О

«Образцовые проекты» мечетей 1843 г. В 1843 г. ОМДС представило в МВД рапорт, в котором излагались основные затруднения реализации «образцового проекта» мечети 1829 г., составленного архитектором А. И. Мельниковым. Рапорт стал выражением коллективного мнения мус. приходов. Оказалось, что «не всегда возможно строить деревянные мечети по недостатку средств». Во избежание дальнейших затруднений и «могущих произойти между магометанами неудовольствий» предлагалось издать «новые планы с фасадами в простейшем виде, сообразно обычаю магометан, числу прихожан и их строению, а именно: вместо крестообразного здания, какое означено на образцовом плане, предоставить строить мечети из двух и трех комнат в ряд, с особыми позади здания местом для муллы (михраб) и на переди с крытым крыльцом, а наверху здания минаретою, для провозглашения азана».

В качестве рекомендуемых образцов оренбургский муфтий Г. Сулейманов представил рисунки двух 5-временных и двух соборных мечетей – прямоугольных культовых зданий с двухскатными крышами с установленным в центре 8-гранным в основании минаретом. Каждый из храмов имеет два зала и сени. Рисунки ОМДС являлись улучшенным вариантом действовавших мечетей в Волго-Уральского регионе.

Рисунки и требования ОМДС были учтены при составлении новых проектов, получивших «высочайшее» утверждение 18.11.1843 г.

«Образцовые мечети» выгодно отличаются от планов и фасадов, рекомендованных ОМДС, своим обликом и изысканностью. Это закономерно: автором являлся, вероятно, архитектор Е. Паскин; они составлялись в рамках утвердившегося в первой трети XIX в. правила, согласно которому стиль храма приравнивался к символу принадлежности его к определенной конфессии, реализовавшийся в данном случае на основе архитектурной традиции раннесредневековых мечетей Египта и Туниса. Главным композиционным элементом в них является купол, выделяющий богослужебные здания от частных и общественных построек, храмов др. конфессий и доминирующий над устроенными в углах зданий стилизованными башенками-минаретами, не предназначенными для произношения азана. Если учесть, что в этот период мечети строились на открытой местности в радиусе 20 саженей, то мечети действительно должны были стать доминантой в планировочном пространстве округи поселения.

«О.п.» 1843 г. были рассчитаны для молитвенных собраний малочисленной махалли. Доктор архитектуры Н. Х. Халитов видит в одном из «образцовых чертежей» 1843 г. «средневековую волго-камскую купольную джами» и считает, что он в значительной степени сблизил «художественно-образные качества татарской мечети и русской церковной архитектуры классического направления».

Особой разницы в размерах «образцовых» 5-временных и джами мечетей не существует: для первых – по 12 и 23 кв. саж., для вторых – 12 и 28,6 кв. саж. Между тем ОМДС предлагало иные нормативы: для 5-временных мечетей – 19,2 и 24,2 кв. саж., а для джами – 28 и 60 кв. саж. Помимо численности прихода ОМДС учитывало специфику мус. обряда: на пятничный намаз приходило практически все мус. население прихода, тогда как исполнение молитвы в 5-временной мечети являлось уделом лиц преклонного возраста, отошедших от активной хозяйственной деятельности. Столичные чиновники-архитекторы же исходили гл. образом из определенного законодательством единого норматива численности мус. прихода (не менее 200 ревизских душ м. п.). Принимая во внимание издержки проекта 1829 г., зодчие пошли на уменьшение размеров рекомендуемых религиозным управлением мечетей.

«О. п.» 1843 г. предназначались для сельской местности, где жилые и хозяйственные постройки возводились из дешевого лесного строительного материала. Видимо, поэтому обязательным стало их возведение из дерева. В рассматриваемый период общественные здания в городах строились, как правило, из камня или кирпича. Следовательно, «образцовые чертежи» не соответствовали предъявляемым градостроительным требованиям.

Возведение мечетей по «О. п.» 1843 г. не всегда удовлетворяло мусульман. Особенно возмущались прихожане тогда, когда администрация не дозволяла исправлять, ремонтировать старые, обветшалые мечети, требуя, чтобы их перестроили по образцу одного из «высочайше» утвержденных чертежей. На основании таких жалоб власти 24.05.1861 г. возбудили вопрос о строительстве мечетей не только по образцовым, но и по др. чертежам, какие будут признаны прихожанами удобными. Было заявлено, что, поскольку мечети строятся за счет частных средств, будет вполне правомерно и справедливо, если прихожане сами начнут определять расходы, размеры и внешний вид мечетей: «образцовые чертежи» должны служить только для «руководства вообще», или их приводить в исполнение в точности только тогда, когда в местности нет специалистов или лиц, умеющих составлять проект.

На основании закона от 17.12.1862 г. мусульмане избавились от образцового проектирования и получили возможность строить мечети по своему усмотрению. Если строительство предполагалось не по «высочайше» утвержденным «О. п.» 1843 г., то каждый раз план утверждался губернским правлением, а в случае особой важности документы представлялись на согласование главе МВД.

Одним из важных итогов периода образцового исламского культового зодчества 1829–62 гг. явилось ограничение функции мечети только совершением обществ. молитвы: «О. п.» были одноэтажными, они не предусматривали каких-либо хозяйственных помещений, не говоря об училищах. Тем самым ограничивались возможности мечети как многофункционального общественного здания.

Лит.: Загидуллин И. К. Исламские институты в Российской империи: Мечети в европейской части России и Сибири. – Казань, 2007; ПСЗ. 2-е собр. Т. ХIХ, отд. 2, лл. 10, 11, 12, 13 к № 17539; Т. ХХХVII, отд. 2, № 39044; РГИА, ф. 821, оп. 8, д. 646; ф. 218, оп. 4, д. 37; Русское градостроительное искусство. Градостроительство России середины XIX – начало ХХ века. НИИ теории архитектуры и градостроительства. Под общ. ред. Е. И. Кириченко. – М., 2001.

И. З.

«Образцовый проект» мечети 1829 г. Поводом к установлению правит. контроля над исламским культовым строительством в округе ОМДС послужило донесение пензенского губернатора 1828 г. о том, что в татарских селениях Саранского уезда мечети сооружаются «посреди улиц самопроизвольно и безобразно и что число их умножается большею частью без всякой нужды, и более по научению татар, ищущих звания мулл и имамов». Строительному комитету МВД было поручено, «приняв в соображение имеющиеся чертежи, составить общий для оных образцовый план и фасад». Исполнение поручения было возложено на непременного члена Строительного комитета А. И. Мельникова. Им был составлен «Образцовый план и фасад на постройку татарских мечетей в Пензенской губернии». 17.01.1829 г. этот проект был утвержден «как общий образцовый для мечетей России».

