Теология Корана

«Поистине, религия началась как нечто чуждое и когда-то опять станет таковой. Благословенны же те “чудаки”, которые исправляют то, что люди исказили из Сунны после меня...».

Пророк Мухаммад
(мир ему)

«Современность способствовала реорганизации всей жизни, в том числе и коллективного бессознательного как на уровне целого общества, так и отдельного человека. Современность изменила связь между человеком и Вселенной, изменила его понятия о власти и политике, равно как и постулаты, касающиеся личностной структуры и устройства семейных отношений. Произошло это потому, что с развитием науки и техники был сделан ряд естественно-научных открытий, в том числе в космосе, что стимулировало открытия и в сфере психологии».

«Духовные системы, облаченные в некую омертвевшую метафизическую терминологию, не могут принести пользы ни одному человеку, который живет с другими ментальными стереотипами».

«Нам нужно переосмыслить гносеологическую базу, обеспечивающую взаимодействие с религиозным мышлением, таким образом, чтобы она оказалась увязана с нашим коллективным бессознательным, нашими умственными представлениями, формирующими реальную повседневную жизнь человека, а не с коллективным бессознательным людей, живших за века до нас».

«Подход к решению проблемы связан с необходимостью модернизации религиозного образования, его методологии и содержания. В некоторых университетских кругах по всему миру данная задача переросла в постоянные усилия по реформированию образования».

«Сегодня мы привыкли считать светские науки как нечто связанное только с материальным, с достижением лишь мирских благ, причем наши подходы выглядят со стороны так, как будто Ислам запрещает преследовать материальную выгоду, как будто она сводится лишь к обогащению богатых в ущерб потребностям всего человечества».

«Духовное и мирское это не две изолированные сферы. Суть любой деятельности, какой бы приземленной она ни казалась, определяется мыслью ее исполнителя, мысленная подоплека любого действия определяет его сущность».

«Основами нравственности являются четыре добродетели —чистота и неприятие нечистоты (омовение), великодушие и справедливость. Первая добродетель — чистота —заставляет человека уподобиться ангелам. Вторая —неприятие нечистоты — приближает человека к Богу и превращает его, по выражению писателя, в поднимающегося к раю. Третья добродетель —великодушие, с помощью которой человек обеспечивает невосприимчивость своей ангельской природы к животным желаниям. Четвертая — справедливость, то есть способность поддерживать порядок, который служит на благо личной жизни человека и одновременно жизни общественной».

«Во многих районах исламского мира используемые во имя благих целей средства вступают в большинстве своем в диссонанс с этими же целями. Принцип «цель оправдывает средства» не согласуется с основами исламской этики, которая требует использования справедливых средств во имя достижения справедливой цели».

«В наше время люди действия из-за своей малой вовлеченности в обсуждение проблем, о которых идет наш разговор, производят впечатление меньшинства, и их не лишенные смелости, но весьма редкие, спонтанные выступления с критикой и осуждением существующего положения дел ситуацию в целом не меняют».

«Перспективы превращения всего мира в поле перманентной войны, а всех людей — в мишени для убийств или объекты мести, не просто страшны сами по себе, но, подчеркнем, неизбежно связаны со следованием дьявольскими путями».

«Насилие стало хронической болезнью, бедой, поразившей наше общество, губительной для многих человеческих талантов, препятствующей развитию и процветанию. Мы должны вернуться к осознанию святости человеческой души, признанию ее самой по себе высшей ценностью. Забота о душе — одна из пяти целей шариата. Ее убийство считается одним из смертных грехов в Исламе. Однако недопустимо, чтобы это беспримерное по своей ценности религиозное установление потеряло свою значимость из-за „стараний” лжемусульман».

«Насилие стало хронической болезнью, бедой, поразившей наше общество, губительной для многих человеческих талантов, препятствующей развитию и процветанию. Мы должны вернуться к осознанию святости человеческой души, признанию ее самой по себе высшей «Без разума не существует нравственной ответственности. Этот принцип сопряжен в Исламе с понятиями зрелость совершеннолетия, сознания, понимания, которые являются основными составляющими при порождении рациональных суждений».

