ГАБДУЛВАХИД Б. СУЛЕЙМАН Б. САГЛЮК Б. ГАБДУЛХАЛИК

Габдулвахид б. Сулейман б. Саглюк б. Габдулхалик был третьим муфтием ОМДС, умер 4 августа 1862 г. (19 сафара 1279 г.) в возрасте 76 лет. Его могила находится на кладбище Уфы, по правую руку от входа, у изголовья могилы казанского купца Ибрахима б. Исхака (умер в 1880 г. в возрасте 57 лет). Вокруг могилы нет ограды и решетки. У изголовья камень, на котором написано: «Покойный погребенный оренбургский муфтий Ислама тархан Габдулвахид Сулейманов в возрасте 76 лет отправился в мир вечный...». Дата смерти, видимо, уже засыпана землей. По причине болезни он 2 августа 1862 года написал письмо в адрес Собрания и передал полномочия муфтия старшему заседателю Таджутдину б. Максуду. Происхождением Габдулвахид б. Сулейман из деревни Ырбишча Нижегородской волости. Был сыном ахуна по имени Сулейман. Нам неизвестно, где он учился и кто были его учителя. В молодые годы он поехал в Петербург и начал заниматься там торговлей, соответствующей его состоянию. Нижегородские мишаре, жившие в Петербурге, признали его в качестве своего имама. В этот период он, зная немного русский язык, завел знакомства с некоторыми уважаемыми людьми. Когда умер муфтий Габдуссалям б. Габдуррахим, по стечению обстоятельств был назначен муфтием и приехал в Уфу. Когда жил в Петербурге, в 1830 году был осуждён из-за некоторого происшествия, когда он совершил обряд бракосочетания сыну торговца из Москвы Ибрахиму б. Макай и дочери Искандара, сына мирзы Янпая, по имени Тутыя, без ведома её отца. [...] Говорят, что после приезда в Уфу он часто бывал в деревне Ибрахим-йомран, останавливался в доме [начальника] кантона Ишмухаммада б. Умидбая, и вместе с имамом этой деревни по имени Ишназар сын Ишкилди и муаззином Гильманом сыном Тависа ходил на соколиную охоту.

Его дом в Уфе на углу Воскресенской и Спасской улиц, напротив каменной мечети и Собрания, был его собственностью. Здесь он построил большое каменное здание. Сегодня этот дом поделен на две половины, западная часть принадлежит его невестке Махфузабике дочери Асфандияра, а восточная часть принадлежит невестке сегодняшнего муфтия Марьямбике дочери Тимурбулата Акчурина.

Официальная биография Габдулвахида б. Сулеймана:

«Родина муфтия Габдулвахида б. Сулеймана деревня Абдассалам Стерлитамакского уезда. В возрасте 36 лет 2 марта 1822 г. стал гражданским имамом в Петербурге; в качестве награды за труд 10 ноября 1832 года он, вместе с сыном Шарафуддином стал по указу императора тарханом; в 26 января 1835 года был назначен учителем для мусульман, обучавшихся в военной школе в Петербурге [Царскосельский кадетский корпус]; 19 июня 1840 года указом царя был назначен муфтием ОМДС; 26 сентября 1849 года ему были дарованы 1500 рублей в качестве награды; в 1856 году назначен директором в тюрьму Уфы [директор Оренбургского попечительского комитета о тюрьмах]; 3 августа 1862 года скончался.

Жены Габдулвахида

б. Сулеймана:

Жена, приехавшая вместе с ним из Петербурга — Хабиба дочь Рахимкула погребена рядом с сыном — ахуном Шарафуддином — внутри ограды (железная решетка) с северной стороны; на надгробном камне написано: «Хабиба дочь Рахимкула, жена муфтия Ислама Габдулвахида Сулеймана, раби‘ аль-ахир 1851». После этого, 20 мая того же года, он женился на дочери стерлитамакского купца Бахтияра Габдалкарима б. Исмаила по имени Умм Камал. Эта жена похоронена вместе с ним (с северной стороны), на камне написано: «Умм Камал дочь Бахтияра, жена муфтия Габдулвахида б. Сулеймана, в возрасте 46 лет в [месяц]

зу-ль-ка‘да ... 1297 г.,

3 сентября 1880 года».

Дети Габдулвахида

б. Сулеймана:

Известные нам дети: Шарафуддин, Махбуб Камал, Раузат ал-Джинан. Махбуб Камал родилась 15 августа 1828 г., вышла замуж за Ибн Апак Ибрахима б. Исхака в Казани, родила дочь по имени Марьям.

Раузат ал-Джинан вышла замуж за князя Мухаммад Хасана б. Абдалгаффара Акчурина, у нее есть дети, сегодня проживает в Уфе. Потомство муфтия продолжается по линии этих двух его дочерей, а потомство по мужской линии прервано.

Шарафуддин родился 10 июля 1823 г. (1238 г.), умер 23 джумада аль-ахира 1305 г.

(21 февраля 1888 г.) в возрасте 67 лет, похоронен на кладбище Уфы. Могила известна, ограждена железной решеткой, у изголовья есть камень с надписью. Он совершил хадж. Его учителя неизвестны. Его официальная биография: "Шарафуддин сын Габдулвахида б. Сулеймана родился 10 июля 1823 года, 24 июля 1844 года был назначен на должность имам-хатыба и мударриса в каменную мечеть Уфы. По решению Собрания от 9 октября 1844 года стал членом комитета [по оспе] Уфимской губернии. 23 апреля 1849 года стал членом тюремного комитета в Уфе. В том же году по просьбе оренбургского муфтия был назначен проводить богослужения для мусульман, заключенных в уфимской тюрьме. 21 августа 1857 г. был назначен ахуном. В 1861 году стал членом Статистического комитета. [...] В 1876 году был назначен проводить религиозную службу для мусульман в земской больнице Уфы.

Ризаэтдин б. Фахретдин. Асар. — Т. 2, ч. 9. — С. 348–389.