Очевидно, чиновники искренне полагали, что нововведение окажет мусульманам полезную услугу – облегчит сооружение в техническом отношении безопасного культового здания, отпадет необходимость составления плана и фасада, что уменьшит расходы прихода: «в то самое время, когда грозные силы Российского монарха разили полчища могущественнейшего Владыки магометанского (в 1828–29 гг. Россия воевала с Османским гос-вом. – Ред.), державная рука Его утверждала созидание молитвенных домов для мирных магометан, обитателей великой Его империи».

«О.п.» представлял собой 8-угольное культовое здание без стройного высокого минарета и был «списан» с чертежей нижегородской Ярмарочной мечети (1827), чем объясняется ее резкая контрастность с привычной планировкой и обликом татарской мечети. По замыслу зодчего, к основному 8-угольному объему здания примыкают сени и михраб. Строение имеет минарет призматической формы, обнесенный простой решеткой. Окна и двери с килевидными завершениями подчеркнуты рельефным валиком. 8-гранное зальное помещение (каждая стена – 7,75 аршина) имело с двух противоположных сторон двери в зал и перпендикулярно к ним также по двум сторонам – 2-угольные срубные соединения. Получалось 12-угольное помещение. Общая площадь культового здания без сеней по периметру составляла 318,38 кв. аршина; общая высота мечети с полумесяцем равнялась 25 аршинам.

Форма четырех окон мечети также несла в себе «печать» каменного зодчества, они были не прямоугольной формы, верхняя часть имела очертания шатра.

«О.п.» обязывал строить мечеть без учета численности и реальных потребностей местного мус. прихода. Конструкция с высоким потолком была невыгодна как по значительности затрат на стройматериалы, так и по расходам на отопление большого зала. Эти новшества в конечном счете отражались на стоимости образцового храма.

«О.п.» 1829 г. был заменен новыми «образцовыми проектами» мечетей 1843 г.

Лит.: Загидуллин И. К. Из истории образцового проекта татарской мечети 1829 года // Региональное многообразие архитектуры России. – Казань, 2006, с. 105–107; Его же. Исламские институты в Российской империи: Мечети в европейской части России и Сибири.  – Казань, 2007; Русское градостроительное искусство. Градостроительство России середины XIX – начало ХХ века. НИИ теории архитектуры и градостроительства. Под общ. ред. Е. И. Кириченко. – М., 2001; Тубли М. П. Авраам Мельников. – Л., 1980.

И. З.

Общество офицеров, исповедующих мусульманство, Отдельного гвардейского корпуса – обществ. корпоративная организация офицеров-мусульман в 1850-е гг. в СПб. О. обладало правом рекомендации кандидата на должность воен. ахуна Отдельного гвардейского корпуса. Здесь обсуждались вопросы, связанные с прохождением службы, долга, чести, вероисповедания военнослужащих. Оно являлось единственной обществ. организацией воен. лиц, сформированной по конфессиональному признаку, поэтому представляется закономерным, что именно в нем сосредоточились полномочия прихода. Так, в связи с кончиной воен. ахуна Камалетдина Абдуллаева с разрешения воен. начальства О. провело в ноябре 1859 г. в квартире-молельне по адресу: Невский просп., 185 (дом купца Кулагина) выборы нового воен. ахуна с участием представителей единоверцев из всех полков, артиллерийских бригад и др. частей гвардейского корпуса и «ближайших окрестностей» столицы. В результате выборов новым воен. ахуном корпуса был избран Хантемиров Мухаммед-Амин, имам первого мус. прихода.

Лит.: Аминов Д. А. Татары в Санкт-Петербурге. Исторический очерк. – СПб., 1994.

И. З.

Общество помощи раненым воинам и их семьям, организованное русскими мусульманами (1914–17) – обществ. организация в Пг. Учредители: Багратион-Давыдов, Мухлио, Вагапов, Рагаев. Устав был зарегистрирован 23.09.1914 г.

О. ставило своей целью оказание всевозможной помощи военнослужащим в действующей армии в условиях I  мировой войны, а также вдовам и сиротам погибших воинов. Деятельность О., согласно уставу, охватывала всю тер. Российской империи. Членами могли стать лица обоего пола. В каждой местности, где постоянно проживало не менее 10 членов О., могли открываться  с согласия правления О. его местные отделы. Для ношения был разработан особый жетон на цепочке часов.

Лит.: Мясникова О. С. Мусульманское население Петрограда в 1914 – нач. 1917 гг.: дисс. … канд. ист. наук. – СПб., 2004.

И. З.

Общество помощи учащимся в СПб. туркестанцам (1912–17) – обществ. организация. Создана с целью оказания материальной и нравственной поддержки учащимся в столице уроженцам Туркестанского края, Бухарского и Хивинского ханств. Основными задачами О. были определены: выдача пособий и ссуд; содействие улучшению материальных условий жизни учащихся; организация подработок учащимся; содействие изучению Туркестанского края путем проведения лекций, чтений, совместных занятий, изданием периодического органа, организацией библиотеки и читальни.

Лит.: Мясникова О. С. Мусульманское население Петрограда в 1914 – нач. 1917 гг.: дисс. ... канд. ист. наук. – СПб., 2004.

И. З.

Общество последователей Кур’ана и Сунны – обществ. организация в СПб. с религиозными приоритетами. Зарегистрировано в 1993 г. С февраля по апрель 1993 г. носило название «Независимый мус. благотв. фонд СПб. и области»; в целом просуществовало в течение одного года. В учредительных документах значились просветительская деятельность, поддержка мус. малого бизнеса и др. Реально были реализованы некоторые проекты в образовательной и благотворительной сферах (ифтары в месяц рамадан и благотв. ужины в Курбан-байрам с последующей раздачей нуждающимся мяса жертвенных животных, помощь малоимущим) Руководители – Н. Агеев, Самадов. Учреждение О. было первой попыткой создания мус. религиозной организации в СПб., независимой от политики Ж. Пончаева.

Лит.: Архивы ассоциации «Собрание» (Москва).

Дм. М.

Общество распространения просвещения среди мусульман (1908–17, СПб.) – обществ. организация. Учредители: жена генерала-майора Шейх-Али Умма Гульсум Саид-Гиреевна, М.-А. Максутов, вдова генерала-майора Шамиля Биби Марияш Бану Ибрагимовна, губернский секретарь З. Шамиль. Устав утвержден 20.05.1908 г.

Целью О. являлось «поднятие культурного уровня мусульман путем распространения и улучшения школьного образования; создания и упорядочения внешкольного образования». Для достижения этих целей предполагалось: 1) открывать новые школы, улучшать постановку преподавания в существующих, а также организовывать по праздникам курсы обучения грамоте для взрослых, лекции по предметам общеобразовательного характера; 2) издавать педагогические и научно-популярные журналы и газеты, учебники, книги и брошюры по различным отраслям знаний как оригинальные, так и переводные.

