«Хадиджа» – благотворительный общеобразовательный фонд. Был учрежден в 2000 г. для сохранения и распространения духовных ценностей, развития и воспитания религиозного мировоззрения у детей, оказания помощи в информационной поддержке интересующимся исламом. Основные направления работы фонда – образовательное, детское, социальное.

Образовательное направление включает в себя проведение занятий по исламу, чтению Корана для женщин, женские образовательные лагеря в Подмосковье. Проводимые фондом лекционные занятия по основам ислама пользуются у женщин неизменным успехом. Темы занятий выбирают сами слушательницы. После лекции они получают ответы на свои вопросы и участвуют в обсуждении книг по мусульманской тематике.

В рамках этого направления фондом изданы книги: «Качества рабов Милостивого» (М., 2002), «Рамадан – месяц Корана» (М., 2002), «Хадисы в картинках» (М., 2004), «Женщина в Рамадане» (М., 2006), «Сестра, жизнь – мгновенье, которое не вернуть» (М., 2006).

В 2005 г. фондом была организована I Московская исламская женская конференция, посвященная детскому исламскому образованию в России, в работе которой приняли участие ок. 100 мусульманок.

Детская программа фонда осуществляется в проектах организации летних лагерей для детей и подростков, проведения занятий по Корану и арабскому яз. для дошкольников, организации детских театрализованных представлений в дни мусульманских праздников.

Большая работа ведется фондом в социальном направлении, цель которого обозначена в миссии фонда как «укрепление симпатии и единства». В течение календарного года в Татарском культурном центре Москвы (Доме Асадуллаева) фондом организуются встречи мусульманок с проведением культурной программы, лекциями. В летнее время организуются мусульманские молодежные и семейные пикники за городом, в которых принимают участие до 150 чел. В рамадан традиционно проводятся благотворительные ифтары. Ведется активная деятельность по оказанию благотворительной помощи нуждающимся мусульманам.

Председатель фонда – Сайфуллина Сания Юнусовна; официальный сайт – http://www.khadidja.ru.

Д. А.

Хазарский каганат, возможное влияние на территории совр. Московской области. Х. к. образовался в прикаспийских степях в первой трети VII в. и просуществовал до второй пол. Х в., когда центральная часть Х. к. ушла под воду во время очередного поднятия уровня Каспия (по версии Л. Н. Гумилева). Во время этой социоэкологической катастрофы остатки каганата были разгромлены русским князем Святославом (согласно древнерусским летописям) либо гузами с востока (по сообщениям арабских историков). Несмотря на то что правящие слои Х. к. во главе с каганом со второй пол. IX в. исповедовали иудаизм, значительное число подданных каганата являлись мусульманами. Так, в частности, в столице страны г. Атиле (Итиле) большинство населения составляли мусульмане; арабские источники даже указывали их численность – ок. 10 тыс. чел. Все города каганата (Итиль, Самандар, Саркел, Семикаракоры и др.) были поликонфессиональными и многонациональными, и мусульмане (хорезмийцы, булгары, буртасы и др.) населяли в них отдельные кварталы. Мусульманским же было и войско Хазарии.

Могущество Х. к. приходится на период VIII–IX вв. На карте каганата X в. Л. Н. Гумилева северная граница этого государства проходит от места впадения Вятки в Каму в центре совр. Татарстана, далее на запад по Каме, Волге вплоть до устья Оки, далее севернее Оки через совр. Владимирскую, Московскую, Калужскую области, и далее на юго-запад до Днепра. Примерно так же отмечаются северные границы влияния Хазарии и на картах Ричарда Бурда (Richard Burd), созданных для University of California Undergraduate Slavic Research Conference в 1999 г. Таким образом, вся южная часть совр. Московской обл. (начиная от Клязьмы в р-не Орехова-Зуева, далее по прямой на запад к Балашихе, через город Москву и вдоль Москвы-реки примерно до Можайска, затем на юго-запад к границам области) этими авторами включена в состав Х. к. На основании каких источников это было сделано?

Для начала отметим, что понятие «государственная граница» в ту эпоху не совпадало с современным. Тогдашние границы не охранялись и не определялись столь тщательно, как сейчас. Но они существовали хотя бы потому, что определенная территория составляла объект налогового (даннического) обложения в пользу того или иного государства. Речь идет именно о государственной территории, поскольку существовали различные виды зависимости одних государств от других. Трудность в том, что подобные виды зависимости в силу специфики эпохи или наших источников о ней не всегда определенны. Но понятие «государственная граница» существовало всегда с тех пор, как возникло государство.

Проблема территории Х. к. и его населения всегда привлекала внимание исследователей; источники содержат об этом некоторую информацию. Такой материал есть в письме царя Иосифа (последнего или предпоследнего царя Хазарии) Хасдаю ибн Шафруту, советнику кордовского халифа Абд ар-Рахмана III (переписка датируется 954–61 гг., но отражает реалии более раннего времени – эпохи расцвета Х. к., VIII–IX вв.). Здесь мы находим названия народов, подчинявшихся каганату: Бур-т-с, Бул-г-р, С-вар, Арису, Ц-р-мис, В-н-н-тит, С-в-р, С-л-виюн. Установить их точную идентификацию можно в основных чертах при сопоставлении с другими источниками. Очевидно, что каганату подчинялись буртасы; булгары; сувары (предки чувашей); мордва-эрзя либо русы (Арису – ?); марийцы (черемисы); часть восточных славян – вятичи (так расшифровывают В-н-т-тит); северяне (жившие на терр. совр. Брянской обл. и сев.-вост. Украины). Под названием С-л-виюн понимают либо ильменских (новгородских) славян (П. Коковцов), либо полян, которые также платили хазарам дань (А. Новосельцев).

Очертим северные границы расселения вятичей согласно работе И. Гагина: «от бассейна Жиздры и Угры вятическая граница поднималась на север до верховьев Москвы-реки, а потом поворачивала на восток по направлению к верховьям Клязьмы. Правобережье Москвы-реки целиком принадлежало вятичам. Примерно около впадения Учи в Клязьму вятическая граница поворачивала на юго-восток и шла сначала по левобережью Москвы-реки, а потом Оки». Таким образом, Л. Н. Гумилев довольно точно воспроизвел на своей карте северо-западную границу распространения влияния Х. к. с учетом даннических отношений вятичей к хазарам.

Важно отметить также, что Х. к. с самого начала своего существования утвердил контроль над главными торговыми путями Восточной Европы. Ока, являясь частью Великого Волжского торгового пути, имела существенное значение в становлении связей между странами Европы и Халифата. Именно Окский участок торгового пути, подвластного хазарам, аккумулирует значительную часть монетного серебра, поступающего через Хазарию на север (хазары пользовались арабской монетной системой и чеканили собственные подражания арабским дирхемам). Находки куфических монет известны на всем протяжении Оки в пределах территории, занятой вятичами, от ее верховьев до Старой Рязани, в то же время в киевском Поднепровье в IX в. монетных кладов нет (что является следствием экономической блокады хазарами Киевской Руси). На территории совр. Московской обл. известны находки нескольких кладов, содержащих куфические монеты IX–X вв.: 11 кладов на Оке и 4 – в среднем течении Москвы-реки. Один из кладов был обнаружен при рытье котлована под храм Христа Спасителя в 1837–38 гг.; оттуда были извлечены тахиридская монета халифа аль-Мустайна, чеканенная в 862 г. в Мерве (Туркмения), и аббасидская монета халифа аль-Мутазза, чеканенная в 866 г. в Двине (Армения). Подобные находки наглядно иллюстрируют тезис о проникновении отдельных элементов исламской культуры на территорию совр. Московской обл. в доордынский период.

