всех возрастов, соответственно числу свободных комнат, не справляясь, какими познаниями владеет поступающий. Число лет пребывания в медресе неопределенно, есть живущие там по 20 лет. Каких­либо понуждений или поощрений в учебных занятиях или проверки успехов не применяется; учащиеся увольняются против их воли только в случае каких­либо особенно неблаговидных поступков, что почти неслыханный пример, и также в случае женитьбы. Ввиду таких установившихся порядков в медресе постоянно проживает множество разного бездомного народа, не имеющего никакого отношения к учебному делу, из желания только пользоваться готовой квартирой и деньгами на пропитание; в каждом медресе можно встретить несколько дряхлых стариков, приехавших в Медину, чтобы здесь дожить свои дни и быть похороненным поблизости от могилы своего пророка.

Занятие в медресе начинается сейчас же после утренней молитвы, с восходом солнца, и все учащиеся и проживающие в медресе обязаны выслушать от своего мударриса одну лекцию, а затем они располагают своим временем по своему усмотрению, без всякого контроля; обыкновенно же имеющие целью учиться отправляются в херем, где в известные часы дня читают лекции, пользующиеся известностью мударрисы Медины, каждый по своему предмету, собирающие вокруг себя значительное количество слушателей; когда учащийся находит, что он владеет достаточными сведениями по данному предмету, то переходит к другому мударрису и т. д.

Из читаемых предметов, кроме проходимых во всех мусульманских школах духовных наук, мединские мударрисы приобрели известность комментариями к Корану, в особенности к хадисам (изречениям пророка). Многие учащиеся приезжают в Медину на год или на два специально, чтобы пройти эти науки у здешних преподавателей.

Каждый живущий в медресе имеет свою обстановку, свое небольшое хозяйство и сам заботится о приготовлении себе пищи. Часов в 9 вечера ворота медресе запираются, и до этого времени все обыкновенно возвращаются в свои помещения.

При мне в Медине было 42 чел. учащихся из русских татар, размещенных по разным медресе, но значительное большинство из них находилось в Казанском медресе благодаря тому, что там постоянно много свободных комнат. Число этих молодых людей особенно увеличилось за последние годы переходом сюда из каирских и константинопольских медресе (в конце 1897 года в Каире оставалось 7 чел. и в Константинополе 15 чел. русскоподданных софтов), привлеченных отчасти желанием слушать лекции здешних преподавателей, главным же образом перспективой более безбедного существования благодаря возможности собирать с паломников­соотечественников милостыню и получать иногда выгодные бедэли (бадль).

Я убедился, что здешние наши учащиеся выгодно отличаются от своих собратий из бухарских медресе: у них не заметно такого крайнего фанатизма и невежественного презрения ко всему, что не входит в сферу шариата, и ко всем, кто строго не следует по его узкому пути; питомцы Медины имеют значительно более широкий кругозор, более правильные взгляды и всем интересуются. Мне казалось, что причина этому главным образом – совершенно иной, несравненно более свободный дух коренных жителей Медины, отчасти следует приписать длинному путешествию, действующему на молодых людей отрезвляющим образом; отчасти это объясняется также влиянием весьма популярного в Хиджазе мударриса Сеид­Али­Захир, человека, несомненно, очень умного, много видевшего и с очень редко встречающимся среди улемов (ученых) либеральным направлением. Названный мударрис читает толкования к хадисам, и его лекции, происходящие в хереме (хараме), привлекают всегда множество народа; объяснения, даваемые им к изречениям, отличаются от таковых других учителей: во всем он видит более широкий внутренний смысл. Мне пришлось присутствовать на одной его лекции по объяснению хадисов, относящихся к «хиджрет» (хиджрат, то есть переселений из немусульманского в мусульманские государства), где Сеид­Али находил, что обязанность каждого мусульманина – любить то отечество, где он живет, уважать те власти, которые там существуют, какого бы они ни были исповедания, и что выселение, раз нет явного насилия в вере, не имеет основания ни в Коране, ни в хадисах. Почтенный мударрис – большой сторонник России; он часто рассказывает своим многочисленным посетителям, из паломников всех стран, о своем посещении Москвы, где он осмотрел в подробности все достопримечательности, с большой похвалой отзывается о наших порядках. «Вера наша права, в этом нет сомнения, – говорит он, – но справедливости в мусульманских государствах не существует, ее надо искать у русских».

Библиотеки

Кроме небольших библиотек в каждом медресе, в Медине есть еще два довольно богатых общественных книгохранилища: «Шейх­уль­Ислама» и «Махмудие», имеющие каждое около 6000 томов, преимущественно рукописных духовного содержания книг, между которыми есть очень редкие экземпляры. Библиотеки, так же как и здания, в которых они помещаются, составляют вакуфы; на эти же средства содержатся и библиотекари.