Членами О. могли записаться лица обоего пола без различия вероисповедания. Все члены должны были ежегодно делать денежные взносы в размере 3 руб. или единовременно не менее 80 руб. с человека. Руководство О. осуществлялось через Комитет, члены которого избирались общим собранием ежегодно в феврале в числе 10 чел. и который назначал из своей среды председателя, казначея и секретаря.

Источниками существования О. служили единовременные и ежегодные членские взносы, пожертвования деньгами и предметов, доходы с капиталов предпринимателей О.; сборы с устраиваемых О. спектаклей, концертов, публичных чтений, танцевальных вечеров и пр.; сборы по подписным листам и книжкам, выдаваемым для сего членам О.

Начавшаяся I мировая война внесла серьезные коррективы в деятельность О. В нач. 1915 г. О. провело ряд совещаний с представителями местных мусульман, на которых обсуждались вопросы, связанные с организацией публичных лекций и вечерних курсов для взрослых мусульман. По инициативе председателя О. Васан-Гире Эльжиева Джабагиева курсы для мужчин были открыты 1 февраля, а для женщин – 5 марта 1915 г. Были также организованы бесплатные спектакли на татарском яз. для раненых солдат-мусульман, выданы 500 руб. Временному мус. комитету по оказанию помощи раненым воинам и их семьям и 300 руб. – как пособие кружку политехников-мусульман. В нач. февраля 1916 г. О. открыло вечерние курсы для взрослых мусульман, не знающих русский яз., направленные на адаптацию приезжих. Однако не все запланированное удалось реализовать, в частности не была открыта библиотека-читальня.

Лит.: Мясникова О. С. Мусульманское население Петрограда в 1914 – нач. 1917 гг.: дисс. ... канд. ист. наук. – СПб., 2004.

И. З.

Общество содействия распространению коммерческого образования среди мусульман (1914–17) – обществ. организация в Пг. Учредители: А.-Г. Давлетшин, С. С. Джантюрин, Я. А. Мухлио, А. К. Рабле, И. Н. Цыбульский, А. К. Яковлев и И. К. Яковлев. Устав был утвержден 12.12.1914 г.

О. состояло в ведении Мин-ва торговли и промышленности (по учебному отделу). Целью О. являлось распространение коммерческого образования среди мусульман. Для этого предполагалось: открывать и содержать с разрешения Мин-ва торговли и промышленности коммерческие учебные заведения; устраивать для усиления средств О. спектакли, концерты, вечера, публичные лекции; принимать пожертвования.

В 1914 г. в ведение О. перешла частная школа Я. А. Мухлио, где обучали основам торговой деятельности.

Лит: Мясникова О. С. Мусульманское население Петрограда в 1914 – нач. 1917 гг.: дисс. канд. ... ист. наук. – СПб., 2004; Устав общества содействия распространению коммерческого образования среди мусульман г. Петрограда. – Пг., 1914.

И. З.

Октябрьская революция 1917 г. и мусульмане. О. р. – вооруженный гос. переворот, осуществленный в Пг. 25.10.1917 г. с целью свержения Временного пр-ва, в результате которого к власти пришел Совет народных комиссаров, сформированный на II Всерос. съезде Советов рабочих и солдатских депутатов (25–27.10.1917 г.).

27.10.1917 г. в Петрогр. газете «Известия Всерос. мус. совета» прозвучал такой отклик на приход к власти большевиков: «Зарево гражданской войны поднялось над страной... Что делать мусульманам в этот момент тяжелой социальной борьбы? Мусульманскому населению... приходится принять все меры к тому, чтобы кровавое зарево гражданской войны как можно менее захватило их. Спокойствие и выдержка! Необходимо принять все меры к самообороне от всяких случайностей».

28 октября Исполком Всерос. мус. совета (ВМС) на своем заседании в связи с восстанием большевиков постановил делегировать трех своих представителей в антибольшевистский Комитет спасения родины и революции. Считая, что Советы рабочих и солдатских депутатов являются органами, сконструированными односторонне (мусульмане в них почти не были представлены), Исполком ВМС высказался за создание демократического Совета с возможно полным представительством в нем населяющих Россию народов. Было также решено при формировании власти добиваться учреждения Секретариата по мус. делам со статс-секретарем во главе на правах товарища министра. Несмотря на Декларацию прав народов России (2.11.1917 г.), которой новой властью им было обещано право на свободное самоопределение, вплоть до отделения и образования самостоятельного гос-ва, а также отдельное обращение Совнаркома «Ко всем трудящимся мусульманам России и Востока» (20.11.1917 г.), формально провозглашавшее право на самоопределение для народов Востока и обещавшее мусульманам неприкосновенность их верований и обычаев, последователи ислама были сильно обеспокоены возникшей угрозой их существованию, стали опасаться усиления анархии, крушения их надежд и замыслов. Стремясь стать во всем равноправными со своими соотечественниками, мусульмане в первые несколько месяцев О. р., увидев расползание хаоса в гос-ве, пытались сорганизоваться собств. силами, чтобы не погибнуть в огне гражданской войны.

Мусульмане думали, что О. р. освободила их от религиозного гнета и притеснений. Для ВМС было очевидно, что причина особых обращений большевиков к мус. массам с призывом создавать свои нац.-тер. республики состояла в том, чтобы расколоть многомиллионное российское мусульманство во имя «интернационального прогресса»; что большевики, признавая мусульман в качестве союзников в борьбе с «империалистической буржуазией», были готовы сделать им лишь временные уступки. 30 ноября председатель Исполкома ВМС А. Цаликов опубликовал «Открытое письмо Совету народных комиссаров», в котором заявил, что мусульмане не сомневаются в «добрых чувствах большевистских комиссаров к угнетенному мус. миру...», но в то же время констатировал: «Нынешняя власть большевиков ведет такую политику, которая в конечном результате может иметь для мус. населения России и Востока совершенно обратное значение». Призвав к изменению политики, Цаликов ясно выразил отношение ВМС к О. р.: однопартийная власть не может быть признана мус. демократией. Он не призывал к вооруженной борьбе с большевистской властью, но предупреждал, что мус. народы будут вынуждены принять меры к защите своих интересов.