Сама Москва выступает дальней периферией сферы влияния Х. к., но юго-восточные р-ны Московской обл., вероятно, имели более активные контакты с неславянским населением каганата. По одной из версий, хазарская ставка в земле вятичей располагалась в р-не с. Казарь (в 25–30 км к востоку от совр. Рязани), о чем писал рязанский краевед Н. Н. Левошин: «Городок свое название получил за то, что в нем постоянно пребывали чиновники Х. к., собиравшие дань с местного населения». На тер. Рязанской обл. известны и курганные могильники раннехазарского периода (у с. Арцыбашево в Милославском р-не), «свидетельствующие о власти степняков в славянском пограничье» (В. Петрухин, «Сказание…»). [Хотя А. Л. Монгайт отказался давать точную атрибуцию Арцыбашевского могильника, даже апеллируя неопровержимыми данными о его принадлежности к салтово-маяцкой археологической культуре и описывая предметы хазарской эпохи, это с успехом делает совр. историческая наука.] Возможно, совокупность подобных сведений дала повод авторам энциклопедии Britannica поместить именно рядом с совр. Рязанью столицу новообразованного ок. 830 г. Русского каганата.

Местное управление в Х. к. находилось в руках либо местных князей и вождей, либо представителей центральной власти – тудунов («близкий помощник»). Кроме того, существовал, по-видимому, и другой титул, который в Кембриджском документе обозначался как «булшци». Точное значение этого слова неизвестно, но этимологически оно полностью идентично мишарско-сергачскому диалектному «булышуцы» – «помощник».

Наследие Х. к. на тер. Московской обл. не изучено совершенно. Гипотетически представляется возможным поискать именно в этой эпохе ряд нерасшифрованных топонимов (напр., пос. Абрамцево под Балашихой, известный до XVII в. как хутор Абрамово: считается, что ни в одном документе, относящемся к нему, не упоминается имя Абрам или фамилия и прозвище от этого имени). То же самое следовало бы предпринять относительно возможного проникновения на эту тер. в эпоху Х. к. булгар и буртасов, следы которых, к примеру, прослеживаются в Коломне.

Лит.: Артамонов М. И. История хазар. – Л., 1962; Гагин И. А. Социально-политические связи окских вятичей и волжских булгар в X–XI вв. – http://www.i-gagin.ru/content_art-2.html (официальный сайт И. А. Гагина); Гумилев Л. Н. Открытие Хазарии. Древняя Русь и Великая Степь – М., 1966; История Москвы с древнейших времен до наших дней. Т. 1. – М., 1997; Коковцев П. К. Еврейско-хазарская переписка в Х веке – Л., 1932; Левошин Н. Н. ГАРО, ф. Р-6713, оп. 1,д. 35, л. 6; д. 39, л. 27; д. 49, л. 32; Монгайт А. Л. Рязанская земля. – М., 1961; Новосельцев А. П. Хазарское государство и его роль в истории Восточной Европы. – М., 1990; Петрухин В. Сказание о хазарской дани в контексте летописной истории // Древнетюркский мир: история и традиции. – Казань, 2002; Петрухин В. Хазарский каганат и его соседи // История татар с древнейших времен. Т. I. Народы степной Евразии в древности. – Казань, 2002, с. 296–315; Полное собрание русских летописей (ПСРЛ). Т . 2. – М ., 1962, с . 12; Смолицкая Г . П . Топонимический словарь Центральной России . – М ., 2002; Russia Prehistory and the rise of the Rus. // Britannica Concise Encyclopedia.– http://concise.britannica.com/ebc/article-38491.

Д. Х.

Хайретдинов Дамир Зинюрович – к. и. н., историк-архивист, этнолог, публицист. Род. в Москве в 1972 г. Высшее образование получил в Российском гос. гуманитарном ун-те, в нач. 1990-х гг. работал в Российском центре хранения и изучения документов новейшей истории хранителем фонда Социнтерна. В 1994–95 гг. работал в Исламском культурном центре России и Исламском Конгрессе России. В 1996–97 гг. проходил обучение в Ин-те арабского языка при ун-те «Умм аль-Кура» в Мекке (Саудовская Аравия).

С 1998 г. обучался в аспирантуре Ин-та востоковедения РАН, защитился в Ин-те этнологии и антропологии (ИЭА) им. Н. Н. Миклухо-Маклая РАН в 2002 г.

С 1999 по 2006 г. работал в посольстве Королевства Саудовская Аравия в Москве в должности секретаря Исламского отдела, с 2006 г. – зам. председателя Духовного управления мусульман Нижегородской области (ДУМНО) по связям с общественностью.

Автор научных статей в сборниках: «Суверенитет и этническое самосознание: идеология и практика»; «Восток: афро-азиатские сообщества»; «НГ-Религии»; «Конфликт – диалог – сотрудничество. Бюллетень»; «Вестник Евразии»; «Мусульмане изменяющейся России» (см.: «Этнический состав мусульманской общины Москвы»); «Современность как предмет исследования социальных наук». Опубликованы книги: «Мусульманская община Москвы в XIV – нач. ХХ вв.» (Н. Новгород, 2002); «Сборник докладов, рефератов и выступлений по исламу» (Н. Новгород, 2002); переводы с английского яз.: «Хронология исламской истории: 570–1000 гг. от Р.Х.» (Н. Новгород, 2000) – переизд. под заголовком «Краткая история ислама» (М.: «Умма», 2002); «Мудрость ислама: знакомство с жизненным опытом исламской веры» (М.: «Омега-пресс», 2005), «Ислам в Нижегородской области» (М.: «ИНО-Центр», 2007). Автор многочисленных публикаций по исламу, этнографии и политологии в СМИ российских мусульман: «Современная мысль»; «Мусульманский вестник»; «Татарские новости»; «Медина аль-Ислам»; российский журнал исламской доктрины «Минарет» и др.

Входит в редколлегию газеты ДУМНО «Медина аль-Ислам», альманаха «Ислам в современном мире», ежегодников «Фаизхановские чтения», «Рамазановские чтения» (Н. Новгород). Редактор выпущенного в 2007 г. тафсира Корана А.-Ю. Али. Консультант ДУМНО по вопросам ислама, этнологии, политологии.

В трудах последующих авторов по изучению ислама в Москве Х. назван «пионером изучения современной московской мусульманской общины». В научной деятельности Х. развивает идеи В. Г. Садура, которого считает свои наставником, и С. Ф. Фаизова. Женат, имеет двух дочерей.