Власти города

Во главе управления городом стоит мухафиз­губернатор мединского сенджакства (санджакства)[18]; для решения судебных дел имеются казы, сменяемый ежегодно из Константинополя, и мухтасиб; существует два муфтия для толков ханафи и шафи’и. Для наблюдения за порядком выставляется на время пребывания паломнических караванов особый военный караул на площади предместья Монаха; в остальное же время не видно на улице никаких блюстителей порядка. Все ворота города охраняются часовыми, на ночь же запираются; паломнические караваны выпускаются только днем и по предъявлении бедуинами письменного разрешения от губернатора.

Сады в окрестностях Медины

Окрестности города представляют широкую песчаную равнину, усеянную камнями и остывшей лавой и покрытую солончаками; проточной воды нигде не встречается. Но водоносный слой пролегает очень неглубоко, в 2–3 саж., благодаря чему окрестности Медины, в особенности по восточную сторону города, изобилуют садами и огородами, принадлежащими частью бедуинам, частью же состоятельному класса городского населения. Сады состоят почти исключительно из финиковых пальм; финики Медины по обильному содержанию сахара считаются лучшими в мире и служат единственным предметом вывоза из этого района, – за покупкой фиников приезжают из самых отдаленных местностей Хиджаза, сбываются также на месте или через Мекку паломникам; размер вывоза определяется приблизительно в 50 000 пудов; стоимость лучших сортов при покупке паломниками около 10 коп. фунт. Здесь насчитывают более 70 сортов финиковых пальм, отличающихся качествами своих плодов; дерево живет около ста лет, достигая наибольшей своей продуктивности в возрасте 50–60 лет, затем начинает постепенно стариться, и, когда количество плодов значительно уменьшится, дерево срубается на бревно и заменяется молодым. При урожае и в лучшую свою пору пальма дает до 300 фун. фиников, в среднем с одного дерева собирается около 180 фун.; лучшими сортами считаются джаляби, хильва, берни, хтляйя, джады, байд, лобана, аджвя. Поливка производится очень обильно, а во время созревания плода и очень часто – через каждые 5–6 дней, при возможности и еще чаще. Вода добывается из колодцев особыми большими мехами при помощи тяги животных; с одного края выведены два каменных столба, между которыми помещаются в два яруса деревянные блоки; меха с водой подымаются при помощи двух привязанных к двум его концам веревок, пропущенных через блоки; когда открытая сторона меха ложится на нижний блок, противоположный конец, продолжая подыматься, приводит мех в вертикальное положение и из него выливается вся вода. Обыкновенно действуют параллельно два меха, подымаемые при помощи двух животных, чаще всего молодых верблюдов, циркулирующих взад и вперед по наклонной площадке у колодца; при этом способе добывается в среднем около 1 литра в секунду.

Кроме пальм, в садах произрастают еще мелкий сорт лимонов, виноград, кна (хна), фельсенк и др.; свободные промежутки между деревьями подсеваются люцерной. Из огородных овощей возделывается между прочим картофель. Некоторые из жителей Медины, имеющие причины не бояться нападения бедуинов, переезжают в сады на все лето; для других же сады служат местом прогулок: приезжают большими обществами, выбирают какой­нибудь свободный сад, причем владелец его, по обычаю, никогда не препятствует входу туда посторонних лиц, и остаются по нескольку дней, пользуясь и даровыми фруктами.

Медина как место ссылки

Медина, как отчасти Мекка и Таиф, служит при нынешнем султане местом ссылки для лиц, отстраняемых по политическим причинам, и для женщин и евнухов, удаляемых из Сераля[19]; между лицами первой категории можно отметить Гази Мухаммед­пашу, одного из сыновей известного имама Шамиля.

Янбог (Янбо). Расположение города и дома

Ближайшим от Медины портом является город Янбог (Янбо), или, как он зовется в отличие от другого Янбога (Янбо), расположенного верстах в 25 в горах, «Янбог­эль­бехр», (Янбо аль­Бахр), то есть морской; Янбог (Янбо) лежит верстах в 200, если считать по прямой линии, к юго­западу от Медины и в 190 к северу от Джедды; город расположен на ровном песчаном берегу Красного моря и окружен со стороны суши каменной стеной с двумя воротами. Дома Янбога (Янбо) такой же архитектуры, как и в Мекке, с тем только отличием, что здесь все нижние этажи также обитаемы и материалом для построек служат обломки коралловых рифов, на которых стоит и самый город. Дома скучены в южной стороне ограды, где имеется одна улица, базар и несколько переулков; в северной части здания разбросаны широко и без всякого порядка, на восточной окраине помещаются одни нежилые здания, служащие для собирания и хранения воды.