Доктор Ибрагим Муса

Нравственные вызовы для современной исламской мысли*

Мы уверены, что большинство мусульманских народов с началом своего вступления в Ислам осознали важность морально-нравственных норм и очень чутко реагировали на любое отклонение от своих нравственных основ. Вместе с тем соблюдение ими нравственных норм, как они прописаны в Священном Коране и как на практике установил их Пророк своей Проповедью, своими поступками как просто человека и как лидера Уммы, сталкивалось во все эпохи с немалыми сложностями, сопряженными с задачей адекватного понимания ими окружающей действительности, решение которой, в свою очередь, сводилось, с одной стороны, к поиску оптимальных путей для утверждения мусульманских нравственных норм в повседневной жизни, а с другой — к их объяснению и совершенствованию через иджтихад.

Мы предлагаем взять за отправную точку хадис, дошедший до нас в изводах от различных источников: «Поистине, Религия началась как нечто чуждое и когда-то опять станет таковой. Благословенны же те “чудаки”, которые исправляют то, что люди исказили из Сунны после меня…». Хадис приводят аль-Бухари, Муслим и другие. Он передан в изводах от виднейших сподвижников, таких как Абдаллах ибн Умар, Абу Хурейра, Амр ибн Ауф, Абдаллах ибн Сауд. Вариант, избранный нами, представляет собой последний фрагмент текста, приведенного в «Китаб аридат аль-ахвази» Абу Бакра ибн Араби аль-Малики. Его мавзолей находится в Фесе.

Исламские мыслители на протяжении двух веков предпринимали попытки примирить и гармонично соединить религиозную мысль с теми существенными изменениями и преобразованиями, которые произошли во всем мире как следствие научно-технического прогресса. В этих попытках они оказались в тупике: сохранять ли на практике действие религиозных предписаний в их первозданном виде, или признать, что религия, которой удовольствовался для них Аллах, сделав ее законченной теологической системой, не может больше дать ничего нового, существенного и полезного людям.

Назовем для примера имена некоторых мыслителей и исследователей, которые в первую очередь приходят на ум в этой связи, таких как Рифаат Рафи ат-Тантави, Сейид Ахмад Хан, Шибли Ноумани, Мухаммад Абдо, ат-Тахир ибн Ашур, Аляль аль-Фаси. Они и им подобные представители исламской мысли, в большинстве своем предпринимали попытку примирения современности и исторического наследия, по преимуществу полагая, что человеческий разум есть тот общий знаменатель, на базе которого могут взаимодействовать европейская мысль времени, наступившего после эпохи Просвещения, и мысль исламская. И та и другая в их понимании имеют общую рационалистическую основу.

К плеяде упомянутых выше мыслителей мы относим также индийского поэта и философа Мухаммада Икбала, внесшего значительный вклад во взаимодействие общественной мысли и современности, которая, как ее видел Икбал, представляла собой нечто большее, чем просто основанная на разуме цивилизация. Ведь научные открытия и борьба, сопровождавшая технологический прогресс, создали новые пути жизнедеятельности и развития человеческой фантазии, проложенные в повседневную жизнь.

Возник разрыв с прошлым, с привычным образом поведения. Современность принесла с собой коренные изменения в коллективном бессознательном — al-mikhyal al-ijtima iy. Мы используем этот термин как указание на бессознательные понятия, которые доминируют над разумом человека и влияют на его мысли в соответствии с уровнем его культуры и современной ему эпохой. Современность способствовала реорганизации всей жизни, в том числе и коллективного бессознательного как на уровне целого общества, так и отдельного человека. Современность изменила связь между человеком и Вселенной, изменила его понятия о власти и политике, равно как и постулаты, касающиеся личностной структуры и устройства семейных отношений. Произошло это потому, что с развитием науки и техники был сделан ряд естественно-научных открытий, в том числе в космосе, что стимулировало открытия и в сфере психологии.

Одно из главных изменений, произошедших вслед за революционными научными открытиями и развитием современной мысли, началось с переоценки роли религии. В контексте все более утверждавшейся светской культуры религия стала вытесняться в иное пространство, стала объектом дискуссий и споров. Ряд людей захотели превратить ее исключительно в элемент частной жизни человека.

Что же касается исламских мыслителей, то большинство из них не пришли к глобальному видению современности. Они концентрировались на проблеме ра¬зума и его связи с религией в жизни человека и государства, в том числе жизни политической. Конечно же, они не могли не видеть тех ограничений, которые налагала современная жизнь на традиционную исламскую мысль, и, таким образом, обнаруживали достаточно верное понимание проблем, вызываемых ею. Вместе с тем их подходы не отличались необходимой широтой, учетом всех факторов при обсуждении позитивных и негативных сторон современности. Время не позволяет нам детально рассмотреть данный вопрос, разве что за исключением важнейших, так сказать, осевых моментов.