Лит.: Рахман Х. Краткая история ислама / Пер. с англ. Хайретдинова Д. З. – М., 2002; Фрэйджер Р. Мудрость ислама: знакомство с жизненным опытом исламской веры / Пер. с англ. Хайретдинова Д. З. – М., 2005; Хайретдинов Д. З. Влияние мусульманских государств на становление Русской православной церкви // Медина аль-Ислам. – Н. Новгород, 2005, № 6 (9), с. 11; Его же. Возрождение культурных ценностей ислама в национальном движении и повседневном поведении татар // Суверенитет и этническое самосознание: идеология и практика. – М., 1995; Его же (совм. с Б. Лайпановым и М. Карачаем). Ислам в истории и самосознании карачаевского народа // Ислам и этническая мобилизация: национальные движения в тюркском мире. – М., 1998; Его же. Ислам в Осетии: Информационный материал Исламского конгресса России. – М., 1997, неопубл.: библ-ка Московского центра Карнеги; Его же. Истоки мусульманской общины Москвы // Альманах «Элькаун» (Пространство). – М., 2000, № 1, с. 53–63; Его же. История Духовных управлений мусульман в России // Медина аль-Ислам. – Н. Новгород, 2005, № 5 (8), с. 3; Его же. История Мусульманского кладбища за Калужскими воротами в Москве // Современная мысль. – М., 2001, № 9 (29), с. 1, 5; Его же. Коренные и новые московские мусульмане. – НГ-Религии, № 6 (77), 28.03.2001, с. 1, 3; Его же. Крестить, нельзя помиловать // Современная мысль. – М., 2003, № 8 (53), с. 6; Его же. Мусульманская община Москвы в XIV – начале ХХ вв. – Н. Новгород, 2002; Его же. На службе Богу и Отечеству // Минарет, 2005, №2, с. 24–31; Его же. О некоторых тенденциях современного развития ислама в России // Мусульманский вестник. – Саратов, 2002, № 1 (41), с. 2; Его же. Об увещании чуваш // Медина аль-Ислам. – Н. Новгород, 2005, № 1 (4), с. 9; Его же. Опыт этнических меньшинств Европы применительно к России // Ислам в современном мире. – Н. Новгород, 2006, № 3–4 (5–6), с.50–54; Его же. Политика насильственного крещения российских этносов // Ислам в современном мире. – Н. Новгород, 2006, № 1 (3), с. 56–64; Его же. Саров – древняя столица татар-мишарей // Медина аль-Ислам. – Н. Новгород, 2005, № 3 (6), с. 12; Его же. Сжатый анализ трагических событий в США 11. 09. 2001 г. на основе публикаций в российских масс-медиа // Современность как предмет исследования социальных наук. Материалы I научно-практической конференции МГАФК. – Малаховка, 2002, с. 70–74; Его же. Совет улемов России – путь к единству // Минарет, № 1 (8), 2006, с. 24–27; Его же. Тюркославистика // Медина аль-Ислам. – Н. Новгород, 2004, № 3, с. 9; Его же. Этнический состав мусульманской общины Москвы // Мусульмане изменяющейся России. – М., 2002, с. 113–132; Его же. Этнические группы Сибири, исчезнувшие в XVII – ХХ вв. // Современная мысль. – М., 2002, № 7 (40), с. 7; Халтурина Д.А. Московские мусульмане (Уровень этноконфессиональной толерантности; по материалам опроса в мечетях). Дис. .. .канд. ист. наук: 07. 00. 07. – М., 2003, РГБ ОД, 61:04-7/9-2.

Д. М., Дм. М.

Халяльное мясо, инфраструктура производства и продажи в Москве. Определенные пищевые ограничения, обусловленные нормами исламской религии, способствуют и побуждают к образованию специальной инфраструктуры, целью которой является производство Х. м. (разрешенного шариатом) и продукции из него и последующий их сбыт. В силу безусловного характера этих ограничений данная инфраструктура появляется повсюду, где имеется компактное проживание мусульман, соблюдающих религиозные нормы.

В до- и послереволюционный период проживания мусульман в Москве подобная инфраструктура существовала в двух столичных р-нах: в р-не быв. Татарской слободы (реликт этого сохранялся до недавнего времени на Пятницком рынке – единственном в Москве, где торговали конским мясом) и в месте возникновения Второго мусульманского прихода. Кроме того, в известной монографии К. Фукса описан следующий метод приобретения мяса (это касается татар, работавших по найму у русских в городах Казанской и Симбирской губ., но было справедливо и для Москвы): несколько семей мусульман складывались и покупали корову, барана или лошадь, резали ее и делили согласно внесенным долям. Птица приобреталась в живом виде и забивалась самостоятельно.

Хотя по Корану разрешено употребление мяса, забитого христианами или иудеями согласно их религиозному закону, мясо забитых животных не приобреталось у русских, поскольку обряд жертвоприношения не сохранился в христианстве (до 1950–60‑х гг. старики-татары запрещали покупать мясо не только с мясокомбината, но и у русских на базаре).

Ситуация изменилась с широким развитием сети мясокомбинатов в 1970-е гг. и почти полным исключением возможности покупки мясного скота в живом виде на рынке в черте города. Положение спасали связи татар, составлявших основное мусульманское население города, с деревнями в Нижегородской, Пензенской, Ульяновской обл., Мордовии и Татарстане. Именно из татарских сел привозилось и привозится по сей день основной объем Х.м., потребляемого в Москве.

Параллельно с этим появляются фермы в Московской обл., где производился забой скота по правилам шариата. В советский период многие эти фермы существовали на полулегальном основании. К услугам одного из таких фермеров из Домодедовского р-на прибегал также персонал многочисленных посольств мусульманских стран, аккредитованных в Москве. Именно с нач. 1990-х гг. следует начинать отсчет и товарного производства Х.м. в столичном регионе. До него присутствовало исключительно производство на частном уровне татарской конской вяленой колбасы – казы, часть которой продавалась.

С нач. 1990-х гг. у московских мечетей (Соборной и при Египетском культурном центре) начали продавать привозимое Х. м. Единственным свидетельством его халяльности были заверения продавца в этом и его же татарская речь.

В 1993 г. начался качественно новый этап в торговле Х. м. Весной этого года рядом с Соборной мечетью открылась первая в современной истории мусульманской общины Москвы лавка по продаже Х. м., организаторами и хозяевами которой были уроженец Таджикистана Хабибулла Джураев и суданец Аббас. Лавка просуществовала до 1996 г., позже перевелась к Исторической мечети; мясо им поставлялось главным образом из татарских сел Каменского и Городищенского р-нов Пензенской обл. Наряду с ними вели торговлю (как правило, с машин) и др. продавцы – таким образом начинали уроженцы с. Ср. Елюзань Городищенского р-на Пензенской обл., впоследствии организовавшие ООО «Халяль Аш».

Почти одновременно с лавкой при Соборной мечети возникла точка по продаже Х. м. под торговой маркой «Мясо по-арабски» при гастрономе «Смоленский», но она просуществовала сравнительно недолго. Кроме того, продажа Х. м., в т. ч. в виде полуфабрикатов (маринованное мясо, фарш и т. д.), производилась в нескольких арабских и турецких ресторанах города. Постепенно расширялась поставка Х. м. из татарских сел Нижегородской и Пензенской обл., продаваемого в мясных отделах обычных продуктовых магазинов. Про факт халяльности этого мяса знал лишь определенный круг людей, и специальной рекламы этого не велось.

Отличалась ситуация на продуктовых рынках, где при продаже Х. м. именно на последнем факте делался особый упор. Первая точка по продаже Х. м. на продуктовых рынках Москвы появилась на Вернисаже в Измайлове, открыл ее уже упомянутый Х. Джураев. Через 2 года ее существования, в 2001 г., была открыта вторая точка на том же рынке. В настоящее время только на Вернисаже насчитывается около 20 магазинов и лавок, специализирующихся на продаже Х. м., их число уже превысило число пунктов по продаже иного мяса и продолжает расти. В др. р-нах Москвы торговая сеть, специализирующаяся на торговле Х. м., имеет тенденцию к постоянному расширению. В наст. время несколько десятков средних и крупных поставщиков (татары из Пензенской и Нижегородской обл.) поставляют мясо на несколько сотен точек по его сбыту, расположенных по всему городу.

