Распространение ислама на нижегородчине. Традиционное образование у мусульман края

К сожалению, мы не располагаем информацией о том, в каком году Хусаин покинул родной Сафаджай. Его биографы, в частности М. Усманов, указывают лишь последовательность получения образования: «сначала обучался в родном ауле, затем в деревне Бараска, что в Заказанье...». Так или иначе, детство его пришлось на 1820–30-е годы.

Возможность получить религиозное образование в родной деревне Собачий Остров действительно была. Деревня, как мы отмечали ранее, являлась одной из самых крупных среди татарских деревень Курмышского уезда. В первой половине века в старинном татарском селении Сафаджай при мечетях начали работать два мектебе: одно с 1817, другое – с 1828 года. В одном из них и получил образование будущий ученый Х. Фаизханов.

Образовательный процесс, который происходил в XIX веке на татарской земле Нижегородчины, – это традиционный исламский учебный процесс, который имел многовековую историю и традиции, связанные с исламским миром, исламской цивилизацией, берущей свое начало с VII века. Что касается традиций мусульманского образования на территории современного Российского государства, то они начинались с деятельности медресе и мектебе Волжской Булгарии и Хазарского каганата, затем крепли в рамках Золотой Орды, Казанского ханства, а далее на всех территориях Российской империи, которые в социокультурном смысле имели исламское конфессиональное насыщение.

Татарские деревни Нижегородчины и исламские общины в них развивались как селения служилых татар, все более укрепляя, с точки зрения духовности, свой мусульманский облик. К XIX столетию во всех татарских селениях Нижегородчины имелись мечети, в некоторых более одной. Так родной для Хусаина Фаизханова Сафаджай располагал в первой половине XIX века двумя мечетями.

В XIX век исламские общины Нижегородчины вступают, имея не только опыт деятельности учителей-абызов (о котором упоминал в конце XVIII века знаменитый Дамаскин), но и обладая существующими с XVIII столетия специальными помещениями при мечетях для учебных заведений — мектебе. Учебные заведения Сафаджая, как и иных татарских селений края, все больше становились средоточием знаний и благонравия.

В начале XIX века духовную жизнь мусульман Сафаджая направлял Салех Сулейманов (Салих-мулла), доживший до 1838 года. Ему помогали священнослужители Абушай, Карим и Хамид. Большое многодетное семейство Салиха-муллы (в общей сложности — 6 жен, 8 сыновей, 3 дочери) славилось в Сафаджае, как живущее нравственно и являвшееся образцом мусульманского образа жизни. Сам авторитетный и уважаемый имам не мыслил свою жизнь без родного села, без общения с односельчанами и искренне любил свою родину. Подтверждение тому: его записи по истории села, описание того, что происходило в Сафаджае изо дня в день. По существу, добровольно взяв на себя труд отражения событий и фактов в Сафаджае, он сыграл роль первого летописца родной деревни. С этим семейством пришлось впоследствии вновь соприкоснуться и Хусаину Фаизханову. Внук Салиха-муллы — Хабибулла бин Мухаммад бин Салих – впоследствии учился у Хусаина Фаизханова во время его пребывания в Казани.

Известно также, что приблизительно в середине XIX в. прекрасно образованный имам Хабибулла бин Мухаммад (Хабибулла-хазрат Альмухаммятов), учившийся в Бухаре, известный как «ишан», имевший мюридов среди сафаджайцев, по-новому начал организацию обучения в местном медресе. И это в определенном смысле связано с влиянием на него идей Хусаина Фаизханова.

На деятельность сафаджайских мектебе оказало влияние религиозное учебное заведение деревни Кой-Суы (Овечий Овраг). Дело в том, что медресе Овечьего Оврага, основанное предположительно в 1762 году, являлось одним из старейших в татарских селениях Нижегородчины. Именно в нем в начале столетия учились некоторые юноши, ставшие затем муллами в Сафаджае. Учились они в Овечьем Овраге у Абдулжалила-хазрата. Абдулжалил (Абдулзямил) Биккинин, имам первой соборной мечети Овечьего Оврага, стал мударрисом этого учебного заведения еще в 1787 году. Сохранились сведения, что в 1800-х годах он часто приезжал в Сафаджай, чтобы навестить своих учеников и предсказал, что впоследствии жители его деревни будут ездить в Сафаджай учиться. Пока же в те годы сложилось наоборот: сафаджайцы ездили за знаниями в Овечий Овраг. Мальчики из окрестных деревень, в том числе и Сафаджая, изучали в медресе Абдулжалила турецкий, арабский, персидский языки, а также арифметику. Этот перечень предметов, входящих в учебные программы, показывает, что овечеовражское медресе являлось не строго кадимистским, а в чем-то обновляющимся, джадидистским (новометодным) учебным заведением.