Перевел Гимадеев И.Ф.

ӨЧЕНЧЕ МӨФТИ

Оренбургское духовное собраниегә III мөфти итеп Сөләйманов Габделвахид куелды. Ул Нижгород Олуг Рбишча авылы мулласы Сөләйман хәзрәт улыдыр. Яшь вакытында бераз гыйлем алгач, Нижгородлар гадәте буенча Петербургка барып сәүдә кылып йөрмештер. Үткенлегеннән файдаланып мөселманнар арасында кайнашып, мишәрләр тырышлыгы белән имам булмаганда шунда ук Петербургта гражданский мулла булган да, халыкка вәгазь сөйләгән дә, падишаһка бик озак дога кылып, рус түрәләренең күзенә бик күренгән. Алар белән бәйләнештә булган. Сургинов кебек дворяннарның тәкъдиме буенча император Николай Павловичның фәрманы белән III мөфти итеп куелган.

Габделвахид Сөләйман асыл ватаны Нижгородский 1822 елдан башлап Петербургта гражданский имам булып эшли башлый. Хезмәтләре мөкафәтенә үзе һәм улы Шәрәфетдин 1832 сәнәдә 10 ноябрьдә падишаһ указы белән тарханлык дәрәҗәсе бирелеп, җир хуҗасы була. 1835 елның 26 гыйнварында Петербургта гаскәри мәктәптә укучы мөселман студентларына дин мөгаллиме итеп билгеләнә. Мөфтилек эшендә 9 ел ихласлык белән хезмәт итә. 1840 елның 19 июнендә Духовное собраниегә мөфти булып килә. 1856 елда Уфа төрмәсенә директор итеп билгеләнә. Габделвахид мөфтигә жалование өстенә 1849 елның сентябрендә 1500 сум бүләк бирелә. Шундый хезмәт вә дәрәҗәләр белән хезмәт итеп, 1862 елда вафат була.

Мөфти вакытындагы хезмәтләре:

1. имтиханда дәрәҗәләр куела башлый.

2. муллаларны никруттан (солдаттан) азат итү.

3. муллаларга җир бирү, салымнан азат итү.

4. мөселманнар арасында чәчәк салдыру.

5. никах вакытында митрический справка бирү.

6. Севастопольне Англия, Франция, Төркия аркылы мөхарәбә кыла торган вакытта халыкка өндәмә язып таратты.

Шул елда Габделвахид мөфти собраниегә җитәрлек йорт­лар салырга проект төзеп хөкүмәткә гарыз кылып, бик зур Диния нәзарәте салырга рөхсәт ала алды. Төзү сметасы 41994 сум иде. Бу эш 1862 елда тәмам булды. Ләкин бу көннәрдә мөфти хәзрәт үзе вафат булды. Нәзарәттәге урынны күрү насыйп булмады. Ошбу вакытта страховой атсик 148532 сум була. Бу күләм бер кварталны биләп тора иде.

Габделвахид мөфти Корьән һәм китаплар бастыру эшендә дә зур хезмәт күрсәткән.

Габделвахидның замандашлары болай бәһалиләр: гыйлеме аз булса да, китап укырга ярата, һәр төрле газеталар укый, төрки тәхрирләрне күбрәк яза, мәгыйшәтне гади тотты, рус чиновниклары белән аз катнашты. Дини эшләрдә мөселманнарның иҗтимагый мәсьәләләрен шәригатьчә хәл кылырга тырыша иде. Хаҗ сәфәренә барырга теләсә дә, җитешә алмады. Диния нәзарәтенә каршы үзенә йорт салды, шунда торды. Гаиләсе күп түгел: бер улы, ике кызы булды. Улы Шәрәфетдин Уфада ахун булды, 1849 елдан башлап Уфа төрмәсендә әгъза булып эшләгән. Атасына күп вакыт булышкан. Габделвахид мөфти сары белән авырып 1862 елда Уфада вафат була.

Габделхак Саматов.

Милләтебездә Ислам дине.

Өченче мөфти — Габделвахид.

Б. 50–51.

 Г. Сулейманов — муфтий ОМДС, «первый человек
в магометанах» России

После кончины в 1840 году муфтия ОМДС Габдессаляма Габдурахимова встал вопрос о подборе новой кандидатуры на это место. По существующему порядку этим делом должен был заниматься Департамент духовных дел иностранных исповеданий. Согласно Уставу ДДДИИ 1836 года кандидаты избирались магометанским обществом, и один из них должен был быть утвержден Высочайшей властью. Оренбургское губернское правление не нашло подходящих лиц, считая, что имамы губернии либо недостаточно компетентны, либо, получив образование в Бухаре, пропитаны ненавистью к русским. Часть мусульман из Казанской и Оренбургской губерний ходатайствовало перед МВД за ахуна деревни Туркеево Белебеевского уезда Оренбургской губернии, но правительство проигнорировало это ходатайство. Власти искали человека, позиция которого была бы ярко выраженной позицией «государственника». Поэтому неудивительно, что такой кандидатурой оказался Г. Сулейманов, положительно зарекомендовавший себя на должности петербургского имама.

19 июня 1840 года был дан Указ Его Императорского Величества о назначении муфтием Г. Сулейманова. Процедура введения в должность, уже отработанная ранее ("на том же основании, как его предместник Абдулсалям Абдрахимов был определен"³⁷) повторилась в 1840 году. 28 июня 1840 года был дан Указ Правительствующего сената по первому департаменту за № 38240 на основании Указа императора о введении в должность муфтия
Г. Сулейманова. 25 сентября 1840 года он был приведен к присяге на должность муфтия в присутствии Оренбургского губернского правления. В тот же день распоряжением ОГП он был представлен губернскому прокурору, а копия документа о назначении Г. Сулейманова на должность муфтия отправлена в ОМДС и Сенат.

28 июня 1840 года новому муфтию было определено жалованье из Государственного казначейства в 1286 рублей 55 копеек серебром³⁸. Из них квартирные деньги составляли 350 рублей ежегодно³⁹.