Что касается поставщиков в столицу Х. м., то здесь спектр самый широкий – начиная от частников, имеющих в своем распоряжении «каблучок», режущих покупаемую скотину и везущих ее в город по одной туше, и заканчивая компаниями со своим транспортом, собственными стадами на откорме и фермами. Как правило, мелкими поставщиками работают азербайджанцы и таджики. Ввиду специфики отечественного мусульманского населения и врожденного духа предприимчивости мелкие неорганизованные производители и поставщики были, есть и будут. Немалый сегмент представляют также фермы в Подмосковье, где содержат и продают преимущественно баранов, доставляемых из регионов Южного федерального округа. Хозяева таких ферм, как правило, дагестанцы и вайнахи.

В кон. 1990-х гг. было организовано первое предприятие в Московской обл. по выпуску халяльной мясопродукции. Это был колбасный цех, позже переведенный в г. Щелково Московской обл., принадлежащий ООО «Халяль Аш». Этот производитель и по сей день является наиболее авторитетным в регионе. В нач. 2000-х гг. начинает производство продукции ООО «Сафа», расположенное в д. Конобеево Воскресенского р-на Московской обл. Позже аналогичные цехи организовывались комбинатом «Микояновский», Лианозовским колбасным заводом и другими производителями, в т. ч. и не имеющими непосредственного отношения к мусульманам.

Ввиду растущего числа производителей и продавцов Х. м. в настоящее время при Совете муфтиев России создан комитет по халялю. Несмотря на все попытки зарегистрировать торговую марку «Халяль», заявка этого комитета, поданная в Росстандарт, удовлетворена не была. В настоящий момент деятельность комитета сводится к присвоению им сертификата «Халяль» продукции различных производителей и контролю над их производством. На некоторых предприятиях (Микояновский мясокомбинат) контроль ведется сотрудниками самого комбината, наделенными этими функциями от комитета по Х. м. В то же время некоторые продавцы не признают законности этой сертификации, в их числе сеть гипермаркетов «Ашан», реализующая как отечественную, так и импортную мясную продукцию.

Рынок производства и сбыта халяльной мясопродукции относится к числу наиболее быстро развивающихся в России. С 2001 г. распространены и службы по доставке Х.м. на дом (см.: Первая доставка халяльных мясопродуктов).

Лит-ра: Фукс К. Казанские татары в статистическом и этнографическом отношениях. – Казань, 1884 репринт. изд., 1991.

Дм. М.

Хан Инайат (5.7.1882, Барда, Индия – 06. 02.1927, Дели) – индийский суфий, музыкант и композитор, оказавший влияние на московскую художественную, прежде всего музыкальную, интеллигенцию и на творчество А. Н. Скрябина. Благодаря ему в России появились первые суфии из среды отечественной интеллигенции (см.: Суфийские течения в Москве).

Дед Х. Маула Бакш был известным придворным музыкантом, изобрел систему нотной записи индийской классической музыки, основал в Бароде действующую и поныне музыкальную школу. Вслед за своим отцом Х. также изучал музыку и поэзию, а с 18 лет совершал концертные турне по Индии, которые принесли ему славу. При дворе магараджи Гаэквара Бародского Х. получил драгоценное ожерелье и стипендию; при дворе Низама Хайдарабадского – титул «Новый Тансен» в честь великого мистика и певца; на севере Индии его назвали «Утренней звездой музыкального возрождения».

Но помимо музыкального в Х. проснулся дар мистика и мудреца. Однажды он видел сон: в окружении великих суфийских святых, которых уже давно нет на земле, он вместе с присутствующими поет такбир («Аллах акбар!» – «Бог велик!»). Пробудившись, он так же явственно, как и во сне, слышит эту музыку и эти слова. Х. примкнул к суфийским кругам Хайдарабада, стал учеником шейха Саида Мохаммеда Мадани. Уже в юные годы он имел посвящение в четыре тариката – чиштийа, накшбандийа, кадирийа и сухравардийа (что является большой редкостью).

Однако задание его жизни определил именно муршид шейх Мадани, сказав: «Ступай, дитя мое, в мир, соедини Восток и Запад гармонией твоей музыки, распространяй мудрость суфизма, ибо ты одарен Богом Всемилостивейшим, Милосердным». С 1910 г. Х. покинул Индию ради лекций и концертов в Америке и Европе.

Х. прибыл в Россию после успешных гастролей во Франции между 3 и 21 октября 1913 г. и пробыл здесь 7 месяцев. Вместе со своими тремя братьями вел концерты и лекции-демонстрации индийской музыки – сначала в кабаре «Максим», затем в Политехническом музее, Консерватории (в целом 10 концертов) и в домашних салонах.

Московским музыкальным кругам его «открыли» композитор и музыкант С. Л. Толстой, сын Л. Н. Толстого, и педагог консерватории, певица, княгиня Е. А. Лавровская-Цертелева. С Х. дружили педагоги консерватории, певица Ольга Такке, пианист и композитор Владимир Поль. С. Л. Толстой помог издать Нотный альбом с 16 индустанскими мелодиями в переложении для фортепиано.

Круг почитателей Х. и его теории о мистицизме звука постоянно рос. Сам Х. отвечал россиянам взаимностью: «Россия напомнила мне родину, – писал он позже. – Тепло, исходившее от сердец здешних наших друзей, согревало нас холодной зимой, когда снег на улицах не таял, а каждый дом был похож на белую вершину Монблана». Даже посланный московской тайной полицией агент А. Балакин стал его учеником, переводчиком и издателем манифеста Х. «Суфийское послание о свободе духа» (1914 г.).

Вокруг Х. собрался сначала в Москве, затем в Санкт-Петербурге кружок интересующихся, а затем и посвятивших себя суфизму. С их помощью был открыт российский филиал «Суфийского ордена», представителем музыкального отделения которого стал С. Л. Толстой. Кто-то посещал уроки Х. открыто, кто-то втайне. Сам Х. скрытно встречался со священниками и монахами православной церкви. С началом I мировой войны Х. переехал в Париж. Переписку с учениками в России Х. поддерживал вплоть до 1921 г., после чего никаких сведений о них нет.

Возрождение интереса к личности и практике Х. стало возможным после перестройки в 1990-е гг. В 1991 г. в Москву приезжал один из сыновей Х. – Пир Вилайят Хан (1917–2004). Изучением и пропагандой его творчества занимается С. Москалев, издающий книги Х. и создавший в Москве группу его последователей. Сын Х. – Хидайят Инайят Хан – написал вступительное слово к первому изданию на русском яз. сборника работ отца «Мистицизм звука».

Лит.: Москалев С. Предисловие // Хазрат Инайат Хан. Мистицизм звука. – М., 1997, с. 7–18; Хазрат Инайат Хан. Мистицизм звука. – М., 1997; Его же. Путь озарения. – М., 2000.

С. М.

Ханский двор в Кремле.

1. История возникновения. После образования Золотой Орды центральная (ордынская) администрация была прочно и постоянно представлена в центрах улусов практически по всей территории государства. Известно о наместниках хана в Булгаре, Наровчате, Укеке, Джукетау, Казани, Бахчисарае, Тюмени. По аналогии ханский представитель должен был постоянно находиться и на Руси, контролируя сбор налогов и внешнеполитическую деятельность великого князя, поскольку эти прерогативы оставались за ханом. Так, Иван Калита находился под постоянным наблюдением ханского баскака Аль-Буги, который проживал и исполнял свою службу в Москве (о значении слова «баскак» см.: Московский даруга). Летописи сообщают о приезде в разные годы в Москву многочисленных ордынских посольств, которые также останавливались в резиденции ханского наместника. В условиях разобщенности русских земель ханские представители жили не только лишь в Москве, но и в некоторых других крупных городах Руси; так, резиденцию ордынских послов в центре города мы видим в таком городе, оспаривавшем у Москвы право быть русской столицей, как Тверь.