Не приходится спорить с тем, что современность и ее реалии доказали свое действенное присутствие в большинстве сфер жизни мусульман, начиная от научного знания и кончая здравоохранением, общественным устройством, представлениями о семье и индивиде. И тем не менее проблема, с которой пришлось нам столкнуться, заключается в том, что некоторые исламские мыслители по-прежнему настойчиво держатся концепции антагонистичности Ислама и современности, что на поверку очень часто оказывается не более чем защитой достаточно узких локальных и даже личных интересов. Но истина заключается в том, что современность, несмотря ни на что, прорывается со всеми ее составляющими в жизнь людей, а это приводит, как правило, к разрывам между сознанием людей, их надеждами и представлениями и требованиями реальной жизни.

Во многих мусульманских общинах мы наблюдаем определенные религиозные круги, которые гордятся своей, как они думают, способностью бороться с современностью и противостоять ей. Очевидно, что здесь налицо явные попытки спрятать голову в песок перед лицом нахлынувшей волны современного коллективного бессознательного, попытки полностью игнорировать его. Эти люди считают свое поведение правильным. Более того, похоже, что они даже видят в нем свой долг.

Мы полагаем, что отмеченная позиция есть регресс по сравнению с тем уровнем, которого достигла исламская мысль времен ее прошлого расцвета, когда она была способна воспринимать и понимать реальную жизнь, активно взаимодействовать с ней, находить решения в ответ на те или иные вызовы и сложности, вместо того чтобы замыкаться в себе и тем более бежать от них. На таком фоне становится особенно очевидным, что неспособность прийти к некоторому компромиссному пониманию дел являет собой слабую сторону жизни современных мусульман. Ведь реализовать нечто созидательное и творческое можно только тогда, когда традиционное исламское мышление сможет взаимодействовать с современным научным знанием.

Уместно вспомнить, что во всех сегодняшних мусульманских странах существуют мыслители и ученые, которые пытаются примирить две культуры. Однако их попытки остаются не более чем изолированными островками, чье влияние не доходит до основных центров и организаций, которые являются средоточием религиозной мысли общемирового масштаба.

В своей книге «Обновление религиозного мышления в Исламе» Мухаммад Икбал еще в первой четверти XX века писал: «Духовные системы, облаченные в некую омертвевшую метафизическую терминологию, не могут принести пользы ни одному человеку, который живет с другими ментальными стереотипами». Отсюда можно сделать лишь вывод о том, что перед современным мусульманином стоит задача огромной важности: он должен по новому подойти ко всей системе Ислама, но так, чтобы не произошло разрыва с прошлым.

Возможно, первым мусульманским мыслителем, почувствовавшим необходимость привнести в эту систему новый дух, стал Валиуллах ад-Дахлави (ум. 1762), за которым последовал Джамаль ад-Дин аль-Афгани (1838–1898). Они и подобные им пионеры мусульманского обновленчества показали, что единственный открытый нам путь — двинуться навстречу современной науке, сохраняя независимую и нейтральную позицию, и начать осмысливать исламское вероучение именно в ее свете, даже если при этом мы рискуем вступить в то или иное противоречие с нашими предшественниками.

Точный диагноз, поставленный Икбалом, остается верным и сегодня. Под своим выражением пересмотреть всю систему Ислама он подразумевал, что нам нужно переосмыслить гносеологическую базу, обеспечивающую взаимодействие с религиозным мышлением, таким образом, чтобы она оказалась увязана с нашим коллективным бессознательным, нашими умственными представлениями, формирующими реальную повседневную жизнь человека, а не с коллективным бессознательным людей, живших за века до нас.