В служебном формуляре Г. Сулейманова читаем о том, что со временем, находясь уже на должности муфтия, он приобрел землю в Стерлитамакском уезде при деревне Абсалямовой площадью в 200 десятин⁴⁰. В его духовном завещании от 12 июля 1862 года упоминалось о 367 десятинах земли в Стерлитамакском уезде, мельнице, деревянном доме с надворными постройками в г. Уфе⁴¹. Скорее всего, приобретение земли именно в Абсалямовой было связано с наличием у муфтия в этой деревне родственников. Изучение истории деревни могло бы пролить дополнительный свет на биографию муфтия.

С 10 июня 1840 года до 4 августа 1862 года Г. Сулейманов находился на должности муфтия ОМДС. О жизни Габдулвахида Сулейманова в этот период Ш. Марджани писал следующее: "Прожив в Петербурге и проявив свою ученость в среде влиятельных лиц, он занял место муфтия после смерти Габдессаляма в 1256 (1840 г.) году и переехал в Уфу. Став муфтием, он старался быть среди высшего общества России, пересмотрел работу муфтията и приспособил её к шариатским законам"⁴².

В 1840 году был обновлен штат Духовного собрания, в который вошел Сейфутдин сын Мамлеев Абдулкеримов, по происхождению из мурз, который стал канцелярским служителем первого разряда ОМДС, и другие лица⁴³. Попытка Г. Сулейманова решить вопрос о том, чтобы при нем был личный секретарь (на этой должности он видел служащего Инспекторского департамента Военного министерства Е.Солонникова), не увенчалась успехом.

Функции ОМДС того времени перечислены Ш. Марджани: "давать фетвы о верности или ошибочности деяний в религиозных делах или мусульманам подчиненного им округа, духовных вопросах; принятие экзаменов у лиц, назначаемых на должности выполняющих обязанности по шариату ахунов, мухтасибов, мударрисов, хатыбов, имамов и муэдзинов в вопросах науки, практики и морали; выдача разрешений на строительство и ремонт мечетей; раздел имущества мусульман по шариату"⁴⁴.

В наследство от предшественника Г. Сулейманов получил в целом упорядоченную структуру. Тем не менее, он стремился к ее усовершенствованию. Реформы, которые хотел провести новый муфтий, касались, прежде всего, усиления административных функций самого главы ОМДС. Обращаясь к оренбургскому военному губернатору В.А. Перовскому, он сетовал на отсутствие у муфтия рычагов власти, с помощью которых можно было бы влиять на имамов мусульманских приходов подконтрольной территории и подчиненных чиновников⁴⁵. Сетования повисли в воздухе.

Но иногда поддержка со стороны оренбургского генерал-губернатора ощущалась. Так, В.А. Перовский не допустил лишения Духовного собрания функции ведения семейно-брачных дел и включения их в компетенцию гражданских или военных властей, как предлагало командование башкиро-мещерякского войска. Он же поддержал муфтия, когда тот обратился к нему с письмом 18 мая 1841 года по поводу расширения штата⁴⁶. Сулейманов четко объяснил, что в ОМДС поступает большое количество обращений из местных приходов на татарском языке, но переводчик не справляется со своими прямыми обязанностями, так как вынужден отвлекаться на иную работу, связанную с расчетами по брачным сборам. Благодаря пониманию и поддержке губернатора, оказанной муфтию в решении вопроса по увеличению размеров штата ОМДС, в 1843 году появились три новых должности — столоначальника, старшего канцеляриста и младшего канцеляриста⁴⁷.

29 января 1841 года, вскоре после вхождения в должность муфтия, Г. Сулейманов дал фетву, посвященную порядку совершения браков и разводов. Фетва, адресованная местным имамам и ахунам, была уточнена некоторыми положениями 17 октября 1851 года и сохраняла силу до октября 1917 года. Что касается разводов, то Г. Сулейманов установил, что если муж отсутствует в семье 4 года, то по истечении этого срока жена может считаться разведенной⁴⁸.

В числе первых вопросов, которые пришлось решать муфтию, был вопрос о материальном положении имамов местных приходов. Известно, что имамы в материальном отношении зависели от прихожан, так как не получали казенного содержания. За совершение обрядов они имели подношения; кроме того, в ряде мест имамам давался от прихода фиксированный оклад⁴⁹. Тем не менее многие имамы испытывали материальные трудности —
и муфтий отмечал в послании МВД 15 сентября 1842 года, что имамы и муэдзины, не получающие государственного жалованья, приравниваются к бедным и убогим⁵⁰.

Как муфтий, Сулейманов не мог не вникать в вопросы деятельности имамов и других духовных лиц на местах. В частности, когда обсуждался возрастной ценз для мулл, он утверждал в 1844 году в ответ на запрос ДДДИИ, что лучший вариант назначения на должность с 18 лет, но возможно назначение и в возрасте 15 лет — мусульманский закон это допускает⁵¹.

Размышлял он и о вопросах взаимодействий внутри штата ОМДС, в частности между муфтием и заседателями. В связи с этим особое значение приобретал вопрос об избрании или назначении заседателей.

Как писал Д.Д. Азаматов, "в 1841 году муфтий Габдулвахид Сулейманов предложил отменить существующую систему выборов заседателей и перейти к их назначению Министерством внутренних дел. При этом муфтию предоставлялось право внесения в министерство предложений по кандидатурам членов Духовного собрания«⁵². Но это предложение не получило поддержки властей. Г. Сулейманов проявил настойчивость, и в последующие годы обращался по вопросу о заседателях к оренбургскому (1845 год) и казанскому (1847 год) генерал-губернаторам, критикуя существующую систему выборов.