О наличии Х. д. в центре Москвы свидетельствует история Чудова монастыря, построенного по инициативе митрополита Алексия. Алексий, глава Русской церкви в 1354–78 гг., являлся одним из выдающихся религиозно-политических деятелей растущего Московского государства; ему принадлежит решающая роль в деле получения московским князем Дмитрием Ивановичем (будущим Донским) ханского ярлыка на великое княжение в соперничестве с суздальским князем. Митрополит Алексий обладал значительным авторитетом и в ордынской столице; ему принадлежит заслуга исцеления супруги хана Джанибека (прав. в 1342–57 гг.) Тайдулы в 1357 г. Благодарная ханша решила отблагодарить митрополита, подарив ему землю внутри Кремля – «двор ханских послов». «Пользуясь милостию хана… св. Алексий избрал это место для своего монастыря и устроил здесь в 1365 г. церковь».

Речь идет о Чудовом монастыре на Царской (Ивановской) площади Кремля. Согласно легенде, он был основан на месте «Татарского двора, принадлежавшего московским баскакам» (М. Н. Тихомиров). Эта местность называется в литературе также: «татарский конюшенный двор, где ведались дела по сбору дани», «ханский двор», «Царевъ Ордынский Посольский дворъ», «двор для послов из Золотой Орды».

Очевидно, что под этими названиями выступает искомая резиденция ханских послов и наместников по сбору дани, находившаяся внутри Кремля недалеко от княжеского дворца. Не исключено, что к 1365 г. (П. В. Сытин говорит о первоначальной деревянной церкви в 1357 г., И. Е. Забелин – о 1358–60 гг.) Х. д. уже потерял некоторые из своих административных функций; тем не менее до этого времени именно здесь должны были рассматриваться или утверждаться важнейшие политические шаги Московии.

По вопросу о времени появления Х. д. на Царской площади мы можем предположить следующее. Москва становится центром автономного княжества, приобретя соответствующие административные функции, на рубеже XIII–XIV вв. Ее становление в качестве самостоятельного образования происходит при военной и политической помощи высокопоставленных ордынцев, тесно связанных с ханской семьей (как, например, брат хана Тохты Тудан в 1290-х гг.). Возможно, что именно тогда гости из Золотой Орды приобрели место, ставшее впоследствии их постоянной резиденцией, тем более что вышеназванная площадь в то время не входила в черту Кремля (границы Кремля расширились в северо-восточном направлении лишь в 1-й пол. XIV в.).

Другая версия появления Х. д. такова: «Калита в первой половине XIV в. поставил ханский и боярские дворы» (П. В. Сытин). Эта же версия косвенно прочитывается из схемы И. А. Голубцова, подпись к которой гласит: «Татарский двор при Иване Калите… сер. XIV в.» («История Москвы»). Действительно, московский князь Иван Калита был чрезвычайно тесно связан с Золотой Ордой; его возвышение произошло в результате того, что он помог ханским войскам разгромить антитатарское восстание в Твери в 1327 г. Возможно, что Х. д. возник вследствие хороших взаимоотношений Ивана Калиты с ханом Узбеком, от которого он и получил в 1331 г. ярлык на Владимирское великое княжение. При этом обратим внимание на одно возникающее противоречие: баскачество как система сбора налогов сошло на нет как раз при Калите, так что в этом случае резиденцию ордынских послов неуместно было бы называть «двором баскаков».

Хотя посольство Золотой Орды в Кремле еще не является началом собственно мусульманской общины Москвы, мусульманские этносы внутренней России сформировались по большей части на основе золотоордынского тюркского населения, тем более что баскаки и даруги в Орде были представлены в основном мусульманами (Б. Греков, А. Якубовский). В связи с этим значение Х. д. в дальнейшей истории мусульманской общины Москвы нельзя недооценивать.

В условиях симбиоза элементов великокняжеского (т. е. русского) и ханского (т. е. татарского, или мусульманского) правления на Руси и малочисленные татары, и составлявшие подавляющее большинство русские одинаково чувствовали себя хозяевами Москвы и Московского государства, в связи с чем предположение о наличии мечети в Кремле на территории Х. д. выглядит вполне логичным.

2. Прекращение существования и занимаемая территория. Правление Золотой Орды в Московии продолжалось до 1480-х гг.; в связи с этим мы должны признать логичным существование в Москве ханского посольства и после отдачи митрополиту Алексию части Х. д. во 2-й пол. XIV в., т. е. еще почти сто лет. На протяжении всего XV в. известны многочисленные посольства из Золотой Орды в Москву; в 1432 г. впервые в русской истории в Москве было совершено коронование великого князя (до этого обряд совершался во Владимире) – Василий II Темный «всенародно посажен был на трон… у золотых дверей Успенского собора послом ордынского царя Магомета [Улуг-Мухаммеда, прав. в Сарае в 1412–36 гг.] царевичем Уланом». Упоминаемые в нач. XV в. татарские дворы – Рахманов (в Кремле) и Тютрюмов (в Москве, возможно – вне Кремля) – были, безусловно, слишком малы для размещения больших посольств.

При жизни митрополита Алексия, считающегося основателем всего Чудова монастыря, на территории Х. д. в Кремле была построена только лишь церковь (Чуда архистратига Михаила); при этом И. Е. Забелин, обращая внимание на сроки строительства каменной церкви в 1365 г. – «в одно лето» (т. е. за один год) – считает ее «несомненно… небольшого размера». Очевидно, что ордынское посольство продолжало действовать на старом месте: «с ликвидацией ига [т. е. после 1480 г.] территория Х. д. отошла к [Чудову] монастырю» («Памятники архитектуры Москвы»). На схеме Кремля И. А. Голубцова Х. д. (Татарский двор) изображен наряду с Чудовым монастырем со следующим указанием: «потом отдали [Х. д.] Чудову монастырю» («История Москвы»).

Как пишет А. Ф. Малиновский, при великом князе Иване III (прав. в 1440–1505 гг.) в Кремле была построена «деревянная, наскоро сделанная церковь», названная именем Николы Льняного; в 1506 г. на ее месте великий князь Василий Иванович построил каменный собор Николая чудотворца Гостунского. О том, как и где была построена первая деревянная церковь, со ссылкой на посла германского императора Максимилиана в начале XVI в. барона Герберштейна, сообщается: «На месте том было Ордынское подворье, в котором живали ханские чиновники для надзора за действиями великих князей московских. Супруга Иоанна III София (Палеолог) с неудовольствием смотрела на столь близкое соседство татар в Кремле… Послав дары к любимой жене ханской, она писала к ней, будто какое-то видение повелело ей создать церковь на Ордынском подворье, и просила его себе, обещаясь отвесть для пребывающих в Москве татар двор на другом месте. Ханша убедила хана согласиться… подворье сломали… а татары, выведенные из Кремля, не получили уже там другого двора».