Нравственный вызов, который мы хотели бы здесь обсудить, лежит в сфере порождения знания и его роли в исламской религиозной мысли, то есть в том, чем занимается теория познания. Ее влияние сегодня вполне ощутимо во многих религиозных университетах и школах, а также в других научных и учебных заведениях, когда заходит речь о развитии религиозной мысли. К сожалению, мы очень редко встречаем в исламском мире учреждения, которые поощряли бы серьезный диалог между науками о человеке и обществе — антропологией, психологией, историей — и религиозными науками, такими как тафсир, калам, фикх и его основы. Под термином диалог мы понимаем здесь серьезное взаимодействие между современными отраслями научного знания, поскольку стало совершенно необходимым представить себе все современные реалии жизни мусульман и возобновить связь между ними и религиозной наукой. В противном случае религиозное знание будет постоянно стремиться к несоответствующему эпохе вмешательству в вопросы вероисповедания и культовой практики, усугубляя тем самым разрыв между религией и жизнью. Отсутствие же гармонии между ними создает ощущение дискомфорта у мусульман, в особенности у молодого поколения.

С точки зрения государственной политики подход к решению проблемы связан с необходимостью модернизации религиозного образования, его методологии и содержания. В некоторых университетских кругах по всему миру данная задача переросла в постоянные усилия по реформированию образования, что закономерно. Ведь именно молодые люди особенно остро переживают внутреннюю борьбу, возникающую, когда они чувствуют, что их поведение в некоторых сферах жизни не соответствует религиозным нормам. Они продолжают жить, отягощенные чувством вины в своей религиозной несостоятельности. Это происходит, потому что современное образование все еще воспринимается как часть враждебного культурного влияния.

После серии встреч с представителями администрации ряда религиозных школ за последние два года, в особенности в Индии и Пакистане, у меня сложилось следующее впечатление. Богословы и знатоки фикха в этих странах должны еще решить проблему, связанную с определением той роли, которая отводится современной науке и ее методам в контексте исламской мысли.

Отмеченный выше дискомфорт, переживаемый молодежью, порождает у нее двойственное отношение к современной науке, объединяющее одновременно и любовь, и неприязнь. В итоге происходит снижение умственной активности и академической успеваемости, что впоследствии отрицательно сказывается на общественном развитии в целом. Вместе с тем многие молодые люди сосредотачиваются преимущественно на светских науках, преуспевают в них, но… без взаимодействия с религией.

Что же касается той группы людей, которые, обращаясь к науке, не теряют своей связи с религией, то очень быстро они обнаруживают, что столкнулись с противодействием со стороны строгих религиозных предписаний (al-widaya ad-diniya al-mutashaddida). В результате их креативные способности едва развиваются до среднего уровня, поскольку они не могут полностью отдать себя и все свое рвение изучаемому предмету. В большинстве случаев им начинает казаться, что их работа в качестве инженера, врача, ученого или менеджера не представляет никакой духовной ценности, а их жизнь оторвана от религии.

Сегодня мы привыкли считать светские науки как нечто связанное только с материальным, с достижением лишь мирских благ, причем наши подходы выглядят со стороны так, как будто Ислам запрещает преследовать материальную выгоду, как будто она сводится лишь к обогащению богатых в ущерб потребностям всего человечества.

В лучшем случае мы видим, что средний класс рассматривает мирскую жизнь исключительно как поле для реализации религиозных целей, то есть в любом случае религиозный аспект воспринимается как единственно заслуживающий работы и борьбы. Представьте себе, какой вред несет с собой такой образ мыслей, когда миллионы мусульман выполняют ежедневную работу, затрачивая на нее почти все свое время и не чувствуя при этом, что она является достойной частью их религиозной или нравственной жизни.

Это опасное и поверхностное разделение религии и мирской жизни в исламских общинах можно по праву считать одним из главных препятствий на пути развития и процветания исламских стран. Мухаммад Икбал с глубоким пониманием и весьма красноречиво осуждал разобщение религиозного и мирского, священного и земного. Однако послание Икбала было обращено как будто к глухим и не получило достаточного отклика. Духовное и мирское в терминологии Икбала — это не две изолированные сферы. Суть любой деятельности, какой бы приземленной она ни казалась, определяется мыслью ее исполнителя, его намерением. Ведь именно невидимая мысленная подоплека любого действия определяет его сущность. Всякая деятельность представляется обмирщенной, земной, если исполняется с потерей вневременной ценностной связи с Вселенной. Но она же становится делом духовным, если вдохновляется осознанием такой связи.