1 декабря Цаликов встречался с наркомом по делам национальностей И. В. Сталиным. В ходе продолжительной беседы о возможных взаимоотношениях между ВМС и Совнаркомом Цаликов заявил: если большевики будут проводить в жизнь свои обещания и предоставят им возможность устраивать свою жизнь так, как они хотят, то они сохранят по отношению к ним лояльность. Сталин сказал, что Совнарком не требует от Исполкома ВМС заявления поддержки Совнаркома, единственным пожеланием является сохранение мусульманами лояльности, причем они имеют право идти под теми лозунгами, которые они считают более подходящими, голосовать, за кого хотят и т. п. Он предложил три варианта сотрудничества с их организациями: 1. Образование Комиссариата по мус. делам, включавшего представителей всех крупных мус. народов. 2. Назначение по представлению Исполкома ВМС на пост помощника комиссара по мус. делам мусульманина-социалиста. 3. В случае неприемлемости этих вариантов сохранение деловых сношений для безболезненного урегулирования возникавших мус. проблем. Цаликов, не взяв на себя ответственности, сказал, что ответ сможет дать только после консультаций с крупными краевыми организациями и по возвращении членов Исполкома ВМС и самого ВМС, большинство которых разъехалось в связи с предвыборной агитацией во Всерос. Учредительное собрание.

После встречи Цаликов направил Нац. собранию мусульман тюрко-татар Внутренней России и Сибири, заседавшему в Уфе с 20.11.1917 г., телеграмму с просьбой рассмотреть эти предложения и принять решение. Делегаты уфимского меджлиса решили отозвать из ВМС и Исполкома ВМС делегатов от Поволжья и создать в Пг. особую коллегию для переговоров с Совнаркомом, в которую в начале февраля 1918 г. были выдвинуты Султанбек Мамлеев, З. Шамиль и Г. Исхаки. Между тем, согласно подписанному председателем Совнаркома В. И. Лениным и Сталиным 17.01.1918 г. декрету о создании Комиссариата по делам мусульман Внутренней России, его первым главой стал Мулланур Вахитов, который вместе со Сталиным вскоре принял решение о ликвидации ВМС, Всерос. мус. воен. шуро и др. мус. организаций, прежде всего в Пг.

К весне 1918 г. мусульманам стало ясно, что советская власть вопреки всем своим офиц. заявлениям и лозунгам самым вопиющим образом нарушила ту свободу самоопределения народов, которую обещала. Мусульмане говорили, что «в Советах русские творят социальную революцию, в нац. же вопросе проводят политику Николая II». Декрет Совнаркома (от 20.01.1918 г.) об отделении церкви от государства и школы от церкви запрещал обучать детей религии до 18-летнего возраста и разрешал закрывать мектебы, что с точки зрения мусульман являлось грубым притеснением религии, так враждебно выразившимся со стороны советской власти, которая тем самым не позволяла им сохранить своеобразие их духовного и культурного уклада. В экстремальных условиях, вызванных войной, экономическим хаосом, политической нестабильностью, развалом прежней гос-ти, действиями антиисламских сил, значение религии, как это всегда происходило в тяжкие для мусульман времена, выросло, она по-прежнему оставалась цементирующей основой их культуры, психологии и политичности.

Большинство мусульман придерживались позиций социального непротивления, что вытекало из их психологии. Это не исключало отдельных вспышек недовольства преимущественно этноконфессионального характера. Позиция неприсоединения к противоборствующим – красным и белым – силам существовала до тех пор, пока те не вмешивались в сакральную сферу шариата, в самое чувствительное место их психологии. Дух фатализма (но не фанатизма) господствовал в душах мусульман. Позиция большинства мус. населения страны была одним из своеобразных социальных противовесов революционной стихии. Подводя итоги 4-летней годовщины О. р. и участию в ней, в частности, татар, знаменитый большевик М. Султан-Галиев в статье «Татары и Октябрьская революция» признавал: «Мы должны сказать, что татарские рабочие массы и татарская беднота не участвовали в революции, но способствовали ее распространению в странах Востока», и в первую очередь в Туркестане. Лидеры мус. народов, осознавая психологический настрой своих народов, не вступили на путь дезинтеграции вооруженного столкновения мусульман со славянами. После разгона большевиками Учредительного собрания среди мусульман проявило себя повышенное тяготение к созданию культурно-нац. и этнотер. автономий как составных частей Российского гос-ва. Их отторжение от большевистской власти, резко обострившей политич. конфронтацию в обществе, носило не сепаратистский, а изоляционистский характер. Социальный нейтралитет большинства мус. населения страны в период О. р. имел огромное, в т. ч. международное, значение.

Лит.: Исхаков С. М. Российские мусульмане и революция (весна 1917 г. – лето 1918 г.). – М., 2004.

С. И.

Орбели Иосиф Абгарович (1887–1961) – создатель отдела Востока в Гос. Эрмитаже. Род. в Кутаиси (Грузия) в семье присяжного поверенного. В 1911 г. окончил СПб. ун-т, совершенствовал знания в Турции, в 1914–31 гг. – проф., доцент ун-та. С 1920 г. работал в Гос. Эрмитаже, где создал отдел Востока, в 1934–51 гг. – директор Эрмитажа. Руководил эвакуацией коллекции в начале Вел. Отеч. войны. Во время блокады Ленинграда 19.10.1941 г. по инициативе О. востоковеды собрались на торжественное заседание, посвященное 800-летию со дня рождения Низами. О. вел большую работу по сохранению музейных ценностей, после войны руководил восстановлением Эрмитажа. В 1949 г. добился передачи здания Соборной мечети, использовавшегося под склад, Эрмитажу для создания экспозиции.

В 1955–60 гг. – декан Восточного фак-та ЛГУ, в 1956–61 гг. – заведующий Ленингр. отделением Ин-та народов Азии АН СССР. Основные исследования посвящены кавказоведению, истории средневековой культуры Бл. Востока.

Лит.: Милибанд С. Д. Биобиблиографический словарь советских востковедов. – М.,1977.

А. Т.

Османов Магомет Эфенди (1837–1904) – один из первых писателей-кумыков, эфендий (военный имам) Кавказского горского полуэскадрона Собственного е.и.в. конвоя. Родился в ауле Яхсай (совр. Хасавьюртский р-н Дагестана) в семье помещика, получил богословское образование на арабском яз. В 1860-е гг. состоял эфендием горцев, служащих в Собственном е. и. в. конвое, усовершенствовал свои знания в арабском и тюрко-татарском яз., изучал также русский яз.

В 1872 г. был приглашен в столичный ун-т для чтения курса лекции «Мусульманское законоведение». Здесь О. сблизился с видными русскими ориенталистами: уроженцем Дербента М. А. Казембеком, И. Березиным, К. Смирновым, В. Р. Розеном, которые оказали огромное влияние на формирование мировоззрения О. Став преподавателем императорского ун-та, он неоднократно выезжал на Кавказ для сбора этнографического материала, из которого составил сборник ногайских и кумыкских песен, изданный в 1883 г. в СПб. при помощи РАН. О. под псевдонимом «Шуль-узи» («Он сам») включил в это издание несколько своих стихотворений. Приблизительно в то же время он выпустил книгу для детей «Насыхат» (Советы).