И. Е. Забелин говорит о дате постройки церкви Николы Льняного – 1477 г. Однако он не соглашается с тем, что Х.д. при Софии существовал на месте указанной церкви, а склонен считать, что тогда еще продолжал функционировать остаток старого «Царева двора Посольского» (большую часть которого к тому времени занимал Чудов монастырь) – а «именно конюшенная его часть, отделенная для Татарского подворья при самом основании монастыря». В этом случае, по мнению Забелина, София приказала построить деревянную церковь Козмы и Дамьяна «у задних ворот» Чудова монастыря.

Подводя итоги сохранившимся до наших дней сведениям о существовании Х. д. в центре Москвы, отметим следующее. Прежде всего ордынское посольство не выехало из Кремля, после того как митрополит Алексий основал здесь церковь (каменную – в 1365 г.; возможно, за несколько лет до этого – деревянную, сгоревшую во время пожара), ставшую позже частью Чудова монастыря. Вплоть до 1470‑х гг. это посольство располагалось либо там же, где было и раньше (по Забелину), либо на 100–120 метров южнее, в районе собора Николы Гостунского. Третий вариант вытекает из логического осмысления того факта, что ханские представители прибывали в Москву с большими свитами и значительным числом коней: их подворье (возможно, в какой-то период) занимало территорию от Чудова монастыря до собора Николы Гостунского, то есть всю Царскую площадь. [Собор Николы Гостунского был разрушен ввиду его ветхости в 1817 г. Чудов монастырь был разрушен в 1929 г.; на его месте было построено здание Президиума Верховного Совета СССР.]

Показательно близкое соседство татарских дворов в Кремле с бывшим Х.д. Так, в ХV в. около Чудова монастыря стоял некий «двор Ярлыка» (по мнению И. М. Снегирева, речь идет о том, что хозяин этого двора имел татарское происхождение), который впоследствии «вошел в объем монастыря». С XVI в. в Кремле существовали «хоромы казанского царя Сафа-Гирея» (скорее всего, принадлежавшие предпоследнему казанскому хану Утямышу, сыну Сафа-Гирея – см.: Крещеные ханы и царевичи, захоронения в Москве). Изначально находившиеся «близ храма Спаса на Бору» (сейчас на его месте здание внутри комплекса Бол. Кремлевского дворца), позже они были перенесены к церкви Николы Гостунского по соседству с Черкасским двором (см.: Черкесы в средневековой Москве), где и сохранялись вплоть до XVIII столетия. Предположительно какое-то время в районе этих хором мог располагаться Казанский посольский двор.

Предполагаемое месторасположение Х. д. хорошо соотносится с находкой в 1939 г. за Спасскими воротами в Кремле серебряных золотоордынских монет, чеканенных во время правления ханов Джанибека, Бердибека и Хизра.

Трудно представить, что на решения ханов отдать часть своего посольства в Кремле влияли главным образом женские просьбы и суеверные представления, хотя историки и отмечают значительную роль в деле управления государством жены хана Джанибека – Тайдулы. Даже если дело и обстояло именно таким образом, речь должна была идти, очевидно, о некой незначительной части посольства – в первом случае (1360-е гг.), и более привлекательном месте для новой резиденции – во втором (1470-е гг.). Если так, то правдоподобным кажется версия И. Е. Забелина о том, что митрополиту Алексию был подарен «конюшенный двор хана Джанибека», составлявший, «конечно, только часть всего подворья».

Вопрос о том, куда переехали представители сарайских ханов после 1470-х гг., остается открытым; в это время происходит процесс распада единого Золотоордынского государства; одним из предположительных мест является юго-восточный угол Китай-города (см.: Татарское подворье в Китай-городе).

Лит.: Вернадский Г. В. История России. Том 3. Монголы и Русь. – М., 1953; Греков Б. Д., Якубовский А. Ю. Золотая Орда и ее падение. – М. – Л., 1950; Забелин И. Е. История города Москвы. – М., 1905, репринт. изд.: М., 1990; История Москвы. – М., 1952. Приложение к I тому: Планы. Схема № 1 – Старинная топография и урочища Москвы до 1389 г.; История Москвы с древнейших времен до наших дней. Т. 1. – М., 1997; Малиновский А.Ф. Обозрение Москвы. – М., 1992; Москва златоглавая. Религиозное зодчество Москвы в прошлом и настоящем. – М., 1979; Памятники архитектуры Москвы: Кремль. Китай-город. Центральные площади. – М., 1982; Путеводитель по Москве, изданный московским архитектурным обществом для членов V съезда зодчих в Москве. – М., 1913; Снегирев И. М. Москва. Подробное историческое и археологическое описание города. – М., 1865, т. 1; Сорок сороков. – М., 1992, т. 1; Сытин П. В. Из истории московских улиц. Изд. 3-е. – М., 1958; Тихомиров М. Н. Средневековая Москва. – М., 1997; Указатель улиц и домов столичного города Москвы. Часть 3. – М., 1882; Хайретдинов Д. З. Мусульманская община Москвы в XIV – начале ХХ вв. – Н. Новгород, 2002; Ханский двор в Кремле: легенды или реальность?– http://www.kreml.ru/ru/main/virtual/exposition/treasureKremlin/XIII-XV/06/ (сайт «Музеи Московского Кремля. Виртуальные выставки»).

Д. Х.

Хасмамедов Халил бек Гаджибаба оглы (1875, Елизаветпольская губ. – 1947) – юрист, политич. и гос. деятель; азербайджанец, окончил юридический фак-т Московского ун-та. Избирался депутатом II и III Госдумы (1907–11), служил в судебных органах. После Февральской революции 1917 г. – один из организаторов Тюркской партии федералистов, на I съезде азербайджанской партии «Мусават» (октябрь 1917 г.) был избран членом ЦК. Являлся членом Закавказского комиссариата и членом Закавказского сейма. В 1918–20 гг. – министр юстиции, внутренних дел, путей сообщения в правительстве Азербайджанской Демократической Республики. В апреле 1920 г. был назначен ее послом в Турции. После установления советской власти в Азербайджане – эмигрант, активно занимался политической публицистикой.

С. И.

Хикмет Назым Ран (1902–63) – турецкий поэт, писатель, сценарист, драматург и общественный деятель. Род. 20. 01. 1902 г. в Салониках в аристократической семье. Вскоре родители переехали в Стамбул. Х. в раннем возрасте познакомился с суфийской поэзией Дж. Руми, что оказало влияние на формирование его эстетических вкусов и нравственных качеств. В 1916–19 гг. был курсантом и офицером-стажером в ВМФ Османского халифата. В 1921 г. уехал из оккупированного англичанами и французами Стамбула в Анатолию, где в это время находился центр национально-освободительного движения, возглавляемого Кемаль-пашой (Кемалем Ататюрком). Здесь преподавал в лицее г. Болу. Воодушевленный происходящими в России событиями и под влиянием революционных идей, едет в Батуми, затем в Москву. Здесь поступает учиться в Коммунистический ун‑т трудящихся Востока на фак-т «Экономика и общественная жизнь» (1922–24). В 1922 г. вступил в компартию Турции.

В 1924 Х. возвратился в Турцию, работал в журнале «Айдынлык». В его стихотворениях этого периода присутствуют элементы футуризма; Н. одним из первых в турецкой поэзии начинает использовать акцентный стих и верлибр. В 1925 г. Х. организует в Измире подпольную типографию, после ее провала осенью 1925 г. нелегально возвращается в СССР. В Баку в 1928 г. выходит его первый поэтический сборник «Песня пьющих солнце».