Не найдя поддержки своего первого предложения о назначении кадиев Министерством внутренних дел, муфтий отказался от своей инициативы, настаивая на избрании в заседатели ОМДС только лиц, имеющих звания хатыба, мударриса, а также являющихся руководителями медресе. Однако проведенные по этой схеме в Казанской губернии уездные выборы 1847 года показали, что муллы не испытывают желания быть избранными. А те, кого избрали, не явились на общегубернский съезд, который должен был состояться 15 ноября 1847 года.

В результате в дело включилось Казанское губернское правление, которое провело повторные выборы и обеспечило ОМДС кадрами заседателей. Ими были избраны Габдулжаббар Рахикулов, Тухватулла Халимов, Тажетдин Муштареев⁵³. В результате особой позиции казанцев, желавших утвердить существующий порядок избрания заседателей из числа имамов Казанской губернии, муфтий, которого не могло устраивать создавшееся положение, искал иные варианты и предложил назначать кадиев из числа хатыбов и мударрисов различных губерний, чтобы они выполняли обязанности поочередно. «В России повсеместно по учености есть такие духовные лица, которые превышают по знаниям противу казанских татар», — утверждал он. Возник конфликт между казанскими заседателями и муфтием. Из-за этого противостояния весь порядок вернулся «на круги своя»: было разрешено Правительствующим сенатом 30 июля 1854 года утверждать в заседатели мулл, избранных большим количеством голосов.

Еще одно предложение по рассматриваемому сюжету созрело у Г. Сулейманова в 1859 году. Он предложил сохранить верхушку мусульманского духовенства для регионов и не привлекать их к участию в выборах. Однако в очередной раз имамы Казанской губернии не поддержали муфтия и провели в заседатели в январе 1860 года двух ахунов из своей среды⁵⁴. После смерти муфтия порядок избрания кадиев сохранился в том виде, в каком он существовал ранее.

Еще одна инициатива Г. Сулейманова 1855 года явилась продолжением идеи его предшественника Габдессаляма Габдурахимова, выдвинутой им еще в 1838 году. Он предлагал уравнять ОМДС с губернскими правлениями. С этим же обратился к правительству и Г. Сулейманов. Но МВД в том же 1855 году вынесло предупреждение о подчинении ОМДС губернскому правлению⁵⁵.

По традиции, для «обслуживания» мечети Нижегородской (Макарьевской) ярмарки Оренбургское магометанское духовное собрание стало направлять в Нижний Новгород нескольких духовных лиц с доверенностями, подтверждающими их полномочия на исполнение духовных «треб» среди предпринимателей, а начальнику губернии посылался рапорт о командируемых лицах. После завершения «торжища» местная губернская власть выдавала духовному лицу свидетельство о его поведении и деятельности по исполнению возложенных на него религиозным органом обязанностей⁵⁶. Документ мог стать основанием для повторной командировки имама в Нижний Новгород или для отказа. На мулл возлагались обязанности казыев — судей при разрешении спорных вопросов согласно нормам шариата. Их в качестве свидетелей приглашали при заключении коммерческих сделок и др.

Таким образом, в Нижегородской ярмарочной мечети появлялись имамы из других губерний, прежде всего из Казанской, где кадровая ситуация с муллами была, естественно, не такой острой как на Нижегородчине⁵⁷. Оренбургское духовное собрание учитывало при этом пожелания приезжавших на ярмарку купцов.

Ш. Марджани подтверждает, что в качестве духовных лиц ежегодно на ярмарку посылались Оренбургским магометанским духовным собранием известные имамы⁵⁸. В 1840-х годах командировки преследовали еще одну цель — исполнение духовных «треб» по просьбе нижних чинов, дислоцирующихся в Нижнем Новгороде. Например, постановлением Духовного собрания от 8 июня 1843 года к солдатам-мусульманам местного гарнизона приехали ахун деревни Азеево Слатовского уезда Тамбовской губернии Рахметулла Ягудин и мулла деревни Большое Рыбушкино Курмышского уезда Симбирской губернии Мухаметша Мунжафаров (в качестве азанчея)⁵⁹.

В этот период в городе уже находились также направленные «для соблюдения порядка между духовными лицами» имамы города Казани Сагит Валитов и деревни Актуковой Сергачского уезда Гизетулла Абдулгазов⁶⁰. Как видно, ежегодно с мандатами Духовного собрания в Нижний Новгород прибывало до 4-х духовных лиц. Один из них, наиболее опытный и авторитетный, назначался старшим. После завершения ярмарки он уведомлял оренбургского муфтия о поведении своих коллег. В 1844 году, например, такой отчет в город Уфу поступил от «казанских городских и уездных мечетей старшего мухтасиба» Нурмухамета Хозянова⁶¹.

Перед закрытием торгового сезона коммерсанты составляли общественный приговор с указанием кандидата, которого они хотят видеть имамом в следующем году. Как правило, в приговоре значилось имя понравившегося им на нынешней ярмарке духовного лица. Например, в 1847 году «приговор» о повторном приглашении на следующий торговый год Гиззетуллы Абдулвахитова Девлеткамалова, имама Ханской мечети города Касимова, снискавшего уважение прихожан своей деятельностью в период работы предыдущей ярмарки⁶², подписали 108 татарских предпринимателей из Казани, Астрахани, Касимова, Москвы, Сибири и других регионов⁶³.

В том торговом сезоне совместно с Г. Девлеткамаловым религиозные «требы» отправляли муллы: Байрат Мухарямов Адамов (Казань) и в качестве муэдзина Камалетдин Шамоутдинов (Шамсутдинов) (Казанская губерния)⁶⁴. Духовное собрание, со своей стороны, не желало признавать законным общественный приговор временно находящихся на ярмарке торговцев, считая выбор командируемого своим исключительным правом.

Такая позиция объяснялась невозможностью угодить всем торговцам, а также условным, временным характером здешнего прихода, фактически существующего чуть более месяца⁶⁵. О командировании имамов в Ярмарочную мечеть Оренбургское магометанское духовное собрание ставило в известность нижегородского военного губернатора, генерал-майора, князя Михаила Александровича Урусова (кстати, имевшего татарские корни в происхождении)⁶⁶.