Например, Абу Хамид аль-Газали считал, что юридическая практика в рамках фикха, которая, по определению, должна быть непременно нравственной, в его эпоху подверглась искажениям. Он убедительно показал, что произошло отделение фикха от духовного благочестия, в то время как в первые века Ислама и исламской науки фикх служил прояснению пути к спасению в будущей потусторонней жизни. Фикх, построенный на такой основе, оказывается не только и даже не столько хранилищем знаний, сколько направлением, указывающим путь в иную жизнь, в которой спасение будет зависеть только от степени нравственности любой деятельности в жизни земной. По своей изначальной сути он не может бьпъ сведен лишь к простой совокупности детализированных норм, например, заключения брака и развода, сделок купли-продажи и т. п. Суть религии для аль-Газали заключалась в осознании нравственного измерения всего комплекса ниспосланного свыше религиозного знания и знания, получаемого светскими науками, в их взаимодействии и поддержке друг друга.

Как писал знаменитый андалузский знаток фикха Ибн Рушд в заключении своего главного произведения «Бидаят аль-муджтахид», шариат содержит правовые нормы двух категорий — нормы, которыми руководствуются правители и судьи, и нормы, которые не используются судьями. Последние представляют собой рекомендуемые, или одобряемые, нормы, большинство которых относится к этике. При этом они могут не уступать по важности судебным установлениям.

Затем Ибн Рушд разъясняет, что обычаи (sunan), связанные с нормами поведения, или, как он их называет, «узаконенные и научно обоснованные обычаи», имеют целью утверждение добродетелей и достоинства человека — добродетелей духовных, связанных помимо прочего и с религиозными обрядами и культовыми обязанностями, которые он включает в понятия нравственности, поскольку в них находит свое проявление великодушие и достоинство, или, в его формулировке, благородные обычаи (as-sunan al-karamiyya). Их сущность заключается в добродетели целомудрия и воздержании от осуждаемых обычаев, За нею следуют добродетели справедливости, мужества и щедрости.

Таким образом, мы видим, что суть и истина религии заключаются в четырех отмеченных добродетелях, которым должен следовать каждый человек, чтобы стать благоразумным членом общества и находиться под его защитой.

Индийский мыслитель Шах Валиуллах ад-Дахлави также приходил к выводам, близким к заключениям Ибн Рушда. В книге «Худжат Аллах аль-балига» он писал, что основами нравственности являются четыре добродетели — чистота и неприятие нечистоты (омовение), великодушие и справедливость. При этом Валиуллах пояснил, что первая добродетель — чистота — заставляет человека уподобиться ангелам. Вторая — неприятие нечистоты — приближает человека к Богу и превращает его, по выражению писателя, в поднимающегося к раю. Третья добродетель — великодушие, с помощью которой человек обеспечивает невосприимчивость своей ангельской природы к животным желаниям. Четвертая — справедливость, то есть способность поддерживать порядок, который служит на благо личной жизни человека и одновременно жизни общественной. По его выражению, эта добродетель — царица, которая закрепляет справедливое и праведное устройство и в доме, и в городе.

Достаточно детальное сопоставление взглядов Ибн Рушда и Валиуллаха позволяет нам лишний раз убедиться в том, что выдающиеся мусульманские мыслители прежних времен неизменно понимали нравственность как самое основу жизни мусульман. И несмотря на то что Ибн Рушда — великого философа и знатока фикха из Андалусии — отделяют значительные временные и пространственные границы от индийского суфия Валиуллаха, несмотря на пролегшие между ними пять веков, — оба они, как и еще многие другие ведущие представители мусульманской учености понимали сущность религии в ее органической взаимосвязи с предметным земным знанием — связи, имеющей в своей основе прочные нравственные измерения. Согласно им, религиозная и светская практика как отдельных индивидов, так и целых людских сообществ, не служащая целям строительства здания нравственности, может свидетельствовать только об одном — о наличии больших изъянов в идейных представлениях и земных действиях людей. В их исправлении собственно и заключалась одна из задач великой Миссии пророка Мухаммада (мир ему), который говорил: «Я ниспослан, чтобы довести до совершенства достойные нравы», — прекрасно понимая, что он сам же и служит образцовым примером того, к чему призывал своих последователей и что так четко подчеркнуто в обращенном к нему Слове Всевышнего: «Поистине, ты — (человек) великого нрава …»