Один из внуков Абдулжалила Биккинина, организатор и первый преподавателя овечевражского мектебе – хаджи Садек – слыл среди татар Овечьего Оврага и соседних деревень «святым». Устная традиция сохранила сведения о том, что Садек общался со знаменитым Х. Фаизхановым. Теоретически это представляется возможным, так как известно, что Хусаин Фаизханов перед смертью почти четыре месяца (с 6 мая по 28 августа 1866 года) был в родных местах, а Садеку в 1866 году было приблизительно 20 лет. Талантливый ученый вполне мог найти темы для интересного общения с молодым односельчанином. Однако, поскольку документальных свидетельств на этот счет у автора не имеется, общение Х. Фаизханова с Садеком остается на уровне предположения.

Говоря о контактах Хусаина Фаизханова с земляками- сафаджайцами и его влиянии на них, отметим, что сын одного из учеников Хусаина Фаизханова казанского периода, сабачайца по имени Калимулла бин Амин ас-Сабачаи, Калимуллин Нафетдин с 1878 года стал выполнять обязанности муллы в третьей мечети селения.

Мектебе в Овечьем Овраге было далеко не единственным в Нижегородской и Симбирской губерниях во времена жизни Х. Фаизханова. Кроме овечеовражского мектебе, из XVIII века в ХIХ перешли и продолжали действовать два мусульманских учебных заведения в Новом Мочалее, а также одно — в Ключищах, то есть в начале XIX столетия на Нижегородчине (то есть в пределах современной Нижегородской области) функционировали четыре мектебе.

В дальнейшем рост мектебе в татарских деревнях выглядел следующим образом: в Новом Мочалее к уже имевшимся двум мектебе добавилось ещё одно, в Петряксах открылось мектебе при третьей соборной мечети, начали действовать мектебе в Медяне (1850 год), в Старом Мочалее (1855 год). В Большом Рыбушкино в 1859 году фиксировалось документами три мектебе, в малом Рыбушкино – одно.

Особенность развития процесса заключалась в том, что в первой половине столетия шел заметный рост числа учебных заведений при медленном увеличении числа мечетей. Смысл очевиден: имея собственные мечети, мусульмане Нижегородчины налаживали повсеместно процесс религиозного образования, сохраняя и укрепляя свою этноконфессиональную самобытность. Всего в первой половине XIX века в пределах современной Нижегородской области проживало около 40 тысяч мусульман и функционировало не менее 36 мусульманских учебных заведений.

Татарские учебные заведения Нижегородчины представляли собой мектебе. Деление мусульманских школ на заведения низшего и высшего звена сложилось ещё задолго до XIX века и обозначалось арабскими словами: мектебе (место, где пишут) и медресе (место, где читают лекции). Школы содержались за счет самих деревенских жителей. Известны случаи благотворительности при строительстве не только мечетей, но и учебных заведений. Так, например, купец III гильдии Хабибулла Аюпов из Камкино в 1826 году пожертвовал личные средства для учебных целей.

Учителя именовались мударрисами или хальфами. По нижегородским материалам мы не встречаем категории «казый» (надзиратель), то, что фиксируют казанские историки по казанским материалам. Это означает, что проблем в сфере поддержания дисциплины среди татарской молодежи Нижегородчины было гораздо меньше, нежели в учебных заведениях Казанской губернии. Немногочисленные преподаватели нижегородских татарских мектебе получали достаточное жалованье от прихожан. Источники не зафиксировали случаев каких-либо конфликтов в среде религиозных учителей по вопросам методики обучения или из-за вопросов о несправедливом распределении оплаты их труда.

Содержание преподавания носило религиозный характер. Шакирд получал знания в богословии, арабском языке, исламской литературе. Таким образом, обучение укрепляло мусульманские представления о мире в сознании людей и готовило кадры имамов.