Собрание во главе с Г. Сулеймановым, высказав благодарность Девлеткамалову, однако, не включило его в группу лиц, командируемых в Нижегородскую казенную ярмарочную мечеть на летний сезон 1848 года. Туда вошли Хисамутдин Абдулкаримов (из Стерлитамакского уезда), Искандер Маклютов (из Касимовского) — оба имамы, а также вновь на должность азанчея Камалетдин Шамсутдинов (из Казанской губернии), оттуда же Хабибулла Абдулин и Юнус Кантемиров (из Стерлитамакского уезда).

Посылая письмо в Нижний на имя губернатора, оренбургский муфтий Тархан Сулейманов всеподданейше подчеркивал, что все они «благонадежны и честного поведения» и что главная цель командирования — осуществление "молебствия о здравии Его Императорского Величества и всего Августейшего дома«⁶⁷.

Сложившаяся традиция прибытия на ярмарку имамов по распоряжению ОМДС была нарушена уроженцем деревни Шемякино Тетюшского уезда Казанской губернии «из служилых татар» Нугманом Кушаевым, приехавшим в Нижний Новгород по собственной инициативе⁶⁸. Поскольку в Нижнем Новгороде не было официально зарегистрированной махалли (прихода) и молельного дома, остро стоял вопрос о помещении для совершения солдатами намаза. Для этой цели имам Н. Кушаев решил использовать ярмарочную мечеть. Получив «добро» от военного губернатора еще до официального утверждения его в духовном звании, он обратился в военное ведомство с просьбой о разрешении совершать здесь службу.

Так как в 1854 году Н. Кушаев прошел испытания в Оренбургском магометанском духовном собрании, у местного губернского начальства в 1855 году появилась возможность утвердить его в должности «имама при военнослужащих магометанах». Он исполнял обязанности имама и хатыба гарнизонного батальона на основе приговора и ходатайства нижних чинов без всякого содержания и стал, по сути, наиболее известным из имамов Нижегородской ярмарочной мечети XIX столетия, именуемым старшим мухтасибом имамов губернии⁶⁹.

Примечательно, что назначение Н. Кушаева ярмарочным имамом произошло без согласования с оренбургским муфтием. Г. Сулейманов продолжал посылать на Нижегородскую ярмарку имамов из разных регионов страны, несмотря на наличие постоянного ярмарочного имама в лице Н. Кушаева. В 1850 году был прислан имам Максютов из деревни Муктовой Касимовского уезда Рязанской губернии. В 1851 году присланными оказались имамы — Хисамутдин Абдулкаримов из деревни Талбазы Стерлитамакского уезда Оренбургской губернии, Галлий Салихов из деревни Шильновой Елатомского уезда Тамбовской губернии, Сагадитдин Рахмятуллин из Чемзиковой Казанской губернии⁷⁰.

В 1854 году Духовное собрание, со своей стороны, командировало на Нижегородскую ярмарку имама мечети деревни Талбизово Стерлитамакского уезда Оренбургской губернии Хисамутдина Габдулкаримова. Это была политика ОМДС, стремившегося, в лице Г. Сулейманова, поддержать людей, составлявших его опору на местах, так как назначение на ярмарку имело материальную выгоду для имамов, и не допустить сильной оппозиции Собранию со стороны казанцев.

Первоначально отношения имама Кушаева с торговцами были напряженными. Признав Н. Кушаева как личность, не приобретавшую «еще высшей степени учености», отметив его «стремление (поставить — авт.) себя выше прочих духовных лиц», командируемых Духовным правлением, 11 июня 1855 года коммерсанты ходатайствовали об отстранении его от исполнения должности имама ярмарочной мечети. Роль «первой скрипки» в этой акции принадлежала казанским купцам⁷¹.

Взлет карьеры Нугмана Кушаева во многом состоялся благодаря поддержке местного военного губернатора⁷², который несколько раз проигнорировал послания оренбургского муфтия о неназначении его ярмарочным имамом⁷³. Усердие Н. Кушаева по службе не осталось незамеченным, и «в том же году (в 1854 году — авт.) он стал выполнять обязанности ярмарочного имама (ахуна)».

Религиозное управление, несмотря на противодействие со стороны Н. Кушаева, продолжало командировать на период «торжища» одно духовное лицо, обязанности которого, как правило, ограничивались разрешением спорных дел между купцами по нормам шариата⁷⁴. Например, в 1856 году присланный оренбургским муфтием Г. Сулеймановым ахун деревни Ильинки Инсарского уезда Пензенской губернии Муса Исхаков занимался только разбирательствами споров между предпринимателями⁷⁵. В последующие годы Н. Кушаев добился прекращения практики командирования на ярмарку уполномоченных Духовного собрания. Резонно предположить, что этому способствовало также появление при Ярмарочной мечети указного муэдзина. С 1856 по 1863 год обязанности азанчея при Н. Кушаеве были возложены на приглашенного самим же Кушаевым Зямила Самерхана Халитова Соколова, родом из деревни Пошатово Нижегородской губернии⁷⁶.

В связи с тем, что против Кушаева был выдвинут ряд обвинений и началось разбирательство по указу Нижегородского губернского правления от 14 декабря 1863 года было подтверждено «удаление Кушаева от занимаемой должности». Должность ярмарочного и военного ахуна оказалась вакантной («метрические книги выдать некому»). То, что "о Кушаеве общество магометан, посещающих ярмарку, отзывается одобрительно«⁷⁷, не помогло —
шло следствие.