Давайте теперь с позиций выводов, которые вытекают из сказанного, сопоставим высокие представления мусульман о такой, в частности, добродетели, как справедливость, неразрывно связанной с таким столь же возвышенным для них понятием, как достоинство, с теми незаслуженно враждебными представлениями, которые сложились о них самих в немусульманской среде. И здесь нужно признать, что немало из причин такой враждебности и возникновения порочащего Ислам образа проистекают от ошибочных действий самих мусульман. Не может не поражать столь нередкая сегодня слабость мысли многих людей, которые полагают себя говорящими от имени исламской религии или озвучивающими подлинные политические интересы мусульман. Мы, например, видим мусульман в центре извечных обвинений со стороны их противников в том, что касается их отношения к женщине. Однако мы также знаем, что допускаем весьма серьезные упущения в обращении с женщинами, которые по своей сути противоречат фундаментальным этическим нормам самих же мусульман. Если это не так, то почему же мусульманки во многих исламских странах вынуждены после замужества подчиняться унижающим их законам и почему игнорируются многочисленные случаи так называемых преступлений чести, имеющих место в некоторых исламских общинах.

Каждый житель страны должен иметь возможность пользоваться защитой от возможных посягательств на его права. Однако во многих районах исламского мира используемые во имя благих целей средства вступают в большинстве своем в диссонанс с этими же целями. Принцип «цель оправдывает средства» не согласуется с основами исламской этики, которая требует использования справедливых средств во имя достижения справедливой цели. При таком подходе взрывы, осуществляемые террористами-смертниками оказываются, к примеру, ужасающим и полным искажением всей системы ценностей Ислама. Но особенно удивительно при этом, что некоторые люди пытаются найти оправдание таким позорным с точки зрения фикха действиям. Что же касается смертельного риска и беззаветной храбрости на поле боя, то это совершенно иное дело, особенно в битвах за честь и законные права. Более того, даже в ситуациях, когда вступление в сражение оказывается делом обязательного долга, никакой мусульманин не может пренебречь нравственными императивами. Одним словом, перспективы превращения всего мира в поле перманентной войны, а всех людей — в мишени для убийств или объекты мести, не просто страшны сами по себе, но, подчеркнем, неизбежно связаны со следованием дьявольскими путями.

И совершенно очевидно, что те, кого устраивает такая перспектива, вольно или невольно оказываются приверженцами той разновидности фикха, об опасности которой предупреждал еще аль-Газали, когда предостерегал от чрезмерного сосредоточения на внешних обстоятельствах в религиозном праве, т. е. на фикхе явного, в ущерб фикху скрытого. Особенно это касается случаев, когда фикх явного отмечен недостатком милосердия, справедливости, чистоты помыслов и всех тех добродетелей, о которых мы говорили выше.

Сегодня настало время возродить те обычаи и практику мусульман, о которых мы забыли или которые игнорируем. А ориентироваться в них и в методике соответствующей работы нам поможет тщательное прочтение заново того, что оставили нам в наследство в своих работах по вопросам нравственности и соотношения духовного и мирского такие столпы исламского знания, как аль-Газали, Ибн Рушд, Валиуллах и многие подобные им деятельные и отважные мыслители.

Между тем в наше время люди действия из-за своей малой вовлеченности в обсуждение проблем, о которых идет наш разговор, производят впечатление меньшинства, и их не лишенные смелости, но весьма редкие, спонтанные выступления с критикой и осуждением существующего положения дел ситуацию в целом не меняют. Может даже закрасться впечатление, что именно о людях такого типа говорится в хадисе, ведущем речь о чужаках. Когда читаешь, к примеру, аль-Газали, рассказывающего о современном ему положении дел, можно едва ли не с полной уверенностью утверждать, что он говорит по существу и о наших днях. И в самом деле, внешне религия даже процветает, поскольку сохраняются многочисленные религиозные факультеты, активно соблюдаются обряды исламского культа. Однако изнутри религия явно рискует оказаться чуждой для своих последователей, в чем приходится убеждаться при сравнении внутреннего состояния сегодняшних мусульман с содержанием Миссии Посланника Аллаха, нацеленной на спасение всего человечества через упрочение в первую очередь тех нравственных принципов, с которыми Ислам был явлен всем народам мира.