Население и его занятия

В Янбоге (Янбо) считается 5000 душ постоянных жителей, состоящих исключительно из туземцев; занятие их во время хаджа – торговля, в обыкновенное же время – рыболовство, каботажное плавание и т. п. Более крупными торговцами являются, впрочем, во время прохода паломников купцы, приезжающие из Египта, Джедды (Джидды) и Медины; предметы торговли те же, что и в вышеупомянутых городах, но в значительно меньших размерах; одним из предметов вывоза являются финики, доставляемые сюда из Янбог­эль­Нехля (Янбо ан­Нахыль) («финикового»), Сафра и Хамра, а также перламутр, раковины, черепаха и др. предметы, вылавливаемые из моря.

Более оживленное плавание на самбуках – небольших беспалубных парусных лодках, строящихся в Джедде, – происходит по направлению к названному городу: во время моего пребывания в Янбоге (Янбо) оттуда каждый день приходило и уходило по нескольку самбуков, перевозя пассажиров и те товары, которые пароходы, не заходящие сюда, сгружают в Джедде (Джидде). Самбуки идут, придерживаясь берега, ввиду опасности плавания от подводных рифов, останавливаясь на ночь, и совершают переезд между двумя названными портами при благоприятном ветре, в 2–3 дня; жители Янбога (Янбо) плавают также и по другим портам Красного моря до Суэца и Ходайда включительно. Янбог (Янбо) владеет небольшим, но хорошо защищенным от всех ветров рейдом, настолько глубоким, что суда останавливаются всего в нескольких саженях от берега; но вход в рейд, загроможденный рифами и не имеющий освещения, возможен только днем.

Санитарные условия Янбога (Янбо)

Янбог (Янбо) находится в худших санитарных условиях, чем все остальные пункты Хиджаза: ему недостает самого необходимого в жарком климате – хорошей воды. Здесь пользуются дождевой водой, для скопления которой устроены обывателями в черте города небольшие, выложенные камнем, погреба вместимостью в 5–8 кубов и с верхним строением в виде амбара; в одной стене амбара у поверхности земли оставлено отверстие, через которое и вливается в погреб протекающая по улицам дождевая вода; амбар имеет запирающуюся на замок дверь; чтобы достать воду, входят в амбар и черпают ее ведром. За городской стеной, приблизительно в 1/2 версты, расположены общественные цистерны, имеющие более значительные размеры; кроме того, вода привозится для продажи на верблюдах бедуинами, которые берут ее из своих резервуаров.

Последний ливень, наполнивший все цистерны Янбога (Янбо) и его окрестностей, был четыре года назад, и потому при мне все погреба в городе уже давно стояли пустыми; скоро паломниками было выпито и все содержимое общественных цистерн, запас воды истощился и у бедуинов, так что по необходимости воду стали подвозить из­за 25 верст из родников Янбог­эль­Нехля (Янбо ан­Нахыль) и продавали по 60 коп. ведро. Вода из цистерн была какая­то густая и неприятная на вкус и продавалась около 50 коп. за ведро.

Вероятно, следует объяснить крайне дурной водой, что во время недельного пребывания в Янбоге (Янбо) я не видел ни одного человека, который не жаловался бы на страдание животом и на общий упадок сил. Смертность была значительная: в день хоронили 5–6 человек паломников из наличного числа около 3000.

В городе, по крайней мере во время скопления паломников, необыкновенно грязно; по недостатку домов паломники живут по пустырям и площадям по близости моря; тут же выбрасываются все остатки; отхожими местами служат все более или менее укромные места и широкая отмель; затопляясь на незначительную глубину во время приливов и оголяясь во время отливов, последняя распространяет ужасное зловоние. Такого обилия мух, как в Янбоге (Янбо), мне никогда не приходилось видеть: здесь невозможно ходить по улицам, не говоря уже про грязный базар, не имея в руках какого­нибудь предмета, чтобы постоянно от них отмахиваться, днем нет никакой возможности садиться за кушанья, на базаре ничего нельзя найти из пищевых продуктов, что не было бы засижено мухами.

Климатические условия

В Янбоге (Янбо) благодаря влиянию моря и частым северным ветром несколько прохладнее, чем в Медине, но чрезвычайно обильные испарения с моря создают крайне неприятную сырость: утром подымаешься с постели, как облитый водой, все платье и другие предметы никогда не просыхают, почва отсыревает за ночь, как после сильного дождя. Ветер с моря, хотя и прохладный, не производит освежающего действия и несет какой­то тяжелый и неприятный запах, обусловливаемый, вероятно, разложением органических остатков.