Со своей стороны, Н. Кушаев написал прошение на имя военного нижегородского губернатора генерал-лейтенанта и кавалера А.А.Одинцова, а также в МВД, Сенат и на имя императора. Отметив, что его «жизнь и труды посвящены были неуклонному исполнению своих обязанностей и пользе отечества», что он «не отрешен от должности, а временно удален», он предложил в Нижегородскую ярмарочную мечеть направить временно имама-хатыба деревни Кочки-Пожарки Сергачского уезда Ярмухаммеда Ибрагимова. Кроме того, он сетовал на предвзятое мнение о нем со стороны ОМДС, так как там служат родственники З.Соколова, заинтересованные в том, чтобы Соколов получил должность, и предлагал рассмотреть его, Кушаева, дело в Таврическом магометанском духовном правлении. Прихожане мусульманского прихода Ярмарочной мечети написали письмо в ОМДС (подписал казанский купец Рахметулла Амирханов и группа лиц) с просьбой прислать в Нижний Новгород на новый ярмарочный сезон двух мулл и одного муэдзина из Казани, не допуская к должности Соколова⁷⁸.

Приведенный материал о ситуациях на Нижегородской ярмарке, возникавших в связи с назначением имамом в ярмарочную мечеть, помогает уяснить те трудности, которые существовали в деятельности Г. Сулейманова на посту муфтия.

В 1843 году вскоре после того, как семья муфтия перебралась из Петербурга в Уфу, его старший сын Шарафетдин занял место имама-хатыба и мударриса Уфимской соборной мечети. Ему было определено жалованье в 90 рублей серебром⁷⁹. Сын
Г. Сулейманова являлся помощником отца и достойным продолжателем его дела.

Муфтий Габдулвахид Сулейманов был центральной фигурой на большом празднике, который происходил в 1846 году по случаю открытия 30 августа Соборной мечети в Оренбурге при башкирском Караван-сарае. Открытие мечети совпало со Священным месяцем рамазаном, что придало мероприятию еще большую значимость.

Возвращаясь к решению Духовным собранием кадровых вопросов, отметим, что в 1849 году, 25 января, оно приняло решение "служащего Емлихана Рахманкулова произвести старшим военным ахуном г. Санкт-Петербурга«⁸⁰. Видимо, муфтий вспомнил о своем конфликте с Е. Рахманкуловым более чем двадцатилетней давности, в результате которого его соперник был отдан в рекруты, а сам он занял место имам-хатыба Санкт-Петербургской соборной мечети, и решил в какой-то мере искупить прежнюю вину перед этим человеком.

В целом вопрос о статусе ахуна и значимости этой должности для деятельности ОМДС неоднократно ставился Духовным собранием. Позиция Г. Сулейманова в этом вопросе выражена им самим в донесении Оренбургскому губернскому правлению 26 октября 1861 года. Он писал: «звание ахуна, как и муфтия, есть отдельная должность от приходского духовенства. Оно дается собранием отдельно от звания имама или с присоединением к нему». Такая оценка статуса ахуна была неслучайной, так как именно ахуны являлись связующим звеном между чиновниками ОМДС и местными приходами (махалля)⁸¹.

Семейное положение Г. Сулейманова при вступлении в должность муфтия мало изменилось. Как уже говорилось, у него было две жены. Чиновник, заполнявший формуляр, помещая в него сведения о семейном положении муфтия, написал, что он женат вторым браком. Указывая детей от первого брака, он, назвав имя первой жены, отметил: «покойной». Но, перепроверив сведения, понял, что обе жены живы, а дети у муфтия имеются от первой и от второй жен. Тогда он зачеркнул в документе слово «покойная», вспомнив, по-видимому, что шариат не запрещает многоженства.

Линия властей на поддержку детей муфтия и представления их к тарханскому достоинству продолжалась. 21 февраля 1856 года третий сын Г. Сулейманова Гадиятулла был награжден тарханским званием «за долговременную, усердную и полезную службу» его отца⁸².

Дополнительные обязанности появились и у самого муфтия. Как отмечалось в формуляре Г. Сулейманова, "Государь Император по Всеподданнейшему докладу бывшего Президента попечительского общества о тюрьмах Высочайше соизволил утвердить директором Уфимского тюремного Комитета Габдулвахида Сулейманова"⁸³. Последние 6 лет своей жизни муфтий исполнял и эти обязанности, старательно, не имея нареканий.

В начале 1860-х гг. было задумано возведение памятника в Новгороде, посвященного 1000-летию России. В связи с этим власти объявили сбор средств на его сооружение. Г. Сулейманов поставил свою подпись под документом о необходимости участия в пожертвованиях всех подданных империи, включая мусульман⁸⁴, подтвердив тем самым в очередной раз позицию человека, находящегося на государственной службе и ратующего за российские интересы, в том числе идеологического характера.

Весь период, пока Г. Сулейманов находился на должности муфтия, строилось здание ОМДС, но он так и не увидел его открытия. Здание было введено в строй только в 1865 году, хотя план строительства был внесен на рассмотрение властей еще
Г. Габдурахимовым в конце 1820-х гг. На строительство здания ОМДС была израсходована львиная доля брачного сбора, введенного в 1835 году как налог на мусульман (с каждой пары, вступающей в брак, — по 30 коп. серебром). Из этих же сумм брачных сборов было выделено в помощь Г. Сулейманову 1500 рублей. После того, как здание ОМДС было введено в строй, брачный налог был уменьшен до 8,5 коп. серебром⁸⁵.

Отметим, что Г. Сулейманов уделял большое внимание пропаганде медицинских знаний среди мусульман. "В 1851 г. по заданию генерал-губернатора муфтий сочинил новую фетву. В ней предлагалось родителям вступающих в брак или их валиям (представителям) в присутствии приходских имамов и свидетелей удостоверять подписями о неимении у молодоженов венерической болезни. В фетве подчеркивалось, что вспышки эпидемии холеры в 1831 и 1848 гг. явились посланием Аллаха за недостойное поведение мусульман. Габулвахид Сулейманов указывал всем мусульманам соблюдать правила личной гигиены, принимать все предписываемые врачами лекарства"⁸⁶.

В 1861 году в 75-летнем возрасте муфтий совершил хадж в Мекку и Медину. Его обязанности исполнял тогда сын Шарафетдин Сулейманов.