Именно здесь заложена объективная необходимость в появлении реформаторов, которые начали бы работу по исправлению того, что подверглось искажению или порче. По счастливому совпадению, в докладе, прочитанном на наших нынешних чтениях шейхом Абдаллахом ибн Байя, также шел разговор о важности непреходящих нравственных ценностей, о пророке Мухаммаде (мир ему) как высшем образце практического воплощения высоких нравственных начал как для отдельно взятого человека, так и для целых людских сообществ… о том, что нужно активно и целенаправленно искать людей, обладающих добродетелью, приверженных высоким нравственным идеалам. Не они ли — те самые чужаки, благодаря которым собственно и начинался Ислам и которых благословлял Пророк. Когда у него спросили, кто подразумевался под ними, он ответил; «…те, которые исправляют то, что люди испортили из моей Сунны, и те, которые любит то, что они умертвили в ней».

Сегодня самые различные исламские течения стоят перед настоятельной необходимостью прийти на высоком научном уровне к единой новой точке зрения относительно нравственных ценностей, которые должны стать для нас, в исламском мире, своего рода общественно признанными нравственными границами. Они должны быть обязательством, действующим для мусульман в гражданском обществе. В этом и заключается подлинное предназначение исламских богословов, которым под силу оформить нравственный договор, который был бы достигнут, и обеспечить его распространение в среде простых мусульман через образовательные и информационные каналы. Они должны выявить важность подобных нравственных границ для будущего мусульман и их возрождения.

Для успешного решения стоящей задачи необходим обоснованный план, исполненный высоких нравственных начал, о которых шла речь выше, — план, базирующийся на добродетелях благочестия, чистоты, великодушия и справедливости, равно как и многих других добродетелей. Мы должны уточнить и конкретизировать применительно к современности понимание большинства из них. И здесь я бы выдвинул на первый план необходимость исчерпывающего учета того, в чем сегодня мусульмане нуждаются, очевидно, более всего. Я имею в виду объективную необходимость максимально полного осознания ими ценности плюрализма и разнообразия, или, в другой формулировке, — ценности терпимости. Сейчас, как никогда ранее, необходимо идти к тому, чтобы плюрализм стал стержневым началом для широких слоев нашей Уммы.

Истина одна, однако она является во множестве образов. Абсолютная Истина известна только Аллаху, в то время как наша оценка правильности основана на научных критериях и является относительной. Когда мы говорим, что обладаем абсолютным знанием о какой-либо вещи, т. е. неопровержимым знанием, то говорим с точки зрения науки, ибо окончательная истина о всем сущем откроется нам лишь в будущем. Мы — люди, наши суждения несовершенны и не абсолютны, поэтому мы будем допускать ошибки. В иджтихаде всегда есть изъян, каким бы точным он ни был. Ошибка — это нормальный этап в процессе поиска истины, который никогда не считался запретным в Исламе. Напротив, нам обещана награда за усилия мысли и поиски истины. Если мы найдем ее — будем вознаграждены Аллахом дважды, если нет — единожды.

Таким образом, внутренний плюрализм для мусульман оказывается их сильной стороной и благословением Аллаха, Всемилостивого, Милосердного. В известном хадисе говорится, что разногласия в мусульманской умме — это Божий дар, а не повод для раздора. Разногласие и плюрализм соответствуют реальной жизни, шариату и Сунне.

Другая ценность, не менее важная, заключается в необходимости отвергнуть насилие как метод преодоления наших разногласий. Насилие стало хронической болезнью, бедой, поразившей наше общество, губительной для многих человеческих талантов, препятствующей развитию и процветанию. Мы должны вернуться к осознанию святости человеческой души, признанию ее самой по себе высшей ценностью. Забота о душе — одна из пяти целей шариата. Ее убийство считается одним из смертных грехов в Исламе. Однако недопустимо, чтобы это беспримерное по своей ценности религиозное установление потеряло свою значимость из-за «стараний» лжемусульман.

В свое время Мухйи ад-дин Ибн Араби в своей книге «Тарджуман аль-Ашвак» дал поэтическое описание Каабы:

Она кружит вокруг моего сердца час за часом, чтобы взволновать и растревожить меня,
Как кружили лучшие из Посланников вокруг Каабы,
Для которой только разум как проводник далеко еще недостаточен.
Он поцеловал ее камни, вопрошая: но где же место дома, предназначенного человеку?

Целью андалузского ученого Ибн Араби было разъяснить нам, что ценность человеческой души и определенное Самим Всевышним Творцом положение человека превосходят даже величие важнейшего из священных символов Ислама — самой Каабы, являющейся киблой для каждого мусульманина и его духовной опорой.