Соч.: Сборник ногай-кумыкской литературы, изд. Академии наук. – СПб., 1883; Сборник ногайских и кумыкских стихотворений (на кумыкском яз.). – СПб., 1883; Собрание сочинений (на кумыкском яз.). – Буйнакск, 1925.

Лит.: Гаджиев В. Г. Роль России в истории Дагестана. – М.: Наука, 1965; http://feb-web.ru/ – фундаментальная электронная библиотека «Русская литература и фольклор».

И. З.

«Основы шариата» («Шәригать әсас-лары») – одна из редких книг М. Бигиева (на турецко-османском яз.), изданных в России после Февральской революции 1917 г. Выпущена в Пг. типографией М.-А. Максутова в 1917 г.

Приветствуя свержение самодержавия, М. Бигиев написал книгу в надежде, что, подобно российской революции, которая не ограничится лишь пределами России, исламское право, претерпев революционные изменения, найдет заслуженное признание во всем мире и распространится во всех странах. По признанию автора, книга написана с целью подготовить пути для осуществления этой надежды и стать первым шагом в этом благородном деле. В ней рассмотрены такие вопросы, как отношение ислама к существующим светским и религиозным законам; основы, методология и источники исламского права; правотворческие мотивации Корана; коранические послания о природных феноменах; решение вопроса о женском одеянии (хиджаб) и права женщин; всеобщность, вечность Корана; очерк истории мазхабов и их методологий; роль мазхабов в стагнации исламской цивилизации и др.

В России не переиздавалась; в наст. время готовится к изданию в рамках проекта «Антология татарской богословской мысли».

А. Хайр.

Особое межведомственное совещание по делам мусульман (29.04–16.05.1914 г., СПб.) было созвано руководством МВД с целью усиления реакционной политики в отношении мус. подданных Российской империи. Работало в здании ДДДИИ по адресу: Екатерингофский просп., 49. Состоялось всего 12 заседаний.

МВД начало готовить О.м.с. еще в 1912 г., обязав начальников губерний, где проживало мус. население, представить подробные сведения о мус. духовных лицах, мектебе и медресе, нац. печати; из МНП были запрошены данные о мус. школах и пр.

На О. м. с. присутствовали руководители и высокопоставленные чиновники из МВД, ДДДИИ, Гл. штаба, Департамента полиции, МНП; губернаторы: акмолинский, воронежский, вятский, оренбургский, казанский, уфимский, вице-губернатор таврический; старший член ОМДС ахун М.-Г. Капкаев, и.о. симферопольскаго кадия Омер-Эфенди, ахун второго мус. прихода СПб. М.-С. Баязитов. На отдельные заседания приглашались председатель ИОВ генерал-лейтенант Н.К. Шведов, приват-доцент столичного ун-та А. Э. фон Шмидт, редактор журнала «Мир ислама» Д. М. Позднеев.

О. м. с. приняло ряд положений по решению накопившихся проблем в сфере управления духовными делами мусульман. Так, предполагалось изъять из ведения ОМДС татар, проживающих в степных областях, и организовать особое управление духовными делами мусульман в местностях, не входящих в округа ТМДП и ОМДС. Ввиду плачевного состояния финансового положения ОМДС рекомендовалось увеличить жалованье отдельным должностным лицам и расходы на хозяйственные нужды, сохранив казенные расходы на содержание Духовного собрания в сумме 7865 руб., а необходимые дополнительные средства в сумме ок. 25 тыс. руб. собирать за счет мусульман, увеличив взимаемый сбор при заключении браков в два раза и установив особые сборы с кандидатов на духовные должности. Аналогичный брачный сбор предлагалось ввести на тер. Закавказья.

Усиление ТМДП планировалось путем увеличения содержания штатных должностных лиц; требуемые для этого 9000 руб. предполагалось отнести за госсчет, с тем чтобы эта сумма была возвращена казне из вакуфного капитала упраздненных мечетей Таврической губ.

В вопросах регулирования жизнедеятельности мус. приходов также был выработан ряд мероприятий. Обязательным требованием становилось назначение на духовные должности только благонадежных в политич. отношении лиц. Было также заявлено о необходимости оставления в силе распоряжения МВД 1911 г. о недопущении к занятию духовных должностей российских поданных, получивших духовное образование в мус. странах. Предполагалось распространить русский образовательный ценз, установленный для мулл в казачьих войсках, на мус. духовных лиц Оренбургского казачьего войска. Рекомендовалось повсеместно установить порядок, согласно которому размер содержания приходского духовенства определялся бы особыми приходскими приговорами и фиксированием в нем точного размера содержания имамов и муэдзинов.

В целях усиления имперского законодательства О. м. с. высказалось за обращение в Мин-во юстиции с предложением об изъятии из ведения приходского духовенства в округах ОМДС и ТМДП наследственных дел мусульман и передаче их российским судебным органам. Это нововведение означало урезание компетенции духовных правлений, упразднение в ТМДП должностей кадиев, и повсеместное допущение христиан к наследованию в имуществе мусульман.

Участники признали необходимость серьезного изучения «мус. вопроса» в империи и отслеживания настроений среди мусульман. С целью усиления осведомленности правительственной власти с положением дел среди мусульман было постановлено: 1) организовать в столице для чиновников курсы исламоведения по более широкой программе и курсы для изучения языков мус. народов при «инородческих» учительских семинариях; 2) возобновить издание журнала «Мир ислама», издававшегося в 1912–13 гг. на средства МВД при Обществе востоковедения, и превратить его в правит. орган по исламскому вопросу с финансированием за казенный счет; 3) ввести в губерниях и областях со значительным мус. населением в состав губернских правлений должность советника, сосредоточив в его ведении все дела, касающиеся мусульман.

Совещание поддержало определенные Особым совещанием по выработке мер для противодействия татарско-мус. влиянию в Поволжском крае 1910 г. такие меры, как укрепление положения русской школы в местностях с коренным населением, обеспечение правит. школ для «инородцев» достаточным числом преподавателей и привлечение вузов к более широкому распространению знаний по исламу.

О. м. с. признало желательным увеличить в мус. регионах казенные расходы на православное храмостроительство «с разработкой правильного плана наподобие школьной сети» и улучшить материальное положение православного духовенства. Рекомендовалось также учредить особые пастырские курсы, улучшить подготовку православного духовенства к миссионерской деятельности, учредить женские монастыри «миссионерского типа».

Лит.: РГИА, ф. 821, оп. 133, д. 576; Фархшатов М. Н. Самодержавие и традиционные школы башкир и татар в начале XX века (1900–1917 гг.). – Уфа, 2000.

И. З.