Еще при жизни отца в 1857 году Шарафетдин Сулейманов занял должность старшего ахуна Уфимской соборной мечети. "Одновременно исполнял богослужение и обряды в тюремном замке, гарнизонном батальоне, больнице, богоугодных заведениях. Ахун входил в когорту наиболее почитаемых мусульманских духовных священнослужителей, был отмечен правительством двумя золотыми и одной серебряной медалями«⁸⁷.

После смерти Г. Сулейманова он выдвинул свою кандидатуру на место руководителя ОМДС. Однако утверждения его на должности муфтия не произошло. Во-первых, потому, что, как справедливо подчеркнул Д.Д. Азаматов, «государственные структуры не желали превращать пост муфтия в наследуемый», а, во-вторых, сын Габдулвахида в то время находился под следствием, так как купил на рынке у неизвестного лица вещи, не зная, что они краденые. Но, тем не менее, оказался замешанным в этой истории и не мог претендовать на утверждение своей кандидатуры на должность⁸⁸.

Кончина 4 августа 1862 года председателя Оренбургского магометанского духовного собрания Габдулвахида Сулейманова вызвала среди мусульман усиленный поиск кандидатов на вакантную духовную должность, потому что в тот период существовал закон о выборе оренбургского муфтия «магометанским обществом». Во время поиска подходящей кандидатуры обязанности умершего исполнял старший заседатель ОМДС Тажутдин Максютов, которому предложил это делать сам муфтий за два дня до смерти⁸⁹.

Мусульмане — жители Петербурга — предложили свою кандидатуру — гражданского имама столичного прихода Алима Хантемирова. Предлагались также старший губернский ахун города Петропавловска Г. Яушев и старший ахун башкиро-мещерякского войска Х. Алтынгужин. Прибывшие на Нижегородскую ярмарку торговцы выдвинули своим кандидатом ахуна города Стерлитамака Оренбургской губернии Камалетдина Шарафетдинова. Активность этой части мусульман не вызывает удивления, так как еще со второй четверти ХIХ века Нижегородская ярмарка превратилась в место ежегодных собраний тюркской элиты, местом обсуждения корпоративных проблем и наиболее животрепещущих вопросов консолидации российской уммы.

Первоначально правительство с должным вниманием отнеслось к кандидатуре нижегородского ярмарочного татарского купечества: среди выбранных для дальнейшего рассмотрения трех представленных мусульманами лиц значился наряду с подполковником А. Давлетшиным, оренбургским помещиком
С-Г. Тевкелевым и Камалетдин Шарафетдинов. В верхних эшелонах власти возникло некоторое замешательство из-за «своего» кандидата, что привело к затягиванию разрешения судьбоносного для российской уммы вопроса на два года.

В итоге правительство проигнорировало пожелания мусульманских общин, назначив 28 апреля 1865 года на должность оренбургского муфтия бывшего офицера, дворянина Салим-Гирея Тевкелева. Время нахождения на должности муфтия Габдулвахида Сулейманова ушло в прошлое.

37 ЦГИА РБ, ф. И-295, оп. 4, д. 1173, л. 2.

38 Указ Его Императорского Величества Самодержца Всероссийского и Правительствующего Сената Оренбургскому губернскому правлению о назначении А.Сулейманова Оренбургским муфтием — ЦГИА РБ, ф. И-295, оп. 4, д. 1173, л. 2.

39 Формулярный список о службе Оренбургского Муфтия Тархана Абдулвахита Сулейманова — ЦГИА РБ, ф. И-295, оп. 4, д. 1173, л.5 об.

40 Там же.

41 Азаматов Д.Д. Ук. соч. С. 55.

42 Марджани Ш. Указ. соч. С. 210

43 Прошение С. Абдулкеримова (Мамлеева) о зачислении его в штат собрания на имя императора Николая Павловича. 1840 — ЦГИА РБ, ф. И-295, оп. 4, д. 1174, л. 1. Его формулярный список см.: Формулярный список о службе канцелярского служителя первого разряда С. Мамлеева — ЦГИА РБ, ф. И-295, оп. 4, д. 1174, л. 7.

44 Марджани Ш. Указ. соч.

С. 215–216..

45 Азаматов Д.Д. Указ. соч.

46 Письмо оренбургского муфтия тархана Сулейманова господину оренбургскому военному губернатору — ЦГИА РБ, ф. И-295, оп. 3, д. 1, лл. 12, 12 об., 13.

47 Азаматов Д.Д. Указ. соч.

С. 215–216.

48 Там же. С. 54 со сноской на ЦГИА РБ, ф. И-295, оп. 3, д. 4504.

49 Так, на Нижегородчине в динамично экономически развивавшихся селениях оклады имамов от приходов могли составлять в то время от 20 до 100 рублей — Сенюткин С.Б., Сенюткина О.Н., Гусева Ю.Н. История татарских селений Большое и Малое Рыбушкино Нижегородской области (XVI–XXI вв.). Нижний Новгород, 2001.

50 Азаматов Д.Д. Ук. соч. С. 106.

51 Там же. С. 90.

52 Там же. С. 73.

53 Азаматов Д.Д. Указ. соч. С. 74.

54 Там же. С. 75.

55 Там же. С. 34.

56 ЦГИА РБ, ф.И-295, оп.11, д.200, л.4.

57 ЦАНО, ф. 3074, оп. 1, д. 955, л. 3 об.

58 Марджани Ш. Указ.соч. С.392.

59 На основании иных архивных данных можно утверждать, что Мухаметша Мунжафаров не только исполнял обязанности азанчея первой соборной мечети деревни Большое Рыбушкино и военного гарнизона Нижнего Новгорода, но и занимался торговлей, стал купцом второй гильдии, «сколотив» для этого достаточную денежную сумму. Его сын — Таджетдин — был с 1873 года вторым имамом первой соборной мечети Большого Рыбушкино. Подробнее см.: ГАУО, ф. 88, оп. 1, д. 1752, лл. 23 об., 24; Сенюткин С.Б., Сенюткина О.Н., Гусева Ю.Н. История татарских селений Большое и Малое Рыбушкино Нижегородской области в XVI–XX веках: Монография. Нижний Новгород: Изд-во ННГУ, 2001. С. 55, 71, 294, 395.