Мы верим, что если добавим эти две ценности — укрепление плюрализма и отказ от насилия — к приоритетным, высшим ценностям, существующим в наших обществах, в дополнение к обсуждавшимся нами добродетелям, то сможем встретить будущее с лучшими перспективами для нашей уммы. Ведь община, признающая ценность человеческой души и плюрализма, — это община, которая автоматически получает дополнительный ресурс для развития науки. Народы же, которые способны развивать ее, становятся способными к возрождению и получают мощный цивилизационный и культурный импульс к развитию. Такие народы не только развиваются сами, но и становятся стимулом к развитию и процветанию других. Они приобретают как бы роль учителя для отдельно взятого человека и целых народов — ту самую, которую Всевышний Аллах изначально отвел последователям Ислама.

Для осуществления этой цели нам необходимо поощрять рациональное мышление и воображение в наших образовательных учреждениях на всех уровнях образования, от начальных до высших. Рациональное мышление необходимо для осуществления любого исламского проекта. Без разума не существует нравственной ответственности. Этот принцип сопряжен в Исламе с понятиями зрелость совершеннолетия, сознания, понимания, которые являются основными составляющими при порождении рациональных суждений. Ведь наше понимание Божественного Откровения и отношение к нему опирается в конечном счете на разум. Отсюда особенно удивительно то, что мы, пользуясь свидетельствами и мыслями из множества различных источников, тем не менее редко по-настоящему вникаем в их глубинные смыслы. Сподвижник Пророка Ибн Масуд взывал к людям, говоря: «Откройте разум для знания, не будьте только передатчиками знания!» А Ибн Асакир писал: «Вершина ученых людей — понимание, забота неразумных — передача». Под последними он имел в виду, несомненно, тех, кто слепо передает тексты без глубокого их понимания и верного осознания.

В дополнение к сказанному разум должен быть украшен еще и воображением, о чем писал ученый: «О если бы воображение окружало рассудок, как аромат окружает цветок, и было бы неразделимо с исходящим от него благоуханием». Да, благоуханье цветка распространяется в воздухе, однако остается связанным своим чудесным происхождением со своим постоянным источником. В своей знаменитой касыде «Сомнение или ответ» Мухаммад Икбал призывает мусульман следовать Сире Мухаммада (мир ему). Сира, по мнению Икбала, помогает человеку полностью пробудить самосознание и обрести гармонию со всеми взаимосвязанными элементами бытия, одновременно используя и собственные ресурсы. Созидательный дух, который вдохновлялся естественным историческим опытом человека, создал ту материю, которая породила живую цивилизацию.

Икбал верил, что если мусульмане выполнят свою миссию, они смогут получить ключи своей судьбы. Он писал: «Разум — это твоя броня, и в твоей руке — меч любви, о Абдаллах, Повелевать миром — в твоей власти. Призыв Великого Аллаха делает человека ни в чем не нуждающимся, кроме Него Самого. Это — огонь. Если вы и вправду мусульмане, ваша судьба будет такой, к которой вы устремились, последовав за Мухаммадом. Мы всегда с вами в этом бренном мире, чтобы вы писали историю мира — вот вам скрижаль и перо».

Исламская мысль, которая за историю своего существования переживала сложные периоды, порой склонялась к пессимистическому взгляду на будущее Ислама. Возможно, некоторые толкования хадиса, с которого мы начали наш доклад, использовались, чтобы укрепить подобный пессимизм, возникавший у тех людей, которые ошибочно считали: настанет день, когда Ислам станет полностью чуждым и исчезнет. Такое толкование ложно, ибо противоречит ряду свидетельств, содержащихся в Коране и Сунне, прежде всего — обещанию Аллаха Своим праведным рабам, что они будут оставаться Его наследниками на земле. Отсюда хадис следует понимать как поощрение к духовному пробуждению, к стремлению к обновлению всякий раз, когда происходит отклонение.

*Хасанийские чтения в священный месяц рамадан. Научные чтения по толкованиям Корана и хадисов Пророка Мухаммада, да благословит его Аллах и приветствует, проведенные в присутствии короля Мухаммада VI в священный месяц рамадан 1428 г. хиджры, 2007 г. от Р. Х. — М.: Институт исламской цивилизации. — С. 131–147.