Особое совещание по вопросам образования восточных инородцев (10.05–3.06.1905 г., СПб.) было организовано в соответствии с распоряжением министра народного просвещения В. В. Глазова от 31.03.1905 г., работало при МНП. Гл. задачей О.с. стал пересмотр законов о школах коренных народов восточной и юго-восточной части России и переосмысление системы Н. И. Ильминского.

Среди обсуждаемых на О. с. вопросов были следующие: 1) общая оценка школьной системы Н. И. Ильминского, выяснение перспектив его применения, 2) организация начальной и учительской школы для мусульман, 3) порядок управления всеми русско-нац. учебными заведениями, 4) издательская деятельность для русско-нац. школ и мероприятия по ознакомлению населения России с восточными народами и языками и др. Первая группа вопросов была рассмотрена при участии всех членов О. с. Остальные вопросы были распределены по шести секциям; составленные доклады заслушивались на общем собрании.

Вопросы образования мус. народов обсуждались на заседаниях секции, руководимой Н. Ф. Катановым, в которой приняли участие Н. А. Бобровников, А. А. Воскресенский, Н. П. Остроумов, М. А. Миропиев, Х. А. Монастырлы. Доклад секции был представлен на обсуждение общего собрания 31 мая.

Одна из основных задач О. с. состояла в установлении характера гос. политики по отношению к традиционным учебным заведениям мусульман: пассивное или активное, инициированное передачей мектебов и медресе из ведения МВД под управление МНП (1874). Исходя из того, что бесконтрольное существование конфессиональных учебных заведений «способствует распространению панисламистских и пантюркистских идеологий», участники О. с. высказались за сохранение их в ведении МНП. При этом был рекомендован комплекс активных мероприятий по отношению к мус. школам, которые не должны были лишать их определенной автономии и затрагивать область мус. вероучения. В него вошли: повышение образовательного ценза для мулл; требование от руководителей мектебе и медресе статистических данных; обучение в мус. школах не на татарском, а на родном языке мус. народов и др.

При этом участники О. с. не признали возможным развития на базе традиционных мектебе и медресе общеобразовательных учебных заведений. В качестве последних были рекомендованы русские классы при конфессиональных школах и русско-нац. училища. В основу организации этих учебных заведений должна была быть положена система Н. И. Ильминского, которая для мус. народов сводилась к распространению общего, патриотического образования, а родной язык являлся подготовительной ступенью к русскому яз.

При организации русских классов в мус. школах и русско-нац. училищ члены О. с. рекомендовали следующие нововведения: требование о монолитном составе учащихся, что должно было отражаться в названиях учебного заведения (русско-татарские, русско-казахские, русско-башкирские и др. училища), введение в состав начальных русско-нац. и татарских учительских школ русских учеников, возможность применения для школьных книг на родном языке мус. народов русской транскрипции. Также участники О. с. рекомендовали открыть новые учительские школы: для татар в Дербенте, башкир в Оренбурге, Стерлитамаке, Перми, а Казанскую татарскую учительскую школу перевести в отдаленный от обществ.-политич. и культурной жизни г. Свияжск. Совещание признало необходимым восстановить упраздненные должности инспекторов нерусских школ.

На основе постановлений О.с. были составлены «Правила о начальных училищах для инородцев, живущих в Восточной и Юго-Восточной России», утвержденные главой МНП 31.03.1906 г. В соответствии с ними для мус. народов организовывались русско-нац. учебные заведения: первоначальные; начальные одноклассные и начальные двухклассные училища. Учреждение последних являлось новым шагом в стремлении пр-ва распространить полноценное начальное образование среди мусульман в силу того, что учебная программа двухклассных училищ включала российскую историю, географию, естество-знание, черчение и геометрию. Преподавателями русско-нац. училищ и русских классов могли быть как хорошо знающие русский яз. представители коренных народов, так и русские учителя. «Правила» ужесточали условия функционирования мектебов и медресе; был увеличен образовательный ценз, необходимый для получения должности зав. мектебом и медресе; школьные учебники должна были издаваться в России.

Устанавливаемые новым законом мероприятия вызвали недовольство и протест со стороны мус. населения Поволжья и Приуралья. Под давлением обществ. мнения «Правила» были подвергнуты пересмотру в специальной комиссии, действовавшей осенью 1907 г., в которой приняли участие представители мусульман (Г. Курбангалеев, Ш. Кучуков, Г. Юнусов, Г. Хамидуллин, Г. Еникеев, И. Акчурин, А. Баязитов). Выработанный комиссией документ был утвержден главой МНП 1.11.1907 г.; в нем были исключены статьи об обязательности русской транскрипции, моноэтничном составе учащихся русско-нац. школ, тип первоначальных русско-нац. училищ.

Лит.: Будилович А. Итоги Совещания о русско-инородческой школе // Новое время. – СПб., 1907, 17 октября, № 11350; НА РТ, ф. 92, оп. 2, д. 5753, л. 9; д. 7057, л. 31–31 об.; д. 7084, л. 4–6; д. 8776, л. 10–16, 17–18 об.; д. 17114, л. 72, 78 об.; Правила о начальных училищах для инородцев // Мир Ислама. – СПб., 1913, т. II, вып. IV, с. 277–78; Свод законов, циркуляров и справочных сведений по народному образованию в переходный период. – М., 1908, с. 155–60; Татарский энциклопедический словарь. – Казань, 1999; Труды особого совещания по вопросам образования восточных инородцев. – СПб., 1905; Фархшатов М. Н. Самодержавие и традиционные школы башкир и татар в начале XX века (1900–1917 гг.). – Уфа, 2000; Циркуляр по Московскому учебному округу. 1907. № 12 // Мир Ислама. – СПб., 1913, т. II, вып. IV, с. 276.

Ч. С.

Особое совещание по выработке мер для противодействия татарско-мусульманскому влиянию в Поволжском крае (12–29.01.1910 г., СПб.). Революция 1905–07 гг. вызвала наряду с др. и крайнее обострение нац. вопроса в стране и показала, что откладывать его решение на будущее невозможно. Еще на руб. ХIХ–ХХ вв. правит. органы заинтересовались новыми идеями, проникавшими в татарское общество, но тогда чиновники на местах не сумели найти в этих идеях ничего противогосударственного. В МВД скопился значительный материал о движениях джадидистов среди татар и росте влияния их на др. народы Поволжья и Приуралья. Непосредственным толчком для понимания необходимости анализа и осмысления процессов, шедших в татарском обществе, вероятно, явилась записка руководителя братства св. Гурия в Казани викарного епископа Мамадышского Андрея председателю Совета министров П.А. Столыпину от 19.01.1908 г., названная им «О мерах к охранению Казанского края от постепенного его завоевания татарами». Уже 30–31.01.1908 г. копии записки с сопроводительным письмом за подписью П. Столыпина были отправлены на отзыв и заключение в различные ведомства – МНП, МИД, Синод, губернаторам, а ДДДИИ МВД было поручено собрать самые подробные сведения о «брожении», идущем в татарском обществе.