Вернувшись в 1928 г. в Турцию, погружается в бурную литературную жизнь; в сборниках стихов «835 строк», «Варан-3», поэме «Джиоконда и Си-Яу» и др. звучит призыв к борьбе за новые идеалы, против империалистической колониальной политики, воспевается революция. В поэтическом сборнике «Портреты», поэме «Письма к Таранта Бабу» и др. разоблачается фашизм и его турецкие последователи.

Творчество и коммунистические взгляды Х. вызывают все большее недоверие у пришедшего к власти кемалистского режима. Через находящихся в турецком истеблишменте родственников ему делаются предложения отказаться от борьбы против властей, но он отказывается. После выхода сборника стихов с призывом к турецким коммунистам быть стойкими в борьбе за демократию в 1932 г. он был осужден на 5 лет тюрьмы (через год освобожден по амнистии). В дальнейшем после выхода каждой книги его приговаривали к очередному тюремному заключению.

Последняя из опубликованных в Турции при жизни Х. книга «Поэма (дестан) о шейхе Бедреддине, сыне кадия города Симавне» (1936) с приложением брошюры «Национальная гордость» (сокращенный перевод работы В. И. Ленина «О национальной гордости великороссов»), написанная в тюрьме г. Бурса, посвящена реальному историческому лицу. В книге прослеживается связь коммунистических взглядов автора и принципов суфийской философии. В сочинении речь идет о том, как в начале XV в. суфийский наставник шейх Махмуд Бедреддин толковал Коран, исходя из суфийского учения о единстве вселенной и равенстве всех людей перед Всевышним. Он возглавил восстание на севере Османского халифата, восставшие создали свое, справедливое общественное устройство, обобществили землю и богатства, провозгласили равенство людей.

В 1938 г. Х. был осужден на 28 лет тюремного заключения, которые провел в основном в Бурсе. В тюрьме были написаны эпопея «Человеческая панорама» (1941–61) – поэтическая история ХХ в., опубликованная на турецком яз. только в 1966–67 гг., а также поэтический цикл «Письма из тюрьмы», пьесы «Легенда о любви», «Иосиф Прекрасный». В 1950 г. турецкое правительство под нажимом мировой общественности освободило поэта. Всего он провел в тюрьмах около 17 лет. Выйдя из госпиталя в Стамбуле, Х. узнал о готовящемся против него заговоре с целью насильственной отправки в армию и на рыбацкой лодке ушел в открытое море, где был подобран пароходом, следовавшим в Румынию.

В 1951 г., лишенный турецкого гражданства, прилетел из Бухареста в СССР, который отныне стал его второй родиной; жил в Москве. В СССР были созданы пьесы «Рассказ о Турции» (1952), «Чудак» (1955) – в последней речь идет о неизбежности столкновения творческой личности и общества. В пьесе «А был ли Иван Иванович?» (1956) в центре внимания автора – проблема мертвящей силы бюрократии и культа личности. По сценариям Х. в СССР были сняты фильмы «Двое из одного квартала» (1957), «Влюбленное облако» (1959), «Мир дому твоему» (1963), поставлен балет «Легенда о любви». В 1950 г. Х. стал лауреатом Международной премии мира, был членом бюро (с 1951) и президиума Всемирного совета мира (с 1959).

Умер 3 июня 1963 г. в Москве, похоронен на Новодевичьем кладбище.

Творчество Х. оказало большое влияние на развитие турецкой поэзии – он ввел свободный стих, экспериментировал с поэтической формой. Турецкие литературоведы считают его крупным реформатором турецкого поэтического языка.

Лит.: Фиш Р. Назым Хикмет. – М., 1968.

М. Хаб.

Ходжаев Файзулла Губайдуллаевич (1896–1938) – советский партийный и гос. деятель, ключевая политическая фигура узбекской истории 1920–30 гг. Род. в Бухаре в семье купца, принадлежал к среде наиболее богатых людей Бухарского эмирата. В 11 лет Х. вместе с отцом выехал в Россию и до 1911 гг. учился в Москве. После смерти отца в 1912 г. Х. досталась часть отцовского имущества отца, в т. ч. дом в Старом квартале Бухары (сегодня здесь дом-музей Х., представляющий культуру бухарского купечества XIX–XX вв.). С 1913 г. участвовал в движении джадидов, в 1916–20 гг. являлся одним из лидеров младобухарцев, выступивших против монархического режима в Бухаре. По некоторым данным, в годы Гражданской войны оказывал финансовую помощь московским мечетям и их имамам.

Совместно с председателем Совнаркома советского Туркестана Ф. Колесовым в марте 1918 г. направил ультиматум бухарскому эмиру Сайиду Алим-хану с требованием распустить правительство, после разгрома восстания младобухарцев был приговорен в Бухаре к смертной казни. По дороге в Москву Х. был арестован в Оренбурге офицерами атамана Дутова и обвинен в шпионаже в пользу красных. От расстрела его спасло заступничество одного из ведущих лидеров тюрко-мусульман России, идеолога Башкирской автономии Ахмеда-Заки Валиди (1890–1970), в 1919 г. перешедшего на сторону советской власти.

В 1918–19 гг. Х. работал в Наркомате иностранных дел РСФСР, встречался с В. И. Лениным и др. вождями российской революции. В 1920 г. организовал в Москве отделение младобухарской партии, незадолго до вооруженного восстания в Бухаре 20. 09. 1920 г. был назначен председателем Бухарского ревкома в Москве, в сентябре 1920 г. вступил в РКП(б). Возглавлял правительство Бухарской Народной Советской Республики (сентябрь 1920 – декабрь 1924 гг.) до момента ее вхождения в состав Узбекской ССР. 17. 02. 1925 г. был утвержден председателем Совета народных комиссаров Узбекской ССР. С 21. 05. 1925 г. – один из председателей ЦИК СССР.

17. 06. 1937 г. был смещен со всех гос. и партийных должностей и арестован. В марте 1938 г. Х. оказался одним из обвиняемых на 3‑м московском процессе вместе с Н. И. Бухариным, А. И. Рыковым и др. видными советскими коммунистами. Х. был признан виновным в организации националистического заговора, направленного на свержение советской власти в Узбекистане, и приговорен к высшей мере наказания 13. 03. 1938 г. Реабилитирован в 1988 г.

Лит: Арапов А. В. «Мы не войдем в историю!?.» / к политической биографии Файзуллы Ходжаева (1896–1938). – http://alexarapov.narod.ru/article17.html (научный сайт А. В. Арапова); Асадуллин Ф. А. Москва мусульманская: история и современность. – М., 2004; Ходжаев Файзулла Губайдуллаевич – ru.wikipedia.org/wiki/Файзулла_Губайдуллаевич_ХОДЖ .. («Википедия»).

Д. Х.

Хойский Фатали Хан Искендер оглы (1875–19. 06. 1920) – юрист, политич. и гос. деятель; азербайджанец, окончил юридический фак-т Московского ун-та (1901). Избирался депутатом II Госдумы (1907). Был членом кадетской партии. Служил в судебных органах. После Февральской революции 1917 г. – активный общественный и политический деятель, избран депутатом Закавказского сейма (1918 г.), министр юстиции Закавказской Федеративной Республики. В 1919 г. возглавлял правительство Азербайджанской Демократической Республики, с декабря 1919 по март 1920 г. был министром иностранных дел АДР. После установления советской власти в Азербайджане (апрель 1920 г.) выехал в Тифлис, где был убит.

С. И.