Благодаря такому сырому климату в Янбоге (Янбо) очень часты лихорадки (хома).

Врачебная помощь

В Янбоге (Янбо), где иногда скопляется в ожидании кафеля или пароходов до десятка тысяч паломников, нет ни больницы, ни аптеки, ни особого для паломников врача.

Власти города

Янбог (Янбо), входящий в состав Мединского сенджакства, управляется особым каимакомом.

Джедда (Джидда)

Джедда (Джидда) – наиболее значительный порт Красного моря, через нее происходит главное движение паломников как при высадке их на аравийский берег, так и при обратном следовании на родину. Я лично видел Джедду (Джидду) только издали, так как при проезде моем в Мекку город этот был закрыт карантином, обратно же из Хиджаза я выехал через другой порт Янбог (Янбо), и потому нижеприводимые сведения только расспросные.

Характером своих построек, расположением улиц и базаров, санитарным состоянием города Джедда (Джидда) имеет большое сходство с Меккой.

Число жителей считается до 20 000 человек, между которыми около 50 человек европейцев. Занятия жителей преимущественно торговля, затем рыболовство, ловля жемчугов, кораллов, каботажное плавание, постройка судов, служба лоцманами и т. д.

Климат Джедды (Джидды) считается очень нездоровым вследствие сильных испарений с моря; господствующей болезнью является лихорадка «хома» (хумма)[20].

В настоящее время Джедда пользуется родниковой водой, проведенной в город из соседних гор, но вода не отличается приятным вкусом.

Гавань Джедды вследствие многочисленных подводных рифов, очень опасна для судов, и потому пароходы приходят и уходят только днем и останавливаются верстах в 4–5 от берега, сообщение с которым производится на больших парусных лодках.

Близь Джедды показывают могилу прародительницы нашей – Евы, поклониться которой ездят многие из паломников.


[1] Бекка – название Мекки, которая встречается в тексте Корана в суре Аль Имран (Семейство Имрана), аят 96. Многие ученые придерживаются мнения того, что Мекка и Бекка – слова-синонимы. Также Мекка известна под названием Умм аль-Кура (мать всех селений).

[2] Мушарабие (машрабия) – выступающее окно дома, балкон.

[3] Зондские острова – важнейшая часть большого архипелага, соединяющего материки азиатский и австралийский. Различают 4 Больших Зондских островов – Борнео, Суматру, Целебес и Яву и Малые – Бали, Ветар, Комодо, Ломбок, Ломблен, Сумба, Сумбава, Тимор, Флорес и другие.

[4] Одно из названий Запретной мечети в Мекке (масджид аль-Харам).

[5] Странноприимный дом, обитель для странствующих суфиев и паломников.

[6] Вакуф (вакф) – имущество на благотворительные цели (деньги, недвижимость, земля и т. п.).

[7] Тадж – корона, чалма, головной убор.

[8] Суакин, или Суаким, –город-порт на западном берегу Красного моря, в 1432 км от Каира, при устье р. Уади-Абэн. Ранее был главным центром торговли на Красном море, особенно в XIX столетии, в период бума работорговли. Этот порт был закрыт и в 1906 году 58 км севернее открыт новый порт – Порт-Судан, так как старая гавань заросла кораллами. Через этот порт проходил большая часть экспорта разного рода товара.

Сулейман Кануни (в европейской литературе Сулейман Великолепный) (1494–1566) – десятый султан Османской империи, правивший с 1520 по 1566 год.

[10]] Хедив (хедива, хедиф, перс. – господин, государь) – титул вице-султана Египта, существовавший в период зависимости Египта от Турции (1867–1914). По-видимому, у них были свои суда, которые занимались перевозкой почты и необходимых вещей.

[11] Последователи учения Мухаммеда ибн Абдуль-Ваххаба.

[12] Зал, большая комната.

[13] Сарты – общее именование узбеков и таджиков, населявших территорию бывшего Кокандского ханства и вассального Бухарского эмирата.

[14] Бедэль (бадль) – совершение обрядов хаджа за другого человека за определенную сумму.

[15] Мечеть Аль-Куба – первая (вне Медины) когда-либо построенная и самая старая мечеть Саудовской Аравии.

[16] Джаннат аль-Бакы – название кладбища, где похоронены многие известные сахабы – сподвижники пророка Мухаммада.

[17] Меджидие – монета Османской империи.

[18] Санджак – административная единица в Османской империи.

[19] Сераль (фр. sérail от тюрк. saraj – дворец) – дворец султана, часть дворца есть гарем, женская половина.

Хумма.