О. с. должно было разработать рекомендации, которые послужили бы руководством при подготовке всевозможных правил, инструкций, предназначенных для определения как общей линии по отношению к мус. населению империи, прежде всего к татарам, так и для решения конкретных вопросов на местах.

О.с. действовало при МВД с 12 по 29 января 1910 г. под председательством директора ДДДИИ А. Н. Харузина. В его работе активно участвовали сотрудники центр. и местных органов власти, знатоки «мус. дела» из МВД, МНП, Синода, казанский и вятский губернаторы, викарные епископы – чистопольский Алексий и мамадышский Андрей. Участия представителей самих мусульман на О.с. даже не предполагалось.

Было проведено 9 заседаний: первые 4 были полностью посвящены анализу состояния татарской школы и определению линии гос. органов в этом вопросе; на 5-м обсуждалась проблема объединения деятельности разл. ведомств на местах; на 6-м и 7-м рассматривались вопросы о развитии сети правит. и земских учебных заведений для «инородцев» и подготовке для них учительских кадров. На 8-м заседании речь шла о недопустимости татарской общеобразовательной школы и крайней потребности допустимой программы для татарской конфессиональной школы, а 9-е заседание было отведено обсуждению и уточнению формулировок рекомендаций О. с. Т. о., фактически вся деятельность О. с. свелась к изучению разл. аспектов школьного дела у татар, выработке мер борьбы с общеобразовательной татарской школой и поддержки сугубо конфессионального образования.

Предложенные О. с. меры нашли отражение в итоговом документе – «Журнале» О. с. Они подразделялись на ду-ховно-просветительские, культурно-про-светительские и административные. Первая и третья группы мер должны были быть направлены на укрепление в регионе позиций православной церкви и усиление контроля гос. органов над мус. обществом. Меры культурно-просветительские «должны иметь целью привлечение татар и др. инородцев-мусульман к русской культуре», т. е. речь шла об ассимиляции: «Обрусение инородцев должно венчать дело приобщения инородцев к русской культуре, оно должно быть конечной и потому отдаленной целью государства».

В борьбе христианско-русских и мус.-татарских начал основное внимание предполагалось уделить школе. Исходя из этого, члены О.с. высказали «глубокое убеждение в том, что дальнейшее уклонение конфессиональных мус. школ в сторону общеобразовательную и создание под видом их, наряду с гос. школой, автономно-нац. мус. учебных заведений представляется совершенно недопустимым». О. с. указало правит. органам на недопустимость применения в конфессиональных школах рукописных и отпечатанных за рубежами России учебников и учебных пособий; был рекомендован также ряд отдельных мер для усиления контроля над мус. школами.

О. с. стало заметным явлением в политич. жизни Российской империи, оказавшим существенное влияние на нац.-культурную политику царизма. Его рекомендации, хотя и не содержали принципиально новых идей и не приняли законодательный характер, стали руководством к действию для многих правит. органов. Учебные и полицейские власти взяли на вооружение установки О.с. на недопустимость реформирования мус. школы в общеобразовательном направлении, после чего на татарские новометодные школы и др. просветительско-культурные учреждения российских мусульман обрушились репрессии.

Лит.: Аврех А.Я. Столыпин и третья дума. – М., 1968; РГИА, ф. 1276, оп. 4, д. 815; оп.7, д. 6; ф. 821, оп. 8, д. 800, д. 801; ф. 733, оп. 176, д. 48; оп. 177, д. 288; Столыпин П. А. Нам нужна Великая Россия… Полн. собр. речей в Государственной думе и Государственном совете. 1906–1911. – М., 1991.

А. М.

Особые совещания по национальным вопросам созывались прав-вом и его ведомствами в период 1905–14 гг. с целью противодействия растущим нац. движениям разл. народов Российской империи.

В третьеиюньскую эпоху в России нац. вопросы получили большую остроту, т. к. нац.-освободительное движение, охватившее в годы революции 1905–07 гг. Финляндию, Польшу, Прибалтику, Украину, Кавказ, Поволжье, продолжало «тлеть» и после ее поражения. П. А. Столыпин, возглавивший прав-во в 1906 г., попытался разрешить их, опираясь на идею великой, единой и неделимой России. При выработке нац. политики прав-во П. Столыпина широко использовало ин-т О. с.

Образование и деятельность О. с. по самым разным вопросам в третьеиюньский период превратилось в систему: не внося «формальных изменений в гос.-правовую конструкцию третьеиюньской монархии, совещания представляли собой консультативные органы при ведомствах».

Одним из первых подобных совещаний было Особое совещание по вопросам образования восточных инородцев, работавшее в мае 1905 г. в СПб. при МНП. Особое внимание участники О. с. уделили вопросам образования среди татар-мусульман. После долгих споров О. с. высказалось «за систему активного, а не пассивного отношения школьного ведомства к мектебам и медресам, придумав, однако, для этой активности такие формы, которые не лишают названные школы известной автономии и не представляют вторжения в область веры». Итогом деятельности О. с. стали «Правила о начальных училищах...», вызвавшие недовольство нерусских народов, прежде всего татар-мусульман, и получившие большой обществ. резонанс в стране.

О. с. было создано и для подготовки плана преобразования управления Туркестанским краем. Организация этого вневедомственного О. с. высочайше утвержденным 30.07.1907 г. положением Совета министров была поручена военному министру. Начав работать, О. с. обнаружило недостаток материалов. В связи с этим уже 8.03.1908 г. сенатору графу Палену было поручено «произвести ревизию Туркестанского края и вместе с тем всесторонне осветить современное положение названной окраины и дать материалы для... составления нового положения». 24.02.1909 г. Совет министров решил прекратить на время работу О. с., т. к. сенаторская ревизия затягивалась.

Лишь 9.12.1910 г. Совет министров обсудил итоги ревизии, после чего О.с. по этому вопросу работало в 1911–12 гг. Подготовленный им проект «Основных начал преобразования управления Туркестанским краем», где имелся и раздел о мус. школах, вступил в силу после утверждения Николаем II 25.02.1913 г.

В этом же ряду находились О. с. по мус. делам, работавшие в 1910 и 1914 гг. при МВД с участием и др. ведомств. «Мус. дела» – это прежде всего широко развернувшееся в нач. ХХ в. культурно-нац. движение среди татар, которому третьеиюньская монархия давала определение «панисламизма». Обширные материалы, касающиеся подготовки и работы этих О. с., весьма значимы для понимания места и роли нац. вопроса во внутренней политике России нач. ХХ в., особенно в период, когда П. Столыпин взялся «твердой рукой» наводить порядок в стране. Эти материалы отчетливо показывают, что в арсенале великодержавно-националистической политики были не только антисемитизм, антифинляндские и антипольские законопроекты, но и «мус. вопрос», «панисламизм» и т. д., прямо направленные против татар.