60 ЦГИА РБ, ф. И-295, оп.3, д.1810, лл.1-1 об. Гизетулла Абдулгазов был сыном имама и мударриса мечети деревни Актуково начала XIX века — Салюкова Абдул Газиза (1783 г.р.) — ЦАНО, ф. 5, оп. 41, д. 229, лл. 11; Сенюткин С.Б., Идрисов У.Ю., Сенюткина О.Н., Гусева Ю.Н. История исламских общин Нижегородской области: Монография. Нижний Новгород: Изд-во ННГУ, 1998. С.51, 52.

61 ЦГИА РБ, ф.И-295, оп.3, д.1810, без нумерации.

62 ЦАНО, д. 946, л. 2; д. 947, л. 2; д. 958, л. 2; д. 962, л. 2; Сенюткин С.Б., Идрисов У.Ю., Сенюткина О.Н., Гусева Ю.Н. История исламских общин Нижегородской области: Монография. Нижний Новгород: Изд-во ННГУ, 1998. С.398.

63 ЦГИА РБ, ф. И-295, оп.3, д.1810, без нумерации; ЦАНО, д. 946, л. 2; д. 947, л. 2; д. 958, л. 2; д. 962, л. 2.

64 Идрисов У.Ю., Сенюткин С.Б., Сенюткина О.Н., Гусева Ю.И. Из истории Нижегородских мусульманских общин в XIX — 30-х годов ХХ века. Нижний Новгород, 1997. С.26.

65 ЦГИА РБ, ф.И-295, оп.3, д.1810, без нумерации.

66 ЦАНО, ф. 2626, оп. 2, д. 933, л. 6 об.

67 ЦАНО, ф. 3074, оп. 1, д. 960, л. 3; Сенюткин С.Б., Идрисов У.Ю., Сенюткина О.Н., Гусева Ю.Н. История исламских общин Нижегородской области: Монография. Нижний Новгород: Изд-во ННГУ, 1998. С. 398.

68 Ш.Марджани приводит его «полное» имя: «мелла Ногман бине Нигмәтулла бине Гали бине Габдеррәшид бине Гайса бине Кушай бине Рәскә әш-Шимәкәй».

69 Подробнее о нем см.: ЦАНО, ф. 5, оп. 47, д. 1320, л. 1; ЦАНО, ф. 5, оп. 47, д. 1293 и др.; Российский государственный исторический архив (СПб), ф. 821, оп. 8, д. 638, л. 1-2: д. 982, лл. 6, 6 об.; Сенюткин С.Б. Кушаев Нугман Негмятов //Ислам на Нижегородчине. 2001; Сенюткин С.Б., Идрисов У.Ю., Сенюткина О.Н., Гусева Ю.Н. История исламских общин Нижегородской области: Монография. Нижний Новгород: Изд-во ННГУ, 1998. С. 399.

70 ЦГИА РБ, ф. 925, оп. 3, д. 1810, без нумерации листов.

71 Идрисов У.Ю., Сенюткин С.Б., Сенюткина О.Н., Гусева Ю.И. Из истории нижегородских мусульманских общин в XIX — 30-х годов ХХ века. Нижний Новгород, 1997. С.27.

72 Было ходатайство из Нижнего Новгорода от начальника Нижегородской губернии «устранить неудобство отправления ежегодно на ярмарку сторонних мулл, которые должны были отвлекаться от своего прихода». На основании этого представления в 1855 году МВД приняло решение об отмене «командирования посторонних мулл на Нижегородскую ярмарку», а «домогательства оренбургского магометанского собрания о восстановлении прежнего порядка оставлялись МВД без уважения» — ЦАНО, ф. 5, оп. 47, д. 1293, л.42.

73 Сам Н. Кушаев впоследствии объяснял эти действия муфтия Г. Сулейманова личной неприязнью к нему — ЦАНО, ф. 5, оп. 47, д. 1293, л. 33–33 об.

74 Марджани Ш. Указ. соч. с.392.

75 РГИА, ф.821, оп.8, д.980, л.104.

76 О допущении имама Соколова к исполнению треб на Ярмарочной мечети — ЦАНО, ф. 5, оп. 47, д. 756, л. 1.

77 Там же, л. 39.

78 ЦАНО, ф. 5, оп. 47, д. 1293, л.26.

79 Азаматов Д.Д. Ук. соч. С. 53 со ссылкой на ЦГИА РБ, ф. И-295, оп. 2, д. 27.

80 Там же со ссылкой на ЦГИА РБ, ф. И-295, оп. 2, д. 43.

81 Цит. по: Азаматов Д.Д. Ук. соч. С. 93.

82 ЦГИА РБ, ф. И-295, оп. 4, д. 1173, л.5 об.

83 ЦГИА РБ, ф. И-295, оп. 4, д. 1173, б/л.

84 Там же, оп. 3, д. 4870, л. 2 об.

85 Азаматов Д.Д. Указ. соч. С.85.

86 Там же. С. 164.

87 Там же. С. 103.

88 Там же. С.59.

89 Дело по предложению Председателя ОМДС о поручении к исправлению должности его старшему заседателю Тажутдину Максютову. 2 августа 1862 — 3 июня 1863 — ЦГИА РБ, ф. И-295, оп. 4, д. 4246, 38 л. Т.Максютов, происхождением из служилых татар, был старшим ахуном, хорошо зарекомендовал себя на должности заседателя и был награжден серебряной медалью на Аннинской ленте — Формулярный список Т.Максютова — Там же, лл. 33 об. — 34.

90 Мухаммеджан Хусейнов был муфтием в течение 36 лет, Габдессалям Габдрахимов — 15 лет, Салимгирей Тевкелев — 20 лет, Мухамедьяр Султанов 29 лет.