В XIX веке в татарских деревнях рассматриваемого региона складывались династии имамов-мударрисов. Назовем некоторых из их основателей: Абубекяр Сейфуллин (Ендовищи), Ильяс Камилов (Парша), Хамит Бигилдин (Ключищи), Хабибулла (Сафаджай) и др. Некоторые из нижегородских имамов получали образование в казанских учебных заведениях. Из династий мударрисов вышли в XX веке светские учителя, способные продолжить процесс обучения в изменившихся условиях жизни татарских общин.

Увлечение новыми методиками преподавания в рамках мусульманских учебных заведений рассматриваемых селений Нижегородчины не было

характерным. Такая практика в духе джадидизма выражалась единичными фактами.

Таким образом, говоря об особенностях развития образования в татарских деревнях Нижегородской и Симбирской губерний в XIX веке, можно подчеркнуть следующее. Мусульманское образование, тщательно поддерживаемое и опекаемое прихожанами, позволяло татарам Нижегородчины сохраниться в этноконфессионалыгом плане.

Всё образование в течение XIX столетия выдерживалось в строго кадимистском духе. Хотя заметим, что и кадимистские учебные заведения предполагали, кроме богословских дисциплин, некоторые элементы знаний в области математики, логики и т.д.

В сафаджайских мектебе обучали не только чтению Корана, но и татарскому языку и арифметике. В целом мектебе, в котором учился Х. Фаизханов, было кадимистским учебным заведением лишь с некоторыми, слабо выраженными, новациями. Школа существовала, как и во всех тогдашних мусульманских деревнях Нижегородской и Симбирской губерний, за счет общины сельской мечети, но ее бюджет пополнялся и целевыми взносами отдельных прихожан.

Зная, как впоследствии развивались взгляды Х. Фаизханова на жизнь, имея представление о том, сколь важной он считал просветительскую деятельность среди татар, можно утверждать, что обучение в детстве не оставило у него ощущения достаточности образования, предлагаемого обычно ребенку из крестьянской среды. Первые ощущения, закрепленные последующим опытом, убеждали Фаизханова в необходимости реформы в сфере образования. Его не устраивала та система, которая сложилась среди российских мусульман, прежде всего потому, что в ней отсутствовали элементы светской учености. Он всерьез размышлял о европеизации обучения в татарских школах.

Позднее, обдумывая, каким может быть образование в татарских деревнях России, Фаизханов справедливо полагал, что в условиях того времени сафаджайцы, его земляки, не смогут воплотить в жизнь проект новометодного медресе — в силу требуемых на его открытие и деятельность больших средств и наличия соответствующих кадров. Но помочь по-новому организовать деятельность местных татарских медресе, исходя из их возможностей, он не отказывался. В частности, сохранились сведения о том, что он помогал по-новому организовать деятельность медресе в Овечьем Овраге (Кой Суы) и в своем родном Сафаджае. И в этих намерениях усовершенствовать процесс обучения в местных деревенских мсктебе и медресе у X. Фаизханова была возможность опереться на некоторые традиции.

Вышедший из кадимистского мектебе X. Фаизханов, опередив свое время, выдвинул проект организации работы средней школы по европейскому типу для татарской молодежи, предварив идеи новометодников. И хотя во времена X. Фаизханова многие из татар его же родного села Сафаджая осуждали его за обладание европейскими знаниями, современные жители татарских деревень, понимая необходимость взаимодействия культур в меняющемся мире, изучают наследие великого ученого и проводят посвященные ему научно-богословские чтения. Жизнь показала, что процесс обучения есть сложное, постоянно развивающееся явление, нуждающееся в бережном и научно обоснованном к себе отношении не только со стороны специалистов-преподавателей, но и сообщества в целом.

Детство Хусаина Фаизханова, проведенное в татарской деревне Сафаджай, среди людей, живших в духе северных тюрок, исповедующих исламскую религию в течение ряда столетий, казалось бы, не давало оснований для резких жизненных поворотов. Вместе с тем, рождение в российском сообществе могло стать возможностью дальнейшего вхождения талантливого человека в интеллектуальную элиту российского мира и перехода к нетрадиционному для деревенских татар того времени образу жизни. Та часть символического капитала (согласно лексике Пьера Бурдье), которую изначально заложила в судьбу ученого родная социальная структура, не оказалась определяющей в судьбе Хусаина Фаизханова.