О. с. созывались по нац. движениям и в др. регионах империи. Так, 18.10.1907 г. было образовано О. с. с целью разработки и планирования всех антифинляндских мероприятий, «последовательное осуществление которых должно было привести к уничтожению финляндской автономии»; а в 1906–12 гг. работало О. с. по «Холмскому вопросу» с целью изъятия Холмской Руси (совр. тер. Польши) из состава Царства Польского.

Лит.: Аврех А.Я. Столыпин и третья дума. – М., 1968; Кризис самодержавия в России. 1895–1917. – Л., 1984; П. Столыпин. Нам нужна великая Россия... Полн. собр. речей в Государственной думе и Государственном совете. 1906–1911. – М., 1991; РГИА, ф. 1276, оп. 2, д. 36; Труды Особого совещания по вопросам образования восточных инородцев. – СПб., 1905.

А. М.

«Отношение ислама к науке и к иноверцам» – книга ахуна первого мус. прихода СПб. А. Баязитова. По оценке востоковеда Р. Мухаметшина, относится к числу «первых серьезных исследований по исламу, опубликованных на русском языке».

В начале изложения следует краткий обзор формирования единого списка Корана, деятельность халифов разл. династий по поддержке науки. Факты, приводимые автором, подтверждаются обширной цитатой из французcкого автора Лебона, в принципе повторяющей и подтверждающей в несколько развернутом виде сказанное самим Баязитовым в О. Во 2-й главе приводятся аяты Корана и хадисы в пользу науки и учености. В 3-й главе автор приводит отзывы знаменитых исламских ученых о науке.

Второй отдел книги практически полностью посвящен вопросам исламской этики, где автор рассматривает ее во всех проявлениях. Особо подчеркивается отношение мусульман к иноверцам и инакомыслящим, причем как с точки зрения догматики, так и на конкретных примерах, в т. ч. из российской истории. В подтверждение своих слов автор приводит документы, тексты которых лично перевел с арабского яз.

Книга уникальна, особенно если учесть год ее издания (1887 г.) и тот факт, что О. является одним из первых адекватных русско-язычных источников по исламу.

О. отпечатана в 1887 г. в тип. А. С. Суворина в СПб.

Лит.: Отношение ислама к науке и к иноверцам С.-Петербургского мухамеданского ахуна Имама Мударриса Атаулла Баязетова. – СПб., 1887 // репринт. – Казань, 2003.

Дм. М.

Отчеты Мусульманского благотворительного общества в СПб. – основной исторический источник, раскрывающий гл. направления деятельности, финансовое положение и состав Мус. благотв. общества; опубликованы в СПб. в 1908–16 гг.

Свои О. правление Об-ва начало печатать в год своего десятилетия. Наиболее ценным представляется первый О. о деятельности с 1.03.1907 г. по 1.03.1908 г., где помещен небольшой очерк о проделанной работе за первые 10 лет существования. В целом О. имели практически единую структуру: состав Об-ва с указанием почетного попечителя и почетной опекунши, учредителей, почетных членов, пожизненных и действительных членов, внесших членские взносы; отчет о расходах и поступивших средствах общества, подписываемый председателем, его заместителем, тремя членами правления и секретарем; список мусульман, получивших пособия; смета расходов и приходов на новый год, финансовый отчет попечителя начальной школы русско-татарской за учебный год с приложением списка учащихся, обучавшихся бесплатно.

Постепенно вошло в практику включение в О. протокола общего собрания и доклада ревизионной комиссии. В О. за 1913 г. были напечатаны в разделе «Приложения» положения об устройстве учебно-воспитательной части русско-татарской школы, попечительском совете при ней и стипендиях им. А. Тукаева, список районных попечителей и инструкция об их деятельности. С нач. I мировой войны издание ежегодных О. приостановилось. О. за 1914, 1915 и 1916 гг. были изданы в одной брошюре.

Всего опубликованы О. с 10-го по 19-й год деятельности Об-ва (1907–16 гг.).

Лит.: Отчеты мусульманского благотворительного общества в Санкт-Петербурге за десятилетие, 11-й, 12-й, 13-й, 14-й, 15-й, 16-й, 17-й, 18-й, 19-й годы деятельности. – СПб., 1909; 1909; 1910; 1911; 1912; 1913; 1914; 1917.

И. З.

«Очерк истории образованности и литературы» Дж. Валидова – один из первых русскоязычных трудов на тему нового метода (джадидизма) в школьном образовании, написанных мусульманином. Первое издание осуществлено в Пг. в 1923 г.

Собственно анализу образовательного процесса и литературы предшествует очерк истории татарского народа в общетюркском контексте. Далее книга содержит развернутое описание эволюции образовательного процесса, тем более ценное, что автор был свидетелем многих упоминаемых фактов. Рассматриваются не только вопросы учебной программы мектебов и медресе, но и творчество их шакирдов, а также вопросы связи между религиозным образованием и устным народным творчеством.

Анализ учебных программ выполнен в расчете на аудиторию, совершенно не владевшую предметом, в т. ч. особенностями арабской письменности, что также повышает ценность данной работы для восприятия ее совр. читателем. Для знакомства читателей с предметом изучения объясняются основные принципы философской школы каляма, приводятся деление фикха на разделы, понятие о мазхабах и очень краткие сведения об их основателях. Объяснена структура традиционного изложения классических трудов мус. ученых.

Далее следует характеристика и биографии основных деятелей (А. Курсави, Ш. Марджани, К. Насыри, И. Гаспринского, Ф. Халитова, Г. Баруди, З. Камали, Ш. Рахматуллина и др.), формировавших образовательный и научный процесс среди татар. На формирование татарского светского образования оказали ключевое влияние русско-татарские классы и учительские школы, роль которых в формировании светской интеллигенции (С. Максуди, Ф. Тухтаров, Ш. Мухамедьяров, Г. Исхаки) также описывается на страницах издания. Валидов называет Р. Фахретдинова и М. Бигиева «величайшими учеными современного мус. Востока».

В отдельной главе исследуется деятельность А. Баязитова, которого автор критикует за якобы излишнюю мягкость, но при этом признает его заслуги в отстаивании интересов мусульман.

Завершает книгу глава «Язык и правописание», в которой автор О. анализирует тенденции развития татарского и др. тюркских языков за предшествующие ему 25 лет и пытается определить их дальнейшие тенденции.

Книга не потеряла актуальности и по сей день и является ценным источником информации по татарской литературе и образовательному процессу XVIII – нач. XX вв.

Лит.: Валидов Дж. Очерк истории образованности и литературы. – Пг., 1923. / Репринт. изд.: Казань, 1998.

Дм. М.