Хошалов (Хашалов, Хамалов) Назарбай Алибаевич – «московский купец 1-й гильдии из бухарцев» (см: узбеки), сыгравший важную роль в истории московской мусульманской общины нач. XIX в. в связи с возникновением на его участке в Замоскворечье Исторической мечети (вследствие ошибки в документации XIX в. его фамилия часто писалась как «Хашалов» и даже «Хамалов»).

В 1823 г. строительство первой каменной мечети в Москве сдвинулось с мертвой точки; до того времени московские власти либо не давали разрешения на возведение мечети вообще (как в 1805 г.), либо обуславливали это откровенно дискриминационными требованиями в 1816 г. (см.: Магометанский молитвенный дом в Замоскворечье в нач. XIX в.). Вероятно, разрешение на возведение мечети в камне, выданное московским генерал-губернатором князем Д. В. Голицыным в указанном году, стало следствием того, что мусульмане попытались обойти бюрократические препоны. Участок для строительства Исторической мечети принадлежал Х., который в качестве частного владельца пожелал возвести на своей земле молитвенное здание. Участок был либо выкуплен им, либо получен по наследству от скончавшегося в 1822 г. отца, бухарского купца 1-й гильдии Алибая (Галибая) Хушалова (Хошалова).

По завещанию А. Хушалова все его недвижимое имущество в Москве отходило двум сыновьям от первого брака: Назарбаю и Рузибаю, которые к тому времени уже являлись купцами 1-й гильдии. Кроме того, Алибай завещал потратить 20 тыс. голландских червонцев на «построение в Бухарии народного училища» и еще 8 тыс. червонцев на его содержание (итого 322 тыс. рублей по курсу того времени). Всего же его имущество оценивалось в более чем 1116 тыс. рублей. Очевидно, что у наследников А. Хушалова имелись все возможности помочь московским мусульманам путем как строительства мечети на новом месте, так и передачи общине в виде вакфа участка, доставшегося им от покойного отца.

Участок на Бол. Татарской ул. был не единственным владением Х.; собственный дом его отца располагался в др. р-не Москвы – в Мясницкой части (см.: Дом Измайловых). В 1823 г. Х. с братом затеяли тяжбу против своей мачехи, второй жены покойного Алибая – Райханы Мустафиновны, однако декларируемых целей (увезти в Бухару их единокровную сестру – несовершеннолетнюю дочь Алибая и Райханы и закрепить за своей мачехой меньшую долю огромного отцовского наследства) не добились. По документам Х. видно, что его поддерживали самые влиятельные лица столичной мусульманской общины – вероятно, как в силу его огромного богатства, так и по причине негативного отношения к мачехе – слишком самостоятельной женщине, всего лишь через год после смерти А. Хушалова вышедшей замуж за К. Ю. Измайлова. Однако Райхана сумела «переиграть» Х., апеллируя к тому, что раздел имущества покойного мужа был произведен (и засвидетельствован муллой А. Узбековым, муллой бухарцев Салихом Дусмаметовым, указным имамом С.-М. Асхановым и др.) в противоречии с требованиями шариата. Кроме того, судя по объяснениям мачехи, Х. в течение нескольких лет не выполнял первого пункта отцовского завещания о построении народного училища в Бухаре, а также якобы «сокрыл капитал» брата К. Ю. Измайлова более чем в 1 млн рублей.

Тем не менее в историографии московских мусульман утвердилось прочное мнение, что возникновением Исторической мечети община была обязана именно Х. Так, в частности, разрешение московского генерал-губернатора не в первый раз сопровождалось ультимативными условиями: «Чтобы крику, каковой обыкновенно татарское общество делывали с возвышенных мест для созыва к своим обрядам, отнюдь впредь производимо не было, и чтобы дом… отнюдь строим не был в виде мечети и не назывался бы мечетью». Однако из этого документа видно, что Х. предъявил свои законные права на возможность устроить на собственном участке подобие частной молельни, как это было широко распространено в православной среде: «дом, в коем купец Хамалов может по обряду своему отправлять богослужение».

В 1827 г. братья Хошаловы выехали из Москвы в Санкт-Петербург, и в 1830-х гг. Х. уже не фигурируют в московских документах: вероятно, под давлением следственных органов или в силу др. причин они опасались вернуться.

Лит.: Краткая историческая записка. Историко-архивные и библиографические изыскания по Исторической мечети и медресе, автор исследования Крупнова Р. Е.; Указатель жилищ и зданий в Москве, или Адресная книга. – М., 1826; Хайретдинов Д. З. Мусульманская община Москвы в XIV – начале XX вв. – Н. Новгород, 2002; ЦАНТД, ф. 1, Мясницкая часть, вл. 112 н./118–120, ед. хр.1–4; ЦГИА РБ, ф. 295, оп. 3, ед. хр. 126.

Д. Х.

Хусаинов Анвар Юнусович – один из лидеров московской узбекской общины, советник председателя Совета муфтиев России, член попечительского совета фонда содействия строительству московской Соборной мечети, председатель совета директоров Московского образовательного общества содействия социальной и культурной адаптации мигрантов из Узбекистана, советник посла Республики Узбекистан в РФ, глава экспертной группы предпринимателей Узбекистана. Род. в 1953 г. в Бухаре, в 1975 г. окончил фак-т журналистики Ташкентского гос. ун-та, в 1989 г. – Академию МВД в Москве. В 1991 г. – советник президента Узбекистана, в 1991–93 гг. – министр нефтепродуктов Узбекистана. С 1993 г. проживает в Москве.

Финансировал первый выпуск перевода смыслов Корана В. М. Пороховой; по настоянию Х. к переводу были выполнены комментарии. В нач. 1990-х гг. организовал и передал в качестве вакфа первое халяльное кафе и магазин халяльных продуктов (см.: Халяльное мясо, инфраструктура) при Исторической мечети. По инициативе Х. в 2002 г. в Москве на Серпуховской площади был воздвигнут памятник великому поэту Узбекистана и всего тюркского мира Алишеру Навои.

Д. М., Д. Х.

Хусяинова Лейла Ганиевна; публицист. Род. 13 октября 1971 г. в Москве. Отец – выходец из с. Пошатово Краснооктябрьского р-на Нижегородской обл., мать – москвичка, происхождением из Башкортостана. В 1994 г. окончила Московскую гос. ветеринарную академию им. К.И. Скрябина, затем работала корреспондентом в агентстве «Мягкое золото». В 1996–98 гг. прошла курс обучения в Отделении исламоведения Центра арабистики и исламоведения ИСАА при МГУ. С 1997 по 2003 г. – работа во Всероссийской радиовещательной компании, впоследствии переименованную в «Радио «Россия», где Х. выполняла обязанности ведущей и одной из авторов передачи «Голос ислама».

Училась на женских курсах при Московском высшем духовном исламском колледже.

С 2002 г. – заместитель гл. редактора журнала «Ислам» – самого многотиражного периодического издания на исламскую тематику в России, наиболее успешного и долговременного. Вместе с гл. редактором Айной Гамзатовой успешно сформировала высокопрофессиональный авторский коллектив из разных регионов России; в обязанности Х. входит работа с авторами из Москвы, Татарстана, Башкортостана и др. регионов Центральной России, Поволжья и Урала.

Член Союза журналистов Москвы с 2000 г. Публикуется в журнале «Ислам», основные тематики статей: судьбы людей – наших современников, особенно новых мусульман; исламская мода; изучение внутреннего мира человека; психологические аспекты развития личности.

Замужем, имеет дочь.

Дм. М.